Хомяков А.С. Всемирная задача России

Подождите немного. Документ загружается.

151

ПрАвослАвие

говором Римского двора вы отделены от нее, и этот приговор

остается во всей силе, несмотря на смену первосвященников;

итак, раскол очевиден, а где раскол, там непременно есть и рас-

кольники. Рим считает вас раскольниками, но вы этого при-

говора не признаете. Стало быть, вы должны всех остальных

последователей Римской Церкви считать раскольниками. Так

ли вы на них смотрите?

«Но, – скажете вы, — приговор, осуждающий нас, есть по-

следствие несчастного заблуждения и, так сказать, недоразуме-

ния, следовательно, раскол существует только по видимости».

Как? Более пяти поколений прошло по лицу земли; несколько

пап, в большем еще числе, преемственно передавали друг другу

тройной венец, ключи и наследие Св. Петра, а заблуждение еще

не рассеялось, недоразумение, с того дня, как оно возникло, не

подвинулось ни на шаг к своему разъяснению!

Согласитесь, м. г., что, не нарушая закона любви к ближ-

нему, позволительно думать, что вы обнаруживаете одно лишь

упорство, продолжая называть недоразумением нечто, заслу-

живающее другого названия, и упорствуете потому, что, не

будучи достаточно уверены в своем праве, вы не решаетесь на-

звать вещи по имени.

Вопрос, разлучивший вас с Римскою Церковью, не есть

случайный вопрос церковной юрисдикции или дисциплины.

Этот вопрос пребывающий, вопрос доктрины. Римский двор

изъявляет притязание на право навязывать вам ту или другую

формулу, которую вы обязаны подписать, или то или другое

отречение, которое вы обязаны произнести, вы же отрицаете у

него это право и считаете его посягательством на свободу ва-

шей совести. Обстоятельство, подавшее первый повод к раско-

лу, теперь утратило всякое значение. Положим, Римский двор

захотел постановить в силу своего церковного авторитета обя-

зательное решение о факте, ложно им понятом или худо высмо-

тренном; положим, он основался на неправильных донесениях

о какой-либо книге в сущности невинной, но ведь с тех пор

xapактер вопроса совершенно изменился. Вещественный факт

достаточно изучен, и было бы крайне смешно утверждать, что

152

А. с. Хомяков

мало было двух веков для его уяснения. Жансений и смысл его

слов – теперь в стороне. Теперь, да и не только теперь, а в про-

должение целых полутораста лет, тяжба шла и идет о границе

власти, присущей кафедре Св. Петра, той власти, которая ей

дана или которую она за собою признает над совестью христи-

ан. Одно из двух: или всякий вопрос об этой власти и о caмой

необходимости ее ниспадает в разряд вопросов праздных и не

имеющих никакой важности, или же вопрос, на котором вы

расходитесь с Римом, есть вопрос доктрины.

Папы, отличающиеся один от другого большим или

меньшим знанием и умом, наконец особенностями личных

своих характеров, следуют преемственно один за другим, и

все единогласно осуждают вас как людей, непокорных власти,

вверенной им от Бога, а вы стали бы уверять, что вы не в раско-

ле? Неужели ни один из этих пап не имел настолько paссудка,

настолько любви, настолько просвещения свыше, чтобы при-

знать, наконец, что повода к разрыву нет, как уверяете вы? Са-

мим протестантам никогда бы не придумать более сильного

довода против наследия первосвященнической власти в реше-

нии вопросов доктрины. Но пусть будет по-вашему.

Положим, что страсти имеют такую же власть над преем-

никами Св. Петра, как и над всеми смертными, положим, что

честолюбие и властолюбие в продолжение без малого двух сто-

летий ослепляли пап до такой степени, что постоянно подсказы-

вали им отлучение, и теперь над вами тяготеющее, положим, без

достаточного основания или, лучше сказать, под пустым пред-

логом. Допустим все это: вопрос все-таки только отклонен, а не

решен. Ведь вам приходится иметь дело не с одним Римским

двором, не с тем только, что можно бы назвать его тайным сове-

том. Правда, приговор, вас осуждающий, произнесен Римским

двором, но он принят всею Римскою Церковью. Как? И в этих

миллионах христиан, в этих c�тнях тысяч, образующих церков-c�тнях тысяч, образующих церков-тнях тысяч, образующих церков-

ный чин, в этих десятках тысяч епископов не нашлось человека,

который бы разрешил вас или принял бы на себя ходатайство

по вашему делу, или потребовал бы для вас если не правды, то

хотя бы милосердия! А вы уверяете, что вас осудили будто бы

153

ПрАвослАвие

по ничтожному поводу, будто бы вопреки законам и преданиям

апостольским? Вы хотите принадлежать к Римской Церкви, а

какое понятие об ней даете вы вселенной?

