Хомяков А.С. Всемирная задача России

Подождите немного. Документ загружается.

171

НАциоНАльНое домостроительство

к формальности, замедляющую развитие разума, и безмерную

страсть к отвлеченностям, перед которой все сущее, все живое

теряет значение и важность и мало-помалу иссушается до мер-

твого логического закона.

Замечательно, что сущность тогда только удостоилась ми-

лостивого внимания немцев, когда она прикинулась законом.

славянский мир и его значение

Нет такого далекого племени, нет такого маловажного

факта, который не сделался бы более или менее предметом

изучения многих германских ученых. За настоящими немца-

ми тянулись с большею или меньшею ревностью их колонии,

Франция и Англия. Одна только семья чело веческая мало и

весьма мало обращала на себя их вни мание, а эта семья, кажет-

ся, не за морями, не утаилась в каком-нибудь темном уголке

земли, а пограничная гер манцам, даже чересполосная с ними,

сильная числом, населяющая пространство почти беспре-

дельное, семья сла вянская. Как скоро дело доходит до славян,

ошибки кри тиков немецких так явны, промахи так смешны,

слепота так велика, что не знаешь, чему приписать это стран-

ное явление, совершенному ли развитию духа ветвей герман-

ской и славянской, которое делает факты славянского мира

непонятными для немца, или скрытой зависти, пробуж денной

самим соседством.

Первое толкование, более лестное для их нравственного

достоинства и обидное для их понятливости, трудно при нять.

Мы видим, что русские понимают немцев лучше, чем все дру-

гие, даже полунемецкие народы. Второму же поверить бы не

хотелось, но что же делать? В народах, как в людях, есть стра-

сти, и страсти не совсем благород ные. Быть может, в инстин-

ктах германских таится вражда, не признанная ими самими,

вражда, основанная на страхе будущего или на воспомина-

ниях прошедшего, на обидах, нанесенных или претерпенных

в старые, незапамятные годы. Как бы то ни было, почти не-

возможно объяснить упорное молчание Запада обо всем том,

172

А. с. Хомяков

что носит на себе печать славянства. Об кимврах, так произ-

вольно причис ленных к германскому корню, гетах и фракий-

цах, немец кие ученые писали и пишут несметные томы; а

венды, которые встречаются в географии Европы на каждом

шагу, в истории Европы в каждом веке, – венды как будто не

бывали. Венды уже при Геродоте населяют прекрасные бере-

га Адриатики (вероятно, Ядрянского моря, т.е. спо собного к

плаванию

); венды вскоре после него уже встре чаются грекам

на холодных берегах Балтики (может быть, вендского блата);

венды (генеты) занимают живописные скаты Лигурийских

Альпов; венды борются с Кесарем на бурных волнах Атлан-

тики, – и такой странный факт не обращает на себя ничьего

внимания! Я говорю: венды,– не имя вендов, но имя, быт, нра-

вы, одним словом, все. Где венды (люди водные), тут корабли,

тут дерзость мореход ца, тут предприимчивая торговля, тут

морской разбой, тут суда не каботажные, не береговые, а кру-

тобокие, гордо высящиеся над водою, удивляющие римлян,

готовые на борьбу с океаном. И это не рассеянные племена, без

связи и сношений между собою, а цепь неразрывная, обхваты-

вающая половину Европы. Между поморьем балтийских вен-

дов и вендами иллирийскими венды великие (венды – вильки).

Sax� Grammat�c�s

говорит, что вильки в другом диалекте

васци (Krantz��s: W��tab�

): явно великий и вящий, большой,

величавый. Потом вудины русские, потом венды австрийские

(��nd�b�na). Между вендами иллирий скими и Лигуриею венд-��nd�b�na). Между вендами иллирий скими и Лигуриею венд-). Между вендами иллирий скими и Лигуриею венд-

скою вендилики, то же, что венды, вельки, ретийцы (в чьей

земле до сих пор W�nd�schga�), венноны, веннонеты, озеро Ве-W�nd�schga�), венноны, веннонеты, озеро Ве-), венноны, веннонеты, озеро Ве-

