Иванова И.Е., Строганов М.В. (сост.) Фольклор Тверской губернии. Сборник Ю.М. Соколова и М.И. Рожновой. 1919-1926 гг
Подождите немного. Документ загружается.
560
Прuложенuя
образцов
песен,
бытующих
в
Тверской
губернии,
Рожнова
называет
«Со
ловеюшко,
да
ты
мой
соловей»,
«При
долинушке
калинушка
стоит»,
«Как
у
ключика
у
горючего».
Не
претендуя
на
целостный,
академический
анализ
песенных
жанров
и
отдельных
текстов,
Рожнова
дает
достаточно
четкие
определения
жанров
(за
исключением
некоторой
путаницы
с
«низшими
эпи
ческими
песнями»172)
и
ввести
предполагаемого
читателя
в
мир
фольклорных
произведений,
представленных
в
сборнике.
()собенно
подробно
составительница
останавливается
на
описании
сва
дебного
обряда,
типичного
для
Тверской
губернии.
Свадебный
обряд
ана
лизируется
на
12
страницах
рукописного
текста.
Рожнова
выделяет
следу
ющие
моменты
свадебного
обряда:
сватовство;
сговор,
который,
в
свою
оче
редь,
происходит
в
четыре
этапа
(смотрины
невесты
и
дома
жениха,
рукобитье,
богомолье,
запой);
период
от
сговора
до
свадьбы
проходит
в
три
этапа
(заплетение
косы,
баня,
расплетение),
девичник
(вечеринка
накануне
свадьбы);
свадьба
(благословление
в
доме
у
невесты;
ее
родители
благос
ловляют
жениха
и
невесту),
отъезд
к
венцу,
после
венца
свадебный
поезд
отправляется
в
дом
жениха,
свадебный пир
в
доме
жениха,
второй
день
свадьбы
-
«княжой
стол»;
-
отводины.
Молодые
и
гости
навещают
родст
венников.
Теща
справляет
для
зятя
в
течение
первого
года
жизни
молодой
семьи
несколько
праздников.
Как
видим,
фольклор
Тверской
губернии
начала
хх
В.
сохранил
почти
классический
свадебный
обряд.
В
комментариях
к
свадебному
обряду
Ро
жнова
делает
ряд
указаний
на
социально-экономические
причины,
способ
ствующие
сохранению
и
бытованию
свадебного
обряда:
это и
«отсталость»
современной
деревни,
и
тот
факт,
что
«как
И
В
старину,
основные
мотивы
брака
в
крестьянской
среде
-
это
увеличение числа
рабочих
рук
и
в
редких
случаях
-
любовь».
Необходимо
отметить,
что
интерес
составительницы
сборника
к
свадебному
обряду
отнюдь
не
случаен
и
вызван,
как
нам
кажет
ся,
тем
обстоятельством,
что
ее
научный
руководитель
в
этот
период
при
стально
изучает
свадебный
обряд,
настаивает
на
особом
внимании
к
нему
исследователей, о
чем
он
писал
в
своем
отчете
о
Верхне-Моложской
экспе
диции.
t73
172
Трудно
сказать,
следует
ли
Рожнова
в
этом
определении
за
Соколовым,
возможно,
соглашавшимся
в
начале
1920-х
годов
с
А.
и.
Соболевским,
либо
прибегает
к
этому
тер
мину
вопреки
рекомендациям
учителя.
Дело
в
том,
что
сам
Соколов
в
своих
программах
курса
фольклора
не
говорит
ничего
об этом
жанре,
но
в
учебнике
1938
г.
выделяет
такую
разновидность
эпических
песен,
как
«былины-баллады
<
...
>
трактующие
преимущественно
темы
семейных
отношений
и
часто
в
своих
вариантах
переходящих
в
типичные
семейно-бы
товые
песни
крестьянской
ЛИРИКИ».
К
этому
месту
сделано
примечание
о
том,
что
«подобные
былины-баллады
раньше
неудачно
назывались
«низшими
эпическими
песнямИ»
и
под
таким
названием
были
напечатаны
А.
и.
Соболевским
(Соколов
ю.
М.,
проф.
Русский
фольклор.
С.
263).
173
Соколов
Ю.М.
Быт,
язык
и
творчество
населения.
С.
59.
И.
Е.
Иванова.
М.
В.
CmpozaHoB.
Теория
и
nракmика
изучения
фольклора
... 561
Процветающим
жанром
фольклора
современной
деревни
называет
Ро
жнова
частушку.
Частушка
-
живой
отклик народа
на
все
события
жизни.
Составительница
предлагает
выделять
различные
группы
частушек
в
зави
симости
от
их
тематики
(о
любви
и
измене,
о
комсомоле,
колхозе
и
т.
д.
),
приводит
наиболее
характерные
тексты
(в
том
числе частушки,
посвященные
фольклорной
экспедиции).
Рожнова
замечает,
что,
несмотря
на
тематическое
разнообразие,
частушки
«не
отличаются
богатством
художественных
обра
зов».