Нет, м. г., вы действительно в расколе и не с одним Римом,

а со всею Католическою Церковью, и не бывало доселе раскола

более явного и более важного.

Правда, история Церкви представляет примеры расколов

более кажущихся, чем действительных; таков, между прочим,

довольно продолжительный раскол мелхитов; но этого рода

случаи не имеют ничего общего с вашим. Спор о вопросе под-

чинения, о столкновении юрисдикции, о сомнительном ру-

коположении (в смысле чиноположительном, а не таинствен-

ном) – таковое происхождение этого рода разъединений, во

всяком случае прискорбных, но не имеющих большой важно-

сти. Духовная жизнь ими не подрывается, умственное обще-

ние в христианском смысле не прекращается. Так и Мелетий,

прослывший раскольником, был одним из светил и столпов

Церкви. Словом, все это не более как недоразумения между

братьями, все-таки остающимися по-прежнему органически

связанными единством своих убеждений, это призраки рас-

кола, а не действительные расколы. Но не такого свойства спор

между вами и Римом. Здесь явное разъединение в доктрине,

противоположность в основе убеждений и совести; здесь, как я

сказал, раскол действительный, очевидный и важный.

Спрашиваю опять: достает ли у вас смелости признать и

назвать Рим и всех верных Риму раскольниками? Можете ли

вы это сделать? Если не достает и если не можете, то вы сами

себя осуждаете.

И вы точно не можете, ибо, оставаясь римско-католиками,

вы допускаете, что папа есть вождь и глава земной Церкви, и

потому вы не смеете придать названия раскольника преемни-

ку Св. Петра, человеку, который, по вашему же мнению, есть

как бы завершение церковного свода и единственный намест-

ник Христа на земле. Рим в вас не нуждается и называет вас

прямо раскольниками, а вы не можете отплатить ему тем же,

потому что не можете обойтись без Рима, не переменив самого

154

А. с. Хомяков

основания ваших учений. Вам остается искать спасения в жал-

ких изворотах и прибегать к отрицанию факта, изолирующего

вас от всех христиан. Позвольте же мне сказать, что вы сами не

верите в свою правоту и в справедливость вашего дела.

Вы были прежде частью Римской Церкви. Не вы (я говорю

теперь с вашей точки зрения) из нее вышли, и не по вашей вине

произошло отпадение, а остальная Церковь отлучилась от вас;

она по отношению к вам неправа. Если так, то Церковь в своей

чистоте уцелела в вас, по чувству любви к провинившимся

перед вами братьям вы можете предлагать им благостыню ва-

шего общения; но вы не можете вымаливать у них общения

для себя как милостыни. А между тем, вы обращаетесь к Рим-

скому двору как к высшей власти, а отнюдь не как к братьям,

впавшим в заблуждение. Безглавая Церковь, вы обращаетесь

к схизматической главе с мольбою, чтобы она соблаговолила

пристать к вашему телу и дать вам через это полноту бытия,

которой вы не имеете. Нет, м. г., не так бы стало действовать

общество, уверенное в самом себе и в своих правах, если бы

оно сознавало, что эти права идут от Бога, а не от людей.

Рим вам ничего не уступает, и он прав. Но предположим,

что посредством какого-нибудь ловкого и хитрого изворота он

решился бы принять вас, не требуя от вас никакого заявления

раскаяния: в какие отношения стали бы вы в таком случае к

Риму? Движение церковной жизни не прерывалось в продолже-

ние вашего разлучения. Примете ли вы ее результаты и решения

(например, решение последнего собора по вопросу о непорочном

зачатии)? Вы, конечно, и не подумаете потребовать пересмотра,

а если бы вы предъявили такое притязание, то Рим не мог бы на

это согласиться, не пожертвовав всеми своими правами и всеми

своими учениями. Вы же не можете им подчиняться, ибо такое

слепое подчинение было бы равносильно самоосуждению. Вы

заявили бы сами, что религиозная жизнь была уделом не вашей

общины, а той, которая удаляла вас из своего недра.

