Хачатурян Н.А. (ред.) Двор монарха в средневековой Европе: явление, модель, среда

Подождите немного. Документ загружается.

334

л JI. К. Масиель Санчес

!Д

?С

Ноги сами из Ада несут.

Страх ушел, боли сердца не жгут:

Я в Савойю бежал, Государь,

И на службу прошусь к вам как встарь. .

Ведь не вижу я светлого дня,

На душе моей пепел да гарь,

Мой король далеко от меня

Маро надеется, что все кончится как после прошлого из-

гнания, в котором поэт достаточно вкусил «гостеприимства»

Кальвина. Такой страх он не испытывал даже перед инквизи-

цией. Католические монахи, парламентские чиновники, уни-

верситетские богословы были жестоки и лицемерны. Но их не-

достатки — чревоугодие, пьянство, тайный разврат — делали

их понятными живыми людьми, над которыми Маро привык

смеяться. В Женеве, увидев унылых протестантских пасторов,

встретив непримиримый к самым микроскопическим мелочам

гнев фанатиков, он очень сильно испугался. По-видимому, они

показались поэту неземными существами, адскими чудовища-

ми. Сколь противоположен был мир веселого придворного, гу-

манистически образованного обожателя Боккаччо и Вийона

миру строгих и скучных пуритан. Маро мечтал всю жизнь об об-

новлении церкви и вот увидел это обновление. Крах любимой

мечты, возможно, породил отчаяние, приблизил смерть. Поэт,

больше всего мечтавший о счастье, о разумном мире счастли-

вых людей, оказался раздавленным фанатизмом и жестокостью.

Примечания:

Григорьева И. А. Значение парижского периода и формирование

взглядов Эразма // Эразм Роттердамский и его время. М., 1989.

С. 37 — 46; Lippmann W. Essays in the publik philosophy. Boston;

Toronto, 1955.

Шишмарев В. Ф. Клеман Маро. Пг., 1915. С. 18.

Эразм Роттердамский. Философские произведения. М., 1987. С. 148.

Февр А. Бой за историю. М., 1991. С. 461; Плешкова С. Л. Эразм Рот-

тердамский и Лефевр д'Этапль // Эразм Роттердамский и его вре-

мя. М„ 1989. С. 149-153.

;

>„.,v

V-/ v*v,4*

Придворная одиссея Перо Тафура 263

ЯГ

Ревункова Н. В. Эразм и Кальвин. Там же. С. 154-168. ' i

Маргарита Наваррская. Гептамерон. М., 1993.

Anthologie poetique fran?aise. XVI sie'cle. Paris, 1965. P. 113-»1J4 i

Ibid. P. 115. .

Mayer C. La religion de Marot. Genee've, 1960. P. 11 — 13.

Kinch Ch. La poesie satirique de Clement Marot. Paris, 1940. P. 2 6-68

"Ibid. P. 29.

Ibid. P. 28-41.

Поэты французского Возрождения / Пер. В. С. Давиденковой. Д.,

1938.

Anthologie poetique fran

aise. Op. cit. P. 112.

Шишмарев В. Ф. Указ. соч. С. 137. Л.

Gagnebin В. A. La rencontre de Jean Calvin. Geneve, 1964. P. 2 0-21. ,\L

Шишмарев В.Ф. Указ. соч. С. 183.

Там же. С. 205.

Mayer С. Op. cit. Р. 27.

Anthologie poetique frangaise. Op. cit. P. 222.

Ковальский Я. Папы и папство. М., 1991. С. 178-181.

Mayer С. Op. cit. Р. 28-29.

Ibid. Р. 38.

Anthologie poetique fran

aise. Op. cit. P. 221.

Шишмарев В. Ф. Указ. соч. С. 273.

Anthologie poetique fran

aise. Op. cit. P. 118.

Ibid. P. 119.

Kinch Ch. Op. cit. P. 22.

Anthologie poetique fran

aise. Op. cit. P. 299.

Ibid. P. 315; Leblanc P. La poesie religieuse de Clement Marot. P. 282.

Mayer C. Op. cit. P. 40.

Ibid. P. 41.

Ibid. P. 34.

Шишмарев В. Ф. Указ. соч. С. 294.

Mayer С. Op. cit. Р. 296-297.

Шишмарев В. Ф. Указ. соч. С. 289.

Leblanc P. Op. cit. Р. 297. • \

Ibid. Р. 297.

