Холлинджер Д.П. Выбирая добро

Подождите немного. Документ загружается.

206

Глава 10

Bart Barnes, "Mick Mantle, Legend of Baseball, Dies at 63,"

Washington Post,

14 August

1995. Online: www.washmgtonpost.com/wp-srv/sports/longterm/memories.

"Mantle Illness Impact Organ Donor Program," Associated Press, 14 August 1995. Online:

http:/archive.sportserver. com/newsroom.

"Critical Data: U.S. Facts about Transplantation," from the United Network of Organ Shaming,

www.unog.org. The 77,000 is for July 2001, and the number of organ transplants (22,854) is for the

year 2000.

Peter Richardson, "Justice," in

Baker's Dictionary of Christian Ethics,

ed. Carl F.H. Henry

(Grand Rapids: Baker, 1973), 361.

Stephen Mott,

Biblicl Ethics and Social Change

(New York: Oxford University Press, 1982),

59.

Nicholas Wolterstorff, "Justice and Peace",

in New Dictionary of Christian Ethics and Pastoral

Theology,

ed. David J. Atkinson, David F. Field, Arthur Holmes, and Oliver O'Donovan

(Downers Grove, 111.: InterVarsity Press, 1995), 18.

Emil Brnner,

Justice and the Social Order

(London: Lutterworth Press, 1945), 115.

Ibid., 117.

В некоторых ранних работах Карла Генри (Carl Henry) можно найти эту точку зрения.

См., например, Carl Henry,

Aspects of Christian Social Ethics

(Grand Rapids: Eerdmans, 1964),

146-71.

Reinhold Niebur,

The Nature and Destiny of Man,

vol. 2,

Human Destiny

(New York:

Scribners, 1964), 87-88.

Reinhold Niebur,

Moral Man and Immoral Society

(New York: Scribners, 1932), 257.

Richard Higginson,

Dilemmas: A Christian Approach to Moral Decision Making

(Louisville:

Westminster/John Knox Press, 1988), 110.

Ibid., 183.

Ibid., 178.

Ibid., 180-81.

John Stuart Mill,

On Liberty

(New York: F. S. Crofts, 1947), 95.

См., например, Robert Nozick,

Anarchy, State, and Utopia

(New York: Basic Books,

191 A).

Earle Cairns,

Saints and Societ: The Social Impact of Eighteenth-Century English Revivals

and Its Contemporary Relevance

(Chicago: Moddy Press, 1960).

Dennis Hollinger, "The Purpose of the State: A Theological Perspective", in

Politics and

Public Policy: A Christian Response,

ed. Tim Demy and Gary Stewart (Grand Rapids: Kregel,

2000).

Были предложены и другие определения, и другие типологии. Множество определений

и предложений ищите Karen Lebacqz,

Six Theories of Justice: Perspectives from Philosophical

and Theological Ethics

(Minneapolis: Augsburg Press, 1986).

Ronald Nash,

Social Justice and the Christian Church

(Milford, Mich.: Mott Media, 1983),

57.

Ibid., 37.

E. Calvin Beisner,

Prosperity and Poverty: The Compassionate Use of Resources in a World

of Scarcity

(Westchester, 111.: Crossway, 1988), 54.

Nozick,

Anarchy, State, and Utopia,

155.

Ibid., 334.

Higginson,

Dilemmas,

173.

Дополнительный обзор системы и принципов справедливости Раулса ищите Lebacqz,

Six Theories,

33-50.

John Rawls,

A Theory of Justice

(Cambridge: Harvard University Press, 1971), 302.

Ibid., 15.

Lesbacqz,

Six Theories,

40.

206

207

"Legislator Isn't Kidding about "Potty Parity,""

Elkhart Truth, 9

May 1988, p.Al.

Защиту этой перспективы и необходимость загладить вину с точки зрения христианства

ищите Mott,

Biblical Ethics and Social Change,

65-72.

Karl Marx,

Critique of the Gotha Programm

(Peking: Foreign Language Press, 1972), 18.

Mott,

Biblical Ethics and Social Change,

66.

Ibid., 68.