нетское

и пр. Между Лигурией и Вендиею галлийскою связи,

кажется, менее, но по Родану находим мы город ��nna и наро-��nna и наро- и наро-

ды нантуатыи верагры, по Лигеру (помни Лигурию) опять на-

род верагры и город �ann�s и Nant�s (племена Анты и Венды),

а подле венетов на юг землю A��tan�a (я надеюсь, что этого

слова не примут за кельтийское: оно есть явный перевод слова

венд от вода, венда). Об аквитанцах, которых Кесарь нисколько

не отделяет от венетов, он свидетельст вует, что они языком,

обычаями и всем отличаются от прочих галлов. Главнейшие

173

НАциоНАльНое домостроительство

же племена их суть: в горах северных бигерроны (ныне B�g-B�g-

�rr�, погорье, тут же и P�r�g�rd, пригорье), гариты, и город �a�-�a�-

�g�rr�s (кологорье), прославленный в войнах Сертория; в горах

южных ореставы и карпетаны (вспомним горушан и карпов

далмат ских), у них два города �a�ag�rr�s и город S�g�rr�s (за-

горье) и B��gar��m, ныне Ba�ag��r, белогорье, иначе B�rg�s�a

(прагуша); в долинах припиренейских елузаты и толузаты (лу-

жаты) и город Елуза, реки Гарунья и Сава. Прибавлю еще, что

слово Вандея, город Виндана (�ann�s, иначе ��n�ta�), остров

Виндились явно свидетельствуют о том, что венеты есть толь-

ко испорченные венды. Неужели это все случайно? Или так

мелко, что не стоит внимания? Или так темно, что не может

быть понятно? Неужели и то случаем назовем, что другие два

народа того же пле мени, морины и менапии, находятся опять

в болотах Голландии, окруженные бельгами и германцами, но

со вершенно чуждые обоим; что в земле вендов реки и города

носят имена Себра, Севра, Сава и пр.; что там, где жили они,

кельты сохранили слово гор в смысле высокий, – слово, чуж-

дое другим кельтским наречиям; что там еще пятнадцать горо-

дов и деревень носят имя Bellegarde, ко торого нет в остальной

Франции и которое переведено словом AM и Montauban; что от

их языка древние нам сохранили два слова, мор и белена, оба

славянские? Все это случай, все мелко или темно? Да что же

не случай? Что значительно в этнографии древней? Что ясно

в науке? Что это за народ, который у моря называется вендом

и морином, в горах горитом и карпетаном, в долинах лузатом?

Спросите у Маврикия, у Прокопия, у всех древних: они вам

скажут, что венды и анты.

Впрочем, какие бы ни были тайные причины, помра-

чающие до сих пор ясность взгляда критиков, то неоспо-

римо, что они впадают в постоянное противоречие сами с

собою, в одно время представляя славян как самую много-

численную изо всех индо-германских семей и от нимая у

них поочередно всех предков, так что они пред ставляют не-

лепый вид огромного дерева без корней, что-то похожее на

болезненное сновиденье.

174

А. с. Хомяков

Таким образом, иные отрицают славянство древней Ил-

лирии, забывая старых геродотовских вендов (генетов), имена

островов, городов, рек, обычаи, сохранивши еся в чистоте (так,

например, до сих пор на одном из прибрежных островов весь

народ, женщины и мужчины, ходят в черном, а древний писа-

тель свидетельствует, что они искони носят черное одеяние,

оплакивая какого-то погибшего героя своего), забывая преда-

ния народные и песни (напр., о царице Тете), которые одни во

всей Европе восходят до времен Римских. Другие Паннонию

берут под кельтов или германцев, не помня ни надписей рим-

ских, ни имени Вены (��nd�b�na I), ни имени Карнии, до сих

пор так явно сохранившегося в Крайне Австрийской, ни рек

Савы и Дравы, о которых до сих пор идет характе ристическая

пословица: «Сава суе, Драва дере»

. Другие в гетах и дакийцах

хотят видеть немцев, назло барельефам, в которых так чисто

выглядывает тип славянский; другие поморье Прусское покры-

вают германцами, бургундами (горожанами, а слыхал ли кто

про германцев-градостро ителей во время оно?) или кельтами,

забывая Питеаса и венетов балтийских. Наконец, выключив,

весьма справед ливо, из числа вероятных славян скифов, кото-

рых нельзя не признать по всему описанию их быта, судьбы

и на ружности за финно-тибетское племя, выключив сарматов,

которых имена исторические и современные <дают> нам остат-

ки явно неславянские и которые под названием аланов и ятвя-

гов всегда враждовали с славянами, мы должны прийти к про-

стому заключению: «Не было-де в старину славян нигде, а как

они явились и размножи лись – это великое таинство историче-

ское, – впрочем, мо жет быть, их и теперь совсем нет на свете».

