Гусев С.С., Тульчинский Г.Л. Проблема понимания в философии: Философско-гносеологический анализ

Подождите немного. Документ загружается.

открывает широкие перспективы для рассмотрения понимания не только в контексте

познания, но и в контексте оценивающей деятельности сознания, а еще шире — в

контексте жизнедеятельности и общественной практики.

Рассмотрение понимания как осмысления предполагает обращение к трактовке проблемы

понимания в русле различных философских традиций. В этой связи представляет интерес

различение двух основных традиций в западной философии, связанных с проблемой

понимания 1.

Во-первых, речь идет о так называемой аналитической традиции, развиваемой прежде

всего в рамках англоязычной философии языка, ориентированной на логический и

семантический анализ естественного языка и различных формализованных языков.

Во-вторых, это традиция герменевтическая, ориентированная на процедуры толкования

текстов и явлений культуры, на выявление общекультурных контекстов осмысления

действительности человеком и специфики познания человеком человека, в том числе

человека другой эпохи или другой культуры.

При всей условности такого различения

представляется важным рассмотреть, каким же

1 Parret H. Context of Understanding, p. 1—10; Apel К. -О. Intentions, conventions and

reference to things: dimension of understanding meaning in hermeneutics and in analytic

philosophy of language.— In: Meaning and Understanding. Berlin—New York, 1981, p. 79—

111.

Английский историк и философ Р. Коллингвуд является одним из представителей

герменевтической традиции, а аналитическая традиция во многом восходит к работам

таких немецко-язычных авторов, как Г. Фреге и Л. Витгенштейн.



образом решается проблема понимания в рамках указанных традиций буржуазной

философии, что дают для ее изучения теория герменевтической интерпретации и

аналитическая теория смысла, выявить характерные для них методологические трудности

и недостатки, наметить пути исследования проблемы на основе марксистско-ленинской

философии.



2. 2. Герменевтика как теория, искусство и философия понимания

Термин «герменевтика» (от греч. hermeneutikos) обозначает искусство толкования,

разъяснения

. Основными понятиями герменевтики являются понятия «смысл»,

«авторитет», «традиция», «интерпретация», «герменевтический круг», «часть и целое». Но

центральное положение среди них занимает понятие «понимание».

Нельзя сказать, что проблема понимания не ставилась раньше в западной философии, но

она рассматривалась под несколько иными названиями. Концепция понимания

развивается в настоящее время, скажем, и в русле неокантианской традиции, но именно

герменевтика выступает ныне как то направление в современной западной философии,

которое претендует

1 Бог Гермес в античной мифологии был не только покровителем красноречия, магии,

глашатаев и послов, но и вестником богов, доставлявшим людям их послания и

толковавшим эти послания, чтобы сделать их понятными для смертных.



на монополию в постановке и исследовании проблемы понимания. Поэтому

целесообразно, хотя бы кратко, проследить путь формирования герменевтики.

2.1. Основные понятия герменевтики

Методическое изучение герменевтики и областей ее применения началось в новейшее

время, но практическая и теоретическая разработка соответствующих понятий, процедур,

проблем осуществлялась задолго до этого. Именно герменевтическому искусству

понимания посвящена работа Аристотеля «Об истолковании», в которой речь идет о

теории суждения, предложения, грамматики и т. д. Наряду с термином «герменевтика» в

античности и средневековье использовался термин «экзегеза» (от греч. ехеgeomai),

обозначавший в древнегреческом языке толкование сновидений, пророчеств, сакральных

текстов, а затем закрепившийся за раннехристианскими толкованиями священного

писания

. Обоим греческим терминам — «герменевтика» и «экзегеза» — в латинском

языке соответствует термин interpretatio (трактовка, освещение).

Герменевтика, понимаемая как анализ текста, пережила особый подъем в связи с

протестантским

1 В христианской экзегетике толкование священных текстов осуществлялось в основном

посредством «перекрестного» прочтения Библии (осмысление Ветхого завета в контексте

Нового завета и наоборот), а также «рефлексивной» ее интерпретации, когда библейские

тексты трактовались в контексте христианских же религиозных догматов.