Stephen Mott and Ronald Sider, "Economic Justice: A Biblical Paradigm," in

Toward a Just

and Caring Society: Christian Responses to Poverty in America,

ed. David P. Gushee (Grand

Rapids: Baker, 1999), 27.

William Werhowski, "Justice," in

The Westminster Dictionary of Christian Ethics,

ed. Join

MacQuaire (Philadelphia: Westminster Press, 1986), 331.

Идут серьезные споры о том, создал ли Бог государство при сотворении или оно стало

концессией провидения в результате того, что грех вошел в мир после грехопадения.

Прекрасная работа на тему о роли брака и семьи в бедности — David P. Gushee,

"Rebuilding Marriage and the Family," in Toward a Just and Caring Society, 499-530. Гуши с

помощью литературы показывает взаимоотношение между бедностью, расторжением

брака и рождением детей вне брака.

207

208

Глава 11 Плюрализм и

христианская этика

Убежденная христианка, доктор Джонс старалась применять свою веру с своей работе

врача. Как члену комиссии по этике в своей больнице, однажды ей пришлось участвовать в

очень горячей дискуссии по вопросу эвтаназии. Несколько биллей ожидали решения в

государственном законодательстве. Хотя помощь в самоубийстве противозаконна и

отвергнута (как конституционное право) Верховным судом, членов комиссии

заинтересовал вопрос «а что если». Отрицание эвтаназии в любой форме доктором Джонс

явно основывалось на ее вере и библейских принципах. В этот день она поняла, насколько

велика пропасть в этом вопросе между ею и ее коллегами. Слушая выступления, она

поняла, что ее взгляды на жизнь, смерть, страдания, Бога и человеческую природу шли

вразрез с убеждениями многих, сидящих за этим столом.

Один социальный работник, представившийся номинальным протестантом,

выступил с заявлением, что он ни в коей мере не может дать этическое одобрение

бессмысленному страданию, что, другими словами, означало разрешение эвтаназии в

некоторых случаях. Один из врачей, индиец, сказал, что эвтаназия не противоречит его

индуистским верованиям. Администратор, как она выразилась, сторонница светского

общества, с жаром доказывала, что религию вообще не следует впутывать в разговор,

поскольку больница - государственное учреждение. Другой врач, убежденный Римо —

Католик, высказался против эвтаназии, но не на основе библейского учения, а по причине

того, что такая практика противоречила самой природе медицины, призванной исцелять.

Такой акт противоречит законам природы, которая всегда выступает на стороне

сохранения жизни, а не на стороне ее уничтожения по желанию человека.

Др-р Джонс не просто натолкнулась на разные точки зрения по этому

затруднительному вопросу. Она лицом к лицу столкнулась с плюрализмом, одной из

основных реалий современного мира. Как сказал Max Stackhouse, профессор семинарии

Принстона, «Наверное, ни одно общество в истории человечества не было настолько

плюралистическим и динамичным, как современное общество. В самом деле, термин

«плюралистический» и «динамичный» теперь не просто описывают жизнь, но и

предписывают, какой она должна быть».

В этой главе мы будем говорить о

предписательности плюрализма и исследовать взаимоотношения между узкой

христианской этикой и плюралистической культурой.

Суть плюрализма не в разнообразии рас, этнических группировок, национальностей

и культур, живущих по соседству в одном квартале или сосуществующих во всем

обществе. Значение его намного глубже. Существует социокультурная реальность

сосуществующих вместе, но противоречащих друг другу мировоззрений, идеологий, и

моральных стандартов. Человек, живущий 150 лет назад в сельской местности в Америке,

не часто бы встретил кого-то, чьи религиозные и этические стандарты так сильно бы

отличались от его собственных. Но сегодня все по-другому. Мы живем и работаем рядом

с людьми, которые отличаются от нас не только культурно и этнически, но, что более

важно, имеют другое понятие реальности, моральных границ и природы хорошего

общества. В плюралистическом обществе люди живут, работают и выполняют

гражданские обязанности рядом с теми, чьи основополагающие взгляды отличаются от их

собственных.

