Гришина Н.В. Школа В.О. Ключевского в исторической науке и российской культуре

Подождите немного. Документ загружается.

201

ГЛАВА III В.О. Ключевский и его ученики

сама собою, без чужого грубого вмешательства, сумеет закрепить

с ним должные нравственные связи»

Но рассуждения большинства университетских преподавате-

лей не имели под собой прочной научной основы. Из воспитан-

ников В.О. Ключевского наиболее профессионально «методикой

преподавания» занимался Н.А. Рожков, который одним из первых

ввел это понятие в преподавательскую практику. На основании

цикла лекций, прочитанных им в 1918 году перед профессиональ-

ной педагогической аудиторией, историком была издана «Методи-

ка преподавания истории и история XIX века». Н.А. Рожков под

методикой преподавания понимал «способы передачи знаний от

одного лица к другому»

, которые носят индивидуалистичный,

творческий характер. Автор сравнивал преподавательскую стезю

с искусством и «свободным творчеством», где важна категория

личности учителя, умеющего ставить цели преподавания истории

и определять «физиономию класса», интеллектуальные особенно-

сти аудитории. Рисуя два типа учителя – «художник» и «ученый»,

– Н.А. Рожков говорил о редком синтезе двух этих составляющих

в одном преподавателе. Одним из примеров такого сочетания на-

зывал историк педагогику В.О. Ключевского

. Интересно, что ра-

нее В.О. Ключевский в своих афоризмах пришел к тем же выво-

дам о преподавательских типах («профессор перед студентами –

ученый, перед публикой – художник»), предлагая преподавателю

самому делать выбор своей аудитории: «Если он ученый, но не

художник, читай только студентам; если он художник, но не про-

фессор, читай, где хочешь, только не студентам»

Таким образом, приобщение университетских преподавателей

к школьной педагогике способствовало выработке каждым из них

собственной методики преподавания истории в классической гим-

назии, что в конечном итоге выливалось в появление общей педа-

гогической платформы, приобщало их к решению основных про-

блем в сфере образования и способствовало повышению уровня

подготовки выпускников гимназий – будущих студентов. На пре-

Любавский М.К. Программы и объяснительные записки к гимназическим

курсам русской и новой истории. 1909 г. // НИОР РГБ. Ф. 364. К 11. Ед. хр. 7. Л.

16 об, 17.

Рожков Н.А. Методика преподавания истории и история XIX века. Лекции,

читанные на сентябрьских педагогических курсах в 1918 г. в Петрограде. Пг.,

1918. С. 1.

Там же. С. 1 – 9.

Ключевский В.О. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники. С. 43.

202

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

подавательскую деятельность накладывала отпечаток личность

ученых. Личностные характеристики подсознательно диктовали

выбор наиболее приоритетных форм преподавания, влияли на

формирование преподавательского кредо ученых. В основу педа-

гогических программ учеников В.О. Ключевского легли препода-

вательские традиции их учителя, закрепив преемственность и в

этом виде деятельности.

Реализация учениками В.О. Ключевского воспитательной

функции вполне в духе времени включала активную общественно-

политическую деятельность. Ученики В.О. Ключевского оказа-

лись втянуты в работу разного рода обществ, кружков и органи-

заций деятелей науки, политики и культуры, которые становились

главными «соединительными звеньями» между университетом

и общественными кругами»

. Уже современники свидетельство-

вали, что «из школы Ключевского вышло огромное количество

популяризаторов исторической науки», целая группа которых

«объединилась вокруг так называемой исторической комиссии

при Учебном отделе Общества распространения технических

знаний»

Действительно, создание «Комиссии по организации домаш-

него чтения» стало самой значительной инициативой учеников

В.О. Ключевского. Идея самообразования витала в воздухе в 90-е

годы XIX века. Ее реализовывали быстро растущие организации

по самообразованию, аккумулируя в себе энергию, накопившую-

ся в обществе в преддверии активной политической работы. Це-

лям самообразования служила и Комиссия, созданная при непо-

средственном участии П.Н. Милюкова и функционировавшая

при учебном отделе «Общества распространения технических

знаний». Будучи «университетом вне университетских стен»,

Комиссия предоставила обществу учебные программы в объеме

университетской программы по большинству учебных дисци-

плин. Программы состояли из списка основных пособий по курсу

и порядка пользования ими, проверочных вопросов и тем сочине-

ний, основанных на изучении этих пособий. Предусматривалось

письменное руководство занятиями заинтересованных абонентов.

