Иоганн Густав Дройзен. Историка

Подождите немного. Документ загружается.

ПРЕДИСЛОВИЕ ИЗДАТЕЛЯ

В своей статье о Дройзене

Фридрих Майнеке подроб

нейшим образом описал, как Иоганн Густав Дройзен,

еще в студенчестве живо интересовавшийся философ

скими вопросами и усердно посещавший лекции Геге>

ля, постепенно подходил к формулировке практически

уже примененных им в своих исторических трудах

принципов и основных понятий «историки», или, как

он ее называл по>немецки (см. ниже, с. 516), «науко>

учения истории»; как он впервые, пока лишь предвари>

тельно и отрывочно, обсуждал их в полном глубоких и

оригинальных мыслей предисловии ко второму тому

«Истории эллинизма» (см. ниже, с. 505), опубликован>

ном в 1843 г. всего в нескольких экземплярах и обра>

щенном к небольшому кругу ученых коллег; как он за>

тем, в 1852 г., решил прочесть курс лекций, касающий

ся этих вопросов, что было естественно для универси

тетского профессора, но тогда это намерение не осуще

ствилось, а сбылось оно лишь в летний семестр 1857 г.;

Meinecke F. Johann Gustav Droysen. Sein Briefwechsel und seine

Geschichtsschreibung — Historische Zeitschrift 141. 1929. S. 249–

287. Это сочинение дает глубокую и проницательную характеристи

ку Дройзена как ученого и его места в немецкой исторической нау

ке. Кроме того, см. прекрасный биографический очерк Отто Хин

це (Johann Gustav Droysen. Allgemeine Deutsche Biographie.

Band 48. Leipzig 1903. S. 82–114; перепечатан в кн.: Hintzes

Historische und Politische Aufsätze. Band 4. Berlin o. J. S. 87–143) и

замечательное введение Хельмута Берве к переизданному им в 1931

г. первому изданию дройзеновой «Истории Александра Великого»

(Krönersche Taschenausgabe. Band 87. Leipzig o. J. S. VII>XXXIV).

какую точку зрения за эти годы он выработал и против

каких «фронтов» выступал.

С самого начала Дройзен придавал этим лекциям

особое значение, поскольку они вновь и вновь побужда

ли его окидывать взором всю область исторической нау

ки и заново обдумывать ее основные вопросы; но также

и потому, что именно благодаря им он имел наиверней

шую возможность оказывать влияние на подрастающее

поколение историков. Этот курс лекций — по образцу

знаменитых лекций Бёка об «Энциклопедии и методо

логии филологических наук», которые он сам некогда

прослушал, он назвал «Энциклопедией и методологией

истории» — этот курс он читал чаще всего, не менее 18

раз в продолжение 25 лет. Всякий раз они доставляли

ему радость и удовлетворение.

Уже в летний семестр 1858 г., при повторном прочте>

нии лекций, он подготовил для своих слушателей

«Очерк», который напечатал тогда только на правах

рукописи.

Затем «большой спрос, в том числе из>за

границы», побудил его в 1862 г. «опубликовать эту

брошюру» (ниже, с. 451). «Очерк» вышел в свет во вто>

ром издании в 1875 г., а в третьем — в 1882 г. Так как

эти издания давно были распроданы, в 1925 г. Эрих

Ротхакер

перепечатал его в первом томе своей серии

«Философия и гуманитарные науки»; по несомненному

праву, он назвал этот очерк «самым гениальным введе

нием в историческую науку из всех, какие у нас есть».

Но надо сказать, что этот «Очерк», соответственно

своей цели, написан в виде абстрактных, сжатых, впро

чем, зачастую великолепно сформулированных тези

сов, которые, по признанию Майнеке, сделанному им на

основе собственного опыта (с. 280), были для начинаю

щего студента сначала совершенно непонятными. И, ве

Grundriss der Historik von Joh. Gust. Droysen. Als Manuskript

gedruckt. Jena: Druck von Friedrich Frommann, 1858, 27 Seiten.

В 1862 г. был еще раз напечатан таким же способом.

J. G. Droysen. Grundriss der Historik (Philosophie und Geistes

wissenschaften herausgegeben von Erich Rothacker. Neudrucke,

Band I.). Halle/ Saale, 1925. XII, 104 S.