Основная этическая проблема плюрализма не в том, что он существует. Тот, кто

занимает такую позицию, легко может скатиться в расизм или этноцентризм. В то же

время, тем не менее, плюрализм поднимает дилемму для христиан, стремящихся быть

последовательными в своей вере. Конкретно, плюралистический контекст рождает две

явные дилеммы: дилемма истины и дилемма общества. В этой главе мы попытаемся

продемонстрировать, что , на самом деле, эти дилеммы не лежат в самом основании

споров, как это часто думают как секуляристы, так и христиане. Человек может искренне

208

2O9

искать истину и в это же время соглашаться с социо — культурным плюрализмом, хотя и

видя в христианстве весомый голос.

Дилеммы плюрализма.

Дилемма истины

Существует тенденция воспринимать все претензии на истинность как относительные.

Большое разнообразие мировоззрений и моральных структур создает климат, в котором

люди с подозрительностью относятся к заявлениям об истинности одной религии или

этической системы. Претензии на окончательную истинность подвергаются сомнению.

Их судьба - быть просто делом вкуса, как, например, чьи-то эстетические взгляды.

Хотя и модернизм, и постмодернизм характеризовались плюрализмом, в

постмодернистском мире само понятие истины просто устарело, как мы говорили во 2 главе.

Поиски истины и посвящение ей уже не модны и идут на убыль, особенно если эта истина

говорит о мировоззрении или о моральных границах. Везде звучат сейчас фразы: « Ни одна

религия не лучше другой» или «Один набор ценностей и благодетелей настолько же хорош,

как и другой». В более утонченном виде эта мысль звучит из уст философа Ричарда Роти : «

Об истине сказать нечего кроме того, что каждый из нас считает истиной то, во что каждому

из нас нравиться верить».

Из описательного феномена плюрализм быстро превращается в

предписательный, в котором узкие взгляды на истину осуждаются как заносчивые и дерзкие.

То есть, утверждение Иисуса « Я есть путь, истина и жизнь. Никто не приходит к

Отцу, как только через меня» (Евангелие от Иоанна 14:6) идет вразрез с настроением

предписательного плюрализма. Этот культурный климат толкает мышление людей в

направлении все-вмещающего универсализма, утверждающего, что все пути равноправны

в их понимании Бога, спасения и моральной жизни. Существование всеобщих принципов в

теологии и в этике ставиться под сомнение. Все это поднимает перед христианами

дилемму, потому что они не только верят, что существует истина

, но также что эта истина

была открыта в написанном и в воплощенном Слове Божием.

Социальная дилемма

Социальная дилемма включает с себя два аспекта. Первый: какова взаимосвязь

этики, основанной на религии, и плюралистического общества. Второе: как само общество

может существовать при наличии такой большой смеси мировоззрений и моральных

взглядов. С христианской точки зрения вопрос состоит в том, каким образом найти точки

соприкосновения между очень узкими рамками христианства и плюралистическим миром,

который не принимает христианское основание. С точки зрения общества проблема

состоит в том, как разрешить религии играть определенную роль, когда существует так

много борющихся друг с другом голосов.

Христианская моральная структура выстраивается на базе определенного

посвящения и определенных убеждений. Это - посвящение Христу как Господу и

Спасителю, принятие Библии как окончательного авторитета в вере и действии и принятие

того, что существует определенная история, объясняющая мир и его состояние. Эта

история - история создания, грехопадения, искупления и второго пришествия. Помня узкую

природу христианского мировоззрения, как мы можем объединить христианскую этику с

контекстом, в котором большинство его не разделяет? И что нам следует ожидать от

плюралистического общества, которое постоянно оказывается под ударом

противоречащих друг другу голосов, некоторые из которых религиозны по своей

природе, а некоторые - секулярны?

209

210

Эта социальная дилемма плюрализма осложнена тем фактом, что христиане верят в

то, что христианское мировоззрение - лучший способ жизни для людей, и качественная

основа для личной и общественной жизни. Но если мы принимаем христианство верой,

как можем мы оправдать его в глазах плюралистической культуры? Как мы могли бы

представить те великие открытия, то видение и ту перспективу нашей веры обществу,

которое не разделяет с нами эту веру, как и многие взгляды, на которых основаны наши

этические посвящения?