Такая работа стала зачатком системы заочного обучения. Або-

ненты Комиссии «были рассеяны по всей России вплоть до от-

Кизеветтер А.А. Московский университет. С. 13.

Пичета В.И. Введение в русскую историю (Источники и историография). М.,

1922. С. 158.

203

ГЛАВА III В.О. Ключевский и его ученики

даленнейших окраин и принадлежали… к самым разнообразным

слоям населения». В ее работе были представлены не только весь

цвет московской профессуры, но и ученая молодежь 1890-х годов,

для которой эта работа стала «отличной школой в смысле пред-

варительной практики по руководительству занятиями универси-

тетского масштаба», а также «приводила их в живое общение с

внутренней жизнью страны»

Деятельность Комиссии не исчерпывалась идеей самообра-

зования. Вмешательство «в гущу общественной жизни» через

лекции в провинции также соответствовало ее целям и «обще-

ственному движению момента». «Лекционной эпидемией», по

выражению А.А. Кизеветтера, были заражены почти все ученики

В.О. Ключевского. Среди самых активных лекторов, стоявших у

истоков движения, можно назвать П.Н. Милюкова, прочитавше-

го цикл лекций по истории общественного движения в России в

Нижнем Новгороде в первый год создания Комиссии. А.А. Кизе-

веттер также ездил с лекциями по городам и весям (Нижний Нов-

город, Тверь, Симферополь, Харьков, Керчь, Елец и др.) вплоть

до момента своего ареста в 1920 г. в Иваново-Вознесенске. М.М.

Богословский прочитал серию лекций о М.М. Сперанском по ли-

нии Общества взаимного вспомоществования учащим и учившим

низших учебных заведений в Калуге, Пензе и Борисоглебске в

1899 г. В 1908 г. он был приглашен Комиссией по организации

домашнего чтения читать лекции в Смоленске, Туле и на Саратов-

ских учительских курсах.

Лекции столичных профессоров вносили «освежающую

струю в провинциальную жизнь». Лекторы во время своих поез-

док могли наблюдать, как менялось настроение провинциально-

го общества: от постепенного пробуждения от «долговременной

дремоты» в середине 1890-х годов к усилению «политических

страстей», которые уже «начали прорываться наружу»

, к концу

этого десятилетия.

Традиция чтения лекций в провинции сохранилась и в совет-

ское время, но только в первые послереволюционные годы в ее

авангарде оставались представители старой науки. В годы совет-

ской власти продолжал ездить с подобного рода лекциями Ю.В.

Готье. Историк с радостным недоумением отмечал в своем днев-

нике, что, несмотря на хаос в стране и всеобщую разруху, провин-

Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий. С. 203 – 211.

Там же. С. 214 – 217.

204

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

циальные лекционные аудитории не пустовали, а слушатели были

внимательны и заинтересованы. В «сумерках русской жизни»

лекционная традиция, заложенная в лучшие годы «старой науки»,

становилась «профессорской идиллией», поддерживающей иллю-

зии прошлого

На таких лекциях оттачивались разные учебные курсы, они

способствовали росту лекторской славы ученых и формированию

их политического имиджа. В данном случае показателен пример

П.Н. Милюкова. По воспоминаниям И. Демидова, одного из пред-

ставителей широких общественных кругов, слушавшего Павла

Николаевича в середине 1890-х годов «в одном провинциальном

городе», историком было прочитано шесть лекций на тему «Обще-

ственные течения со времен Екатерины II», которые впоследствии

переросли в его «Главные течения русской мысли». И. Демидов

заметил, что эти лекции стали наградой для «монолитной стены

зеленой молодежи», ее «воистину политическим крещением»