о***. ч^Д >..t -iV

Л^Ь. Пименова (Москва, МГУ)

а-

• Г-

J ,

м - -J*

•lit-f

ОСЕНЬ

ВЕРСАЛЯ

ГЛАЗАМИ

<ti'/i

СОВРЕМЕННИКОВ

•hr'-»

f ioq ' с,

'Л

Одним из наиболее заметных и влиятельных направлений

в современной историографии старого порядка и революции

XVIII в. во Франции стало исследование политической культу-

ры и общественного мнения века Просвещения

. В работах

разных историков прослеживается общее стремление объяс-

нить революцию как результат предшествующих ей глубоких

перемен в общественном мнении и политической культуре, за-

тронувших самые разные социальные слои.

Изучая общественные умонастроения и политическую

культуру предреволюционной Франции, историки писали и о

дворе французских королей XVIII в. Как правило, они прихо-

дили к выводу, что в это время двор утратил былое влияние и

престиж, а подрыв авторитета его стал важным элементом дис-

кредитации абсолютной монархии в целом

Однако если мы изначально задаемся целью отыскать в

общественном мнении Франции конца старого порядка исто-

ки революции, то не возникает ли у нас соблазн придавать пер-

востепенное значение тем фактам и явлениям, которые легко

ложатся в нашу схему, и считать малозначимыми те, которые

этой схеме противоречат?

Данный очерк посвящен тому, как воспринимали совре-

менники двор французских королей XVIII в. Не ограничиваясь

критическими мнениями литераторов-просветителей, обратим-

ся также к текстам юристов, педагогов и моралистов; к литера-

турным корреспонденциям, передающим циркулировавшие в

обществе слухи и сплетни; наконец, к запискам дипломатов,

министров короля и самих придворных, т. е. людей, знавших

двор не понаслышке, а изнутри.

.•; I".'

:. .:•

• •'• •

Осень Версаля

337

В первую очередь следует обратить внимание на то, что

роль двора в политической системе монархии осознавалась да-

леко не всеми. У авторов XVIII в. двор рассматривался главным

образом с точки зрения морали, а не политики. Что же касается

именно его политического значения, то об этом писали, как пра-

вило, в связи с вопросами международного права и дипломати-

ческого протокола .

Наибольший интерес представляют сочинения Вольтера,

впервые написавшего историю французского двора. В них фе-

номен двора рассматривается разносторонне. По мнению Воль-

тера, он служит прославлению короля; вместе с тем это и очаг

культуры, искусства, хорошего вкуса и хороших манер. Вели-

чие короля для Вольтера неотделимо от величия страны, сле-

довательно, великолепие королевского двора служит прослав-

лению Франции

. Но все-таки двор — это в первую очередь

развлечения и удовольствия, поэтому они должны не слишком

отвлекать короля от государственных дел и не ложиться тяж-

ким бременем на народ

. Вольтер четко разделяет и даже про-

тивопоставляет понятия «держать двор» и «править», двор и

аппарат управления государством.

Особняком стоит сочинение Морелли под названием «Го-

сударь — услада сердца, или Трактат о качествах великого ко-

роля и общей системе мудрого правления». Его герой принц Те-

лемедон размышляет о том, как предотвратить в государстве

смуты и беспорядки, порождаемые амбициями грандов. Чтобы

не было заговоров, факций и партий, — говорит Телемедон, —

надо держать грандов под наблюдением. Они должны полно-

стью зависеть от государя. Надо удовлетворять их честолюбие,

давать им почести, но не власть. Этим целям и служит двор.

При дворе государь должен соблюдать справедливый баланс

между грандами и министрами: воздавая почести грандам, до-

биваться вместе с тем, чтобы они уважали министров как оли-

цетворение его власти

. Важно заставить грандов бороться не

за власть, а за королевские милости. Государь «держит в своих

руках удачу целой толпы услужливых придворных; если они

изо всех сил стараются оттеснить или низвергнуть друг друга,

пусть он будет недоступен их шумной алчности и разрушает

надежды того, кто хочет утвердиться за счет падения другого» .

338

JI. К. Масиель Санчес П iдворнаясвдяПеро Тафура

Трактат Морелли безусловно обращает на себя внимание про-

никновением в самую суть дела, но, к сожалению, мы не рас-

полагаем сведениями о том, насколько он был известным и чи-

таемым в свое время.

В целом же в XVIII в. не было устоявшихся представле-

ний о месте и значении двора в политической системе абсо-

лютной монархии и о том, как государь должен вести себя по

отношению к двору. Отношение каждого короля к двору опре-

делялось, во-первых, его личными вкусами и пристрастиями,

во-вторых, образцами из прошлого и, в-третьих, общественным

мнением и книжными авторитетами. Первый и третий факто-

ры вступали в явное противоречие со вторым.

Образцом из прошлого был блестящий двор Людови-

ка XIV. На него ориентировались как на идеальный тип двора.

Сохранился его церемониал.