Такая социальная дилемма усложняется еще больше тем, что, согласно, по крайней

мере, некоторым социологическим традициям (например, тем, на которые оказал

воздействие Emile Durkheim)

, религия формирует базис культуры и общества. Durkheim,

как и другие последователи этой традиции утверждают, что религия это клей,

соединяющий общество в одно целое тем, что дает связное понимание того, что хорошо и

что плохо, и какие качества заслуживают того, чтобы развивать их в жизни. Религия

предоставляет большее по размаху направляющее видение, которое выходит за рамки

личных прихотей и желаний. Хотя секулярные общественные и политические идеалы тоже

пытаются играть эту роль, люди, все-таки, хотят посвятить себя тем моральным и

социальным идеям, ориентиры которых выходят за рамки человеческой жизни. Существует

убеждение, что религия нужна для общественного согласия, а также как объединяющий

зонтик общества и его институтов.

Но если мы, действительно, согласимся с тем, что религия - это основа культуры,

то которую из религий мы имеем в виду? И если христианство, хоть и единственная

истина, принимается личной верой, а не государственным указом, как оно может быть

базисом плюралистического общества? Если быть более скромным, как оно может

оказывать влияние в обществе? Эти вопросы- в центре этой общественной дилеммы.

Многим людям сегодня кажется, что эти две дилеммы (дилемма истины и дилемма

социальная) неразрывно связаны. Основываясь на этом, они считают, что если человек -

партукулярист (то есть, приверженец одного узкого мнения), то он неизбежно

автоматически отвергает плюрализм и на социальном уровне. Люди думают, что

посвящение истине в вере и морали противоречит плюралистическому обществу, которое

стремиться гарантировать права и свободы всех людей. Говоря простым языком, для них

посвящение истине, заявляющей о своей исключительности и совершенном превосходстве

над другими, идет вразрез с принципами демократии. Как сказал Ian Markham, «У

секуляриста выбор прост. Это - или нетолерантное общество с религией в седле, или

толерантное секулярное общество, в котором у религии столько же прав, сколько прав у

разных других мнений и стилей жизни».

Выглядящее несоответствие христианской веры и плюрализма хорошо выразил

Tom Driver из Union Theological Seminary. По его мнению, у нас нет никакой надежды

освободиться от политического Константинизма (установление религиозного государства

и определенной религии с целью обеспечения определенных моральных стандартов), до

тех пор, пока мы не откажемся от теологического Константинизма. Под теологическим

Константинизмом он понимает « старую привычку верить в то, что существует только

один истинный путь в вопросах спасения и освобождения».

Для Driver, как и для многих

современников, посвящение претензиям христианства на истину не совместимо с

плюралистическим обществом. Так как, для того чтобы мог существовать

демократический плюрализм, людям следует максимально уменьшить свое посвящение

определенной религиозной и моральной истине, или, по крайней мере, им следует

оставить ее за порогом, когда они выходят в мир гражданских и культурных

взаимосвязей.

Действительно ли это - единственный выход для христиан? Каким образом нам

составить вместе узкую, претендующую на единственную истинность веру и социальные

институты, в которых мы живем и работаем? Остаток этой главы исследует некоторые

возможности этого. Один из подходов дает возможность быть посвященными истине и в

210

211

то же самое время поддерживать плюрализм в обществе; плюрализм, в котором

христианство имеет законный голос. Так называемые дилеммы, поднятые плюрализмом, на

самом деле не являются настоящими дилеммами, требующими отказа то ли от притязаний

христианства на истинность, то ли от его влияния в плюралистической

культуре.

Возможности для христианской этики, развивающейся в среде плюрализма.

«Приватизация» религии

В вводном рассказе об евтаназии др-р Джонс столкнулась с опцией приватизации.

Администратор больницы, назвавшаяся секуляристкой, не была против религии до тех пор,

пока религия не вмешивалась в общественную жизнь или жизнь государственных

институтов. Поскольку эвтаназия относилась к разряду общественных и политических

вопросов, необходимо было отмести все предложения со стороны религии. Сейчас

«приватизация» стала, пожалуй, самым популярным подходом к религии. Религия-это

способ личного роста или индивидуального значения, но ничего не значит в общественной

сфере среди соревнующихся голосов плюралистического секуляризированного общества.