Общественное служение ученых и реализация их образователь-

ных инициатив, по выражению А.В. Флоровского, часто имели

«политическое заострение». Так, лекции П.Н. Милюкова постави-

ли окончательный крест на его университетской карьере. «После

этих лекций, Вы, Павел Николаевич, принуждены были простить-

ся с Московским университетом и уехали на жительство в Рязань,

а затем оказаться в Болгарии…», – вспоминал И. Демидов

Публичные лекции маститых ученых также часто становились

политическим откровением, огромным по общественному воз-

действию. Беспрецедентна по накалу и эмоциональности лекция

М.К. Любавского, прочитанная ученым в 1915 году под влиянием

событий первой мировой войны. Не владеющий в совершенстве

магией слова, историк вложил в содержание лекции всю свою

боль за будущее России, превратив свою речь в пример политиче-

ского ораторства. «Россия подвергается опасности быть облаплен-

ною вампиром, который будет высасывать из нее жизненные соки,

тучнеть на ее счете, а самое ее истощать и изнурять, парализовав

рост ее материальных и духовных сил. Еще горше материальных

потерь – потери нравственные, которые может понести наша на-

Готье Ю.В. Мои заметки. С. 385 – 396.

Демидов И. П.Н. Милюков как учитель // П.Н. Милюков. Сборник материалов

по чествованию. С. 155.

Там же. С. 155.

205

ГЛАВА III В.О. Ключевский и его ученики

ция…», – живописал М.К. Любавский

. Призыв историка не был

ограничен военной помощью Отечеству. Стремление молодого

поколения к знанию и науке, «умственному совершенствованию»

он также считал залогом сохранения «национального русского ге-

ния, так много вносившего в сокровищницу истинной, общечело-

веческой культуры»

Публичные лекции были важной, но не единственной воз-

можностью для встреч ученых с общественными кругами. Слов-

но грибы после дождя, на волне общественного подъема начали

возникать различные учебные заведения, преподавание в которых

имело не научный, а сугубо популяризаторский характер. «Вера

в науку как в великую социальную силу, как в могучую двига-

тельную пружину общественного прогресса», которая может дать

ответы на волнующие общество вопросы, обусловила хлынувший

в эти учреждения поток слушателей. Знаменосцем на этом пути

стал городской народный университет имени А.Л. Шанявского.

Став «удивительным явлением в истории русской культуры»,

университет с успехом выполнил миссию, возложенную на него.

В его стенах можно было встретить «сидящими рядом офицера

Генерального штаба и вагоновожатого трамвая, университетского

приват-доцента и приказчика от Мюра и Мерилиза, барыню с пу-

шистым боа на шее и монаха в затрапезной рясе»

Организаторы университета разделяли задачи классических

государственных университетов и «вольного» учебного заведения.

А.А. Кизеветтер, входивший в преподавательский состав универ-

ситета имени А.Л. Шанявского, в своих воспоминаниях зафикси-

ровал следующую мысль его основателей: «Государственные уни-

верситеты обслуживают потребности самой науки и потребности

государственного аппарата. <…> Что же касается университетов

“народных”, или “вольных”, то перед ними раскрывается иное,

весьма обширное поле деятельности… Это – обслуживание всех

тех потребностей, которые вытекают из ближайшей связи науки с

интересами и задачами общественной жизни»

. Необходимо отме-

тить, что народный характер университета не предполагал какого-

Проф. М. Любавский. О значении переживаемого ныне исторического момента

(Речь на акте Медведниковской гимназии 2 октября 1915 года). М. 1915. С. 8.

Там же. С. 8 – 9.

