Хубов Г. Мусоргский

Подождите немного. Документ загружается.

ции творчества Мусоргского, то принять ее решитель-

но .невозможно, ибо она оказывается «прокрустовым

ложем» для живого творческого организма и понево-

ле деформирует его.

Между тем именно эта схема периодизации полу-

чила довольно широкое распространение, стала тра-

диционной во многих биографических работах о Му-

соргском. Стасов был убежден в ее правильности, а

убежденность — магнетическая сила в авторитетных

высказываниях и утверждениях, их легко принимают

на веру. Этим в известной мере объясняется и огра-

ниченное представление о ранней композиторской дея-

тельности Мусоргского (до 1865 г.), и одностороннее

толкование его творчества последних лет (1874—

1880 гг.), будто бы уже клонившегося к упадку, ли-

шенного самобытной силы 'И оригинальности.

Нет, Мусоргский, со всеми его бореньями и про-

тиворечиями, художник редкостной целеустремлен-

ности; его творческий путь —это неустанное восхож-

дение к вершинам человеческого искусства. Он упор-

но шел к цели даже тогда, когда физические силы

были надорваны тяжелой борьбой, горем, лишениями,

смертельной болезнью. И последние, сумрачные годы

жизни Мусоргского озарены поразительными творче-

скими открытиями.

В далекие годы, в деревенской тиши северного

русского края зарождался талант Мусоргского.

Скромные, непримечаемые истоки его искусства

таятся в тех наивных импровизациях, что возникали

с самого раннего детства — при соприкосновении с

миром народной жизни, отраженным в сказках, ле-

гендах и песнях, в непосредственных наблюдениях

крестьянского труда « быта, в обрядах и беседах, в

созерцании русской природы. Он чутко улавливал и

бессознательно запоминал интонационный строй об-

разно воспринимаемых впечатлений. И эти впечат-

ления не были забыты: они творчески обновлялись,

углублялись, обогащались опытом и знанием. Занятия

музыкой сперва дома, в усадьбе, затем в Петербурге,

у Ант. Герке, способствовали первоначальному разви-

тию Мусоргского, пробуждая в нем (еще мальчике)

§9

пытливый интерес к искусству и стихииные, неосоз-

нанные влечения к творчеству. Казалось, естественно

было бы, продолжая учение, перейти к серьезным за-

нятиям теорией и композицией. Но судьба посмеялась

,над ним: он перешел к занятиям военными науками и

«военным балетом».

Годы, проведенные в Школе гвардейских подпра-

порщиков и в Преображенском полку, приглушили и

очень замедлили происходивший в нем процесс ду-

ховного развития. Многое было упушено и многое

растрачено, однако сил было еще вдоволь, и внутрен-

нее сопротивление его художнической натуры возра-

стало—она не закоснела в суетной дремоте свет-

ского бытия. Влача свою блестящую карьеру, он жил

двойной жизнью, и казалась странной антиномия его

облика, обманчивая внешность которого не давала

никаких оснований предполагать, что этот элегантный

семнадцатилетний гвардеец всерьез интересуется фи-

лософией, страстно увлекается музыкой, литературой,

поэзией и даже намеревается сочинять романтиче-

скую оперу «Ган Исландец».

Но философско-поэтические и особенно творческие

влечения Мусоргского, поглощавшие его душевную

энергию, выражались главным образом в мечтатель-

ных раздумьях, импровизациях и горячих любитель-

ских спорах. Не чувствуя твердой почвы под ногами,

он устремлялся к неким возвышенно-туманным, неяс-

ным идеалам и витал в эмпиреях. Говоря словами че-

ХОВ10КОГО героя, '«он становился ;м'ечтателвм, и, как

мечтатель, не знал, что собственно ему нужно» 1

Встречи с Даргомыжским, сближение с Балакире-

вым и Стасовым, знакомство — все более углубляв-

шееся—с русской музыкой, с живыми идеями, пи-

тавшими молодое и бурное развитие русского искус-

ства,— вот что открыло глаза Мусоргскому; только

теперь он начинал понимать «что собственно ему

нужно», а это обязывало его заново решить вопрос

всей своей будущности. И он решил.

Возникшее в нем «сильное нравственное движение»

сопряжено было с острым душевным кризисом и пе-

реломом, обусловившим крутой ловорот и начало но-

вого периода его жизненного пути. Этот период охва-

тывает десять лет активной деятельности на компози-

торском поприще, осознаваемой как служение народу,

высоким идеалам жизненной правды искусства, — де-

сять лет упорного труда, исканий, тревог я преодоле-

ний в борьбе, устремленной к великим творческим за-

воеваниям, обозначившим эпоху расцвета («Борис

Годунов», затем «Хованщина», «Сорочинская ярмар-

ка», циклы песен).