263

Король Франции Людовик XVI

I ./I'J^rt

мел-

Авторитеты и общественное мнение относились к двору

неоднозначно и часто критически.

Что же касается личных вкусов и пристрастий, то ни Лю-

довик XV, ни Людовик XVI двор не любили и даже тяготились

им. В отличие от своего предка, они не видели в нем большого

смысла. Его великолепию и блеску они предпочитали частную

жизнь. В особенности это относится к Людовику XVI. В своем

поведении он старался подчиняться установленному протоколу,

но торжественные приемы и церемонии его утомляли и потому

по возможности сокращались. Одна из центральных в придвор-

ном ритуале церемония coucher (раздевание короля и уклады-

вание в постель) при нем иногда длилась не больше 10 минут.

При этом король поражал придворных тем, что дурачился, как

мальчишка, нарочно никак не мог надеть рубашку, сопровож-

дал это шуточками и громко хохотал

В этой профанации ритуала проявились особенности лич-

ности Людовика XVI, но не только они. Сказалось и то, что Лю-

довик XVI был воспитан на идеях Ф. Фенелона. Для Фенелона

же двор был пагубен и опасен. Там царит роскошь — мать всех

пороков. Фенелон судил с позиций моралиста, говоря, что

нельзя давать придворным слишком много милостей, это их

развращает и в конечном счете разоряет. По его представле-

ниям, высшая аристократия не должна материально зависеть

от монарха. Придворные, с точки зрения Фенелона, бесполез-

ны и даже вредны. Он рекомендовал королям возвышать лю-

дей за заслуги и пользу, которую они приносят государству, а

не за лесть и умение нравиться и угождать .

В его «Диалогах умерших, составленных для образования

принца» есть примечательный диалог Людовика XII и Францис-

ка I. Два действующих лица выбраны неслучайно. Они олице-

творяют собой два разных типа монарха: Франциск I — коро-

ля, окруженного блистательным двором, а Людовик XII — ко-

роля, отказавшегося от красивой мишуры ради блага своих под-

данных. «Я поощрял науки. Меня заслуженно обессмертили

литераторы. Я возродил век Августа среди своего двора. Я при-

дал ему величие, учтивость, эрудицию и галантность. До меня

все было грубым, бедным, невежественным, галльским. Нако-

нец, меня называли отцом словесности», — говорит Франциск I.

340

JI. А. Пименова

Франсуа Фенелон

На это Людовик XII возражает, что

«лучше быть отцом народа, чем от-

цом словесности», и подводит итог:

«Итак, народ разорен, война еще

идет, правосудие продажно, двор

предается всем безумствам вме-

сте с женщинами легкого поведе-

ния, все государство страдает. Вот

это столь блистательное царствова-

ние, которое затмило мое. Немного

умеренности сделало бы вам больше

чести»

Воспитанный на Фенелоне

Людовик XVI видел в дворе часть

того наследия, которое он получил

от предков и должен передать своему сыну, поэтому он сохра-

нял в основном все как есть, но политического значения двору

не придавал и был совсем не прочь сократить расходы на него,

если только это касалось лично короля и не задевало интере-

сов придворных.

В высказываниях современников о дворе наиболее рас-

пространен морализирующий подход: рассуждения о нравах,

царящих при дворе, о влиянии двора на нравы общества и о

нравственном облике придворного. Как известно, все время,

пока существовал двор, у него не было недостатка в критиках.

Моралисты и теологи, поэты и памфлетисты обличали прису-

щие придворной жизни лесть, лживость, низкопоклонство и

праздность.

То же самое мы встречаем у моралистов и педагогов

XVIII в. Ш. Роллена, Ф. В. Туссена и Ш. П. Дюкло

. Одним из

ходячих образов культуры XVIII в. стал Людовик XII. В нем ви-

дели короля, который сознательно отказался от блистательно-

го двора и тем самым подал пример, достойный подражания

Особую популярность завоевали идеи Ш. Монтескьё. На-

звание одной из глав его трактата «О духе законов» — «О том,

что добродетель вовсе не является принципом монархическо-

го правления» — само по себе достаточно красноречиво. Мон-

тескьё утверждает, что «праздные амбиции, горделивая ни-

Осень Версаля 341

зость, желание разбогатеть без труда, отвращение к правде,

лесть, предательство, коварство, пренебрежение всеми обяза-

тельствами и гражданским долгом, страх перед добродетель-

ным государем, упование на его слабости, а еще более — по-

стоянные насмешки над добродетелью образуют, я полагаю,

повсюду и во все времена характер большинства придвор-

ных»

. Монтескьё трактует придворные манеры как средство

социального отличия

. В главе «Об образовании в монархиях»

он пишет, что молодые люди получают образование не столько

в учебных заведениях, сколько в свете, и основу образования

составляют правила светского политеса, который «рождается

из желания отличиться. Вежливыми нас делает гордыня: нам

лестно иметь манеры, которые доказывают, что мы не из ни-

зов и не принадлежим к тем людям, кого бросают в самом ран-

нем возрасте»

. Очагом воспитанности и хороших манер счи-

тается двор, и люди стремятся следовать принятым там прави-

лам поведения, потому что соблюдение этих правил указывает

на принадлежность ко двору.