Кизеветтер А.А. Университет имени Шанявского // На чужой стороне. Берлин;

Прага, 1923. Кн. 3. С. 175 – 176.

Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий. С. 330 – 331.

206

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

либо упрощения учебных программ и понижения уровня препо-

давания, но тем не менее он влиял на их содержание. «Чутко при-

слушиваясь к биению пульса общественной жизни», университет

имени Шанявского адаптировался к назревающим в обществе

процессам тем, что его программы и система преподавания были

более мобильны, не подчинялись «установленной канонической

схеме», могли «разветвляться и видоизменяться параллельно с на-

рождением новых очередных задач общественного развития»

Публичные лекции в провинции, работа в широкой сети обра-

зовательных учреждений «вольного» характера явились прямым

отражением связи академической науки с общественными инте-

ресами и сочетали непосредственное «хождение в народ» и «чары

лекторского таланта» – эти два пути, которые служили привлече-

нию общества к достижениям научной мысли. Отмечу, что через

образовательные инициативы подобного рода ученые реализовы-

вали прогрессистскую концепцию знания, лежавшую в основа-

нии российского либерализма, идеи которого в большинстве сво-

ем разделяли представители «школы Ключевского». В результате

они примеряли к себе роли просветителей, борцов с «косностью

и невежеством», искренне веря, что способствуют пробуждению

национального самосознания и заражая этой верой часть слуша-

телей и читателей.

Еще одна сфера общественной практики представителей «шко-

лы Ключевского» – сотрудничество с различными периодически-

ми изданиями и публицистическая деятельность в них – также на-

прямую связывала их с политикой

Таким образом, общественные начинания историков все бо-

лее получали «политическое заострение». Явный крен в сторону

политической жизни начался в первые годы ХХ века, во время

русско-японской войны и думской монархии. Никто из учени-

ков В.О. Ключевского, да и сам учитель, не остался в стороне

от политики, а для некоторых она на долгие годы стала основ-

ным занятием, оттеснив научные изыскания. В воспоминаниях о

А.А. Кизеветтере П.Н. Милюков зафиксировал восприятие А.А.

Кизеветтером политической составляющей своей деятельности.

«Он (А.А. Кизеветтер – Н.Г.) рассказал потом, что, когда прошел

первый момент увлечения и наступили политические будни, он

Там же. С. 331 – 332.

О сотрудничестве историков «школы Ключевского» с периодическими изданиями

см.: Приложение 2.

207

ГЛАВА III В.О. Ключевский и его ученики

все более начинал смотреть на свою политическую деятельность,

как на досадное отвлечение. Знаю, – писал П.Н. Милюков, – что

и меня он упрекал за отход от науки для политики»

. Служение

науке со временем берет верх над политическими буднями. Даже

П.Н. Милюков, которого, особенно в эмиграции, чаще всего вос-

принимали в политическом ракурсе, заметил, имея в виду научное

поприще, что «жизнь потом вернула мне и некоторый досуг»

Представители «школы Ключевского» довольно широко рас-

положились на политическом небосклоне, в его либерально-

демократическом направлении. Крайними фигурами среди них

были умеренный конституционный монархист М.К. Любавский

и социалист, одно время придерживающийся большевистской

доктрины, Н.А. Рожков. В центре находились октябрист М.М. Бо-

гословский и довольно представительная группа кадетов и сочув-

ствующих им, среди которых были лидер партии П.Н. Милюков,

член комитета партии А.А. Кизеветтер, Ю.В. Готье и глава школы

В.О. Ключевский – рядовые партийцы. Такая неоднородность в

политических пристрастиях Т. Эммонсом была объяснена через

институт социального происхождения и различия в воспитании.