Говоря
о
сказках,
Рожнова
дает
определение
жанру,
очень
емкое
и
в
то
же
время
краткое:
«Сказка
-
это
складка».
Она
отказывается
от какой
либо
клаССИфикации
сказок,
так
как
в
них
«фантастическое,
чудесное,
ми
фическое,
бьrrовое
и
поучительное
причудливо
переплетаются
между
собой».
Следуя
традиция~
своего
учителя,
Рожнова
объясняет
тот
факт,
что
экспе
дициями
было
записано
мало
сказочных
текстов,
недостатком
времени
у
крестьян,
обусловленное
экономическими
причинами.
Естественно, что
лич
ность
сказочника,
как
и
любого
исполнителя,
принципиально
важна
для
ученицы
Соколова.
О
суевериях
Рожнова
пишет,
что
«они
В
деревне
еще
не
изжиты'
и
в
наши
дни
в
крестьянской
среде
еще
существует
много
рассказов,
примет
и
обрядов,
основанных
на
вере
в
таинственные
силы
природы».
Интересно,
что
собирание
суеверий
нисколько
не
смущает
составительницу,
как
и
ее
учителя,
который
сам
записывает
в
одной
из
экспедиций
обереги,
приметы,
суеверия,
магические
обряды,
тогда
как
советская
фольклористика
указан
ного
периода
уже
сориентирована
на
избирательный
подход
к
собиранию
фольклора.
После
краткой
характеристики
пословиц,
-поговорок
и
загадок
Рожнова
формулирует
общие
замечания
о
фольклоре
Тверской
губернии
1920-
1926
гг.
По
ее
мнению,
определяющее
влияние
на
бытование
тех
или
иных
жанров
оказывают
факторы
экономического
развития
региона.
Среди
этих
факторов
называются
рост
производства,
распространение
отхожих промыс
лов,
рост
городов.
Все
это,
а
также
миграция
населения,
способствуют
за
бвению
«старинных
произведений»
,
активному
распространению
таких
жан
ров,
как
частушка,
революционная
песня,
песня
литературного
происхожде
ния.
Распространение
«печатных
песенников»
также
содействует
тому,
что
молодежь
предпочитает
исполнять
«новые»
песни.
В
уездах
же,
которые
расположены
далеко
от
фабричных
и
заводских
центров,
жители
деревень,
особенно
старики,
ревностно
хранят
большое
количество
старинных
произ
ведений
народной
словесности.
Рожнова
замечает,
что
молодежь
Тверской
губернии
знает
много
классических
фольклорных
произведений,
но предпо
читает
исполнять
то,
что
считается
модным,
в
основном
частушки.
В
заключение
Рожнова
указывает
на
то,
что
практически
все
произве
дения,
вошедшие
в
состав
сборника,
даются
с
вариантами
из
известных
сборников
Шейна,
Киреевского,
братьев
Соколовых.
Соколов
считал
глу-
562
Прuложенuя
боко
ошибочным
исследование
фольклорных
текстов,
основанное
на
чисто
механическом
сравнении
вариантов.
Его
ученица
отмечает,
что
при
ведение
вариантов
в
данном
сборнике
имеет
своей
целью
подтвердить
факт
устой
чивого
бытования
целого
ряда
текстов
на
протяжении
нескольких
десяти
летий.
Таким
образом,
все
положения
данного
предисловия
полностью
соот
ветствуют
теоретическим
взглядам
Соколова,
изложенным
им
в
ряде
науч
ных
работ.
В
целом
вступительная
статья
к
сборнику
-
свидетельство
за
ботливого
и
требовательного
отношения
ученого
к
своей
ученице.
Кажется,
что
именно
о
ней
и о
ее
работе
Соколов
писал:
«В
настоящее
время
на
собирателя
фольклорного
материала
и
наблюдателя
фольклорной
жизни
вы
падает
с
совершенной
необходимостью
и
исследовательская
функция»
.174
Сборник,
сформированный
под
руководством
Соколова
в
Твери,
убеждает
в
том,
что
стремление
создать
объективную
картину
бытования
фольклора
в
определенном
регионе
было
основой
его
практической
деятельности
в
1920-1926
гг.
Это
стремление
полностью
отвечает
желанию
Соколова
со
здать
«историю
словесного
искусства
в
целом»,
хотя
позднее
эта
тенденция
к
историзму
приведет
его
к
намерению
написать
эту
историю,
руководству
ясь
принципом
построения
истории
фольклора
«по
сменявшимся
на
основе
социально-экономических
формаций»
и
«отразившим
В
себе
социальную
борьбу
классовым
стилям».175
Обращаясь
непосредственно
к
содержанию
сборника,
коснемся
прежде
всего
свадебного
обряда.
Шесть
свадебных
обрядов
записаны
от
исполни
тельниц
разного
возраста,
что
дает
Рожновой
право
утверждать,
что
ею
представлены,
таким
образом,
свадебные
обряды
разных
эпох.