движением (XVI в.), когда возникла необходимость новой интерпретации священного

писания, отличной от догматической. Лютер, другие идеологи протестантизма,

говорившие о непосредственной, «буквальной» ясности понимания текста, в поисках

критериев и методов достижения такой ясности обращались к наследию античной

риторики.

Протестантская герменевтика питалась религиозными переживаниями лидеров и

сторонников движения Реформации, а также стремлением к ясному пониманию не только

текста, но и природы, человека. Отсюда вытекают две ее характерные черты: во-первых,

протестантская герменевтика оказалась сродни процедурам медитации, практикуемым в

некоторых школах восточной философии и религии, и, во-вторых, как рациональная

реконструкция смысловой структуры, она использовала известные ей методы

лингвистики, поэтики и т. д. Взаимодействие этих двух достаточно разнородных

тенденций определило характер развития протестантской герменевтики вплоть до наших

дней.

Поскольку сами идеологи протестантизма анализировали библейские тексты с вполне

определенной целью, стремясь воспроизвести божий завет, зафиксированный в отдельных

фрагментах Библии, в его целостности, перед ними встала проблема соотношения при

интерпретации целостной смысловой структуры и ее частей. Разработка данной проблемы

явилась существенным вкладом протестантских теологов в герменевтику. Впоследствии

проблема части и целого (индивидуального и тотального) стала центральным вопросом

филологической герменевтики, развитой немецкими романтиками.



Становление филологической герменевтики во многом аналогично формированию

герменевтики протестантской, поскольку ее первоначальной задачей было достижение

понимания античных текстов, очищенного от христианских толкований. Этим и

объясняется, почему такую значительную роль в ее становлении сыграли романтики.

Одна из фундаментальных идей немецкого романтизма состояла в том, что целью анализа

художественного творчества является понимание автора и мира его переживаний. Главная

задача исследователя, согласно, например, Ф. Шлейермахеру (1768—1834), состоит в том,

чтобы «суметь исходя из собственных умонастроений проникнуть в умонастроение

автора, которого собираешься понять», более того, суметь «понять автора лучше, чем он

сам себя понимал» 1. Исследователь должен пройти обратный путь от произведения,

выражающего переживания автора, к самим этим переживаниям, заново «конгениально»

пережить их.

К середине XIX века сложились две главные тенденции в трактовке герменевтического

понимания: как постижения индивидуального, личностного бытия и как постижения

некоторого, большей частью надличностного, разумного начала, проявляющегося в

действительности

. В этой связи многообразные герменевтические концепции могут быть

разделены на две

1 Schlelermacher F, D. Е. Hermeneutik. Heidelberg, 1959, S. 16, 138.

Относительно самостоятельным источником герменевтической проблематики была

юриспруденция, важной частью которой является теория толкования закона. Особенно

значительный вклад в нее внес немецкий юрист Ф. К. Савиньи (1779—1861).



основные группы: пантеистически-антропоморфные и трансцендентно-

рационалистические 1.

В рамках первой группы разрабатывается трактовка герменевтического понимания как

чувства единства с познаваемым, сопереживания ему. По этому принципу строились

средневековые концепции понимания как единства с богом и в боге, концепции познания

натурфилософов Возрождения (Ванини, Кампанелла, Бруно рассматривали понимание как

переживание единства с природой). Пожалуй, наиболее полно подобная трактовка

понимания оказалась представлена опять же в немецком романтизме. Так, согласно

Новалису, «мы с миром составляем интегральные половины и потому мы поймем мир,

когда поймем самого себя»

. Продолжением этой линии герменевтики стали концепции,

развитые в конце XIX — начале XX века в рамках «философии жизни» (В. Дильтей, Г.

Зиммель). Жизнь, утверждается в них, познается только через жизнь. Поэтому всякое

понимание, например, для В. Дильтея — это «вновь переживание», понять — значит

сопережить, «найти Я в Ты». Несколько иной вариант той же концепции был развит в

персонализме В. Штерна, М. Шелера, согласно которым понимание есть процесс

«интроцепции», то есть внесения элементов иной смысловой структуры в собственное

сознание, благодаря которому возможно «найти Ты в Я».