Критики более милостливые оставляют славянам ка-

ких-то предков, но эти предки должны быть бездомники и

безземельники; ни одно имя в местностях, населенных тепе-

решними славянами, не должно иметь славянского значения;

все лексиконы Европы и Азии должны пред ставить налицо

корни самые невероятные, чтобы ими затемнить простой

смысл простого слова. Не удалось уничтожить народы: ста-

раются землю вынуть у них из-под ног.

175

НАциоНАльНое домостроительство

Так у нас отнимают наш тихий, коренной, славянский

Дон, корень почти всех речных названий в России, Днепра,

Днестра, Двины, Десны, Дуная, десяти или более Дукайцев,

многих Донцев. Во-первых, замечу, что в самой внутрен ности

России, именно в Рязанской губернии, несколько Дунаев; во-

вторых, что Дон сам был, вероятно, в старину Дунаем (иначе

форма Танаис непонятна); в-третьих, что форма Дунай есть,

вероятно, уже несколько измененная, а первоначальная была

Донай (с о кратким). Это заметно из немецкого Donau и сход-

нее с латинским Danubius, в котором скрывается еще какое-

нибудь забытое прилага тельное, и с греческим Танаис. (Может

быть, Донай есть сокращение Донаий или Донавий, в котором

соединились бы корни всех этих слов.) Значение слова Дон

сомнитель но; быть может, оно совсем утрачено, быть может,

оно было синонимом воде (это можно заключить из выраже-

ния днище); но как бы то ни было, оно должно быть славян-

ским

. Говорят, don значит река по-кельтски: верю. Где же

Доны и составные из них имена в землях бесспорно кельтских?

Где во Франции, где в Англии, Шотландии или Эрине? Есть

какой-то ручеек этого имени во Франции, да такая же речка в

Шотландии. Кажется, такого мелкого случая нельзя принять

за возражение сколько-нибудь дельное. Где этот ряд речных

имен, в которых явно сое динено существительное с прилага-

тельным: Дон-вепрь, Дон-ucmp? (Имена рек истр, остр, вепрь

весьма обыкновенны у нас). Но у сарматов, т.е. осетов, Дон зна-

чит река; дело. В зендском, в пехлеви, в парси, мы не находим

такой формы; она может быть заносная от славян и утрачена

славянами. Но я прибавлю, что это слово не было коренным,

священным у сарматов: иначе главная река их, Волга, носила

бы имя Дона, а этого не было; она называлась Араксом, именно

Араксом, а не иначе. Отто го-то Геродот принимает ее за одну

из больших рек, текущих на востоке моря Каспийского. Оче-

видно, что он не по сходству рек смешивает имена (это была

бы просто бессмыслица), а по сходству имен смешивает реки.

На конец, форма Дон не есть сарматская потому, что она вез-

де, кроме Вандеи Галльской, сопровождает венетов. Еридан

176

А. с. Хомяков

(Висла) у прибалтийцев, и у них же Танаис (Дунай, Дуна) по

Питеасу; Данубий у черноморцев и винделиков, Еридан у ис-

трийцев и вендов приадриатических, Родан у вендов лигурий-

ских, которых главные города были Antium (Генуа) и Vendium

(��nc�) прежде и гораздо прежде дви жения кельтов на юг и

юго-восток. И после того еще Дон не вендская форма, а сармат-

ская или кельтская.

Замечу при теперешнем случае, что была в северном углу

Адриатического залива река Истер, от которой про исходит имя

Истрия, и что Рона носила имя Еридана, а не Родана. Оттого-то

Аргонавты и Геродот говорят: Истер впадает одним устьем в

Черное, а другим в Адриатическое море; а Еридан (Ярый Дон)

впадает одним устьем в Адриатическое, а другим — в Среди-

земное море

. Это факт ясный для всех глаз, не заболевших от

книжного чтения, и содержал бы даже доказательство, что жи-

тели устьев Дуная, Тимока, По и Роны были одноплеменники,

если б такая истина еще требовала новых доказательств.

Наконец, многие ученые, догадавшись, что необходимо

найти средство примирить многочисленность наличных сла-

вян с теориями, по которым у них предков быть не должно, ре-

шили, что действительно первоначальных сла вян было весьма

мало, но что в славянстве есть какая-то тайная сила ассимиля-

ции, что-то очень похожее на заразу. На эту бедную попытку

примирить современную истину с искаженным понятием о

старине отвечать нечего: она падает с теориями, о которых я

уже говорил. Прибавлю только, что сила ассимиляции припи-

сана славянам весьма произвольно: нигде не укажут нам ясно-

го примера ославянения неславянского племени, а все поморье

Балтики и земли между Эльбою и Одером представляют нам

яв ление совершенно противное. Чуваши, черемисы, корелы и

прочие, окруженные русскими, подвластные русским, подсуд-

ные русским, до сих пор сохраняют свою нацио нальность поч-

ти в неизменной чистоте. Где же славянская зараза?