Один
из
обрядов
записан
Соколовым
в
селе
Лощемле
Вышневолоцкого
уезда
от
трех
исполнительниц:
А.
И.
Сорокиной
74
лет,
М.
Я.
Кузихи
54
лет
и
П.
Д.
Миролюбовой
32
лет.
Старшая
из
них
выходила
замуж
50
лет
тому
назад,
поэтому
младшие
исполнительницы
указывают
на
то,
что
«теперь
так
не
делают»,
«эту
песню
здесь
не
поют».
Тем
не
менее
из
'записи
становится
понятно,
что
свадебный
обряд
Вышневолоцкого
уезда
не
претерпел
каких
либо
серьезных
изменений
за
полвека.
В
нем
последовательно
сменяются
все
типические
акты
среднерусской
свадьбы:
сватовство,
рукобитье,
канун
свадьбы,
день
свадьбы,
другой
день
свадьбы
-
княжий
стол,
отводины.
Типично
для обряда
среднерусской
свадьбы
исполнение
невестой
причнта-
174
СОКОАОВ
Ю.
М.
Очередные
задачи
изучения
русского
фольклора.
С.
17.
175
СОКОАОВ
Ю.М.
[Заключительное
слово
в
дискуссии
«Значение
фольклора
и
фОЛЬ
клористики
в
реконструктивный
период»]
11
Литература
и
марксизм.
1931.
N!!
6.
С.
122.
Следует,
впрочем,
учитывать,
что
СOIюлов
возражал
все
же
против
механистического
при
менения
социологического
метода
к
истолкованию
генезнса
фольклорных
жанров.
Так,
в
своем
учебнике
1938
г.
он. в
чаСТIIОСТИ,
полсмизировал
с
А.
М.
СМИРlIовым-Кутаческим,
утверждавшим,
что
частушка
родилась
непосредствснно
из
ритма
фабричных
машин
(СОКО
АОВ
Ю.М.,
проф.
Русский
фольклор.
С.
403-404).
И.
Е.
Иванова,
М.
В.
Сmроzанов.'Теория
и
nракmика
изучения
фольклора
...
563
ний.
Последовательность
и
темы
свадебных
причетов
определяются
содер
жанием
того
акта,
который
причетом
сопровождался.
Большим
количеством
причетов
сопровождается
традиционное
«расплетение
косы».
В
этих приче
тах
невеста
жалуется
подругам
на
то,
что
ей
приходится
расставаться
с
волей.
Запись
Соколова
сохраняет
фонетические
особенности
речи
исполни
тельниц,
которая
по
своим
особенностям
близка
к
новгородскому
диалекту,
хорошо
знакомому
ему
(<<порасклычти>>,'
«бенную»).
Большим
количеством
причетов
сопровождается
ритуальная
баня
(
«байна»
).
В
этих
причетах
содержится
благодарность
бане
за
то,
что
вы
мыла
ее
в
последний
раз,
благодарность
отцу
за
истопленную
баню.
При
четам
нет
конца
«на
вечеринах»,
когда
родители
угощают
подруг
HeBeCТbI.
Все
причеты
в
записи
не
приведены,
но
дан
комментарий
старшей
из
ис
полнительниц:
«l\aжинну
девку
я
оплачу.
Это
бесконечная
песня,
ей
конца
нет».
Но
более
всего
выражаются
сетования
отцу
после
просватанья,
про
сьбы
к
родителям
и
подругам
заступиться
за
нее,
сетование
матери,
что
несчастную
родила,
жалобы,
что
тоска
не
проходит.
В
день
свадьбы
звучат
величальные
песни,
корильные,
грустиые
лирические
предвенечные.
В
ка
честве
отличительной
черты
данного
обряда
можно
отметить
при
меты,
ко
торыми
сопровождается
выход
невесты
из
дома:
« ...
ее
обувает
брат,
кладет
в
правый
сапог
жита
и
деньги.
Перед
выходом
из
избы
молодых
благос
ловляют
на
вывороченной
шубе.
При
этом
употребляются
"обереги"
от
не
чистой
силы:
воскресная
молитва
(привязывается на
шею),
"янтарная
буся",
"рыбная
везёнка"
(сети,
ими
опоясываются).
На
другой
день
в
доме
моло
дого
делают
"княжой
стол",
во
время
которого
ему
подают
яичницу:
"Если
молодой
начинает
её
с
середины,
молодая
не
сохранила
невинность
до
брака,
если
с
краю,
то
все
хорошо"».
Особенно
подробно
записан
свадебный
обряд
в
Ржевском
уезде
Тверской
области
(к
сожалению,
он
не
паспортизирован).
Некоторые
акты
этого
свадебного
обряда
-
своеобразны
или
носят
местное
назва
ние:
«справедки», «крикун».
«Крикун»
поется
невесте
на
улице,
когда
к
ней
приходят
подружки.
В
данном
обряде
достаточно
велико
количество
величальных
песен,
что
отличает
его
от
обряда
Вышневолоцкого
уезда.