роятно, постичь их было трудно не только студентам, но

и читателям. Таким образом возникли потребность и

желание опубликовать сами лекции. Ведь в них Дрой

зен с большей широтой сумел раскрыть своим слушате

лям смысл тезисов «Очерка», так что, продолжает Май

неке, его лекции «превращались в фейерверк живых,

увлекательных откровений и открытий, в набор удиви

тельно наглядных и поучительных примеров из всех об

ластей всемирной истории и мира исследований».

Сочинение Хр. Д. Пфлаума

не смогло полностью

удовлетворить это желание и потребность, хотя первая

попытка определения значения «Историки» Дройзена

для современной науки заслуживает всяческой благо

дарности. В конце своего исследования, в приложении,

Пфлаум поместил «существенно важные материалы по

предыстории „Очерка историки“ Иоганна Густава

Дройзена» (с. 68–114) и не только отметил значитель>

ные разночтения в редакциях «Очерка», но и включил

выдержки из тетради «записей, сделанных рукой одно>

го слушателя>студента». Однако эти сообщения были

не только фрагментарны, но и неудовлетворительны в

передаче содержания.

Если уж дополнять «Очерк», то это можно сделать,

только обратившись к тетради собственных записей

Дройзена. И после того как стало известно, что таковая

нашлась, все настоятельнее высказывались пожелания

напечатать ее. Я приведу только два мнения. Иоахим

Вах высказал такое пожелание в третьем томе своего со

лидного труда о «Понимании»,

где он в большой главе

«Учение о понимании в истории у Дройзена» (с. 134–

188) смог использовать при анализе бумаги Дройзена,

J. G. Droysens Historik in ihrer Bedeutung für die moderne

Geschichtswissenschaft (Geschichtliche Untersuchungen herausgege

ben von Karl Lamprecht, Band 2. Heft). Gotha, 1907. VI. 115 S.

Wach Joachim. Das Verstehen. Grundzüge einer Geschichte der

hermeneutischen Theorie im 19. Jahrhundert. III. Das Verstehen in

der Historik von Ranke bis zum Positivismus. Tübingen, 1933. IX. 350

S. 6. Astholz Hildegard. Das Problem «Geschichte» untersucht bei

Johann Gustav Droysen (Historische Studien… herausgegeben von

Dr. Emil Ebering. Heft 231). Berlin, 1933. 217 S.

которые я предоставил в его распоряжение. Хильде

гард Астхольц (ныне г>жа др. Урнер>Астхольц из

Штейна>на>Рейне), автор весьма достойного исследова

ния «Проблема истории у Дройзена» горячо поддержа

ла напечатание собственноручных записей Дройзена,

так как во время работы над своей книгой живо ощуща

ла недостаточность материала, опубликованного

Пфлаумом и Вахом.