Появление концепций второй группы было связано с расширением сферы преобразуемой

человеком действительности, с созданием новых

1 См.: Цинцадзе Г. И. Метод понимания в философии и проблема человека. Тбилиси,

1975, с. 9—11.

Novalis. Schriften. Stuttgart, 1965, Bd. 2, S. 548.



средств такого преобразования — машин, приборов и т. д. «Бог-создатель» постепенно

заменяется «человеком-инженером»; место божественного провидения занимает

человеческое ratio. Д. Вико (1668—1744) — один из первых европейских мыслителей,

осознавших философское значение проблемы понимания, утверждал, что человек

понимает только то, что сделал он сам. Рационалистская установка нашла свое

воплощение и в известном положении философии И. Канта (1724—1804), согласно

которому мы можем понять лишь то, что в состоянии сделать.

Решающее влияние на современное развитие герменевтики оказал один из

основоположников немецкого экзистенциализма, М. Хайдеггер (1889—1976). Многие

авторы считают современных западных философов-герменевтиков лишь

популяризаторами концепции Хайдеггера, с точки зрения которого герменевтическое

понимание представляет собой фундаментальный способ бытия человека. Учение

Хайдеггера о языке и понимании, с которым он выступал с середины 30-х годов,

стимулировало возникновение герменевтического подхода к осмыслению целого спектра

явлений действительности: от филологии и эстетики до естествознания и политики.

Новые импульсы развитию герменевтики были приданы деятельностью ученика

Хайдеггера — X. Г. Гадамера (р. 1900). Для Гадамера герменевтика — это теория

опосредствованного языком переживания мира, теория, имеющая значение для любой

науки и вообще любой человеческой деятельности. С этих позиций понимание

оказывается фундаментальной характеристикой человеческого существования, а



язык — фундаментальным модусом человеческого «бытия- в- мире». Такой вывод вполне

соответствует цели Гадамера — созданию герменевтики как универсального способа

философствования. Задача философской герменевтики, пишет он, состоит в том, чтобы

«расширить герменевтическое поле во всем его объеме и подчеркнуть его

фундаментальное значение для всего нашего миропонимания, во всех его формах: от

интеллектуальных коммуникаций до социальной манипуляции, от опыта, получаемого

индивидом в обществе, от традиции, созданной религией и правом, искусством и

философией, до освобождающей энергии рефлексии революционного сознания»

. Тем

самым герменевтика трактуется не просто как метод, а как универсальная философская

доктрина.

Рассмотрим содержание основных понятий герменевтической теории понимания.

Главным условием понимания, согласно герменевтике, является <<вхождение

герменевтический круг>>. Во времена патристики Августин выражал его суть так: «Надо

верить, чтобы понимать, и понимать, чтобы верить». Романтическая герменевтика уже

придавала вере не столько религиозные и моральные, сколько теоретико-познавательные

функции. Так, по мысли Новалиса, вера не противоположна теоретическому познанию, а

является его формой, поскольку понимание осуществляется не только через разум, но

посредством всех духовных сил человека

В формулировке В. Дильтея и Ф. Шлейермахера идея «герменевтического круга»

связывает

1 Gad.am.er H.-G. Kleine Schriften. Tubingen, 1967, Bd. 1, S. 113.

Novalis.. Schriften, Bd. 3, S. 339, 387.



К оглавлению

воедино понимание и объяснение: чтобы понять, надо объяснить, но чтобы объяснить,

необходимо понять. Согласно Хайдеггеру, экзистенциальное понимание обусловливается

не деятельностью сознания, а есть сам способ бытия человека в мире. Это первичное

понимание — «предпонимание» — составляет «горизонт» человеческого бытия.

В концепции Гадамера это предварительное понимание получило название «пред-

рассудка» (Vorurteil). Оно трактуется как традиция, в которой живет и мыслит человек и

которая определяет характер его осмысления действительности. Беспредпосылочное

понимание, согласно Гадамеру, не более чем «фикция рационализма». Теоретическая

деятельность сознания представляет собой уже вторичное понимание.