Совсем
немного
грустных,
лирических
песен,
обращенных
к
невесте,
все
сюжеты
подвенечных
песен
имеют
общерусское
распространение:
«Из-за
лесу,
лесу
темного»,
«На
горе-то
стоит
елочка,
под
горой
стоит
свете
лочка»,
известный
сюжет
-
брат
утешает
невесту,
везет
ее
в
новую
семью
(<<Расприятный
ты,
мой
братец»)
и
т.
д.
Вообще
следует
отметить
мажорное
звучание
ржевской
свадьбы.
Даже
«княжий
стол»
имеет
совсем
другое
значение:
«Жених
наливает,
невеста
угощает.
При
этом
каждый
из
гостей
старается
что-либо
положить
соседу
в
рюмку:
печенье,
корку
булки
и
т.
д.
Сосед
же,
которого
невеста
угощает,
говорит,
например:
"Мне
плуг
попал".
Это
значит,
что
нужно
поцеловать
новобрачным
отца
жениха.
Если,
например,
скажут, что
в
рюмке
рой
пчел,
то
невеста
целует
564
Прuложеlluя
жениха
в
макушку;
если
скажут,
что
в
рюмку
попал
заяц
с
ушами,
то
невеста
целует
жениха,
держа
его
за
уши.
Невесту
гости
дарят
за
каждую
рюмку».
Надо
отметить,
что,
несмотря
на
отдельные
различия,
связанные
с
обычаями
местности
и
с
измением
времени,
записи
свадебного
обряда
Т
вер
ской
губернии
1920-х
годов.
не
уступают
записям
П.
К.
Шейна
и
П.
В.
Киреевского
в
полноте
и
художественности.
В
разделе
«Эпические
песни»
находим
два
варианта
известной
исто
рической
песни
на
смерть
Александра
1
«Пойду-выйду
я
на
башню».
Один,
записанный
в
Старицком
уезде
в
1921
г.,
особенно
интересен:
он
содержит
более
развернутый
сюжет,
сохранены
в
записи
и
фонетические
особенности
местного
диалекта.
Других
записей
исторических
песен
в
сборнике
нет,
что
вполне
объяснимо.
Немного
записей
«низших
эпических
песен».
Это
известные
в
иент
ральной
России
песни:
«Горы
вы
мои
воробьевские»,
«Уж,
Тbl,
зимушка
зима»,
«Как
у
ключика
у
горючего»,
«Не
хотелось
душе
Маше
за
разбой
ника
идти»,
«Солнце
за
лес
закатилось».
В
этой
же
части
сборника
приве
дены
два
духовных
стиха.
_
Первый
из
них
-
об
«Алексее,
человеке
божьем»
-
записан
от
60-летней
исполнительницы
Настасьи
Михайловой
в
селе
Дары.
Исполнительница
не
полностью
воспроизводит
сюжет,
оста
новившись
на
близком
ей
эпизоде,
когда
родители
будущего
святого
просят
божьей
милости:
«Создай
нам,
Господи, дети
со
смолодыих
лет
под
старость
нам
на
прокормление».
Второй
духовный
стих
«Про
Лазаря»,
представля
ющий
собой
переработку
евангельской
легенды,
записан
от
той
же
испол
нительницы.
Следует
отметить,
что
духовный
стих
-
это
чрезвычайно
ред
кое
явление
в
послереволюционной
России,
и
интерес
собирателей
к
нему
фактически
был
сведен
к
нулю.
Таким
образом,
эти
записи
имеют
особую
ценность,
если
учесть
неуклонную
тенденцию
к
отказу от
фиксирования
духовного
стиха
в
)()(
в.
В
разделе
«Обрядовые
песни»
представлены
песни
и
причеты,
запи
санные
в
Вышневолоцком,
Старицком,
Бежецком
уездах-в
1920-1926
гг.
Записаны
и
включены
в
сборник
все
четыре
типа
русских
свадебных
песен:
величальные,
корильные,
лирические
предвенечные
и
ритуальные,
созвучные
по
содержанию
центральным
и
послевенечным
актам
обряда.
Т
ексты
песен
отличаются
полнотой, что
подтверждается
сравнением
их
с
текстами
из
сборника
П.
В.
Киреевского,
на
который
регулярно
ссылается
Рожнова.
для
обряда
среднерусской,
и
в
частности
тверской,
свадьбы
типично
испол
нение
невестой
причитаний.
По
воспоминаниям
исполнительниц,
эта
тради
ция
была
очень
развита
и
долго
сохранялась,
поэтому
естественно,
что
в
сборнике
много
причетов
с
различным
содержанием.
Наряду
со
свадебными
в
сборнике
представлены
похоронно-поминаль
ные
причеты,
записанные
в
Старицком,
Бежецком,
Вышневолоцком
уездах
(полностью
отсутствуют
рекрутские).
В
комментариях
нет
указания
на
то,
что
приведенные
причеты
исполнялись
профессиональными
(хотя
бы
в
про-
И.
Е.
Иванова.
М.
В.
CmpozaHoB.
