Хомяков А.С. Всемирная задача России

Подождите немного. Документ загружается.

191

НАциоНАльНое домостроительство

Народ порабощенный впитывает в себя много злых на-

чал: душа падает под тяжестью оков, связывающих тело, и

не может уже развивать мысли истинно человеческой. Но го-

сподство – еще худший наставник, чем рабство, и глубокий

разврат победителей мстит за несчастие побеж денных. Этот

закон важен для истории, но его проявления не везде равно

ясны. Зараза нравственной порчи тем сильнее, чем теснее злое

начало соединено с жизнью лиц, составляющих общество, и

поэтому подчиненность целого племени другому племени

менее гибельна, чем раздел покоренных, отданных в полную

власть завоевателям. В первом случае рабство и господство

представляются каж дому отдельному лицу как понятия отвле-

ченные, связан ные с общим государственным устройством; во

втором – они входят в самый быт людей, присутствуют при

каждом шаге в развитии умственном и физическом, отравляют

каждое чувство от младенчества до старости и не остав ляют

человеку ни одного убежища, где бы он смог сохра нить свя-

тыню внутреннего чувства от оскверняющего при косновения

факта, противного человеческой природе. Та ково влияние

учреждений, основанных на грубом праве силы, и чем долее

они продолжают действовать, тем глубже корни разврата вра-

стают в душу человеческую.

Отношение рабства государственного к рабству част-

ному можно заметить из сравнения брахмана ост-инд ского

и креола Антильского. Оба развращены, оба утра тили спо-

собность понимать вполне истину человеческую; но брахман

еще спас много святых чувств в душе своей, а западный тор-

гаш человеческим мясом весь деспот и палач. Разница меж-

ду началом законов, по-видимому, сходных между собою,

очень ясно обозначается самым влиянием их на характеры

народные. Тому лет двадцать крепостное право имело оди-

наковую силу в губерниях собственно русских и остзейских,

теперь крестьяне ост зейские свободны

, а право крепостное

еще продолжает действовать в России. Казалось бы, что по-

мещик русский далее от своих крестьян, чем курляндец или

лифляндец от своих вольных хлебопашцев; между тем дочь

192

А. с. Хомяков

выслу жившегося солдата вступает в семейство княжеское, и

сын идет наравне с потомками Рюрика. Спрашивается: какие

услуги, какие подвиги доблести и величия душевного могут

дать сыну латыша или эста право просить руки высокорож-

денной дворянки чисто баронской крови? На этот вопрос даже

отвечать нельзя, ибо такая мысль не может войти в голову ни

потомку немецкого рыцаря, ни потомку много страдавшего

Лета. А отчего? Оттого, что в России крепостное право есть

не что иное, как грубая полицейская мера, выдуманная нуж-

дою государственною, но не уничтожившая братства челове-

ческого, а в герман ском поморье оно было коренным злом,

связанным с завоеванием и насилием племенным. В России

оно плод невежества, а там – преступления.

значение веры в истории народов

Первый и главный предмет, на который должно обра-

титься внимание исторического критика, есть народная вера.

Выньте христианство из истории Европы и буддаизм из Азии,

и вы уже не поймете ничего ни в Европе, ни в Азии. Этот не-

оспоримый факт повторялся с большею или меньшею силою

на целом земном шаре в продолжение всех веков. Мера про-

свещения, характер просвещения и источники его определя-

ются мерою, характером и источ ником веры. В мифах ее живет

предание о стародавних движениях племен, в легендах – са-

мая картина их нрав ственного и общественного быта, в та-

инствах – полный мир их умственного развития. Вера перво-

бытных народов определяла их историческую судьбу; история

обратилась в религиозный миф и только в нем сохранилась для

нас. Таково общее правило, от которого должны отправляться

все исследователи древности.