Мусоргский выходит на самостоятельную дорогу в

пору нарастающего подъема русской общественной

ж'изни — накануне знаменательной эпохи шестидеся-

тых годов. Именно в эту эпоху «бури и натиска» фор-

мируется его мировоззрение, мужает характер, рас-

крывается сила его самобытного дарования. Мечта-

тель становится художником-бойцом. Ему не дано ни

времени, ни возможности спокойно заняться система-

тичным усвоением техники композиторского ремесла.

Но и вне этих необходимых условий, sine qua поп, он

овладевает истинным мастерством (что долго каза-

лось немыслимым, непостижимым и не признавалось,

ибо не признавался и гений Мусоргского, столь про-

сто обьясняющий это исключение, подтверждающее

правило).

Уже первые годы его учения и работы в балаки-

ревском содружестве насыщены динамикой борьбы,

беспокойных творческих исканий. Говоря образно, он

вооружается на ратном поле и сразу же ведет раз-

ведку боем, предпринимает смелые атаки, порою тер-

пит неудачи, но не падает духом, напротив, упрямо

Р'вется вперед и вперед. Он знает, что не одинок, с

ним близкие друзья, когорта соратников в общей

борьбе; он чувствует их поддержку, верит в торжест-

во правого дела. Это воодушевляет его, он ревностно

трудится и стойко переносит горести и невзгоды сво-

его нелегкого положения, не допуская в себе «ни ма-

лейшего промаха в отношении к добру и истине». Вот

в самых общих чертах начало и перспектива нового

периода его жизни.

Из писем Мусоргского, из воспоминаний его со-

временников мы знаем, как упорно и увлеченно он ра-

аг

ботал, как настойчиво и нетерпеливо стремился к все-

стороннему образованию, с каким усердием, по соб-

ственному выражению, «упражнял мозги». Девятнад-

цати лет, т. е. в 1858 году, как отмечено в Автобиогра-

фической записке Мусоргского, он прошел с Балаки-

ревым «историю развития музыкального искусства»,

проигрывая и разбирая капитальные творения класси-

ков. Одновременно занимался собственными сочине-

ниями, проявляя все возрастающий интерес к живо-

трепещущим проблемам современности.

Ширился круг его знакомств и связей с передо-

выми деятелями русской культуры. «Сближение это

с талантливым кружком музыкантов, — писал Му-

соргский, — постоянные беседы и завязавшиеся проч-

ные связи с обширным кругом русских ученых и ли-

тераторов, каковы Владимир Ламанский, Тургенев,

Костомаров, Григорович, Кавелин, Писемский, Шев-

ченко и другие, особенно возбудило мозговую дея-

тельность молодого композитора и дало ей серьезное,

строго научное направление. Результатом этого сча-

стливого сближения был целый ряд музыкальных

композиций из народной русской жизни...» В этом

кратком, лаконичном отрывке автобиографии заклю-

чено большое содержание.

Композиции, которые имеет в виду Мусоргский,

явились, конечно, не сразу. Но мысль о них волновала

его постоянно — с той поры, как он «начал жить на-

стоящею музыкальною жизнью», нечувств1Ительно

пробудившей в нем вместе с новыми чаяниями и да-

лекие воспоминания деревенского детства —образно-

интонационный строй крестьянской песни и крестьян-

ской речи. Творчески осмыслить это, не владея зна-

нием и мастерством, было еще трудно, если не

сказать невозможно — процесс формирования идей-

но-художественных взглядов Мусоргского только

начинался.

Все же такие попытки делались, хотя бы и в сфе-

ре импровизации. Примечательно, что уже в ранних

пьесах 1857 года («Воспоминание детства», «Где ты,

звездочка?») отчетливо выразился русский склад му-

зыки Мусоргского.

На родине Мусоргского

В первый же год занятий с Балакиревым Мусорг-

ский работает над целой серией сочинений, весьма

разнохарактерных. Читатель помнит их перечень

(стр. 62—63) — тут и фортепианные пьесы (в том

числе две сонаты), и песни-романсы, и оркестровое

Скерцо B-dur, и интродукция к «Эдипу», и переложе-

ния музыки Глинки.

Работает он увлеченно, отдаваясь стихийным по-

рывам вдохновенья и в то же время чувствуя, что его

смелые намерения не соразмеряются с композитор-

ским уменьем, мастерством. «Ужасно хочется прилич-

но писать!» — говорит он Балакиреву, который не

часто остается доволен своим учеником 1и сурово кри-

тикует недостатки его сочинений. Да, конечно, они

несовершенны, в них много недосказанного иль выра-

женного «коряво», и это раздражает Балакирева, тем

более, что он чувствует здесь •— как художник, если

не как педагог — проблески сильного, самобытного

таланта. Но что значит «писать прилично»? Кажется,

мастер и ученик различно толкуют смысл этих слов.