Интересно заметить, что «приватизация» имеет как христианскую, так. и секулярную

версию. Согласно христианской версии, вера приватизируется, потому что мир слишком

испорчен для участия в нем христиан. Такие христиане имеют индивидуалистическую

веру, которая влияет на их личность, привычки и поведение, но это не распространяется

дальше на общество. Действительно, ведь вовлечение в общество- не цель церкви и

христианского сообщества. Современный фундаментализм, как и некоторые ветви

евангелистов, принадлежат к этому течению. Он выражается в страстном посвящении

личной этике, но минимальной социальной этике.

С другой стороны, для большинства

современных евангельских христиан, «приватизированная» вера больше не является

возможной. Они уже прошли путь от сектантского положения на периферии общества к

положению более полного вовлечения в общество.

Сегодня основная версия «приватизации» — это секулярная «приватизация». Ее

сторонники доказывают, что природа плюралистического общества позволяет религии

иметь общественную роль. В то время, как некоторые сторонники питают явную

антипатию к религии, большая часть приватизации приводится в движение взявшим верх

обязательством перед секулярным обществом, в котором религия играет роль только на

уровне личного или, что самое большое, межличностного существования. Обращение к

основанной на религии морали общественной жизни сразу попадает под подозрение. Как

Charles Krauthammer высказался в статье в журнале Time :

В наших демократических рассуждениях приемлем любой способ демократической

аргументации. Но попробуйте только использовать Библию как основание вашей

политики, как сразу «полиция Первой Поправки» обвинит вас в разрушении

священной стены, отделяющей церковь от государства... Когда кто-то выступает

против абортов, аргументируя это своей верой, его обвиняют в попытке насадить

свои религиозные верования на других. Апеллируй к Тимоти Лири или Мао, и все

будет нормально. Апеллируй к апостолу Павлу, и на тебя обрушится весь ад.

Очень заметно использование подхода приватизации в работах John Rawls. Например,

когда он утверждает, что «никакая всеобъемлющая доктрина не годится для

использования в качестве основы конституционного устройства». Под «всеобъемлющей

211

212

доктриной» он понимает религиозную, моральную и философские рамки, которые дают

общие нормы общественного порядка. Такая « умеренная всеобъемлющая доктрина не

может гарантировать основу общественного единства, как и не может выразить суть

общественного взгляда на фундаментальные политические вопросы».

Rawls мечтает о

хорошем, справедливом и стабильном обществе, построенном на общественном согласии,

чьи принципы не связаны с религией или моралью. Он придерживается точки зрения, что

(как уже было сказано в предыдущей главе), справедливость - это самая первая

добродетель в общественных институтах. Но, по его мнению, она должна быть установлена

на процедурной основе, а не на эпистомологической основе с использованием

всестороннего морального видения. Граждане « должны быть готовы объяснить причину

своих действий другим на понятном для других языке, таком, какой другие смогли бы

воспринять как находящийся в соответствии с их свободой и равенством».

Эта «приватизация» религиозных убеждений особенно заметна в дебатах об

абортах, эвтаназии, гомосексуализме, семейной жизни и сексуальной морали. Каждому

позволительно как иметь личные верования по этим вопросам, так и применять к себе

самому жесткие требования в соответствии с этими верованиями. Но личные убеждения,

основанные на религии не должны оказывать влияние на общественное мнение или на его

формирование. В сфере биоэтики эту идею очень пропагандировал Tristram Engelhardt. Он

говорил, что вся дисциплина биоэтики должна быть освобождена от религиозного

влияния, поскольку она хочет сотрудничать с людьми, принадлежащими широкому

спектру моральных взглядов. Он высказался о том, что « невозможно, чтобы секулярная

биоэтика нашла убедительные аргументы за запрещение многих действий, которые наши

Западные христианские общества считают порочными, такие как, например, «особые

сексуальные отношения», самоубийство или активная эвтаназия очень дефективных

новорожденных».

Сообщества, построенные на определенной морали, могут достичь

«заслуживающего уважения понимания, что такое хорошая жизнь», но это никогда не

должно быть применено ко всему обществу, поскольку для этого «требуются принятие

определенных посылок, которые невозможно доказать аргументацией».