Теория
и
nракmика
изучения
фольклора
...
565
шлом)
плакальщицами.
Зато
следует
отметить,
что
потребность
в
оплаки~
вании
не
исчезла,
о
чем
свидетельствует
разный
возраст
исполнительниц
-
от
74
до
18
лет.
Причем
молодые
информанты
исполняют
плачи
разверну~
тые,
полные,
сохраняя
традиции
умелых
исполнителей
прошлых
лет
(<<меня
научила
моя
бабушка»).
Запись
причитания
всегда
свидетельствует
об
особо
доверительных
отношениях
с
исполнителем.
Это
значит,
что
студенты,
co~
биравшие
фольклор,
были
основательно
подготовлены
к
своей
работе.
К
наиболее
древним
элементам,
сохранившимся
в
тверской
традиции
к
1920~M
годам,
следует
отнести
круговые
песни:
«игрищные»,
сопровождаю~
щие
игру,
и
хороводные,
под
которые
осуществлялось
движение
по
кругу
или
выписывание
хороводом
различных
фигур.
Среди
них
-
песни
извест~
ные:
«Милый
улицей
шел»,
«Травынька
ли
ты,
моя
муравынька,
зеленень~
кий
лужок»,
«Хорош
мальчик
уродился»,
«Вейся,
вейся,
капуста,
завивайся,
белая»
и
т.
д.
Широкое
распространение
в
разных
районах
Тверской
губер~
нии
в
указанный
период
имели
песни
частые,
сопровождающие
пляску.
Большинство
из
них
любовного
содержания.
Они
четкие
по
ритму,
сопро~
вождаются
припевами,
повторами.
Среди
них
знаменитая
кадриль
в
различ~
ных
ее
вариантах
и
другие
плясовые:
«Чем
грош
не
хорош?
Аль
любить
не
хошь?»,
«Ягорова
жонка
по
двору
гуляла,
скотине
давала»,
«Подумаю,
погадаю,
головушкой
покачаю»
и
т.
д.
Особо
хочется
отметить
местную
плясовую
«Как
В
Бернове
на прогоне», не
просто
приспосабливающую
об~
щерусский
сюжет
к
местным
реалиям,
но,
напротив,
целиком
основанной
на
этих
местных
реалиях
вполне
в
духе
самодеятельного
творчества.
Записи
сборника
Рожновой
свидетельствуют
о
широком
бытовании
в
1920-1926~e
годы
на
территории
Тверской
губернии
протяжных
лириче~
ских
песен.
Преобладают
песни
любовные
и
семеЙно~бытовые.
Любовные
песни
записаны
в
Старицком,
Бежецком,
Корчевском,
Вышневолоцком
уез~
дах.
Среди
них
нет
сюжетов,
спеЦИфических
только
для
Тверской
губернии.
Все
сюжеты
поздние,
характерные
для
общерусской
песенной
традиции
BTO~
рой
половины
XIX
-
начала
хх
в.:
«Вспомни,
вспомни,
мой
любезный,
мою
прежнюю
любовь»,
«Мне
сегодняшний
день
скука;
со
милым
дружком
разлука»,
«Соловеюшко
ты
мой,
соловеюшко»,
«Эх,
ты,
Ваня,
разудала
голова»,
«Последний
час
разлуки
с
тобой,
мой
дорогой»,
«Как
у
наших
у
ворот
стоит
озеро
воды»
И
т.
д.
Среди
песен
с
новыми
сюжетами
-
начала
ХХ
в.
-
следует
отметить
песни
«Сидел
Ваня
на
диване,
стакан
рому
наливал»,
«Ваня
В
Питере
родился,
в
Москву
жить
переселился».
эти
песни
несут
в
себе
приметы
нового
быта:
стремление
крестьян
в
город,
желание
проводить свободное
время
в
«трактире~кабаке».
О
семейно~бытовых
песнях
в
общих
чертах
можно
сказать то
же
самое,
что
о
любовных:
им
свойственны
традиционность
и
общерусская
распрост~
раненность
сюжетов,
полнота
и
художественность
всех
текстов:
«Ах
ты
ноченька,
ночка
темная»,
«Ты
лучинушка,
моя
лучинушка,
неясно
горишь»,
«Как
вечор
молода,
во
пиру
была»,
«Сама
садик
я
садила,
сама
буду
по~
566
Прuложенuя
ливать»,
«Плыла
лебедь,
плыла
белая»,
«Позволь,
милая,
мне
жениться»
и
т.
д.
Среди
семейно-бытовых
песен
в
сборнике
значатся
тюремные,
солдат
ские
и
юмористические
песни,
бытовавшие
в
Старицком,
Бежецком,
Вышне
волоцком
уездах.
Существенным
недостатком
записи
этих
текстов
является
то,
что
в
них
отразился
соколовский
подход
к
фольклору
как
устной
сло
весности,
и
поэтому
эти
записи
не
отражают
подлинной
словесно-музыкаль
ной
картнны
произведения.