Чем яснее выказывается память о началах человече ства,

в какой бы форме она ни являлась, тем древнее предание и от-

дельная жизнь народа. Так, скандинавская Эдда уже потому

принадлежит ко времени довольно но вому, что миф о первых

людях в ней совершенно темен и бессмыслен. Действительно,

193

НАциоНАльНое домостроительство

в Эдде остались только такие предания, которых древность не

восходит далее двух—трех веков до Р.Х.; но от этого-то она

особенно поучительна для нас, точно так же, как в языкозна-

нии всего любопытнее именно те языки, которые менее всех

обращали на себя внимание ученых, языки грубой смеси (��n-��n-

g�a franca). Так как все их составные части нам совер шенно

известны и весь процесс составления происходил на нашей

памяти и почти на наших глазах, мы можем уловить на самом

деле труд умственный, посредством которого создаются но-

вые наречия, и потом понять его даже там, где у нас не достает

верных первоначальных данных. Мифология Эдды идет уже

об руку с положитель ною историею других народов, и ясное

познание отноше ний ее к происшествиям нам известным дает

нам ключ к символическому языку и к синкретизму религий

во времена самые отдаленные.

Ни в какой части науки так ярко не выказывался дух си-

стем и априоризма, как в разысканиях о древнейших формах

веры. Всякий видел в них именно то, что ему хотелось найти,

от самого грубого фетишизма до самой возвышенной фило-

софии и до истин христианского от кровения. Страсть так лег-

ко обманывает людей, что не возможно означить предел, на

котором ошибка система тика перестает быть невольною; но

тот, кто следил со вниманием и беспристрастием разыскания

западных уче ных, едва ли поверит, чтобы все заблуждения

их не были совершенно чужды тайных побуждений, не со-

всем по хвальных.

Надобно было много хитрости, чтобы дорыться до про-

стого поклонения стихиям в остатках древних Вед; надобно

было еще более легковерия, чтобы принять такое открытие

без смеха. Я знаю, что глубокая древность этих книг недавно

подверглась сомнениям и что критика успела доказать в них

множество вставок и изменений, принад лежащих к временам

весьма поздним. Позволительно не видеть старой основы, в

которую врезаны мифы нового изделия, позволительно отвер-

гать ее важность и не при знавать в ней один из самых древних

письменных па мятников умственной жизни народов, позволи-

194

А. с. Хомяков

тельно так же (хотя не совсем согласно с строгими исследова-

ниями филологии) приписывать ей древность такую глубокую,

что о ней и подумать страшно, и, если угодно, считать Веды

(как некоторые мусульмане – Коран) одновечными ми ру; но

непозволительно видеть в Ведах, как иные ученые, священные

книги народа, погруженного в глубокое покло нение стихиям.

Даже в тех немногих отрывках, которые переведены или на-

печатаны в Европе, характер Вед выка зывается так ясно в виде

пантеизма, соединенного с са мосознанием божественной или

всемирной мысли, что невозможно добросовестному критику

принять первона чальный брахманизм за религию стихийную.