В «Энциклопедии» Д. Дидро и Ж. Д'Аламбера есть ста-

тьи «Двор» и «Придворный», написанные Д'Аламбером. Текст

статьи «Двор» частично заимствован из трактата Монтескьё

«О духе законов». Д'Аламбер отмечает совершенство придвор-

ных манер, вкуса и искусства, но при этом подчеркивает, что

за прекрасной наружностью при дворе скрыты порок и бесче-

стность, низкие расчеты и пренебрежение гражданским дол-

гом. Успеха там добиваются любыми средствами

Статья «Придворный», имеющая в скобках пометку «Мо-

раль», объясняет, что придворные — это «сорт людей, которые

к несчастью королей и народов находятся между королями и

правдой и не дают ей проникнуть к королям, даже если в их

прямые обязанности входит помогать королям узнать правду;

глупый тиран слушает и любит людей этого сорта; умный ти-

ран использует и презирает их; король, который достоин быть

таковым, прогоняет их и наказывает, и тогда правда открыва-

ется». При этом Д'Аламбер, подобно многим моралистам, раз-

личает понятия le courtisan и l'homme de la cour, так как, с его

точки зрения, можно служить королю при дворе, не будучи при

этом подлым куртизаном

><*•

*>«

342

JI. К. Масиель СанчесПридворная одия Перо Тафура

263

Тот же самый набор общих мест мы встречаем не только

у критически настроенных просветителей, но и у министров

короля. К. Г. де Ламуаньон де Мальзерб, занимавший пост го-

сударственного секретаря королевского дома (т. е. министра, в

компетенцию которого входил и королевский двор), вторя

критикам придворных нравов, утверждал, что «порядочный

человек [un homme de bien] при дворе как экзотическое расте-

ние, пожираемое тысячью насекомых»; двор портит хорошего

человека; тот, кто в городе хорош собой, благороден и любе-

зен, при дворе меняется до неузнаваемости, становясь отвра-

тительным; при дворе нет места морали, там соблюдаются лишь

внешние приличия, царят интриги и погоня за наживой

О самом Мальзербе сохранился отзыв австрийского посла

Мерси-Аржанто. По мнению дипломата, Мальзерб исполняет

свои обязанности «с простотой, к которой здесь совершенно не

привыкли; обещанная им справедливость приводит в замеша-

тельство придворных, а гуманность восхищает простых людей.

[... ] Эти два человека [речь идет о Мальзербе и А. Р. Ж. Тюрго]

наделены поистине редкими добродетелями и бескорыстием. [... ]

В целом, новые французские министры в согласии идут верным

путем. Между ними мало интриг; напротив, тем больше их сре^

ди придворных, и это всегда доставляет хлопоты министрам»

Процитированное письмо Мер-

си-Аржанто — это мнение человека,

принадлежащего к придворному об-

ществу. Здесь повторяется почти

фольклорный сюжет: честные и бес-

корыстные министры короля про-

тивостоят придворным интриганам.

То есть придворные нравы осужда-

лись не только просветителями, но и

самим двором. Он тоже мыслил о

себе критически.

Когда современники судили не

о нравах двора вообще, а о конкрет-

ных людях и ситуациях, то в поле их

зрения попадало крайне малое число

Мария ЖаннаДюбарри персонажей. В первую очередь, это

• .V •.

были три дамы: маркиза де Помпадур, мадам Дюбарри и коро-

лева Мария Антуанетта. Их образы выглядят противоречивы-

ми и далеко не однозначно негативными.

Так, о маркизе де Помпадур, с одной стороны, распро-

страняются непристойные стихи и анекдоты

. С другой сто-

роны, она изображается покровительницей литераторов и

художников, а издававшиеся литератором Л. Башомоном «Сек-

ретные записки для истории республики литераторов во Фран-

ции» публикуют трогательный рассказ о ее стоическом му-

жестве перед лицом смерти .

Мадам Дюбарри стала, конечно же, главной героиней

многочисленных сплетен, карикатур и сатирических куплетов.

Но подчас та же мадам Дюбарри предстает на страницах

«Секретных записок» как милая женщина, обладающая хо-

рошим художественным вкусом, покровительница литерато-

ров и артистов .