Вы видите, м. г., с какой бы стороны мы ни рассматрива-

ли вопроса, отовсюду мы получаем свидетельство вашего не-

верия в самих себя и в вашу правоту.

155

ПрАвослАвие

Между многочисленными сектами Востока есть одна, ко-

торая хотя и допускает Божественное установление пастырско-

го поставления, его необходимость в Церкви и его святость, но

утверждает, однако, что по грехам христиан и епископов сила

рукоположения, следовательно, и вся сила самого таинства

священства, погибла. Отсюда выходит, что эта секта отрицает

современное священство, хотя в то же время допускает его в

прошедшем и, так сказать, в отвлечении. С другой стороны, по-

следователи этой секты утверждают о себе, что они – Церковь

и что в них пребывает церковная жизнь со всеми дарами бла-

годати, обетованными ей, за исключением одного священства.

Очевидное противоречие этих двух учений в сущности есть не

что иное, как отрицание необходимости самого священства и

его таинственного характера или, по меньшей мере, призна-

ние за ним пользы только временной. Отношение этой секты

к епископству совершенно тождественно с вашим отношением

к папству. Вы допускаете его на словах; признаете его Боже-

ственным установлением, неотчуждаемым наследием и, может

быть, венцом Церкви, и, однако ж, вы спокойно обходитесь без

него в продолжение двух веков и допускаете для себя возмож-

ность обходиться без него и впредь, не думая через это лишить-

ся прочих преимуществ, обетованных Христом Его Церкви. Не

очевидно ли, что папство обратилось для вас в отвлеченность,

осуществление которой совершенно для вас не нужно? Не оче-

видно ли, что, в сущности, вы отрицаете самое преемство Св.

Петра столь же решительно, как и самый ревностный проте-

стант? Но вы не дерзаете быть последовательным; вы не смеете

признаться себе самим в противоречии ваших учений и остае-

тесь в колебании, в нерешительности, отрицая на деле то, что

признаете на словах, одинокими во вселенной и осужденными

самими собою в глубине собственных ваших совестей.

Повторяю: вы не имеете веры в себя самих и в собствен-

ную свою правоту.

Но действительно ли право на вашей стороне?

Для всякого человека, хоть немного знакомого с истори-

ею Церкви и со вселенским преданием, не подлежит сомнению

156

А. с. Хомяков

тот факт, что во всем прении жансенистов с Римским двором

как смысл, так и буква всех прежних свидетельств гласили в

пользу жансенистов. Всегда готовые подчиниться решению

Церкви, они выговаривали себе только свободу своей совести,

впредь до �жидаемого решения. Они несомненно имели за себя

все свидетельства первых веков, самый дух Христианства.

Наоборот, на стороне Рима – посягательство самое очевидное,

деспотизм в формах самых бесстыдных, полнейшее презре-

ние к апостольскому преданию и к христианской свободе, и в

оправда ние всего этого – извращение текстов и древних уче-

ний, ссылки фальшивые, цитаты урезанные или, по крайней

мере, изуродованные натяжками в видах придать им смысл со-

вершенно противоположный первоначальному, – словом, весь

арсенал, которым обыкновенно пользуются в нечистых делах,

чтоб обойти право и правду. Итак, право было на стороне жан-

сенистов? Нисколько! Прав был все-таки Рим.

В мире, основанном на законности, закон всемогущ: нао-

борот, закон есть не более как противоречие, не более как слово

без смысла в мире, основанном на отрицании закона. Простой

воин, подначальный лицу, похитившему власть, обнаружил бы

безумие, если б вздумал взыва ть к свободе против своего во-

ждя, которому сам же помог втоптать эту свободу в грязь.

Было время, от границ Персии и берегов Каспийского

моря до берегов Атлантического океана Церковь Кафоличе-

ская, или проще Церковь, была единою по духу и по символу.