Общественная

сфера может принять только секулярную биоэтику. Став христианином, Engelhardt

написал «Основы христианской биоэтики», где он с критикой отозвался о пустоте

секулярной биоэтики, а также того, что только имеет вид христианской биоэтики. Теперь

этот ученый верит, что только «биоэтика, основанная на признании существования Бога и

на нашей ответственности перед ним, может дать основание для морали, наполненной

смыслом».

Как отметил Равви Arthur Hertzberg, результатом этого подхода «приватизации»

является то, что современный американский эксперимент требует «чего-то ранее

неизвестного и почти невероятного от религий». Он требует, чтобы «вера каждой

религиозной группы рассматривалась ею как единственно истинная для нее, но все эти

группы должны так вести себя в общественной жизни, как будто истина так же не четка,

как эстетический вкус».

Подчеркивать опцию «приватизации» - это моральный релятивизм. То есть,

многие его сторонники верят, что плюрализм не только делает невозможной этику,

основанную на религии, но также и то, что все религии и моральные структуры сами по

себе относительны. Единственная конечная истина отсутствует, как отсутствуют и

моральные директивы или повествования, истинные для всех времен и мест. Все

религиозные и этические обращения относительны в зависимости от определенного

контекста и ситуации. Нет общих принципов кроме толерантности.

Но нельзя сказать, что толерантность возможна для христиан, которые стремятся

быть верны своему призванию и не отходить от своих убеждений. «Приватизация» ведет к

их раздвоению, к тому, чтобы быть разными людьми в разных сферах. Она загоняет их в

такое существование, где господство Христа не имеет голоса и сведено только к одной

212

213

маленькой сфере жизни. Большая часть их жизни (наполненная работой, обществом и

гражданскими ответственностями) должна согласиться с ситуацией, в которой им

приходится отказываться от их настоящего «я». Такой подход к жизни не только

нездоров с психологической точки зрения, но также противоречит природе веры, в

которой каждое измерение реальности должно быть подчинено Христу и прожито для

славы Бога.

«Приватизация» также противоречит христианскому поручению. Иисус призвал

своих последователей быть светом и солью в мире (Мф 5:13-14), и быть дрожжами посреди

пресной культуры (Лк 13:21). Очевидно, что Иисус хотел, чтобы вера его последователей

приносила изменения в мир. Его метафоры признавали темноту и упадок в культуре,

которой нужны были свет и влияние христианского сообщества, чье основание бьшо в

мировоззрении и этике, не основанных на правилах и устоях этого мира. Если мы, христиане,

заставим замолчать наше превосходящее все на свете мировоззрение в попытке играть

определенную роль в мире, у нас не получиться дать миру то, что ему жизненно необходимо.

Кроме того, христианская мысль при таком подходе теряет свой отличный от всех голос и

видение. Ее мысль и моральные обязательства разбавлены и приведены к общему

показателю прлюрализма. Как заметил философ морали Jeffrey Stout, теология такого

качества «часто перестает использовать свой голос, и просто повторяет размышления

секулярных интеллектуалов, разве что в другом виде».

При этом теряют как церковь, так и

мир.

Теоретический или Константиновый подход

Приверженцы другого подхода к сосуществованию христианской этики и плюрализма

пытаются узаконить этику, основанную на религии, для всего общества. Аргументом в

пользу этого является то, что поскольку обществу необходима моральная и религиозная

основа, а библейская вера - универсальна и истинна, следовательно, христианство (или,

может быть, иудео-христианство) должно быть основанием для культурной и

общественной жизни. В США опорой этому мнению является исторический факт того, что

страна была основана на христианских или, по крайней мере, на иудео-христианских

принципах. Сейчас среди современного культурного упадка нам необходимо вернуться к

этим историческим корням для того, чтобы сохранить нашу мораль на здравом уровне и не

допустить дальнейшее разложение общества. Хотя детали в разных странах могут

отличаться, там, где используется теократическая (Константиновая)

модель, ее использование обычно обосновывается историческим анализом. Исторический

анализ состоит в видении связи между потерей религией ее привилегированного

положения и последующим морально-культурным упадком. Только в том случае, когда

основанием общества являются четкие идеи, выстроенные на религиозных принципах, и

когда, таким образом, все общество разделяет общее моральное видение, оно может

поддерживать равновесие и выжить.