Вскоре после восшествия на престол Людовика XVI стал

создаваться негативный образ Марии Антуанетты. Ей ставили

в вину большие расходы, вмешательство в политические дела,

любовь к развлечениям, пренебрежение этикетом, страсть к

азартным играм, интриги в пользу Габсбургов. Недовольство

вызывали ее друзья Полиньяки. Потом в куплетах и пасквилях

к этому добавился длинный список любовников. Так, аноним-

ная «Секретная корреспонденция» сообщает о том, как коро-

лева вместе с придворными участвует в оргиях, непочтительно

относится к королю и своим легкомысленным поведением по-

рождает слухи, что у нее есть любовники. «Секретная коррес-

понденция» содержит многочисленные сведения о пасквилях,

сатирических куплетах и карикатурах, высмеивающих Марию

Антуанетту

Но в той же «Секретной корреспонденции» и в «Секрет-

ных записках» мы встречаем рассказы и о том, как она помо-

гает бедным, освобождает заключенных в долговую тюрьму,

как проявляет нежную материнскую заботу о воспитании сво-

их детей

. Так, в декабре 1778 г. автор «Секретной корреспон-

денции» сообщает, как проходили торжества по случаю благо-

получных родов королевы, особо подчеркивая, что значитель-

ные суммы денег, которые прежде в подобных случаях приня-

342

JI. К. Масиель СанчесПридворная одия Перо Тафура

то было тратить на фейерверки, балы и другие увеселения, в

этот раз были отданы на благотворительные нужды

. Очевид-

но, что скандальному образу взбалмошной и развратной авст-

риячки, думающей лишь о нарядах и драгоценностях, в обще-

, ственном мнении поначалу противостоял положительный образ

сердечной и простой в обращении королевы, помогающей бед-

ным. Так продолжалось до предреволюционного кризиса 1787 —

i 1788 гг., когда произошел перелом в умонастроениях и негатив-

ные представления о королеве окончательно возобладали

В публицистике XVIII в. принято было критиковать двор

не только за безнравственность и интриги, но и за непомер-

ные расходы. Распространено было мнение, что придворные

праздники и спектакли разорительны. Его разделяли в том чис-

ле и сами придворные и министры. Мы оставляем в стороне

вопрос, насколько это мнение было обоснованным. В данном

случае для нас важно лишь то, что многие современники счи-

тали необходимым сократить расходы двора.

В начале правления Людовика XVI Мальзерб подготовил

королю записку, в которой говорилось: «Король вступил на

трон в такой момент, когда все его королевство единогласно

взывало к экономии, истощенное расточительством предыду-

щих правлений [...] Расходы на королевский дом больше, чем

какие-либо другие, требуют экономии и реформирования.

Я осмелюсь утверждать, что никто, за исключением самих при-

дворных, не чувствует благодарности за окружающую короля

помпезность и что самая простая наружность, упразднение вся-

кой пышности и всех излишеств лишь увеличат почтение, ко-

торое он внушает своим подданным и иностранцам. Итак, все

особенно единодушно желают реформирования этой части

расходов, именно она сделает честь королю и вызывет наиболь-

шую благодарность народа, так как касается короля лично»

Генеральный контролер финансов Тюрго готов был ми-

риться с существованием двора и с необходимостью тратить на

него государственные деньги, хотя и не видел в этом большого

смысла. Тюрго, а вслед за ним Ж. Неккер пытались сократить

расходы двора, впрочем, без особого успеха

Возмущение расходами двора достигло пика в период

предреволюционного кризиса 1787 —1788 гг., когда многие ста-

263

Мария Антуанетта на прогулке в Версале

ли именно в них искать причину катастрофического состояния

финансов. Затем в начале революции сильное впечатление на

общественность произвела публикация поименного списка ко-

ролевских пенсий

. До сих пор историки любят цитировать

этот документ, желая показать, как паразиты-придворные

346

Л. А. Пименова

транжирили народные деньги. Именно в этой обстановке все-

общего брожения умов королева Мария Антуанетта преврати-

лась в «мадам Дефицит».

Но существовал и иной взгляд на расходы двора, соглас-

но которому не все измеряется деньгами и величию монарха

должно соответствовать великолепие его двора. Так, барон де

Безанваль, критикуя попытки Неккера ввести режим жесткой

экономии, говорил: «Я боюсь, что эти результаты выдают не

столько государственного деятеля, сколько банкира, [... ] кото-

рому неведомо, что король должен не всегда думать об эконо-

мии, но иногда вести себя как монарх»

Два отношения к расходам двора следовали из двух раз-

ных представлений о том, что такое двор и чему он служит.

