Хубов Г. Мусоргский

Подождите немного. Документ загружается.

Интенсивный, хотя внешне и мало приметный, процесс

произрастания творческих сил. Молодые композито-

ры, увлеченно трудясь, накапливали опыт и знания,

совершенствовали уменье. Демократические начина-

ния кружка в обстановке общественного подьема не-

сомненно послужили им доброй опорой. Несмотря на

трудности и промахи, очевидно неизбежные, процесс

шел с нарастающей активностью. Уже во второй по-

ловине десятилетия, и особенно к его концу (в кри-

зисный для кружка период), стали сказываться рази-

тельные результаты, во многом определившие содер-

жание и своеобразный характер дальнейшего разви-

тия русской музыки.

Достаточно представить себе хотя бы в самых об-

щих, контурных очертаниях творческую деятельность

содружества молодых композиторов в шестидесятые

годы, выделяя лишь наиболее характерное, чтоб ощу-

тить ее инициативность и ее размах. В 1861 году Ба-

лакирев еще занят был музыкой к шекспировскому

«Королю Лиру». В 1862 —под впечатлением извест-

ной статьи Герцена «Исполин просыпается» — он на-

писал русскую увертюру «Тысяча лет» (в ней ис-

пользованы записи народных песен, сделанные ком-

позитором в 1860 г., на Волге). В последующие годы

им создана была серия превосходных романсов (пре-

имущественно на стихи русских поэтов), опублико-

ван ставший классическим Сборник русских народ-

ных песен (1866), сочинена «Чешская увертюра», за-

думана и начата симфоническая поэма «Тамара», на-

писана «восточная фантазия» для фортепиано «Исла-

мей» (1869). Кюи, после «Кавказского пленника»,ра-

ботал (помимо небольших пьес и романсов) над опе-

рой «Вильям Ратклиф» — по трагедии Гейне (постав-

лена в 1869 г.); в 1864 году началась деятельность

Кюи на музыкально-критическом поприще. Римский-

Корсаков, вернувшись из дальнего плавания, дебюти-

ровал Первой симфонией (1865); затем последовали

Увертюра на русские темы (1866), симфоническая

картина «Садко» (эпизод из былины) и Сербская

фантазия (1867), Вторая симфония «Антар» (1868),

опера «Псковитянка» (по драме Мея; окончена в

150

1872 г.). Великолепной Первой симфонией (Es-dur,

1867) дебютировал и Бородин, сочетавший компози-

торскую работу с обширной научной, педагогической

и общественной деятельностью. Вслед за исполнением

своей Первой симфонии (1869) он принялся за Вто-

рую («Богатырскую») и за большую героико-эпиче-

скую оперу «Князь Игорь». В ту пору им написаны

были и лучшие его романсы («Спяш,ая княжна»,

«Песнь темного леса», «Море» и др.).

Большая и трудная дорога, с неожиданными кру-

тыми подъемами, вела Мусоргского к творческим от-

крытиям и завоеваниям: работа над «Эдипом», затем

«ад оперой «Саламбо», симфоническое «Intermezzo in

modo classico», музыкальная картина «Иванова ночь

на Лысой горе», хор с оркестром «Поражение Сенна-

хериба», разнохарактерные песни и романсы, вокаль-

ные сцены из народной жизни, новаторски смелый

«опыт драматической музыки в прозе»—первый акт

«Женитьбы» (по комедии Гоголя), наконец, гениаль-

ная опера-драма «Борис Годунов» (1869, предвари-

тельная редакция).

Все это было началом громадного развития, иск-

лючительно плодотворного и многообразного. В нед-

рах кружка вызревали силы Могучей кучки. И в ост-

рый период борьбы, на рубеже семидесятых годов,

творческие завоевания молодых композиторов приоб-

ретали особую значимость.

В искусстве решают дело не столько декларации

прогрессивных идей и новаторских замыслов, сколько

талантливые произведения, воплощающие эти идеи

и замыслы. Именно творчеством, крупными творчес-

кими достижениями подтверждалась и в дальнейшем

прочно утверждалась жизненность художественных

принципов «новой русской школы», й именно творче-

ские победы способствовали упорному преодолению

многих, казалось, непреодолимых трудностей и пре-

град в решении общественно-образовательных задач

передового движения русской музыкальной культуры.