В защиту теории о перерождении народов обыкновен-

но приводят болгар и утверждают: болгары теперь говорят

по-славянски, глядят славянами, словом, они совершен ные

177

НАциоНАльНое домостроительство

славяне, а в старину болгары принадлежали к турец кому или

тибетскому или вообще желтому племени. Они переродились.

Вникнем в основание этого заключения. Являются какие-то

болгары в Европе на границах импе рии Византийской, кото-

рую потрясает их бурное мужество. Они как-то кажутся срод-

ни аварам и гуннам, с которыми их смешивают, но они не ава-

ры и не настоящие гунны; они тоже имеют какое-то сродство

со славянами, но они не старожилы Славянии придунайской.

Их физиономия не определилась. Далее и далее очерк их быта

и известия об их языке становятся яснее. В �� веке христиан-�� веке христиан- веке христиан-

ство начинает озарять мрак народный. В �� Священное Пи-�� Священное Пи- Священное Пи-

сание проповедуется у них в силе и величии. Перевод Библии

и Евангелия, по всем вероятностям, от них уже переходит ко

всем славянским племенам в наречии, ко торого просвещен-

ная критика не смеет еще назвать иначе как болгарским. Еще

несколько позже от них уже начи наются ереси, которых имя

(богумилы) чисто славянское. Народ уже носит все признаки

самые явные, самые не сомненные славянства. И теперь неуче-

ный человек, всту пая простодушно в многолюдные деревни

б ол г ар за д у н ай ск и х и ли з аб а л ка нск и х, см ело и б ез ос т анов оч но

говорит: это славяне. Но взгляд, уясненный многим чтением,

видит совсем не то. Болгары пришли с Волги: это дело ясное.

На Волге Нестор знает сильное царство болгарское и в нем на-

род, одноплеменный жителям северной Азии

. Итак, болгары

дунайские, выходцы с берегов Волги, также были сродни тур-

кам. Но Нестор писал не прежде XI века, а болгары являются

на Дунае со всеми несомненными признаками славянства еще

в ��. Не могли ли болгары приволжские переродиться под гне-��. Не могли ли болгары приволжские переродиться под гне-. Не могли ли болгары приволжские переродиться под гне-

том иноземных в течение четырех и более веков, истекших

от первого перехода болгар византийских до XI века? Ясно,

что побежденным на Волге славянам по крайней мере так же

легко отуречиться, как победителям-туркам на Дунае ославя-

ниться. Вывод ученых основан на произ воле, и Нестор дела

не решает. Рассмотрим быт народов и свидетельства других

современников. В болгарах дунай ских есть ли какие-нибудь

черты, противные характеру славянскому? Решительно нет ни

178

А. с. Хомяков

одной. Таковы же ли отношения великих болгар к характеру

турецкому? Ни сколько. Во-первых, они народ по преимуще-

ству торговый: черта не турецкая; во-вторых, они горожане

и живут в городах больших и богатых. Турок, завоеватель

городов, – понятен; турок, основатель городов в такую дале-

кую эпоху, был бы исключением, а исключений без нужды

допускать не должно. Наконец, даже имя земли болгарской,

которое, вероятно, не выдумано летописцем, чуждым всякой

сис темы, кажется, изменено турками в форму Буляр или Бе-

лир. Чувство человеческой истины приводит к следую щему

заключению: турки – пришельцы в земле болгар ской, трутни

чужого улья, позднейшее наслоение на старой подпочве. Но

чьи же были города и земля до их прише ствия? Или финские,

или славянские. Обе семьи склонны к торговле и не чужды

градостроительства. В пользу фин нов можно найти сильные

доказательства в теперешнем полуфинском населении старой

Болгарии и в общем пред убеждении против существования

заволжских славян. Но мы должны вспомнить, во-первых,

что всякое предубеж дение – произвол, искажающий истину;

во-вторых, какие потопы народов, какие дикие силы, какие

опустошитель ные и бесщадные орды прошли по болгарско-

му пепелищу. Старое население, уже почти лишенное своего

первобыт ного характера, могло сгибнуть без следов. Про-

тив финнов доказательств мало, но они весьма сильны. Во-

первых, бани были в общем употреблении у болгар, а финны

до сих пор не могут к ним нигде привыкнуть; во-вторых, нет

никакого племени финского, носящего имя, похожее на бол-

гары; в-третьих, многие слова и многие обычаи приволжских

болгар, сохраненные нам в рассказах Ибн-Форцлана

и других

восточных писателей, все до одного чисто славянские. Нако-

нец, титул царя болгарского был царь Саклабов (так называли

они славян). Вывод ясен. Болгария была земля славянская

завоеванная турками, вероятно, после миграции большей ча-

сти народа, искав шей лучших жилищ на берегах Дуная.