Новая
баллада,
романс,
песни
литературного
происхождения
составля
ют,
по
данным
сборника
Рожновой,
новый
слой
тверского
фольклора.
Среди
песен
литературного
происхождения
часто
встречаются
переделки
стихотво
рений
А.
С.
Пушкина,
А.
В.
Кольцова,
Н.
А.
Некрасова,
А.
Н. Плеще
ева,
И.
З.
Сурикова.
Разумеется,
встречаются
и
общеизвестные
песни:
«Гу
ляет
по
Дону»,
«Когда
б
имел
златые
горы»,
«В
саду
при
долине»
и
т.
д.,
авторство
которых
в
болыuинстве
случаев
не
установлено.
На
примере
записей,
вошедших
в
сборник
Рожновой,
можно
просле
дить,
как
в
фольклорную
традицию
включаются
новации
советского
времени:
«Мы
дрались
с
Польшей
на
фронте»,
«Крестьянская
нужда».
Особенно
интересна
песня
под
названием
«Передел»,
записанная
от 23-летнего
испол
нителя
и,
видимо,
сочинителя
ее
Егора
Голубева
из
села
Дары
Старицкого
уезда.
Новый
тип
мышления
закрепляется
в
традиционной
фольклорной
форме
семейно-бытовой
песни.
Место
действия
этой
песни
-
деревня
Дары,
действующие
лица
-
односельчане
исполнителя,
которые
пытаются
разрешить
вековой
конфликт
землевладения.
В
сатирической
форме
Е.
Г
0-
лубев
рассказывает
о
событнях
каждого
дня
в
селе
Дары
и в
других
своих
песнях:
«Обокрали
амбар
с
медом
у Егора
Куража»,
«Поликарпов
ДЯДЯ
Филя
красить
вывеску
бежит»,
или:
С
тали
листики
валиться,
Стала
лета
ПРОХОДИТЬ,
Наталья
Шлыгина
взбесилась,
К
пастуху
стала
ХОДИТЬ.
Молодые
люди
и
женщины
средних
лет
-
основные
исполнители
ро
мансовой
лирики,
представленной
в
сборнике
Рожновой.
Тематика
этих
про
изведений
традиционна:
«Дорогая
сестра,
посоветай,
как
быть:
иль
страдать,
иль
любить,
или
жизнь
загубить»,
«Красавица
Тоня
во
гробной
лежит»,
«Зачем
ты,
неверный,
приласкался
к
несчастной
девице,
ко
мне»,
«Бедная,
бедная
швейка
пострадала
семнадцатн
лет»,
«Я
любила
его
страстно,
нежно
он
любил
меня»,
«Не
говорите
мне
о
нем,
еще
былое
не
забыто».
Произ
ведений
этого
жанра
представлено
не
очень
много
-
всего
18
номеров,
активное
бытование
этого
жанра
ограничено
кругом
фабричного
поселка
Кузнецово
Тверской
губернии.
Известно,
что
среди
фабричных
рабочих,
терявших
постепенно
связь
с
крестьянской
средой
и
традиционной
лирикой,
романсы
были
очень
модными.
И.
Е.
Иванова.
М.
В.
CmpozaHoB.
Теория
U
пракmика
Шlучения
фольклора
... 567
В
сборник
Рожновой
вошли
частушки
из
разных
регионов
Тверской
губернии.
Об
этом
материале
мы
уже
говорили;
здесь
же
отметим
только
интересную
клаССИфикацию
частушек,
созданную
Рожновой.
Помимо
тра
диционных
разделов:
частушки
о
войне,
религии,
любви,
она
включает
такие
темы-разделы,
как
мода,
сатира
и
проч.
Особое
внимание
уделяется
час
тушкам
с
малой
степенью
вариативности
и
распространенности,
в
которых
индивидуально-творческое
начало
выражено
особенно
ярко.
Так
формиру
ется
цикл,
посвященный
самим
фольклорным
экспедициям
1920-х
годов.
Вместе
с
тем
в
большинстве
записанных
и
приведенных
частушек
отразилась
вся
жизнь
тверской
деревни
1920-х
годов.
Многие
частушки
имели,
разу
меется,
общерусское
распространение.
Сказки
сборника
Рожновой
записаны
в
Вышневолоцком
и
Старицком
уездах
Тверской
губернии.
Среди
них
особенно
следует
отметить
замеча
тельный
вариант
'сказки
«Хрустальный
мост»,
сказку
«Лутонька»
И
сказки,
записанные
от
Филиппа
Мялкина
-
профессионального
сказочника,
извест
ного
на
всю
округу.
И
15
лет
спустя
после
экспедиции
Соколова
в
статье
местного
краеведа
будет
названо
его
имя.
176
Особое
место
в
сборнике
зани
мают
рассказы
крестьян
о
крепостном
праве
(за
собирание
таких
рассказов,
как
мы
уже
говорили,
особенно
ратовал
Соколов).
Календарная
поэзия
представлена
в
сборнике
описанием
Святок,
свя
точных
гаданий,
масленицы,
радуницы,
завиванья
и
развиванья
березы.