В 1871 году, как уже отмечалось, двадцатисемилет-

ний Римский-Корсаков был приглашен профессором в

Петербургскую консерваторию — без боя он занял

151

теперь один из командных постов в той самой «ци-

тадели», на которую не так давно обрушивались яро-

стные атаки кружка. Событие знаменательное, и зна-

чение его общеизвестно. Бесплатная музыкальная

школа не зачахла, не закрылась, как надеялись ее

противники, преждевременно ликовавшие; благодаря

усилиям друзей и общественной поддержке она вышла

из кризисного состояния и обновила свою деятель-

ность (в 1874 г. ее возглавил Римский-Корсаков).

Влияние ««овой русской школы» неуклонно возра-

стало вопреки враждебности реакционных кругов и

ведомств искусства, и не потому, конечно, что усло-

вия стали более благоприятны, напротив — обстанов-

ка борьбы усложнялась,—но потому, что мощный

размах творческой деятельности выявил новые силы,

и сфера их воздействия неуклонно расширялась. Од-

но за другим являлись на свет выдающиеся, принци-

пиально-значительные произведения русской музыки,

в том числе такие, как Первая симфония Бородина,

«Псковитянка» Римского-Корсакова, «Борис Годунов»

Мусоргского,— завоевывая внимание и признание пе-

редовой общественности. Нараставшая сила созида-

ния несла в себе и обновляющую силу преодоления.

Вместе с тем отчетливо вырисовывались своеоб-

разные линии самостоятельного развития молодых

композиторов «новой русской школы». Их творческие

интересы и устремления раскрывались «веером» —

скрепленные общей идейной основой, они распростра-

нялись вширь, проникая в разные области жизни, за-

трагивая обширный круг тем и проблем, соприкасаясь

с параллельными течениями русского искусства.

И черты индивидуального различия, скрытые в самой

общности этих устремлений, выказывались все рель-

ефнее, резче. Кружок распался. Но его историческая

роль была выполнена. Из скромного содружества мо-

лодых композиторов выросла Могучая кучка.

Глава третья

В КРУЖКЕ, В «КОММУНЕ»

И НАЕДИНЕ С САМИМ СОБОЙ

...Бстественное, свободное раз-

витие натуры, в самом основании

свежей, мне гораздо приятнее

школьной или академической

(cela revient au mgme) дресси-

ровки.

Мусоргский

Мусоргский раньше своих товарищей вышел на

самостоятельную дорогу идейно-творческих исканий,

раньше столкнулся с противоречиями искусства и дей-

ствительности, раньше и острее воспринял «револю-

ционную агитацию» Герцена, которую, по выражению

Ленина, «подхватили, расширили, укрепили, закалили

революционеры-разночинцы, начиная с Чернышевско-

го...» В знаменательное время «накануне», на рубе-

же шестидесятых годов, под влиянием идей и событий

освободительного движения обозначились уже неко-

торые характерные черты миросозерцания Мусорг-

ского. 'Все, что было передумано и пережито им в ту

пору, подготовило поворот к реальному, сыгравший

столь важную роль в дальнейшем развитии компо-

зитора.

153

Ё творческой атмосфере содружества молодЫх Му-

зыкантов пробуждалось художническое сознание Му-

соргского, интересы и влечения которого простирались

далеко за пределы кружка. Бурное течение русской

общественной жизни, новые веяния в литературе, на-

уке, искусстве, близкое общение с революционно на-

строенной разночинной молодежью и простыми людь-

ми из народа, непосредственные наблюдения и впечат-

ления— все это возбуждало разностороннюю деятель-

ность пытливого ума Мусоргского, проявлявшего зор-

кую способность 01бнаруживать внутренние связи в

различном, улавливать неповторимо характерное в

обычном (способность художника и драматурга по

призванию).

Он часто бывал в деревне, на родной Псковщине,

и любил эти поездки, дававшие обильную пищу для

размышлений. «Когда меняешь обстановку и окру-

жающую среду — освежаешься; прошлое очищается,

становится рельефнее, и тогда смело разбирай про-

житое»,— писал он Балакиреву ранней весной 1862 го-

да 2. А «разбирать прожитое» имело смысл, чтоб луч-

ше понять настоящее, чтоб почуять в нем предстоя-

щее...

Многое в жизни народной — сквозь тающую дым-

ку романтических воспоминаний детских и отрочес-

ких лет — открывалось ему теперь в новом свете. Не-

вольно сравнивая прекраснодушные фразы столичных

либералов о благодетельных реформах с действитель-

ным положением «освобожденного» крестьянства, он

воочию убеждался, что народ жестоко обманут и что

присноблаженные помещики, вопя об «утраченных

правах -и крайнем разорении», заботятся только о

собственном благополучии. С нескрываемым презре-

нием отзывался он об этих «плантаторах» и грубых

«крикунах», вечно занятых своими дрязгами и скло-

ками®.