Таким образом, Гадамер вслед за Хайдеггером вычленяет две ступени герменевтического

понимания: жизненно-имманентное (личностное) и рационально-телеологическое.

Всякую попытку освободить познание от «предпонимания» и прийти к знанию предмета

самого по себе, безотносительно к познающему человеку, они считают ошибочной.

Устранение «предпонимания» как предпосылки любого познания неизбежно приводит к

устранению всякого познания вообще.

Определением человеческого бытия является его конечность, смертность. Отсюда

герменевтический опыт представляет собой опыт конечного существования, и он есть

только у того, кто знает, что время и будущее ему не подвластны 1. Конечность

человеческого опыта и делает

1 Gadamer H.-G. Wahrheit und Methode. Tubingen, 1965, S. 243.



невозможным беспредпосылочное мышление, связывает это мышление с определенной

эпохой, делает его в этом плане историчным. Поэтому человеческий опыт приобретает

смысл, только будучи включенным в определенную традицию1. Познание начинается с

предпосылки, и такая предпосылка суть предварительное понимание, «пред-рассудок»,

заданный определенной традицией. В этой связи герменевтическое понимание

оказывается процессом выхода сознания за пределы его конкретной исторической

данности, постижение иной смысловой структуры. Цель герменевтики, по Гадамеру,

состоит в том, чтобы перенести смысловую связь из другого мира (исторического,

личностного) в свой собственный

Поскольку «предпонимание» трактуется в рассматриваемой концепции как некоторый

«горизонт» бытия и сознания человека, адекватность познания, обеспечивающего

герменевтическое понимание, определяется Гадамером как «слияние горизонтов». Однако

если гуманитарное знание допускает рассуждения о «слиянии личностных горизонтов», то

о каком «слиянии горизонтов» может идти речь в естественных науках? В качестве

иллюстрации можно привести взгляды герменевтически настроенного американского

физика П. А. Хилана, который связывает процессы понимания в экспери-

1 В переводе с латинского trado означает «передаю», a traditio — «передача».

По мнению американского философа Р. Чизема, суть проблемы понимания составляет

вопрос о возможности познать память, мысли, восприятия и чувства людей, отличных от

нас самих (Chisholm R. Verstehen- the epistemological question — Dialectica, 1979, vol. 33,

fasc. 3-4, p. 233-246).



ментальной физике с переходом от первоначального восприятия сигналов приборов к

истолкованию «текста книги природы». Показания приборов, считает Хилан, обретают

смысл лишь в рамках «жизненного мира» экспериментатора. Наблюдая путь частицы в

камере Вильсона, он видит не просто ряд пузырьков пара, а «саму частицу» со всеми ее

параметрами. Точно так же экспериментатор «чувствует» силу тока, глядя на амперметр,

«слышит» альфачастицы в треске счетчика Гейгера и т. д. Природа как бы вступает в

диалог с человеком

. Тем самым понимание лишается критерия объективности и

предстает в виде субъективной иррациональной процедуры.

Герменевтический метод достигает понимания «косвенным» способом — с помощью

_интерпретации «сказанного бытием», а сама герменевтика предстает как способ перевода

«неизреченного» в «изреченное», что роднит ее с мистицизмом, как европейским, так и

восточным. Это родство ярко обнаружилось уже у немецких романтиков: Новалис только

в мистике видел для сознания способ выйти за пределы самого себя, «достичь других

сущностей»

. Насколько далеко уходил Новалис в своей оценке способности человека к

мистическому познанию, можно судить хотя бы по такому его высказыванию: «Мы суть

дети бога, божественные зародыши. Когда-нибудь мы будем тем, кем был наш праотец»

1 Heelan P. A. Towards a hermeneutics of natural science.— The Journal of the British Society

for Phenomenology, 1972, vol. 3, p. 252—285.

Novalis. Schriften. Bd 2, S 390.

Ibid., S. 548.