Когда я убедился, что сохранившиеся в наследии

Дройзена записи находятся в исключительно благо

приятном для публикации состоянии, я незамедли

тельно приступил к подготовке их для этой цели. Эти

многочисленные рукописи содержат три разные по вре

мени основные редакции лекций. Поскольку Дройзен

всегда отмечал на полях листов день, когда была начата

лекция, помеченная римской цифрой, большинство

листов можно датировать. Листы самой первой редак>

ции, которые были разработаны для летнего семестра

1857 г., а затем, как показывают даты, положены в ос>

нову курсов 1858, 1859, 1859/60, 1860/61 гг., не сохра>

нились как цельная рукопись, а некоторые листы были

вложены в листы второй редакции, другие же были

включены и в третью редакцию. Но то, что сохранилось

от первой тетради, носит лишь фрагментарный харак>

тер. То же самое относится и ко второй тетради, листы

которой составляют самую большую часть и разложены

в шесть конвертов, которые со второго по шестой над

писаны рукой Дройзена: «Эвристика», «Критика»,

«Интерпретация», «Изложение», «Систематика»; на

первом конверте, содержащем вводные листы, указан

лишь год: 1862/63. Из этого и из других согласующих

ся с этим дат можно сделать вывод, что лекции были пе

реработаны для зимнего семестра 1862/63 гг.; но

«Очерк», как отмечено выше, на правах рукописи был

напечатан еще раз в 1862 г. Большой объем второй ре

дакции объясняется тем, что она использовалась чаще

всего, а именно в течение 11 семестров (62/63, 63,

63/64, 65, 68, 70, 72, 75, 76, 78, 79 гг.). Поэтому ее лис

ты имеют больше всего дополнений, исправлений, вы

черкиваний; поля сплошь исписаны вторичными за

метками, чаще всего мельчайшим почерком. Чтобы

прочесть их, необходимы значительные усилия, и пол

ная расшифровка тетради второй редакции — если она

вообще возможна — была бы, во всяком случае, весьма

затруднительна. Но, к счастью, на 73>м году жизни

Дройзен полностью еще раз переписал эту тетрадь для

чтения лекций в летний семестр 1881 г. По этой руко

писи он еще раз прочел курс в зимний семестр

1882/83 гг., но и в этот последний раз он добавил еще

несколько листов. отличающихся особо размашистым

почерком. Эта последняя тетрадь дает намного более

широкий обзор, чем листы прежних редакций; вероят

но, причиной новой обработки был неподобающий вид,

который приняла старая тетрадь, а также потребность

внести изменения и дополнения по содержанию. О том,

что и в эту тетрадь были в некоторых местах вложены

листы ранних редакций, уже было сказано.

Итак, эта тетрадь содержит полный, завершенный

текст. Поэтому идея публикации окончательно офор>

милась. Ее можно было осуществить; тем более, что

Дройзен, следуя своему методу работы, которого он не>

изменно придерживался всю жизнь, тщательнейшим

образом, слово за словом разрабатывал лекции во всех

редакциях, и, следовательно, также и в этой послед>

ней; тетрадь эта, можно сказать, была готова для печа

ти, за исключением всего нескольких мест, о чем необ

ходимо еще сказать. Но материала было так много, что

Дройзен его не всегда успевал прочесть во всем объеме

в академические часы. По этой причине он не стал за

ново переписывать в последнюю тетрадь раздел «Сис

тематики», рассказывающий об общности нравов

(«Исторический труд сообразно его формам»), а ото

слал слушателей к «Очерку». Вводные пояснения к

главе «Нравственные начала» (ниже, с. 304–307) он

еще разработал, но в конце их сделал замечание:

«„Очерк“ (§ 62–76) развивает вкратце формы этой общ

Этим более старым листам, обозначенным датами семестров

67/68, 78, 79, соответствуют ниже места на страницах.

ности, которые в их предметном содержании все без ис

ключения комментируются в этике, а некоторые объ

ясняются в других научных дисциплинах». Но находя

щиеся на полях против этих мест карандашные помет

ки (до § «Прекрасное», четверг 15.02.83. LIV, до § «Го

сударство», пятница 16.02.83. LV) показывают, что на

этих двух лекциях он, импровизируя, давал обзор ши

роких сфер, которым в вышеназванных, часто состоя

щих только из ключевых слов параграфах «Очерка»от

ведено примерно пять печатных страниц. Следователь

но, последняя тетрадь имеет в этом месте ощутимый

пробел. Но его можно было заполнить. Конечно, при

шлось прибегнуть ко второй редакции, где эти разделы

были разработаны подробно, и вставить эти листы

сюда. Думаю, единство этим не было нарушено. Чита>

телю лишь не надо забывать о более раннем по времени

возникновении этих разделов. Ибо некоторые замеча>

ния в них, как, например, суждение о современном

уровне истории искусства (с. 338), или ссылку на наби>

рающую «в наши дни» силу доктрину Шталя и практи>

ку Наполеона III (с. 379) можно объяснить, лишь обра>

тившись к началу шестидесятых годов.

Вообще нельзя было и думать о том, чтобы печатать

все написанное. Также было бы трудно и хлопотно при>

водить все выбранные разночтения и более подробные

варианты из более ранних рукописей: это потребовало

бы большего объема и даже затруднило бы чтение. Тот

же, кто захочет в будущем провести более подробные

исследования, может сам просмотреть рукописи, кото

рые после выхода этого тома я передам Тайному госу

дарственному архиву в Берлин>Далеме, чтобы они вос

соединились с остальным, уже хранящимся там лите

ратурным наследием Дройзена.