Не
обходимо
отметить,
что
не
был
зафиксирован
обычай
колядовать
на
Святки;
дано
описание
святочных
гаданий
и
приведена только
одна
подблюдная
песня.
Поэтому
можно
было
бы
говорить,
что
уже
в
1920-е
годы
традиция
колядования
разрушается.
Масленица
в
селе
Лощемле
Вышневолоцкого
уезда
-
праздник,
любимый
всеми.
Собственно
масленицей
в
деревне
на
зывали
«большой
движущийся
костер»,
движение
которого
сопровождалось
песнями.
Троица
и
семик
в
сборнике
представлены
описанием
обряда
зави
вания
и
развивания
березы
и
песней
«Во
поле
березонька
стояла»,
которую
исполняли
на
семик.
Таким
образом,
помещенные
в
сборнике
Рожновой
материалы
формируют
в
целом
представление
о
разрушении
многих
тради
ций,
связанных
с
календарной
обрядовой
поэзией.
Следует,
однако,
отме
тить,
что
позднейшие
записи
фиксируют
достаточно
устойчивую
традицию
празднования
Святок,
масленицы,
Троицы
и
других
праздников,
хотя
они,
конечно,
претерпели
с
течением
времени
значительные
изменения.
т
Раздел
«Суеверия
и
легенды»
включает
в
себя
рассказы
«О
нечистом
духе,
или
лесовом»,
домовом,
о
порченых
женщинах.
Здесь
же
-
легенды
о
происхождении
названий
сел
и
деревень,
о
чудотворных
иконах,
-
все
176
Юрzuн
Н.
Сказители
из
Верхней
Молот
11
Про.летарская
правда.
1936.
N!!
170.
26
ию.ля.
Здесь
сказано:
«Известен
В
округе
умершнй
несколько
лет
тому
назад сказочник
Федор
Кува
из
деревни
Никольской.
отмеченный
экспедицией
профессора
Ю.
М.
Соколова».
177
См.:
Яшенков
А.
В.
Масленичная
обрядовая
традиция
в
ареале
говоров
южнорус
ского
lIаречия
11
Историко-литераТУРIlЫЙ
сборник.
Вып.
2.
Тверь.
2002.
568
Прuложенuя
они
носят
местный
характер.
В
этот
же
раздел
вошли
заговоры,
сам
факт
записывания
которых
примечателен
для 1920-х
годов
как
потому,
что
многие
собиратели
в
погоне
за
фольклорными
новообразованиями
пренебрегали
этим
жанром,
так
и
потому,
что
сами
целители
далеко
не
каждому
могли
довериться.
Соколову
и
В.
А.
Дынник
довелось
присутствовать
при
лечении
грыжи.
В
примечании
они
отмечают:
«Записано
по
памяти
-
записывать
во
время
лечения
никак
нельзя
было,
так
как
старуха
запротестовала,
когда
попробовали
записать
даже
только
одно
слово,
встретившееся
в
беседе».
Заговорами,
по-видимому,
сопровождался
обычай
снимать
спорынью:
«Женщина-колдунья,
нагая
или
в
одной
рубашке,
проходит
вдоль
полосы
или
же
наискось».
Кроме
того,
представлены
некоторые
обряды,
которые
совершались
на
Егорьев
день,
Покров
день.
В
разделе
«Приметы»
основные
информанты
-
пожилые
крестьянки
и
учащиеся
школ.
Каждая
из
примет
касается
какой-либо
стороны
кресть
янского
быта,
погодных
условий
и
т.
д.
Загадки,
пословицы
и
поговорки
тоже
записаны,
в
основном,
от
этих
возрастных
групп.
Среди
загадок
есть
замечательные:
«Намостивши
мост
на
семь
верст,
ко
краешкам
'яблоньки,
на
яблоньке
цвет
на
весь
белый
свет»
(Пасха),
«Из
куста
шипуля,
за
ногу
цыпуля»
(Змея),
«Стоит
посудина
нерукотворная.
Пришел
разбойник
с
огнем
и
мечом.
Жильцов
не
режет
и
избы
не
жжет,
а
добро
берет» (Улей,
пчелы,
мед,
человек),
«Какие
люди
всегда
свободны
от
гостей?»
(Нищие).
Среди
пословиц
Тверской
губернии
встречаются
пословицы,
несущие
на
себе
отпечаток
мифических
верований
дохристианского
времени:
«Что
тому Богу
молиться,
который
не
милует»,
«Кукушка
кукует
-
горе
вещует»,
«Умеючи
и
ведьму
бьют».
Встречаются
пословицы,
заимствованные
из
литературы
и
закрепившиеся
в
сознании
но
сителей
как
народные:
«Во
всех
делах
догадка
нам
нужна»,
«Не
презирай
совета
ничьего,
а
прежде
выслушай
его».
В
заключительную
часть
сборника
Рожновой
вошел
детский
фольклор:
игры,
считалки.