2 Заказ № 5951



Современные герменевтики либо стыдливо замалчивают глубоко мистические истоки

концепции герменевтического понимания, либо если и говорят о подобных вещах, то

далеко не в такой открытой форме, как это делал Новалис.

Каковы же конкретные процедуры герменевтического понимания (интерпретации)?

2.2. Виды герменевтической интерпретации

Все многообразие видов герменевтической интерпретации текстов (используемой,

например, в классической филологии) можно фактически свести к четырем:

грамматической (языковой), стилистической, исторической и психологической

(личностной). Причем психологическое толкование, связанное с выявлением душевного

состояния автора, его мыслей и чувств, осуществляется в рамках других видов

герменевтической интерпретации. Рассмотрим подробнее каждый из указанных видов.

Грамматическая (языковая) интерпретация не обращает внимания на художественные

цели автора, на исторические обстоятельства создания произведения, она имеет дело со

словами и их связями. Данный вид интерпретации включает в себя анализ слов

(лексикона, значений слов, их этимологии, рассмотрение метафор и т. д.) и анализ

словосочетаний, грамматических форм. На основании порядка слов грамматическая

интерпретация выявляет также логические ударения, акценты и пр.

Стилистическая интерпретация, имея в виду правила данного вида искусства,

рассматривает, в какой степени произведение достигает целей,

указанных автором в предисловии, введении, заголовках. Она имеет дело со средствами

выражения идеи произведения: метафорами, гиперболами и другими тропами,

аллегориями, рифмами, метром, периодом и т. д. В результате выявляется специфика

способов выражения, связанная с определенным стилем: видовым, национальным и

индивидуальным. Данный вид интерпретации устанавливает также стилистические

влияния, испытанные автором от предшественников и современников.

Историческая интерпретация занята выявлением конкретных обстоятельств создания

произведения. Мало знать автора, его язык и стиль. Всякий автор является сыном своей

эпохи. Сфера исторической интерпретации необъятна: чем лучше и детальней мы узнаем

эпоху и ее культуру, тем лучше мы поймем произведение — элемент этой культуры.

Истолкование отмечает и те исторические факты, факторы и обстоятельства создания

произведения, которые осознавались автором, и те, которые им не осознавались. Поэтому

историческая интерпретация может осуществляться с «субъективной позиции» (позиции

автора) и с позиции «объективной» (на основе знания фактов и обстоятельств создания

произведения, известных из других источников). Однако полностью идентифицироваться

с позицией автора, точно так же как и полностью исчерпать исторический материал,

невозможно. Поэтому историческая интерпретация еще в меньшей степени поддается

регламентации, чем интерпретация грамматическая или стилистическая. Ее объем и

детализация определяются скорее практическими, чем теоретическими соображениями.

Так, если Цицерон упоминает в



своей речи Алкивиада, то ничто не мешает привести в пояснение всю историю Алкивиада

и его окружения, что вызовет целую цепную реакцию. Но вряд ли целесообразно

привлекать всю историю эпохи по поводу одного произведения или его детали

. Здесь

неизбежны разумные ограничения.

Можно сказать, что каждый вид герменевтической интерпретации раскрывает

познавательное содержание какой-то определенной герменевтической категории:

психологическая интерпретация — категории переживания, языковая интерпретация —

категории предпонимания, интерпретация историческая — категории «герменевтического

круга», интерпретация стилистическая — категории цели. Однако эта связь не жестко

однозначная, а лишь преимущественная, поскольку каждая интерпретация так или иначе

апеллирует ко всей системе герменевтических категорий и принципов.

Для герменевтики характерен своеобразный «обращенный» метод — от результатов к

истокам познания: его предварительным установкам, основаниям аксиом и принципов,

целям, задачам и т. д. Само по себе такое «обращение» полезно, необходимо и в этом

плане может

1 В отечественной литературе имеется пример создания комментария такого рода. Речь

идет о комментарии Г. Г. Шпета к «Посмертным запискам Пиквикского клуба» Ч.