Сухая огра ниченность многоученого книжничества недоста-

точна для объяснения этой ошибки; она объясняется только

страст ною верою в систему о первобытном невежестве челове-

ческого рода, а еще лучше страхом, с которым система тики

глядят на всякий признак древнего монотеистиче ского преда-

ния. Опровержение почти не нужно против мнения, которого

защищать невозможно и которое само по себе должно упасть

перед чувством истины человече ской. Если стихийное покло-

нение дошло уже до высокого понятия о самосознании боже-

ственного духа в Брахме, тот же самый ход ума не мог произ-

вести в результате своем уродливое смешение многобожия и

пантеизма, ко торое в позднейшее время составляет религию

Индии. Но если первоначальное единобожие допустило в себе

почте ние или поклонение силам видимого мира, как иконам

(образам) невидимого духа (а такова религия Вед), то же самое

умственное падение должно было довести до безу мия много-

божия индейского, в котором проявляется по стоянная борьба

между грубою вещественностью и пан теистическим симво-

лизмом. Таким образом, мы находим в одно время характер

первой веры в Индии, причину ее искажения и причину той

упорной строгости, с которою мозаизм преследует всякое сим-

волическое поклонение Единому Богу: ему ясна была слабость

младенчествующего разума человеческого и падкость его ко

всему вещест венному. Духовное же направление основного

брахманиз ма понятно из самого имени Брахм, в котором корен-

195

НАциоНАльНое домостроительство

ную мысль составляет движение или жизнь. Впрочем, тут же

мы видим, что это великое имя уже искажено переста новкою

букв. Абхрам, неподвижный, есть соединение а отрицательно-

го и коренного бхрам, а не брахм. В коренном бхрам находится

зендское бехрам (Ицед, отражение Амшаспанта Бахмана), а по

отсечении окончания на ам – бхр, основа славянского бх или

бг. Таким образом, по нятие о движении, т.е. видимом проявле-

нии жизни внут ренней, искони представляется нам как символ

высшего существа у трех отраслей индо-германской семьи, у

за-индского иранца, у иранца зендского и у славянина.

В то же самое время другая данная не позволяет нам при-

нять это слово за вывод из грубых форм стихийного поклоне-

ния. Таинственное название самого Брахмы, не сказанное имя,

которое в себе содержит всю мудрость мира, всю глубину со-

зерцания и все творческие силы, есть слово ом или ум, то же

самое, которое до сих пор в славянских наречиях обозначает

всю полноту духовного мира. Бхрам (позже Брахм), движение,

мировая жизнь, видимая, есть уже символ невидимой жизни

духа, ума; потом он переходит в образы сил частных и, на-

конец, в олицетворения политеистические. Таким образом,

крити ческое исследование доводит нас опять до результата,

найденного простотою чувства в общем характере Вед. Впро-

чем, мы уже можем понять из предыдущего, что окончатель-

ное искажение первоначальной мысли чистой происходило

не из иранского источника, а принадлежало другому началу

просвещения, принесенному кушитским населением южной

Индии. Его представитель не духовный Брахм, а Сива или

Мага-дэва, которого имя «Великий Дэв», уже заключает в

себе характер многобожия

духовное влияние израиля

Наконец, мы должны упомянуть о том народе, который

с наибольшей чистотою сохранил предания и дух учения

иранского. Священные песни Израиля не могут даже идти в

сравнение с другими произведениями религиозного убежде-

196

А. с. Хомяков

ния. До тех пор, покуда человек не утратит чувства истины

художественной или человеческой, творения про роков и царя-

песнопевца будут находить отзыв в душе беспристрастного

ценителя и будут признаваться совер шеннейшим примером

искренности в вере и поэзии, жизненного стремления к ду-

ховному началу.

Стоит только вспомнить псалмы: «Коль возлюбленны се-

ления Твоя, Господи сил. Желает и скончавается душа моя к

дому Божию», или: «Как жаждет олень источников водных, так

жаждет душа моя тебя, Господи!» или воск лицание: «Кто даст

мне крылья, как голубице, и полечу, и почию»

, и почти весь

Псалтырь. Тут дело не о мнениях, но об истине исторической.

Очевидно, мысль о Боге, Его свободной деятельности и

неограниченной власти вполне сроднилась с душою еврея. Тут

нет ни следа умствования, нет ни слабейшего признака сомне-

ния. Пророк рассказывает дела Божии про сто и без оглядки на

себя или на других, с такою же уверенностью, как происше-

ствия вчерашнего дня, случив шиеся в виду всего мира. Пророк

обращается к Богу с тою верою, для которой невидимое види-

мо, и нет разницы между небом мысленным и землею осязае-

мою. Это в них не мнение, не убеждение личное, но корень и

итог всей жизни, это явный плод непрерывного, неизменного

пре дания. Чистоты иранства первобытного мы не можем ис-

кать нигде, кроме племени, которое само представляет нам все

признаки первобытности, точно так же как ха рактера кушит-

ского должно искать в странах, в которых он менее всего был

подвержен влиянию иранскому, имен но в Эфиопии и в Мизра-

име, и в отдаленных временах, которые предшествовали почти

всеобщему синкретизму религий.