Она управлялась иерархиею, которой смысл и значение оста-

вались неизменными со времен апостольских, хотя изменились

ее формы и названия чинов. Ни одна из областей этого святого

общества не думала присваивать себе монополию благодат-

ных даров, ни одна не имела притязания на решение вопросов

учения, по собственному своему разумению и по своим по-

знаниям, каждая область пользовалась свободою в обрядовых

формах и в дисциплинарных правилах, но все области знали и

исповедовали, что догмат – дар благодати и откровение тайн

Божиих – может быть обсуждаем только целостью Церкви и

формулируем только единодушным согласием верных. Взаим-

157

ПрАвослАвие

ная любовь хранила и стерегла веру; общий (вселенский) со-

бор, голос всей Церкви, был ее выражением и свидетельством:

«Возлюбим друг друга да единомыслием исповемы Отца и

Сына и Св. Духа», – таковы были слова древней литургии, сло-

ва высокой догматической важности и в истине которых никто

в Церкви не осмелился бы усомниться.

Гордая своею обширностью и своим вещественным могу-

ществом, вырванная мечом франков и Карла Великого из-под

зависимости от Византийской империи, Римская область в девя-

том веке нашей эры изменяет вселенский символ, не призвав к

совету своих братьев, даже не удостоив их простого извещения

об этом. Изменение, сначала введенное обычаем, было впослед-

ствии освящено Поместным собором, именно Латеранским, в

прямое противоречие решению собора Вселенского. Не бывало

в мире нарушения законов церковных более полного, отрицания

ее духа учения более решительного, раскола более явного.

Всему этому ваши предки были пособниками.

На что мог опереться раскол, после того как он отринул

нравственное основание и единство совестей в Церкви? Он дол-

жен был искать оснований условных или политических. Таких

оснований могло быть два, не более. Можно было опереться на

признание неограниченной свободы каждой церковной области,

присвоив ей право решать окончательно догматические вопро-

сы; свобода областная, в силу неотразимого логического выво-

да, вела к свободе епархиальной, потом к свободе приходской,

наконец, к такой же свободе личной. Это было Протестантство;

но его черед наступил позднее. Можно было также опереться на

авторитет видимой, осязаемой власти, господствующей над со-

вестями, решающей безапелляционно и поставленной выше вся-

кого контроля. Это папство, каким создали его Средние века.

С этого времени на Западе не стало Церкви, осталась

духовная Римская империя, впоследствии раздробленная про-

тестантскою республикою. Рим все это знал, а жансенисты не

знали или позабыли.

Власть в решении догматических вопросов, раз усту-

пленная Риму, не могла уже быть ничем ограничена. Чем бы

158

А. с. Хомяков

в самом деле обусловить или чему бы подчинить ее? Едино-

душию всей Церкви? Но оно-то и было отринуто расколом с

самого его начала: отрицание единодушия было его исходною

точкою, к тому же идея единодушия упразднила бы идею ав-

торитета. Или согласию большинства? Это было бы слишком

нелепо: познание Божественных истин не может быть обуслов-

лено численностью. Или согласию хоть нескольких? Но сколь-

ких же? Меньшинство, получающее право верховного суда,

единственно вследствие и в силу согласия своего с папою, оче-

видно, сводится к одному лицу, к папе. Одно из двух: вся Цер-

ковь – или одна кафедра Св. Петра, среднего термина тут не

может быть. Весь Запад подал голос в пользу второго, то есть в

пользу папы, конечно, не понимая последствий своего выбора

и не имея никакой возможности увернуться от них.

Как скоро признано было верховноначалие в вопросах

доктрины, так, естественно, тому же папству, и ему одному,

подобало решать в каждом частном случае: что вопрос док-

трины, что нет. Не признавать за ним этого права значило бы

грешить против логики. Кто признал бы, что такой-то человек

не может ошибаться в разрешении вопросов математических

и, в то же время отрицал бы у этого человека способность рас-

познавать, принадлежит ли подлежащая решению задача к во-

просам математики или к вопросам грамматики, тот прослыл

бы за безумца в глазах всех здравомыслящих.

Выйти из Рима, не возвращаясь к Церкви, можно только

в одну дверь; эта дверь – Протестантство. Итак, жансенисты

были вполне не правы, когда апеллировали от Рима к законам

древней Церкви и к апостольскому преданию, и в то же время

не дерзали или не хотели понять, что прежде всего им следо-

вало отрешиться от своей без малого восьмивековой старины.