В то же время, пристально всматриваясь в труд-

ную, полную горя и нужды жизнь крестьян, наблюдая

типы простых людей из народа, Мусоргский примечал

в них природный ум, суровую стойкость характера,

прямоту и честность в отстаивании своих интересов,

154

М- Мусоргский. 18G5

строгую деловитость в вопросах самоуправления. Ле-

том 1863 года, находясь в Торопецком уезде (в связи

с тяготившими его хлопотами по имению), Мусоргский

писал: «Одно только могу сказать: крестьяне гораздо

способнее помещиков к порядку самоуправления — на

сходках они ведут дело прямо к цели, и по своему

дельно обсуждают свои интересы; а помещики на

съездах бранятся, взламываются в а'мбицию, — цель

же съезда и дело уходят в сторону.— Это факт уте-

шительный, потому: нашему козырю в масть»

Простой крестьянский люд вызывал в Мусоргском

не только искреннее сочувствие, но и глубокое уваже-

ние. Вникая в его жизнь, он приходил — путем лич-

ных наблюдений и умозаключений —к выводам, кото-

рые утверждал еще в 1859 году Н. Добролюбов, пи-

савший, что «в народной массе нашей есть дельность,

серьезность, есть способность к жертвам», что кресть-

янское движение «доказывает способность народа к

противодействию незаконным притеснениям и к еди-

нодушию в действиях».— «Да, в этом народе есть

такая сила на добро,— подчеркивал Добролюбов,—

какой положительно нет в том развращенном и полу-

помешанном обществе, которое имеет претензию од-

ного себя считать образованным и годным на что-ни-

будь дельное. Народные массы не умеют красно го-

ворить; оттого они и не умеют и не любят останав-

ливаться «а слове и услаждаться его звуком, исчеза-

ющим в пространстве. Слово их никогда не праздно;

оно говорится ими как призыв к делу...» Все это, да

и многое другое, примечал теперь Мусоргский. И в

нем крепла вера в народ, вера в его мудрость, в его

действенную «силу на добро».

В общении с крестьянской массой он не ограни-

чивался, как это свойственно большинству компози-

торов, чисто музыкальными наблюдениями, фиксаци-

ей песенных тем, образов, интонаций. Его интересо-

вали самые разносторонние проявления народной

жизни, он стремился постигнуть ее внутренний слож-

ный мир, ее «нутро», осмыслить и запечатлеть в со-

знании целостные народные типы и характеры.

И позднее — чем глубже проникал он в эту «неизве-

156

данную область», тем больше она влекла и радовала

его. «Подмечаю баб характерных и мужиков типич-

ных — могут пригодиться и те и другие,—• сообщал он

Л. Шестаковой летом 1868 года,—Сколько свежих,

нетронутых искусством сторон кишит в русской нату-

ре, ох, сколько! и каких сочных, славных» И в пись-

ме к Ц. Кюи: «Наблюдал за бабами и мужиками —

извлек аппетитные экземпляры. Один мужик — ско-

лок Антония в Шекопировском Цезаре — когда Анто-

ний говорит речь на форуме над трупом Цезаря.—

Очень умный и оригинально-ехидный мужик.— Все

сие мне пригодится, а бабьи экземпляры — просто

клад.—У меня всегда так: я вот запримечу кой-

каких народов, а потом, три случае, и тисну»'. Такие

вот, острые, хваткие, живые наблюдения велись ис-

подволь, пусть несистематично, но сосредоточенно и

целеустремленно.

Он много читал. И тут проявлялась неохватная

разносторонность его ума, интересовавшегося худо-

жественной литературой и революционной публицис-

тикой, историей и философией, естествознанием, пси-

хологией, антропологией, эстетикой и многим дру-

гим®. Читал он с упоением, шорой способен был ув-

лечься невзначай подвернувшейся книгой, но и в слу-

чайном умел найти необходимое, выделить ценное.

Главное же — он умел сопоставлять и координиро-

вать мысли и факты, почерпнутые в разных областях

знания, с личными взглядами и жизненными наблюде-

ниями, выказывая свое, критическое отношение к про-

читанному и вырабатывая собственные убеждения в

волновавших его вопросах.

По направлению ума, по идейным интересам и

стремлениям Мусоргский уже в начале шестидесятых

годов примыкал к самым передовым, демократически

настроенным представителям русской интеллигенции,

глубоко воспринявшей революционную проповедь Бе-

линского и Герцена, Чернышевского и Добролюбова.