Как бы тщательно ни были проработаны тетради, то,

что подлежит публикации, все же, естественно, должно

быть в некотором смысле подготовлено к печати. Ибо и

последняя тетрадь по>настоящему все же не была еще

готова к ней. Автор, если бы он сам публиковал ее, несо

мненно подверг бы ее доработке и, вероятно, очень зна

чительной. Но сторонний издатель имел право сделать

только самое необходимое. Ему показалось правиль

ным обращаться с рукописью хотя и с величайшим пие

тетом, но не с гипертрофированной педантичностью.

Начиная с самого второстепенного, внешнего, следу

ет сказать, что некоторые добавления издателя заклю

чены в квадратные скобки. Кроме того, повсюду вводи

лись ныне действующие правила правописания, а

пунктуация ориентировалась на сегодняшнее употреб

ление. Имена даны в правильном написании; только от

носительно греческих имен я не счел необходимым под

гонять их к единой форме. Поэтому встречаются напи

сания Aeschylos и Aeschylus, Pheidias и Phidias, Ptole

maios и Ptolemäus и др. Небольшие стилистические не

точности или некрасивости, например, вызванные бо>

лее поздними вставками, просто исправлялись или вы>

равнивались. Но значительных вмешательств, даже

там, где редакция была явно еще не для печати, не дела>

лось. Лишь там, где иногда, особенно в начале послед>

ней тетради, имелось несколько параллельных форму>

лировок, делалась попытка установить единый связ>

ный текст. Ради лучшей обзорности были согласованы

заголовки разделов лекций и заголовки «Очерка», или

по последним дополнены и вставлены номера парагра>

фов «Очерка» там, где они в тетради отсутствовали.

Нередко в тетради в противоположность краткости

«Очерка» предмет излагается весьма широко, чему ви

ной, как легко можно заметить, педагогические причи

ны. Так, например, в разделе «Критика источни

ков» (с. 207). Как раз этот предмет был особенно дорог

Дройзену, и он хотел изложить его как можно более до

ходчиво для слушателя. Делать в нем сокращения было

бы непозволительным вмешательством. Но в других

местах могли быть допустимы и даже, как мне каза

лось, необходимы некоторые опущения и сокращения.

Ибо хотя лектор и любит повторять ранее сказанное, но

уже напечатанное можно и не повторять.

Иногда и в тетради были записаны только ключевые

слова, а связное изложение должно было возникнуть

при чтении лекций. Такие перечисления встречаются,

в частности, в разделах о грамотах и надписях (с. 102 и

с. 105). Их можно было бы без труда отбросить. Но мне

не могло прийти в голову стилизовать их задним чис

лом. Такие перечисления всегда понимались как при

меры, и напечатанные лекции не обязательно должны

быть справочником или очерком источниковедения.

То же самое можно сказать и о ссылках на литерату

ру. В тетради лишь изредка встречаются более или ме

нее точные выходные данные. Но, как мне кажется,

было бы чересчур педантичным дополнять названия

или делать вставки, например, на странице 100 приво

дить полное название упомянутой там публикации бу

маг кардинала Гранвеллы, или когда на странице 95 в

скобках упоминается выдающийся исследователь ска>

заний «Маннхардт из Данцига», приводить его сочине>

ния. Так же и во многих других случаях. Ведь дело за>

ключается не в библиографической полноте и точности.

Кто захочет получить более подробную справку, может

воспользоваться справочниками. Вопрос о том, не

слишком ли мало было здесь мною сделано, я оставляю

суду специалистов.

Как говорил Майнеке и как покажет публикация,

главная прелесть лекций заключалась в рассыпанных в

них многочисленных примерах, которые Дройзен,

«универсальный историк», свободно и в обилии извле

кал из всех сфер истории и из областей самых различ

ных наук. Правда, при напечатании здесь возникают

сомнения. В приводимых Дройзеном примерах все со

ответствует тогдашнему уровню исследования, но час

то уже не соответствует сегодняшнему. На многое сего

дня смотрят иначе, что>то было дополнено, исправлено,

что>то оказалось вовсе неверным. Как поступать в та

ких случаях? Я не мог решиться на вмешательство в

текст, за исключением всего нескольких примеров, где

можно было без особого ущерба вычеркнуть уже невер

ные и необязательные примеры и устранить в них оши

бочное, сделав небольшие изменения. И, вообще, до

бавлять примечания, исправляющие ошибки, казалось

мне насилием над текстом. Этот текст был написан не

сегодня, а от 80 до 50 лет назад, и если примеры свиде

тельствуют о тогдашнем уровне науки, то, мне кажет

ся, в этом заключается особая ценность и прелесть.