Примером теократического подхода к плюрализму может быть кардинал Spellman.

Римо-католик, он исходил из традиции «закона природы», веря в то, что законы природы

настолько очевидны, что должны быть также и законами мира. Он высказывался за то, что

у ошибки нет права на существование. То есть, ни правительство, ни какие-либо

общественные институты не имеют никакой моральной обязанности защищать те взгляды

и действия, которые противоречат очевидному закону Бога. Spellman радовался, когда

философ Бертранд Рассел был уволен из City College of New York в 1940 году по причине

своего атеизма и необычных взглядов. По его мнению,« ложь имеет не больше законных

прав на свободное распространение, чем микробы болезни имеют прав на законный рост и

развитие в организме человека».

213

Z14

Другим примером такого подхода может служить группа «Христианское Общетво»,

существовавшая в Англии с начала до середины 20 века. Эти христианские лидеры (такие,

как V.A. Demant и T.S. Eliot) принадлежали англо-католической традиции. Они говорили,

что современная секулярная культура эпохи Пост-Просвещения - основная виновница

развития тоталитаризма XX века, а также многих моральных и культурных болезней этой

эпохи. Обществу необходимо вернуться к основанию теизма, которое четко видно в

естественной теологии и законах природы, которые доступны для понимания всеми

людьми. Это была именно та структура, которая сделала общество периода Средневековья

таким стабильным. Поэтому для них это был идеал, к которому снова должно было

вернуться английское общество. Либерализм современной демократии,

сконцентрированная на себе жадность капитализма и ошибочная реакция социализма на

социальные проблемы -все это было результатом того, что культура потеряла свой якорь.

T.S. Eliot в своей "The Idea of Christian Society" мечтал о христиански -

ориентированном обществе, «в котором главная естественная цель человека, добродетель

и благосостояние в обществе, принимается всеми, а сверх - естественная цель, блаженство

(счастье), - теми, у кого глаза в состоянии увидеть это». «Кроме этого», -продолжает он, «в

христианском сообществе должен быть унифицированный религиозно-общественный код

поведения».

Eliot хотел видеть «плюрализм», в котором даже политические лидеры и

учителя, не являющиеся христианами, желали бы сохранять христианские качества

характера. На государстве лежит обязанность поддержать основные христианские

добродетели. Поэтому установление религии (например, Англиканской церкви в Англии)

было жизненно необходимо для достижения этого. «Для этой группы «Христианское

Общество» выбор был прост: греховный секуляризм или христианство. В попытке сделать

выбор наша культура должна быть нацелена на истину».

В агонии американской плюралистической культуры, которая, кажется, потерялась

среди разнобоя моральных голосов, многие настаивают на упрощенном восстановлении

мира и спокойствия. В данный момент в США существуют два типа теократических

ответов : жесткая теократия и мягкая теократия. Жесткая теократия особенно заметна в

движении, известном как теономия, или реконструктивизм. В отличие от группы

«Христианское общество», которая хотела построить общество на естественных законах

природы, реконструктивисты стремятся построить общество полностью на законах Бога,

показанных в Ветхом Завете и подтвержденных в Новом Завете. Rousas John Rushdoony,

часто называемый отцом этого движения, думает, что каждое государство и общественное

устройство является «законным порядком», поскольку законы всегда представляют

определенную форму учрежденной законом морали. Таким образом, плюрализм не

является нейтральным порядком. В действительности - это религиозный порядок,

построенный на секулярной гуманистической религии. Rushdoony видит большую

проблему современности в том, что «государство как религиозное учреждение постепенно

отошло от христианства как основы своих законов. Провозглашая нейтралитет, в

реальности же оно установило гуманизм как государственную религию».

Rushdoony и его

ученики верят, что демократию в таком виде, как сейчас, на самом деле можно отнести в

разряд ереси, поскольку она предоставляет полную свободу действий разгульному

плюрализму, отвергающему закон Бога.