Если двор олицетворяет величие государя и монархии, то на

таких вещах нельзя экономить. Если же он обслуживает част-

ные потребности монарха в удобстве и развлечениях и удов-

летворяет тщеславие и алчность его свиты, то расходы двора

необходимо срочно урезать.

Мы видим, таким образом, что представления современ-

ников о дворе XVIII в. были противоречивыми, а не исключи-

тельно негативными. Нет оснований полагать, что отрицатель-

ное отношение к двору неуклонно нарастало. До предреволю-

ционного кризиса 1787 —1789 гг. в общественном мнении пре-

обладала вариативность суждений. Только в момент кризиса

определенно возобладал негативный образ двора как парази-

тического нароста на теле страны, поглощающего почти весь

ее бюджет и не приносящего никакой пользы. Однако про-

изошло это лишь после того, как стал известен размер дефи-

цита и все начали спорить о его причинах.

Говоря об упадке двора в XVIII в., историки любят цити-

ровать мнение Л. С. Мерсье, согласно которому «слово двор

утратило у нас тот вес, который оно имело во времена Людо-

вика XIV. Господствующие мнения больше не исходят от дво-

ра, он больше не определяет репутаций какого бы то ни было

рода [... ] Теперь город высказывает одобрение или порицание,

которое принимается всей страной».

Однако возможности

двора воздействовать на общественное мнение еще не были до

конца исчерпаны. Немалую роль в создании негативного обра-

Осень Версаля

за двора в общественном мнении, как ни странно, сыграл сам

двор. Ведь именно из круга придворной аристократии изна-

чально исходили все порочащие слухи и сплетни о короле, ко-

ролеве, королевских фаворитах и фаворитках.

Посмотрим, например, как зарождались негативные слу-

хи о мадам Дюбарри. «Секретные записки» содержат богатый

материал для размышлений на эту тему. Поначалу, когда Дю-

барри только появилась при дворе, к ней, по-видимому, при-

глядывались и не говорили ничего определенного. Самые пер-

вые сплетни представляют ее скорее в выгодном свете, как оба-

ятельную женщину, готовую оказывать покровительство арти-

стам и художникам. Но вот появляется датированное 10 июля

1769 г. сообщение о первой карикатуре на нее под названием

«Битва анаграмм». Карикатура изображала трех граций, с от-

вращением убегающих от непотребной девки

. Поводом по-

служило то, что три аристократки, графиня де Брионн, герцо-

гиня де Грамон и графиня д'Эгмон, не оказали Дюбарри поло-

женных по этикету почестей. За это они оказались в немилос-

ти, и король запретил им появляться при дворе. Карикатура

происходит явно из придворных кругов. Постороннему чело-

веку, глядя на нее, невозможно без объяснений понять, о чем

идет речь. В дальнейшем, передавая сплетни и анекдоты, поро-

чащие Дюбарри или изобличающие ее пагубное для страны

влияние на короля, автор «Секретных записок» зачастую пря-

мо ссылается на некие компетентные источники в придворных

кругах .

То же самое можно наблюдать и в случае с Марией Анту-

анеттой. Поначалу все негативные слухи и сочинения о ней

выдают свое придворное происхождение. Об этом свидетель-

ствует содержание передаваемых сплетен. В первую очередь

Марию Антуанетту стали обвинять не в чем ином, как в прене-

брежении придворным этикетом. Австрийский посол Мерси-Ар-

жанто в переписке с императрицей Марией Терезией неодно-

кратно жаловался на легкомыслие и неосторожность ее доче-

ри-королевы, на вольность поведения и нежелание считаться

с этикетом, принятым при дворе Бурбонов. По мысли Мерси-

Аржанто, это опасно тем, что вызывает негативную обществен-

ную реакцию. Посол императрицы вовсе не имел в виду сколь-

342

JI. К. Масиель СанчесПридворная одия Перо Тафура

ко-нибудь широкие слои общества, а исключительно узкий

круг придворных, которые покидают Версаль, недовольные

творящимися там нарушениями приличий

. Позднее он с удов-

летворением констатировал, что с восстановлением прежних

норм этикета придворные стали возвращаться в Версаль

В распространявшихся сплетнях речь шла о том, что Ма-

рия Антуанетта приглашает на ужины жен министров (а они,

согласно этикету, считались недостойными такой чести), из-

лишне покровительствует своим молодым подругам и прене-

брежительно третирует почтенных придворных дам

. Про нее

сочиняли сатирические куплеты, в которых говорилось, что в

окружении молодой королевы царит фамильярный тон и сре-

ди ее приближенных встречаются люди недостаточно знатно-

го происхождения

. Все это не могло по-настоящему волновать

никого, кроме самих придворных. Явно из придворных кругов

исходит и рассказ о том, как для увеселения королевы у ее по-

други герцогини де Полиньяк был разыгран любительский спек-

такль, полный таких скабрезных шуток, что ни одна дама не со-

гласилась в нем играть и женские роли там исполняли граф

д'Артуа и герцог де Полиньяк

. Анонимный автор «Секретной

корреспонденции», передавая сообщение о «подпольных кле-

ветнических пасквилях и непристойных песенках», прямо за-

являл о том, что они были «сочинены при самом дворе»