Он отметил следующее: «Поповичи» были наиболее консерватив-

ными, а «выходец из третьего сословия», что неудивительно, – от-

ъявленным радикалом, за которым следовали отпрыски служило-

го дворянства. Наиболее европейским или наднациональным ми-

ровоззрением обладали, вероятно, каждый по-своему, Милюков и

Рожков, за ними шел Кизеветтер, остальные же по мировоззрению

были скорее националистами»

Лидер школы – В.О. Ключевский – находился в годы политиче-

ского бума уже в преклонном возрасте. В силу возраста и скепти-

цизма, всегда присущего его характеру, а в преклонные годы проя-

вившегося с особой силой, он был лишен молодого политического

задора. Его политическая деятельность в основном заключалась

в выборе партии, отражавшей его политико-общественные пред-

ставления. Попытки практических действий не увенчались успе-

хом. На выборах в Сергиевом Посаде В.О. Ключевский потерпел

поражение; на этом его политическая практика прекратилась.

Для П.Н. Милюкова политика стала той деятельностью, в рам-

Милюков П.Н. Три поколения // Записки РИО в Праге. Книга третья. Прага –

Нарва, 1937. С. 14 – 15.

Там же. С. 15.

Эммонс Т. Ключевский и его ученики. С. 55 – 56.

208

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

ках которой он на фоне неудач в научной карьере мог принести

наибольшую пользу России. Его лидерские позиции в партии ка-

детов были продиктованы, помимо всего прочего, желанием удо-

влетворить собственные амбиции, которые после того, как П.Н.

Милюков был назван «символом», «истолкователем, носителем и

бойцом» русской интеллигентской традиции, являвшейся частью

«культурно-политического процесса»

, можно считать реализо-

ванными. А.А. Кизеветтер, также принимавший активное участие

в деятельности кадетской партии, действовал под влиянием дру-

гих мотивов. Оптимизм и страстность его натуры, искренняя вера

в воспитательную роль ученого, который всегда должен быть на

переднем крае общественной жизни, окутывали его политическую

деятельность романтическим ореолом. Эта же романтика и при-

вела к уже упомянутому быстрому остыванию А.А. Кизеветтера-

политика. В политике А.А. Кизеветтер отличался мальчишеской

бесшабашностью. В годы разгула политического террора, после

гибели нескольких знакомых и угрозы собственной жизни, он

спокойно ходил по улицам, занимаясь повседневными журна-

листскими делами. Даже послереволюционный хаос и арест 1918

года не поколебали его оптимизма. Полная противоположность

А.А. Кизеветтеру, Ю.В. Готье, который был подвержен сильней-

шему пессимизму в первые годы советской власти, искренне не

понимал оптимизма историка, только что вышедшего из «Бутыр-

ской санатории», и недоумевал по поводу его пламенных речей,

спрашивая себя: «Что это – «искренняя вера или маниловщина?»

Ю.В. Готье, несмотря на то что какое-то время был членом кадет-

ской партии, никак не проявил себя на политическом поприще. Не

имея необходимого для политической карьеры «темперамента»,

он осознавал, что вряд ли мог сказать свое слово в политике, но

был готов к политическим свершениям под чьим-нибудь руковод-

ством и затаил обиду на коллег по науке, вслед за которыми пошел

«в кадеты», в «этот кружок добрых друзей и знакомых», где не

нашли ему политического применения

Итак, большинство представителей «школы Ключевского»

разделяли идеи конституционно-демократической партии. Ка-

деты признавали имманентную связь между научным знанием и

Арнольди Г. На большой дороге русской интеллигенции // П.Н. Милюков.

Сборник материалов по чествованию. С. 162 – 163.

Готье Ю.В. Мои заметки. С. 257 – 258.

Там же. С. 17.

209

ГЛАВА III В.О. Ключевский и его ученики

партийной политикой, недаром их партию быстро начали назы-

вать «профессорской». По мнению исследователей, «знание как

рациональный метод познания мира и как социальная практика»

повлияло на политические представления кадетов, реализующих

так называемую «политику знания»

Остальные ученики В.О. Ключевского для политической само-

реализации выбрали другие ниши. Н.А. Рожков, сблизившийся с

большевиками, вступил в ряды РСДРП, участвовал в Лондонском

съезде 1907 года и избирался в состав ЦК партии. Позднее он пе-

ресмотрел свои взгляды в пользу меньшевизма.