Славянские ученые, приведенные в совершенное отча-

яние писателями западными, ополчились в пользу своих

179

НАциоНАльНое домостроительство

предков; но, увлеченные сперва необходимостью собствен ной

защиты, а потом страстью и мщением, они пересту пили все

границы здравой критики и стали действовать по законам воз-

мездия, отнимая у германцев их предков до одного человека и

их землю до малейшего клочка.

Писатель, впрочем, гениальный, объявил даже франков

славянами

. Так-то всякая страсть увлекает в ошибки совер-

шенно детские и помрачает самый ясный взгляд!

Впрочем, большая часть отдельных ошибок происхо-

дит от ложного мнения, никем не объявленного и не выстав-

ленного за правило, но тайно руководствующего до сих пор

всех изыскателей древности. Это мнение: что каждый древний

народ составлен из одной какой-нибудь стихии и принадлежит

к одной семье человеческой.

Отправляясь от положения ложного, самый бесприст-

растный критик делается невольно рабом какой-нибудь скры-

той страсти или системы, произвольно принятой его детским

легковерием. Им будет управлять или самолюбие народное,

или инстинкт вражды, так легко развивающейся из соперниче-

ства племен, или уважение к старому мне нию, давно получив-

шему право ученого гражданства, или даже тайное стремление

к какой-нибудь дальней, неприз нанной цели, связанной с его

религиозными убеждения ми; и критик, повинуясь внушению

скрытой страсти, сохранит спокойствие совести и веру в свое

совершенное беспристрастие.

народы завоевательные и народы земледельческие

Народы завоевательные по первоначальному своему харак-

теру сохраняют навсегда чувство гордости личной и презрение

не только ко всему побежденному, но и ко всему чуждому. Таков

монголец, таков был кельт, таков турок. Это чувство презрения к

чуждому долго сохраняет народность их. Победители, они угне-

тают порабощенных и не смешиваются с ними; побежденные,

они упорно противятся влиянию победителей и хранят в душе

инстинкты, зарожденные в них веками старинной славы.

180

А. с. Хомяков

Может быть, этим объясняется сила народности в племе-

нах скифских, т. е. финно-тибетских. Впрочем, простор степей

и кочевая жизнь также способствуют к сохранению их родово-

го характера.

Народы земледельческие ближе к общечеловеческим на-

чалам. На них не действовало гордое волшебство победы; они

не видали у ног своих поверженных врагов, обращенных в раб-

ство законом меча, и не привыкли считать себя выше своих

братьев, других людей. От этого они восприимчивее ко всему

чуждому. Им недоступно чувство аристократического презре-

ния к другим племенам, но все человеческое находит в них со-

звучие и сочувствие.

Германец во всех странах света сохраняет мечту своего

благородного происхождения и живет между иноземцами в

гордом одиночестве; но этот характер еще более развился в

германце зарейнском. Готф-гишпанец и норманн-англичанин

могут считаться совершенными представителями родового

тщеславия. Ни один англичанин не знает наречий кельтиче-

ских, а Англия (с Шотландией и Ирландией) считает почти

равное число кельтов-кумриев и саксо-норманцев. Ни один

американец в Соединенных Штатах или в южных старогиш-

панских владениях не говорит языком краснокожих; а между

тем они везде, а особенно на юге, находятся в беспрерывном

соприкосновении. Мадьяр и немец венгерский почти никогда

не говорят языком своих угнетенных одноземцев, словаков

и даже флегматический толстяк болот Голландии смотрит в

своих колониях на туземцев как на племя, созданное Богом

для служения и рабства, как на человекообразного скота, а

не человека.

Для наc, старых славян, мирных тружеников земли, такая

гордость непонятна. Словак почти всегда говорит свободно

по-мадьярски и по-немецки. Русский смотрит на все народы,

замежеванные в бесконечные границы Северного царства, как

на братьев своих, и даже сибиряки на своих вечерних беседах

часто употребляют язык кочевых соседей своих, якутов и бу-

рят. Лихой казак Кавказа берет жену из аула Чеченского, кре-