То же самое пренебрежение этикетом, иначе говоря, про-

стота и доступность в обращении за пределами придворного

круга могли оцениваться уже позитивно

. Одни и те же при-

сущие Марии Антуанетте черты могли дать толчок рождению

как хороших, так и плохих слухов в зависимости от того, из

какого источника эти слухи происходили.

Был ли XVIII в. веком упадка французского двора и неу-

клонно нарастающей дискредитации его в глазах современни-

ков? С одной стороны, действительно, в это время все более

отчетливо проявляются черты кризиса прежнего двор а абсо-

лютной монархии. Но с другой стороны, можно сказать, что он

обретал новые качества, эволюционируя в сторону дворов ев-

ропейских конституционных монархий XIX в. Основными функ-

циями его становились удовлетворение частных потребностей

монарха и его семьи, благотворительность, умеренное меценат-

263

ство, репрезентативная функция, поддержание авторитета мо-

нархии, воздействие на воображение широкой публики.

Современники по-разному относились к этой эволюции

двора. Но позитивные, «демократичные» образы короля, коро-

левы и их окружения не прижились. В памяти остались нега-

тивные, сатирические обр азы, рожденные в придворной сре-

де. В общественном мнении возобладала тенденция к уничто-

жающей критике. Очевидно, время «народных принцесс» еще

не пришло. Кроме того, слишком силен был эмоциональный

шок последовавших вскоре предреволюционных и революци-

онных лет и слишком сильно было воздействие негативных

образов, порожденных этим драматичным временем

. ,

Примечания:

•813

См., например: Darnton R. Boheme litteraire et revolution. Le monde des

livres au XVIIIe siecle. P., 1983; The French Revolution and the creation

of modern political culture / Ed. by К. M. Baker. Vol. 13. Oxford, 1987-

1989; Ozouf M. Public opinion at the end of the Old Regime // Journal of

Modern History. 1988. Vol. 60, № 3; Idea. L'homme regenere. F.ssai sur

hfA

la Revolution franqaise. P., 1989; Baker К. M. Inventing the French

Revolution: Essays on French political culture in the XVIIIth century.

Cambridge, 1990; Chartier R. Les Origines culturelles de la Revolution

fran?aise. P., 1990.

Solnon J. F. La Cour de France. P., 1987. P. 471-593.

Примером может служить трактат барона де Бильфельда, содержа-

щий рассуждения о необходимости придворного церемониала:

Bielfeld, baron de Institutions politiques. Vol. 1—2. La Haye, 1760. T. 2.

P. 257.

Voltaire F. M. A. Le siecle de Louis XIV // Voltaire F. M. A. Oeuvres historiques.

P., 1957. P. 890, 893, 903-904, 906, 909.

Ibid. P. 908, 929.

[Morelly]. Le Prince les delices des coeurs, ou Traite Des Qualites d'un grand

Roi, & Sisteme general d'un sage Gouvernement. Par Mr. M***. T. 1-2.

Amsterdam, 1751. T. 2. P. 11-12, 14-15, 20-23.

Ibid. P. 58-59.

Boigne A. de. Memoires recits d'une tante. Vol. 1. P., 1979. P. 56.

Directions pour la conscience d'un Roi, composees pour l'instruction de

Louis de France, due de Bourgogne, par messire Francois de Salignac

350 JI. К. Масиель СанчесПридворнаяся Перо Тафура

de La Mothe-Fenelon, Archeveque-Duc de Cambrai, son Precepteur.

La Haie, 1747. P. 19-20, 24, 30, 58-59, 66-67.

Fenelon. Oeuvres. P., 1983. P. 463-464.

Toussaint F.-V. Les moeurs. Amsterdam, 1748. P. 354; Duclos Ch. P. Consi-

derations sur les moeurs de ce siecle. Berlin, 1751. P. 105-106; Abrege

de la vie de divers princes illustres et des grands capitaines, avec des

reflexions sur leur conduite et sur leurs actions; tire des ouvrages de

messieurs Rollin, Crevier et d'autres. Nouv. ed. Halle, 1764. P. 209, 213.