М.М. Богословский изначально относился к либеральным иде-

ям с «немалым скептицизмом»

и в будущем стал октябристом. Он

считал противление власти неприемлемым, что впоследствии бла-

гоприятно повлияло на его профессиональный рост. После ухода

А.А. Кизеветтера из университета в знак протеста против поли-

тики министра народного просвещения Л.А. Кассо «завещанная»

ему В.О. Ключевским кафедра перешла М.М. Богословскому. В

своем дневнике историк посвятил немало строк складывающейся

в стране политической ситуации. По накалу оценок дневниковые

откровения М.М. Богословского вполне можно сравнивать с более

известными дневниками Ю.В. Готье и С.Б. Веселовского. «Рос-

сия обратилась в грандиозный сумасшедший дом, в необъятных

размеров Бедлам», оказавшись «на границе бездны и позора»

«Далеки ли мы от анархии?»

– задавался вопросом историк еще

в 1916 г. Давая оперативную характеристику «бурно мчащимся»

событиям 1917 г., Михаил Михайлович прогнозирует, что произо-

шедший в стране переворот не останется только политическим,

он «захватит и потрясет все области жизни – и социальный строй,

и экономику, и науку, и искусство». Историк предвидит и рели-

гиозную реформацию. Особенно М.М. Богословского волнует бу-

дущее российской науки, которая, по его мнению, сохранится и

«после испытанной встряски», оставшись «одной из твердых скал

Семенов А. Знание как политика и призвание (По материалам истории

российской Конституционно-демократической партии) // Власть и наука, ученые

и власть: 1880-е – начало 1920-х годов: Материалы Международного научного

коллоквиума. СПб., 2003. С. 362 – 363.

Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий. С. 198.

Цит. по: Неберекутина Е.В., Сафронова Т.В. Дневник М.М. Богословского // АЕ

за 2000 г. М., 2001. С. 278.

Там же. С. 277.

210

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

среди разбушевавшегося моря». «Методы не поколеблешь обще-

ственным движением»

, – замечает историк.

Еще более консервативных взглядов придерживался М.К. Лю-

бавский. В 1906 г., в период подготовки к выборам в Государствен-

ную думу, М.К. Любавский размышлял о том, «к какой партии

примкнуть». В письме к В.И. Герье историк делился сомнениями

по этому поводу: «К конституционно-демократической партии не

смогу примкнуть потому, что она не провела достаточно резкой

границы между собою и революционными партиями, которые для

нее – “друзья слева”. Скорее всего, примкну к партии 17 октября,

хотя не могу примириться с сознанием, что в это число изнасило-

вана была верховная власть в России… Так называемая монархи-

ческая партия уж очень ветхозаветна»

. Отмечу, что взвешенная

политическая позиция М.К. Любавского также способствовала

его карьерному продвижению: в 1911 г. он был избран ректором

Московского университета.

В целом, несмотря на поддержку различных партийных сил,

общественно-политические пристрастия представителей «школы

Ключевского», за небольшим исключением, сосредоточились в

рамках либерализма, который был особенно востребован в уче-

ной среде. Либеральные настроения оказали серьезное влияние

на образовательные и общественные инициативы В.О. Ключев-

ского и его учеников. Через публичные лекции и периодическую

печать они проводили идеи о знании как необходимом условии

успешного решения задач модернизации, состоящих не только в

социально-экономическом прогрессе, но и культурном развитии

нации.

Там же. С. 279.

Любавский М.К. Письмо к Герье В.И. // НИОР РГБ. Ф. 70. К. 48. Ед. хр. 15.

Л. 1, 1об. См. также: Старостин Е.В. М.К. Любавский – историк-архивист //

Отечественные архивы. 2001. № 1. С. 33 – 46.