Внимательное изучение верований, родившихся в запад-

ном Иране, смысл их обрядов и символических вы ражений

представляют как общую характеристику свою поклонение

духу и презрение или вражду к вещественному миру. Ма-

гизм менее мозаизма и тифонизма выражает это направле-

ние мысли. Отсутствие обрезания и других положительных

доказательств могло бы даже навести со мнение на коренное

197

НАциоНАльНое домостроительство

сродство веры израильской и мидийской. Но, во-первых, точ-

ки их соприкосновения так мно гочисленны и сходство всех

преданий и всего учения так велико, что даже западная кри-

тика признала их взаимное влияние друг на друга, тогда как

гораздо проще и есте ственнее было бы признать их единство;

во-вторых, обы чай отдавать тела мертвецов на съедение жи-

вотным, объ ясненный мнимым желанием парсов и мидийцев

соеди ниться с жизнию мира или питать собою живые суще-

ства, есть явное доказательство, что они в старину считали

телесную оболочку человека чем-то скверным и недостой ным

его духовного величия. Не овца и не корова или голубь, по-

священные Ормузду, питаются трупами, но вол ки, коршуны

или вороны, злые творения злого Агримана. Злое злому и от-

дается. Таково значение обряда. Что же касается до обрезания,

оно чаще находится в землях кушитской Африки, чем в об-

ластях иранского учения. Перешло ли оно от Юго-Западной

Азии с ее колониями в Египет и к колобам Эфиопским, оттуда

ли оно принято Израилем и аравитянами, трудно решить. Не

самый обряд определяет свое значение, а общность жизни и

обрядов. Тот же символ, перешедший наследственно от одних

ро доначальников или общих учений, или даже занятый, мог

совершенно изменить свой смысл и сделаться у одного на-

рода клеймом отвержения, а у другого – клеймом свя тыни.

Поклонение производительной силе составляет ко рень всех

служений африканского начала, проклятие зем ному веществу

выражается беспрестанно во всех поздней ших пророках и в

царе-песнопевце, и представлено ясным символом в законе

Моисея, уравнявшего человека в от ношении выкупа с живот-

ным – эмблемою буйства плот ских страстей. Физиономия ре-

лигии, как и физиономия племени, познается только в своде

отдельных частей, а не в мелком их разборе.

Слова, исполненные силы и огня, недаром звучат на

земле; возвещение высоких мыслей не может оставаться бес-

плодным, и ясное предание, твердо сохраненное, дол жно мало-

помалу увлекать народы, у которых прошедшее забыто или

затемнено примесью сказки. Центр иранский продолжал дей-

198

А. с. Хомяков

ствовать на весь мир напряженностью веры даже тогда, когда

весь мир был разорван войною и дру жеские сношения племен

почти прекратились. Распрост ранение жизни духовной не так

явно, как распространение физической заразы в болезнях или

нравственной болезни в сказках. Творение произвола имеет

форму определенную, по которой можно отследить его путь.

Слово истины, пробуждающее внутреннюю деятельность

души и восстановляющее ее стройную красоту, содержит в

себе обще человеческий характер, оно возвышает духовное су-

щество учеников своих, но не налагает на них определенной и

формальной печати.

Легко отследить происхождение Диониса или Шивы;

но как отследить мысль, выраженную для Эллады Сокра том

или вдохновенными устами Платона. Где найти ее положи-

тельный источник? Живое слово о святости духа ходило по

земле, незамеченное современниками и неуло вимое для исто-

рической критики. Мы можем только ука зать на ту область

или ту полосу народов, в которой оно никогда не переставало

звучать во всеуслышание челове кам. Эта область определя-

ется, как мы видели, из срав нения мифов, связанных между

собою общим характером вражды против поклонения зем-

ным стихиям и вещест венной природе. Вражда же проявля-

ется в лицах, названных у эллинов Кроносом и Ираклом, у

египтян Тифоном, у сирийцев Узовом (Узов-Арес) и т.д. Эл-

лины ведут род древнего Иракла от древнейшего еще Пер-

сея, которого смысл определяется войною его с Дионисом

и дружбою с Аполлоном, а происхождение самим именем,

указыва ющим на землю персов (парсов), или на лицо мифиче-

ского Берсина, проповедника огнепоклонства, или, что еще

вероятнее, на олицетворенное огнепоклонство, ибо таково

этимологическое значение имени Берсин. Вражда племен,

искажающая все лучшие их стремления, всегда противи-

лась распространению иранства, и нельзя не заметить, что

когда римский меч сокрушил силу отдельных государств и

подчинил полмира законам невольного братства, вера Изра-

иля, чистейший остаток Иранства, стала распростра няться

199

НАциоНАльНое домостроительство

по областям Египта, Малой Азии, Эллады и даже Италии.