Живописуя набожность, добродетели, нетерпимость к лести и

лжи, свойственные дофину Людовику Французскому, отцу Лю-

довика XV, Роллен подчеркивает, что этот достойный человек чув-

ствовал себя чужим при дворе (Abrege de la vie de divers princes

illustres. P. 302, 316).

См., например: Duclos Ch. P. Considerations sur les moeurs de ce siecle.

P. 73-74.

Montesquieu Ch. Oeuvres completes. Vol. 1-2. P., 1951. Vol. 2. P. 255-256.

Впоследствии эта точка зрения получит развитие в рамках концеп-

ции придворного общества Н. Элиаса [Elias N. La societe de cour.

P., 1985. P. 63-114).

Montesquieu Ch. Oeuvres completes. Vol. 2. P. 262-263.

Encyclopedie ou Dictionnaire raisonne des sciences, des arts et des metiers.

P., 1751 (reprint: Pergamon Press). Т. IV. P. 355.

Ibid. P. 400.

Malesherbes, le pouvoir et les Lumieres / Textes reunis et presentes par

M. Wyrwa. P., 1989. P. 186, 188.

Lettre de Mercy-Argenteau au baron de Neny, 16 aout 1775 // Oeuvres de

Turgot et documents le concernant. T. I-V. P., 1913-1923. Т. IV. P. 689-690.

Memoires secrets pour servir a l'histoire de la republique des lettres en

France, depuis MDCCLXII jusqu'a nos jours. Vol. 1-36. Londres, 1780-

1789. Vol. 1. P. 14, 68, 210-211; Vol. 2. P. 46.

Memoires secrets... Vol. 1. P. 285-286. Vol. 2. P. 45.

Memoires secrets... Vol. 4. P. 249-250, 261-262; Vol. 21. P. 290-291.

Correspondance secrete inedite sur Louis XVI, Marie-Antoinette, la cour et

la ville de 1777 a 1792. Publ. par Lescure. Т. 1. P., 1866. P. 8-9, 235, 264-

265, 336, 551, 568-571.

Memoires secrets... Vol. 22. P. 301; Vol. 25. P. 83-84, 96, 138-139; Vol. 31.

P. 180-182.

Correspondance secrete... Т. 1. P. 168, 170-171, 245.

Эту точку зрения убедительно обосновала В. Грудер, скрупулезно

исследовавшая памфлеты последних десятилетий старого порядка:

, Gruder V. R. Whither Revisionism? Political Perspectives on the Ancien

' R6gime // French Historical Studies. 1997. Vol. 20. №2. P. 254-271.

I—"*

263

Memoire de Malesherbes au Roi, trouve par Soulavie dans les papiers des

Tuileries // Oeuvres de Turgot et documents le concernant. Т. V. P. 433.

Фор Э. Опала Тюрго 12 мая 1776 г. М., 1979. С. 197-207.

Archives parlementaires de 1787 а 1860. P., 1868-1879. Serie 1. Т. 9. P. 103,

219, 704.

Memoires du baron de Bezenval. T. 1-2. P., 1821. Т. 1. P. 427-428.

Mercier L. S. Tableau de Paris (Amsterdam, 1782). Geneve: Slatkine Reprints,

1979. Vol. 4. P. 261-264.

Игра слов: les Graces — грации, la garce — шлюха.

Memoires secrets... Vol. 6. P. 12-13; Vol. 27. P. 261-262.

Marie Antoinette: Correspondance secrete entre Marie-Therese et le comte

de Mercy-Argenteau / Ed. par A. d'Arneth et M. A. Geffroy. P., 1875.

3 vols. T. 2. P. 524-527, 537. T. 3. P. 18-21, 25-26, 154, 378.

Marie Antoinette... T. 3. P. 388, 410.

Memoires secrets... Vol. 8. P. 188, 250-251; Vol. 11. P. 233; Vol. 12. P. 123.

Memoires secrets... Vol. 9. P. 61-62.

Correspondance secrete... Vol. 1. P. 336.

Correspondance secrete... Vol. 1. P. 568-569.

Memoires secrets... Vol. 9. P. 177; Vol. 10. P. 241-242; Vol. 27. P. 264, 268;

Vol. 29. P. 308.

кят

•V

«Д

en.^-.vMj^a w. л\.

ribHrttt it »'««•! wqo н w«*r.*if-тфО

: .80 то

(

Г M . •

" ...г "ПМ1 '„•./'

£5 MKj- . :

'."Е>Г I

! i' с ;

'fvji «

. VI- £ ,-

.FL

..•'4 0,0'. I

r-VXfclit*

. ' 41 > ,

f l • .'(.K^VT H

i'T'

"I.-.! ,

40041 . (ft, ч ••

f *.' s.i .At, С

я 1 bbifl

| ]