Примечателен не только расширявшийся «круг чте-

ния» Мусоргскего, но и круг идей, привлекавших его

внимание. Весьма характерны, например, высказан-

ные им мысли о книге философа-материалиста Голь-

157

баха (1723—1789) «Система природы», которую он

штудировал весною 1862 года. «...Я читаю очень ин-

тересную вещь; касательно природы вообще и челове-

ческой в особенности. Книга эта носит название: de

la philosophie de la nature и приятна тем, что не пах-

нет философской замкнутостью, которая впускает в

свой круг только знакомых с терминами и догмами

разных философских шаек.— Книгу эту писал чело-

век, излагающий свои мысли свободно, светло и с

большим знанием дела. —Она имеет, wpowe того, ин-

терес исторический, постепенного развития человече-

ских познаний в природе.— После первой революции

книга была приговорена во Франции,— {смердящей

тупостью католиков и деспотов — диктаторов и прези-

дентов) к ауто-да-фе.—^О Французы! о республикан-

цы!..»®. Духом свободолюбия веет от высказываний

Мусоргского, в которых все явственнее проступают

черты материалистического мировоззрения.

Интерес Мусоргского к Гольбаху (чью «Систему

природы» называли «библией материализма») был,

конечно, не случаен, как не случаен был впоследст-

вии его громадный интерес к Дарвину, в учении ко-

торого он находил так много нового и так много близ-

кого своим собственным мыслям и воззрениям («Дар-

вин утвердил меня крепко в том, что было моею за-

ветною мечтою...»).

Не одною только любознательностью, не только

желанием и в просвещении стать с веком наравне

объяснялось настойчивое обращение Мусоргского к

передовой науке. В нем крепло убеждение, что под-

линное развитие искусства, воплощающего правду

жизни, побуждается стремлением к истине в позна-

вании бесконечной жизни. Из этого убеждения и воз-

ник позднее горделивый девиз Мусоргского — К но-

вым берегам безбрежного искусства. Жизненные на-

блюдения и впечатления, столь разнообразные и часто

разноречивые, занятия в кружке, упражнения в ком-

позиции, поиски и находки увеличивали сумму приоб-

ретаемых сведений; он добивался неизмеримо боль-

шего— знания. Мысль, устремленная «к новым бере-

гам искусства», искала опоры в науке, и прежде все-

158

го в науке «о человеке и человеческой природе», что

вполне понятно, ибо именно человек был всегда в

центре внимания Мусоргского-художника.

Деятельная работа ума, совершенно свободная от

умозрительности, способствовала постижению внут-

ренних, глубинных связей жизни — искусства — науки,

открывая дальние горизонты зарождавшимся планам,

новаторским замыслам Мусоргского. И в осуществле-

нии этих замыслов, несомненно, важную роль сыгра-

ло разностороннее развитие его ума, осмыслившего

самобытную силу его могучего таланта. Характерно,

что сам Мусоргский в Автобиографической записке

подчеркнул «строго научное направление своей мозго-

вой деятельности». Тем более удивительно, что никто

из биографов композитора не придал этому серьез-

ного значения.

Живой, острый, проницательный ум светился и в

письмах Мусоргского к друзьям, и в непринужденных

беседах и спорах, к которым так влекла его врожден-

ная общительность натуры. Недаром он заметил как-

то: ««е толкайся я, без спросу, во всякий мало-маль-

ски интересный спор или путную беседу — не быть

бы мне...» Делясь впечатлениями, развивая свои

мысли в беседе, углубляя и отстаивая их в споре, Му-

соргский внутренно проверял себя — тут постепенно

вырабатывалась самостоятельность его суждений. Не-

трудно представить себе разнообразие этих бесед

(и по содержанию, и по характеру), зная обширный

«руг знакомств и связей Мусоргского в шестидеся-

тые годы. Он близко общался с деятелями искусст-

ва, литературы, науки, с не меньшим интересом по-

сещал кружки демократически настроенной студен-

ческой молодежи.

Он любил их среду, их непринужденные шумные

встречи, на которых смело ставились и с юношеской

горячностью обсуждались острозлободневные вопро-

сы

—•

этические, эстетические и политические. Еще в

1861 году, будучи в Москве, он сблизился с одним из

таких кружков, о чем радостно сообщал Балакиреву:

«Я окружен здесь весьма приличными личностями,—

писал он,—все бывшие студенты, малые живые и

159