Свидетельство апостола еврейского и историка римского в

этом отношении совершенно определительно и не относится

к новорожденному христианству.

Напряженность веры, с одной стороны, и жизненного на-

слаждения — с другой проявляются единовременно в смер-

тельной борьбе на пространстве державы римской в пер вые

века христианства. Это проявление ясное и резкое было только

повторением в малом виде, но в сосредото ченных силах, ре-

лигиозной жизни всего человечества от самой его колыбели.

Все разыскания приводят нас к тому заключению, что перво-

начальная вера почти целого мира была чистым поклонением

Духу, мало-помалу исказив шимся от разврата кушитской ве-

щественности и перешед шим во все виды многобожия чело-

векообразного, звезд ного или стихийного. Введение христи-

анства было эпохою крутого перелома и возврата к забытому

учению, но в отношении к истории древности мы должны

ограничи ваться преданиями, обрядами или свидетельствами,

на которых не легла еще печать нового духа, пробужденного

проповедью еврейских рыбаков.

Вообще, чем новее история народа, чем позже появ-

ляется он на сцене мира, тем менее значительны его предания

в смысле религиозном. Юго-Западная Азия (наш Восток), над

которою ранее других частей света загораются лучи просве-

щения, служит нам точкою отправления во всех разысканиях.

К Юго-Западной Азии принадлежат Еги пет и Эфиопия, хотя

они заключены в другом отделе географическом и дали начало

другому направлению, чуж дому остальной Азии. Вот ранние

центры деятельной жизни, обнявшей всю землю в своем раз-

витии и все человечество в своей борьбе.

Общие выводы из изучения племен, вер и языков

Итак, сравнение всех данных, на которых может быть

основана общая история человечества, приводит нас к следую-

щим трем выводам.

200

А. с. Хомяков

Наблюдение над племенами представляет три корен ных

племени, белое, желтое и черное, из которых посред ством

смешения в разных количествах и при разных обстоятельствах

составились еще неопределенные племена красное и оливко-

вое, весьма сходные друг с другом и соединенные средними

звеньями: то с желтым, как жители северо-западных остро-

вов ближайшего к ним приморья и полярной части материка в

Америке, то с белым, как у чипкитанов в Норфолькском зали-

ве, или у конибов в Южной Америке, то с совершенно черным,

как у насто ящих омагуа на берегах Орелланы.

Сравнение вер и просвещения, которое зависит един-

ственно от веры и в ней заключается (как все прикладное заклю-

чается в чистой науке), приводит нас к двум корен ным началам:

к иранскому, т. е. духовному поклонению свободно творящему

духу, или к первобытному, высокому единобожию, и к кушит-

скому – признанию вечной орга нической необходимости, про-

изводящей в силу логиче ских неизбежных законов. Кушитство

распадается на два раздела: на шиваизм – поклонение царству-

ющему веще ству, и буддаизм – поклонение рабствующему духу,

нахо дящему свою свободу только в самоуничтожении. Эти два

начала, иранское и кушитское, в своих беспрестанных столкно-

вениях и смешениях, произвели то бесконечное разнообразие

религий, которое бесчестило род человеческий до христианства,

и особенно художественное и ска зочное человекообразие (ан-

тропоморфизм). Но, несмотря ни на какое смешение, коренная

основа веры выражается общим характером просвещения, т.е.

образованностью словесною, письменностью гласовою, про-

стотою общин ного быта, духовною молитвою и презрением к

телу, выраженным через сожжение или предание трупа на снедь

животным в иранстве, и образованностью худо жественною,

письменностью символическою, условным строением государ-

ства, заклинательною молитвою и почтением к телу, выражен-

ным или бальзамировкою, или съедением мертвых, или други-

ми подобными об рядами в кушитстве.

Наконец, сличение наречий человеческих сводит их к

одному коренному языку, разветвившемуся многоразлич но у