И не потому ли мастер склонен считать ученика не-

податливым?..

Мусоргский живет в музыке «мечтою своенрав-

ной»; замыслы его возникают своеобразно, порой не-

ожиданно — под непосредственным воздействием

мгновенно поразившего наблюдения или впечатления.

Сразу зарождаются характерные темы, но развитие

тормозится — выразить то, что рисуется воображению

и именно так. как мыслится и хочется, еще не

удается.

Летом 1858 года ему довелось побывать в Новго-

родской губернии, в деревне; «там был народный

праздник по случаю свадьбы, и славный праздник, —

сообщает он Балаииреву в известном уже нам письме

(от 13 августа). — Я по этому случаю решился пи-

сать сонату в Es-dur и посвящаю ее молодым, кстати

вот вам темы.

Интродукция перед финалом:

Scherzo.

Ее вы уже знаете.

1-я тема Allegro Финала.

— Остальные темы тоже есть, но только еще я не

совсем решился их развивать. Я их привез из дерев-

ни, — пишет Мусоргский. И тут же добавляет, что

уже занят сочинением другой, Из-тоИ'ной сонаты,

совсем «простенькой»

Работа над Сонатой Es-dur с программным замы-

слом («народный праздник») оборвалась. Во всяком

случае никаких набросков, кроме приведенных тем,

не сохранилось. Записаны ли были они непосредст-

венно «с натуры» или же деревенский праздник в Нов-

городской губернии напомнил Мусоргскому песенные

образы родного Карева, неизвестно, но национально-

русский характер этих тем совершенно ясен. Небезын-

тересно отметить, что тема Скерцо из Es-dur'noii Со-

наты (пример 2) является близким вариантом плясо-

вого наигрыша в ранней фортепианной пьесе «Воспо-

минание детства»:

И т€мы, и замечания, высказанные Мусоргским,

свидетельствуют о смелой попытке композитора по-

строить классическую форму сонаты «на русский

лад», воплотив в ней сцены из народной жизни. Что

остановило его? По-видимому, он почувствовал, что

не подготовлен для осуществления такого замысла и

принялся за другую сонату — «совсем простенькую».

Сочинял он ее с увлечением — «Мусоргский бредит

Г18-то1Гной сонатой и «Эдипом»,— писал Балакиреву

Цезарь Кюи 19 августа 1858 года^. Остается только

сожалеть, что и эта соната исчезла бесследно, как

исчезла и почти вся музыка к «Эдипу» (за исключе-

нием народного хора f-moll).

В ноябре 1858 года появились два Скерцо: фор-

тепианное — cis-moll и оркестровое — B-dur. Обе пье-

сы упомянуты в автобиографии Мусоргского и в За-

писке, составленной им для Л. Шестаковой. Их выде-

ляет и В. Стасов — как сочинения «более значитель-

ные» (по сравнению с первыми инст-рументальными

опытами) и «очень изящные». В общем это верно, хо-

тя, быть может, эпитет «очень изящные» не вполне

соответствует характеру музыки названных пьес.

Фортепианное Скерцо cis-moll (в трехчастной фор-

ме с трио) производит впечатление энергического на-

броска оркестровой картины — это чувствуется и в

колоритном сопоставлении чередующихся эпизодов с

их тембровыми контрастами, и в самой фактуре пье-

сы. Композиция носит черты импровизационной эскиз-

ности, автор не особенно заботится и об отделке де-

талей. Скерцо — пьеса, созданная одним порывом

вдохновения, и это придает ей обаяние непосредствен-

ности, скрашивая недостатки мастерства. Основные

темы отличны рельефной выразительностью, и в их

изложении сказывается мужественная манера Му-

соргского. Музыка дышит свежестью и силой, она ув-

лекает вас, несмотря на закругленные росчерки ка-

дансов и досадную тривиальность проходных пасса-

жей. Особенно интересен средний эпизод первой ча-

сти Скерцо, с его размашистой русской темой —

Allegro assal

предвосхищающей образ разбушевавшейся стихии на-

родной в знаменитой Сцене под Кронами^ («Борис

Годунов»; средний раздел хора русской вольницы

«Ой, ты сила, силушка, ой, ты сила бедовая...»).

Так, в скромной (и незаслуженно забытой) пьесе

девятнадцатилетнего композитора — «сквозь магиче-

ский кристалл» — различаются очертания будущих

замыслов. Раннее творчество Мусоргского — предве-

стье могучего размаха гениально одаренной натуры.