Посмертные публикации, тем более публикации лек

ций, всегда несколько проблематичны. И это произве

дение, выходящее в свет после смерти автора, несмотря

на все усилия, не может по>настоящему заменить изда

ние, о котором позаботился бы сам автор. Что Дройзен

иногда подумывал об издании своих лекций, можно по

нять из предисловия ко второму изданию «Очерка»

(ниже, с. 453). Там он упоминает, что ему высказывали

пожелания продолжить «Очерк» и переработать его в

настоящий справочник; но «на сегодня» он должен был

отказаться от этого, поскольку «Очерк» был написан

совсем для другой цели. В дальнейшем, из>за перегру>

женности другими своими обязанностями, он отбросил

эту мысль. В предисловии к третьему изданию он уже

не упоминает о ней, и знаменательно то, что, помещая в

нем предисловие к первому изданию, он опускает пре>

дисловие ко второму. Многие будут сожалеть, что он не

издал такой справочник. Возможно, последний сослу>

жил бы значительную службу для науки и для самого

Дройзена, и тогда, по меткому выражению Майнеке

(с. 278), то направление его творчества, о котором те>

перь возвещает только «Очерк», не затерялось бы неза

служенно «на продолжительный срок в тени более про

странных и более удобных для посредственного вкуса

публикаций, воплощающих его замысел».

Нынешняя публикация не может ни заменить собой

труд самого Дройзена, ни полностью воспроизвести те

лекции, которые были некогда прочитаны в действи

тельности. Живое слово и исходящую от него силу воз

действия никогда нельзя заменить печатным текстом,

и чем энергичнее и ярче это слово, тем менее это воз

можно. Кроме того, как на примере уже было показано

выше (с. 29), там, где Дройзен говорил об особо важных

для себя вещах, он переходил на импровизацию. Следу

ет привести еще один пример. В разделе, рассказываю

щем о монографической форме изложения, в том месте,

где в качестве примеров его применения названо разви

тие государства, церкви, конституционного устройства

и т. д. (ниже, с. 418), на полях тетради карандашом сде

ланы беглые заметки: «например, история музыки: все

новые требования, предъявляемые к ней, и новые сред

ства; скрипка, Палестрина и т. д». Из этих заметок, на

бросанных, очевидно, при подготовке к лекции, мы мо

жем понять, что здесь, как и в других местах, многое

было расчитано на свободную импровизацию, и такие

моменты, несомненно, были наиболее хороши. По

крайней мере в одном случае можно было включить в

текст один такой импровизированный фрагмент, а

именно заключительные слова (ниже, с. 446), записан

ные Майнеке и уже опубликованные в его сочинении о

Дройзене (с. 287); он переписал их мне еще раз, советуя

включить их и в это издание, и я охотно последовал это>

му совету.

Как бы то ни было, все же при публикации именно

этих лекций можно, пожалуй, довольствоваться заме>

ной того, что само по себе незаменимо. Ибо, как зна>

чится в подписном листе, о котором еще предстоит ска>

зать ниже, их публикация «в соединении с политиче>

скими сочинениями Дройзена и его перепиской, уже

изданными после его смерти, дает живое представле>

ние о все еще недооцененной личности ученого во всем

ее научном и человеческом значении, во всей силе ее

нравственного содержания, дает широкому кругу чи

тателей хотя бы некоторое представление о том порази

тельном впечатлении, которое эти лекции производи

ли на слушателя». И одновременно из этих лекций яс

нее, чем из краткого «Очерка» и других высказываний

Дройзена, высветится третья из его великих концеп

ций, «историческая», как ее называет Майнеке. Из

них станет очевидным, что «дерзновенный почин

Дройзена, стремящегося утвердить и прояснить зыб

кую сущность историографии, вокруг которой снова и

снова разгораются споры, и создать философски обос

нованную теорию ее методов, задач и достижений,