Диккенса, вышедшем в 1934 г. в издательстве «Academia». В нем содержится подробная

биография Диккенса, история написания и издания произведения, детально описаны

система политического управления, бытовые отношения в Англии того времени, описаны

места действия, даже конструкции средств передвижения и напитки, фигурирующие в

романе.



рассматриваться как одно из орудии анализа явлений культуры, в том числе и науки

Говоря о герменевтическом методе, следует отметить, что в филологической

герменевтике — классической форме герменевтики, лежащей в основе современных

философских спекуляций, собственно языковой характер носит только грамматическая

интерпретация, тогда как остальные связаны с художественным, историческим и

личностным контекстами языковой деятельности

. На это обстоятельство следует

обратить особое внимание, поскольку современная буржуазная философская

герменевтика фактически свела все формы истолкования к языковому, придавала языку

онтологический статус, трактуя и исторический, и культурный, и личностный контексты,

по сути дела, как языковые образования.

В буржуазной философии герменевтика была воспринята как нечто такое, что могло бы

преодолеть крайности «чистого формализма», с одной стороны, и «узкого эмпиризма» —

с другой, а также объединить в ходе дела ряд разнородных концепций. Обращение в этом

плане именно к герменевтике не случайно, поскольку она осуществляет своеобразный

синтез идей феноменологии («очевидность», «феноменологическая редукция»,

направленность (интенциональность) познания), экзистенциализма («горизонт сознания»,

«экзистенция»), философии жизни («переживание») и т. д. Были пред-

1 См.: Васильева Т. Е. Проблема герменевтического метода в современной буржуазной

философии.—Философские науки, 1980, № 4, с. 107.

Подробнее см., например, Богин Г. 11. Филологическая герменевтика. Калинин, 1982.



приняты попытки герменевтической ассимиляции идей томизма, фрейдизма,

герменевтику «обобщали» до «гипертеории» не только знания, но и практики вообще.

«Технический» характер герменевтики, ее явная не только методологическая, но и

методическая направленность придают ее понятиям «операциональный» характер.

Поэтому герменевтику иногда даже объявляют «техникой познания». И, наконец,

герменевтический подход создает впечатление причастности к глубокой историко-

философской, историко-культурной традиции в отличие от надоевшего уже

систематического ниспровержения авторитетов в неопозитивизме и постпозитивизме.

Герменевтический подход подчеркивает активное участие человека в научном познании и

даже историческую определенность этого познания. Однако преимущественное внимание

при этом уделяется личностным аспектам понимания. Что же касается исторической

определенности знания и понимания, то в рамках герменевтики она сводится прежде всего

к языковым факторам. Философская герменевтика проявляет исключительное внимание к

проблеме языка. По мнению Гадамера, в настоящее время данная проблема «занимает

такое же центральное место, какое примерно полтора столетия назад имела проблема

мышления, а в немецкой философии — мышления, мыслящего самое себя» 1.

В современной буржуазной герменевтической философии науки, как мы уже отмечали,

доминируют лингвистические установки. Природа



Gadamer H.-G. Die Universalitat des hermeneutischen Problems.— In: Philosophisches

Jahrbuch, Jg. 73, Halbbd. 2, Munchen, 1966, S. 215.



трактуется здесь как «книга» или «текст», научное познание — как диалог с природой,

научное знание — как перевод с одного языка на другой посредством аналогий, метафор,

сравнений и т. д., как процедура «расшифровки» или «дешифровки». «Панлингвизм», так

сказать, «текстовизация» природы неизбежно придают трактовке понимания мистико-

религиозные черты.

Рассматривая понимание как постижение предмета познания из него самого, герменевтика

трактует познание как диалектику «части-целого», когда целое познается через его части

и наоборот. Путь познания (в рамках «герменевтического круга») оказывается

бесконечным вращением в кругу целого и его частей, бесконечным процессом, имеющим

лишь относительно завершенные этапы, характеризующиеся как достижение

«гармонического единства» понимающего с понимаемым.

Но как обретается эта гармония между субъектом и объектом познания? Что служит

посредником, «Гермесом», между ними, обусловливая саму возможность понимания?