Greg Bahnsen, другой лидер теономизма, придерживаются мнения, что законы

Ветхого Завета действуют и в Новом Завете. К таким законам не относятся только те,

которые явно изменены или отменены более полным откровением. Эти законы, включая и

гражданские, являются отражением « неизменного характера Бога, а, раз так, являются

высшими в смысле объективности, продуманности и всеобщего применения».

Как

результат этого, любое вовлечение христиан в политическую жизнь должно

соответствовать этим законам как стандарту всей социальной и политической жизни.

г is

Гражданские магистратуры во всех местах и во все времена обязаны вести все дела,

принимая во внимание тщательный закон Бога. Некоторые теономисты предлагают

включить в эти законы даже законы смертной казни из Ветхого Завета (включая побивание

камнями прелюбодеев), а некоторые даже требуют частичного восстановления рабства в

форме контрактной службы для того, чтобы выплатить все долги и обязательства.

Движение само по себе не является политическим в смысле создания политических партий.

Но его последователи считают, что если людям всегда напоминать об опасности

секулярного плюрализма, наступит, наконец, победное правление закона Божьего. Bahnsen

хорошо понимает, что плюрализм опасен. «Выступая за то, что гражданская политика не

должна быть основана на одной определенной религии или жизненной философии или

питать к ней особую благосклонность ..., плюрализм окончательно занимает место с

секуляризмом».

Мягкие теократы призывают к укоренению основания в иудео-христианской

традиции, но без использования некоторых специфичных формулировок, принадлежащих

реконструктивизму. Последние примеры такого подхода включают в себя «Христианскую

Коалицию» и Пэта Робертсона, уже исчезнувшее к этому времени «Моральное

Большинство» Джерри Фолвелла, а также «Фокус на семью» и его основателя, Джеймса

Добсона.

Мягкие теократы соглашаются во мнении с реконструктивистами в том, что

плюрализм, такой популярный в жизни сегодняшних американцев, стал гибелью для

Соединенных Штатов. Он установил религию гуманизма, которая стремиться отменить

или свести к минимуму те моральные и религиозные традиции, которые, как они верят,

направляли нацию в течение многих лет. Но они не стремятся построить общество чисто

на законах Ветхого и Нового Заветов. Не собираются они также и уничтожать все формы

плюрализма. Наоборот, мягкие теократы настаивают на том, что основное направление

общественной жизни должно работать на моральных принципах, взятыми из Библии, но

таких, которые могут быть найдены и в других религиозных традициях или же в

человеческой логике.

Поэтому его лидеры не против работать вместе с мормонами, евреями и другими

заинтересованными американскими религиозными группами в попытке свести на нет

негативное воздействие секулярной плюралистической морали. Они не хотят

провозгласить христианство официальной религией или установить государственную

церковь, но они, все-таки, хотят предоставить судебное и законодательное признание

моральному наследию, основанному на иудео-христианстве, а также пытаться

востановить это наследие как основание общественной жизни.

Конечно, эти правы в том, что оплакивают потерю существенных добродетелей,

выдержки и морального посвящения, так долго процветавших в Западных культурах.

Эпоха модернизма открыла двери высоким технологическим достижениям и новым

возможностям в человеческом выборе. Но вместе с этими достижениями пришли

культурная дисэнтеграция, потеря коллективной добродетели, а также моральные

привычки, о которых не могли и подумать поколение или два назад. Даже секулярные

исследователи начали оплакивать потерявшуюся культуру. Но является ли практически и

теологически жизнеспособным этот теократический подход (Константинизм)?

Проблемы, о которых он говорит, легко заметны с практической точки зрения. В

окончательном варианте в общественной жизни Константинизм обычно благотворит к

одной религиозной традиции больше, чем к другим, и этим самым не только задевает

конституционные вопросы, но также и рождает враждебность и конфликт.

Необходимо просто обратиться к истории для того, чтобы вспомнить о проблемах,

которые возникают при использовании подхода группы « Христианское общество».

Большинство выигрывало, чего не скажешь о меньшинстве, которое явно чувствовало

дискриминацию по отношению к себе, как, например, Римо-Католические иммигранты в

Америке 19 века чувствовали давление со стороны протестантов. Одно дело, сказать,