Они упорствовали в требовании, чтобы их судили тем поряд-

ком, каким они могли быть судимы, если бы они еще принад-

лежали к Церкви, тогда как на самом деле они сами давно ее

отринули; они забывали, что были уже не членами Церкви, а

подданными Римской монархии, основанию которой они сами

помогли. Нельзя пользоваться преимуществами, даруемыми

159

ПрАвослАвие

истиною, оставаясь в то же время в недрах лжи; такое право

никому не дается, ибо ложь есть отрицание той самой истины,

к которой взывает домогающийся этих преимуществ.

На Западе духовной жизни человека открыты только две

дороги: дорога Романизма (без всякого основания отличаемого

от ультрамонтанства) и дорога Протестантства.

Если вы в состоянии заглушить в себе разум, забыть пре-

дание первобытной Церкви, отказаться от прав христианской

свободы и принудить свою совесть к молчанию: смиритесь

перед папством и будьте римлянами. Папство, конечно, вовсе

не то, что Церковь; оно есть нечто, может быть, даже несколько

унизительное, нечто более похожее на христианское идолопо-

клонство, чем на Христианство: но, по крайней мере, это нечто

логичное хоть на вид.

Если вы в состоянии забыть, что разум человеческий по-

знает истину только при помощи нравственного закона, кото-

рым человек соединяется с своими братьями, и что под услови-

ем лишь свободного подчинения своей личности этому закону

нисходит на человека Божественная благодать; если вы можете

держаться за свидетельства Церкви первых веков, искажая в

то же время их смысл и упуская из виду их цельность; если

вы способны горделиво повергаться ниц перед всевластием

личной свободы и принимать искание истины за веру — тог-

да будьте протестантами. Это опять не Христианство; это не

более как скептицизм, худо замаскированный; но, по крайней

мере, это логично хоть на первый взгляд.

Вы не можете в одно и то же время поклоняться Риму

(основанному при содействии ваших предков) и бунтовать

против его власти, вы не можете в одно и то же время оста-

ваться вне Церкви (отвергнутой вашими предками) и взывать к

ее законам и преданиям; вы не можете быть жансенистом, ибо

жансенизм – явная бессмыслица.

Но если ваше одиночество тяготит вас (а оно не может

не быть в тягость для душ, требующих сочувствия); если вы

дорожите спокойствием религиозной совести и уверенностью

в вере; если вы искренне ищете истину и верите преданиям и

160

А. с. Хомяков

наставлениям первобытного Христианства: тогда отступитесь

от десятивековых заблуждений, отвергните наследие paскола,

переданное вам предками; словом, возвратитесь в лоно Церк-

ви. Миллионы сердец пойдут к вам навстречу; миллионы от-

верстых рук примут вас в свои объятия, примут как равно-

правных, как братьев возлюбленных; миллионы уст призовут

на вас благословения и дары благодати, обетованные от Спа-

сителя верным Его последователям. Церковь, м. г., не блистает

наружностью. Подобно своему Божественному основателю и

Его первым ученикам, она проходит почти незаметно в чело-

вечестве; она живет забытою и неопознанною тем обществом,

которое основало западный раскол; она как бы смиренная

плебейка перед лицом монархического могущества Рима или

ученой аристократии Протестантства, но она есть то, чем была

всегда и чем всегда пребудет; она – тот камень, которого не со-

крушат стихии мира; она – неприступное и тихое пристанище,

открытое для того, кто любит и жаждет веры.

Будьте же для Церкви начатками Запада!

Я уже обращался троекратно к моим западным братьям

Мне кажется, что исключительность положения, в котором вы

находитесь, предоставляет условия, особенно благоприятные

для опознания голоса истины, и это побудило меня обратиться

лично к вам с этими строками. Может быть, письмо без подпи-

си, писанное человеком, не занимающим видного места в со-

циальной иерархии и не имеющим никакого титула в иерархии

церковной, покажется вам недостойным внимания. Если же вы

того мнения, что истина имеет право на внимание и в том случае,

когда заявляется не под громким именем, и что чувство любви,

внушившее мне (если совесть меня не обманывает) это писание,

заслуживает ответа, то прошу вас адресовать его в Москву, в ре-

дакцию «Русской Беседы» для передачи неизвестному (�gn�t�s).

Примите, м. г., и т.д.

* Здесь в подлиннике автор приводит оглавление трех своих брошюр о за-

падных вероисповеданиях. (Прим. Н.П. Гилярова-Платонова.)