Такого посредника герменевтика видит либо в «предустановленной гармонии» между

субъектом и объектом (В. Гумбольдт, Э. Шпрангер, В. Дильтей), либо в чем-то третьем,

объемлющем и субъекта, и объекта и раскрывающемся в них. В качестве этого «третьего»

и берется язык. Ставя вопрос о познавательных процедурах, адекватных целям

понимания, согласования различных смысловых структур, герменевтика рассматривает в

качестве познаваемой реальности разного рода субъективные, в особенности

лингвистические, формы выражения обществен-



но-исторической практики

. А лингвистическая интерпретация, имеющая своей целью

реконструировать общекультурные нормы и традиции, вызвавшие эти формы, трактуется

ею как «новый метод». Лингвистические установки герменевтики носят ярко выраженный

метафизический характер: все, что понято, есть язык.

Язык, писал Хайдеггер,—это «дом бытия», одновременно хранящий, являющий и таящий

в себе бытие. Язык не набор знаков, которые, подобно ярлыкам, наклеиваются на вещи, а

наоборот, слово открывает нечто, делает его сущим. Поэтому традиционные методы

философии — диалектика и логика,— согласно Хайдеггеру, должны дополняться

герменевтической интерпретацией языка. Эти положения своего учителя и развил

Гадамер, рассматривающий язык как «фундаментальный слой конструирования мира, как

предваряющую схему всех познавательных возможностей»

Что касается проблемы понимания, на приоритет в решении которой претендует

герменевтика, то в ее рамках не достигнуто единства в «понимании понимания».

Герменевтическое рассмотрение видит либо психологические, субъективно-

неповторимые, либо объективно-исторические аспекты функционирования научного

знания. Подобное расслоение герменевтики на две крайние точки зрения вызвано, с одной

стороны, комплексным характером пробле-

1 См.: Васильева Т. Е. Проблема герменевтического метода в современной буржуазной

философии.— Философские науки,1980, № 4, с. 107.

Gadamer H.-G. Die Universalitat des hermeneutischen Problems.— In: Philosophisches

Jahrbuch,, Jg. 73, Halbbd. 2, S. 222.



К оглавлению

мы понимания, а с другой — невозможностью в рамках герменевтической традиции

достичь единого комплексного рассмотрения проблемы. Такое рассмотрение

предполагает анализ реальной диалектики субъективного и объективного аспектов

познания, социально-практическую трактовку личности и человеческого сознания

(идеального), выявление диалектики личностного и социального в научном познании как

процесса духовного творчества — одной из сторон общественной практики. Другими

словами, оно возможно лишь на основе принципов диалектико-материалистической

философии.

Следует сказать,1 что главная проблема герменевтики — проблема понимания —

благодатный и благодарный предмет для анализа единства объективной и субъективной,

личностной и социальной, исторической сторон познания. Однако стремление

герменевтики встать в контрпозицию по отношению к диалектическому материализму,

стремление вдохнуть вторую жизнь в концепции, давно обнаружившие свою

несостоятельность, заводит ее в методологические тупики.

00.htm - glava05

3. 3. Деятельностная основа и нормативно-ценностная природа

понимания

Итак, в первом приближении мы рассматриваем понимание как осмысление вообще.

Подобная трактовка неизбежно ставит ряд вопросов, первый из которых — вопрос о том,

что же такое смысл. Дело в том, что само понятие смысла разработано не в большей

степени, чем



понятие понимания. Не оказываемся ли мы, связывая анализ понимания с понятием

смысла, в «многосмысленном» или уж, по крайней мере, в двусмысленном положении?

Нам представляется, что понятия смысла - и понимания являются соотносительными не

могут рассматриваться в отрыве друг от друга. Смысла так же нет вне понимания, как и

понимание всегда есть усвоение некоторого смысла. Поэтому неразработанность

проблемы понимания объясняется в известной мере неразработанностью и отсутствием

систематизации в теории смысла, а трудности последней вызваны и тем, что она

рассматривается обычно в отрыве от проблемы понимания. Как замечает английский