Однако
совершенно
очевидно,
что
этот
.раздел
сохранился
не
полностью:
последние
листы
достаточно
сильно
изношены,
а
раздел
счи
талок
включает
в
себя
только
один
текст,
хотя
в
материалах
экспедиции
в
Бежецкий
уезд
сохранились
тексты
11
считалок,
записанных
в
Еськах
от
девочек
8-12
лет.
t78
Таким
образом,
более
обследованными,
по
материалам
сборника
Ро
жновой,
стали
Старицкий,
Бежецкий,
Корчевской
и
Вышневолоцкий
уезды
Тверской
губернии,
т.
е.
те
регионы,
в
которых
работали
экспедиции
Соко
лова.
В
Старицком
уезде
фольклор
записывали
несколько
лет подряд:
в
1920, 1921, 1923, 1925
ГГ.,
осуществляя,
таким
образом,
длительное
наблю
дение
за
состоянием
народного
творчества
в
данной
местности.
(Впрочем,
это
может
быть
связано
и
с
личными
интересами
организаторов
экспедиций,
178
ГДТО.
Ф.
Р-1872.
Оп.
1.
Ед.
хр.
3.
Л.
109.
И.
Е.
Иванова,
М.
В.
CтpozaHoB.
Теория
и
практика
изучения
фольклора
... 569
поскольку
известно,
что
А.
Н.
Вершинский
был
родом
из
Старицкого
уезда
и
некоторое
время
учительствовал
там.)
Если
говорить
об
особенностях
каждого
из
обследованных
регионов,
то
получается
следующая
картина.
В
Старицком
уезде
записаны
прекрасные
образцы
свадебного
обряда,
свадебные
песни,
песни
любовные
и
семейно
бытовые;
вместе
с
тем
здесь
не
сделано
ни
одной
записи
свадебного
обряда
как
такового.
Отличительной
чертой
фольклорного
материала
Старицкого
уезда
является
большое
количество
песен
литературного
происхождения,
хо
роводных
и
игровых,
частушек
и
малых
жанров.
В
Корчевском
уезде (фаб
ричный
регион)
преобладают
переделки
стихотворений,
романсы,
частушки,
небольшое
количество
любовных
песен,
единицы
-
обрядовых.
Записи
ска
зочного
материала
приходятся
на
Вышневолоцкий
и
Старицкий
уезды.
Ос
новной
фольклорный
материал
Бежецкого
и
Вышневолоцкого
уезда
состав
ляют
свадебные,
семейные,
любовные
песни.
Интересно,
что
в
сборнике
Рожновой
практически
отсутствуют
частуш
ки,
записанные
в
Бежецком
и
Вышневолоцком
уездах,
хотя
сохранившиеся
архивные
материалы
по
Поречской
волости
представляют
нам
более
600
весьма
оригинальных
текстов.
Возможно,
что
на
подобной
репрезентации
материала
отразилось
мнение про
судьбу
частушки
в
Еськах,
высказанное
одной
из
самых
активных
собирательниц
разных
фольклорных
жанров
сту
денткой
Е.
Т
овстик:
«Почти
все
частушки
принесены
из
других
деревень.
Появились
в
Еськах частушки
недавно.
В
<19>22
году
Александра
<ос
тавлено
место
для
фамилии> жила
в
деревне
Красново
и
первая
принесла
оттуда
частушки.
Приблизительно
такими
же
путями
проникли
в
Еськи
частушки
и из
других
деревень.
Своих
частушек
очень
немного.
Записывая
частушки,
я
старалась
выяснить,
из
какой
деревни
они
заимствованы,
не
выясняя,
какой
деревней
создана
та
или
иная
частушка,
так
как
я
не
могла
этого
сделать».
Далее
Е.
Т
овстик
приводит
свои
записи,
и
получается,
что
из
21
частушки
9
принесены
из
Краснова,
по
одной
-
из
деревень
Кос
тюшино,
Никифорцево,
r
ора,
Любини,
Кожино,
Лохнёво,
6
частушек
сло
жены
в
самих
Еськах.
179
Как
можно
судить
на
основании
приведенного
самой
собирательницей
материала,
Е.
Т
овстик
не
вполне
объективна:
если
за
три
года,
прошедших
после
1922
г.,
когда
в
Еськах впервые
узнали
о
частушке,
успела
сформироваться
хотя
бы
некоторая
традиция
не
просто
исполнения,
но
и
сочинения
ее,
то
это
должно
бы
свидетельствовать
о
про
дуктивности
жанра
и
активной
жизни
его.
Следует
указать,
что
другими
собирателями
в
Еськах
в
рамках
той
же
экспедиции
было
собрано
410
текстов,
причем
ряд
из
них
-
той
же
Е.
Товстик.
180
Необходимо
сказать,
что
подобные
выводы
оказались
возможны
лишь
на
основе
объективных
данных
сборника
Рожновой,
в
котором
представлены
179
Там
же.
Л.
141;
запись
от
20
июня
1925
г.
180
Там
же.
Л.
29-40,
41-61,
93-98,
141-143.