Авторская дата сочинения cis-moH'Horo Скерцо —

25 ноября 1858 года. На несколько дней раньше,

19 ноября, Мусоргский закончил оркестровое Скерцо

B-dur (посвящено А. Гуссаковскому). Над ним приш-

лось упорно трудиться: Балакирев требовал безуко-

ризненной инструментовки и взыскательно редактиро-

вал партитуру.

Скерцо B-dur — первое симфоническое произведе-

ние Мусоргского, им он и дебютировал перед большой

аудиторией. 11 января 1860 года оно было с успехом

исполнено в концерте Русского музыкального общест-

ва под управлением Ант. Рубинштейна. А. Серов

первый приветствовал в печати выступление юного

композитора. Вскоре после премьеры он писал: «Еще

приятнее было встретить горячее сочувствие публики

к русскому композитору М. П. Мусоргскому, дебюти-

ровавшему весьма хорошею, к сожалению, только

слишком короткою оркестровою пьесою.— Это скер-

цо не столько интересно, на мой взгляд, как скерцо

Ц. А. Кюи, исполненное в четвертом концерте, но об-

личает также решительный талант в молодом музы-

канте, выступающем на авторское поприще. — Заме-

чательно, что этот симфонический отрывок компози-

тора еще неизвестного, рядом с музыкою «знамени-

того» маэстро [«Струэнзе» Мейербера], не только не

потерял ничего, но очень много выиграл...»®. В одном

лишь Серов оказался неправ: Скерцо Мусоргского го-

раздо интереснее пьесы Кюи, что, конечно, не умаляет

положительных качеств последней.

Сам Кюи не придавал значенья B-dur'noMy Скер-

цо Мусоргского, как и другим его оркестровым произ-

ведениям. Он считал, что Мусоргский вообще «не-

способен к симфонической музыке, не сопровождае-

мой словом» Это ошибочное мнение, ставшее, одна-

ко, довольно распространенным, опровергается как

раз уже первым симфоническим опытом — его юно-

шеским Скерцо.

Пьеса действительно коротка, но ведь краткость,

если она обусловлена самим замыслом, относится к

достоинствам, а не к недостаткам сочинения. Быть

кратким, выразительным без многословия совсем ие

так легко. В данном случае замысел композитора, во-

все не требовавший развернутого повествования, убе-

дительно и очень талантливо воплощен в лапидарной

классически-ясной форме.

Своеобразие Скерцо раскрывается в колоритном

контрасте музыки первой части (Allegro vivo, B-dur),

с ее весело проносящейся русской хоровадной темой,

и Trio (средняя часть, Росо тепо mosso, D-dur), где в

благоухающих утренней свежестью гармониях не-

ожиданно возникают пленительные «зовы Востока».

Таинственное мерцание созвучий на мягкой педали

струнных (низкое ре), причудливость ладовой окрас-

ки придает особую прелесть музыке средней части,

которую обрамляет, оттеняя контраст, оживленная ре-

приза (Allegro vivo).

Оригинальность этой небольшой композиции, так

поразившей Бородина (он услышал тут и нечто род-

ное), отнюдь не надуманна. Сочиняя Скерцо, Му-

соргский опирался на опыт Глинки, творчество кото-

рого деятельно изучал (незадолго до Скерцо он сде-

лал, как известно, фортепианные переложения Пер-

сидского хора из «Руслана и Людмилы» и «Ночи в

Мадриде»),

Мысль воплотить в оимфоническом Скерцо образ-

ное единство контрастно сопоставленных тем — рус-

ской и восточной ^—навеяна музыкою «Руслана»; ею

же навеяны и основные темы Скерцо. Величальный

хор (тоже B-dur'Hbm, Vivace assai) из Интродукции

«Руслана и Людмилы» — прообраз хороводной темы

в пьесе Мусоргского (пример 6); а в созвучиях «во-

сточного» Трио (пример 7) просвечивает интонацион-

ный абрис Персидского хора (третий акт «Руслана»:

6 AUegr^ace ^^^^^

[V.nil

Росо meno mosso

Речь идет здесь, конечно, «е о заимствованиях

или цитатах, а о творческом осмыслении опыта Глин-

ки, об усвоении его традиций, о поисках прочной опо-

ры для своих замыслов. Заметим: темы Мусоргского

уже отличны индивидуальным профилем — «лица не-

общим выраженьем» — и в то же время их кровное

родство с музыкою Глинки несомненно.

Глинкинские влияния ощутимы и в ранних инстру-

ментальных пьесах и в первых романсах Мусоргского.

Его русские лирические песни в народном духе «Где

ты, звездочка?», «Отчего, скажи, душа девица» напи-