Гришина Н.В. Школа В.О. Ключевского в исторической науке и российской культуре

Подождите немного. Документ загружается.

221

ГЛАВА III В.О. Ключевский и его ученики

ным людям», и «пушкиниана Милюкова включилась в общечело-

веческую длительную работу сохранения культурной традиции в

отдельной душе»

Пушкинская тема во многом стала той нитью, которая связы-

вала вынужденных эмигрантов с Россией. Конечно, одним А.С.

Пушкиным не ограничилось их обращение к культуре России и

русским литературным традициям.

Если П.Н. Милюков практически замкнулся на пушкинской

теме, то А.А. Кизеветтеру были интересны многие другие ли-

тературные традиции. Помимо обобщающих заметок о русской

культуре,

он обратился к анализу литературных произведений,

среди которых комедия А.С. Грибоедова «Горе от ума» и роман

Л.Н. Толстого «Война и мир»

Как когда-то В.О. Ключевский, А.А. Кизеветтер подходил к ли-

тературному анализу с историческими приемами. Для него имен-

но в сочетании «исторического» и «вневременного» был секрет

бессмертия грибоедовской комедии. Сила литературного таланта

и авторской интуиции А.С. Грибоедова крылась в умении при-

близить жизнь «московского барства 20-х годов XIX в.» к исто-XIX в.» к исто- в.» к исто-

рическому «подлиннику», а также прочувствовать вечные, «внев-

ременные» законы бытия, вонзив «свой анатомический ланцет в

такой гнойник общежития, который… неизбежно оживает во все

эпохи, у всех народов, при всех жизненных укладах и политиче-

ских режимах»

. И сила образа Чацкого, по мнению А.А. Кизевет-

тера, в его «реальной, исторической достоверности». Связанного

по духу с участниками тайных обществ, его волновали те же «жгу-

чие вопросы», заставляя протестовать против «низкопоклонства»,

«слепого подражания иноземцам», «крепостного права»

. Если

«Евгений Онегин и его предки» В.О. Ключевского были типичны-

ми представителями русского дворянства, то Чацкий и сам А.С.

Грибоедов А.А. Кизеветтера, «кипевшие ненавистью и к аракче-

евщине и к фамусовщине», являли собой наиболее либеральную

его часть, активно сочувствовавшую декабристам.

Там же. С. 207.

Кизеветтер А.А. «О русской культуре» – речь // НИОР РГБ. Ф. 566. К. 6. Ед.

хр. 11.

Кизеветтер А.А. Грибоедов и его комедия к столетию со дня смерти Грибоедова //

Руль. 1929. № 2498. 13 февраля; Он же. Литературные отражения эпохи Александра

I // Кизеветтер А.А. Исторические силуэты. Люди и события. Берлин, 1931.

Кизеветтер А.А. Литературные отражения эпохи Александра I. С. 147.

Там же. С. 159 – 160.

222

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

Обращение к литературным произведениям вывело А.А. Кизе-

веттера в плоскость теоретических размышлений о соотношении

«художника» и «историка». Анализируя «Войну и мир» Л.Н. Тол-

стого, А.А. Кизеветтер пришел к выводу, что «художник не связан

обязанностями историка, и он волен стилизовать исторические

фигуры». Тем не менее, отметил автор, писатель или художник,

заявляя об историчности своего произведения, должен «связывать

его с исторической действительностью». Эта связь, по мнению

А.А. Кизеветтера, удалась Л.Н. Толстому, и его роман «оказывает-

ся истинно-историческим, несмотря на отдельные отступления от

исторической точности»

В этой же статье проявилась оригинальность критического

подхода А.А. Кизеветтера. Проведя параллель между Кутузовым

и Наташей, он пришел к выводу, что для Л.Н. Толстого это были

фигуры одного порядка, умевшие «каждый в своей сфере… не

умом, а всем существом своим всегда знать и чувствовать самое

главное, то, что важнее всего, познаваемого умом»

Столь смелые выводы А.А. Кизеветтера свидетельствуют,

что он свободно ориентировался в литературных произведениях,

вступал в полемику с профессиональными литературоведами. Его

литературно-историческая критика в годы эмиграции была одним

из источников материального дохода. Сотрудничая со многими

журналами, в разделах «Критика и библиография» А.А. Кизевет-

тер не раз помещал свои авторитетные в эмигрантской среде за-

метки, в том числе по поводу литературных произведений и сбор-

ников статей о русских писателях

Приход эмигрантских кругов, а среди них и ученых-историков

к литературе был закономерен и, по мнению исследователей,

явился «практически единственной основой культурного и нацио-

нального исторического единства эмиграции…»

Естественная культурная компонента либерального сознания

чрезвычайно обострилась под воздействием политических пери-

петий, и всеобщее обращение к культурным ценностям приняло

Там же. С. 169 – 170.

Там же. С. 166.

См., например: Кизеветтер А.А. Пушкин в мировой литературе; Он же.

Пушкинский сборник; Он же. Прага о Достоевском // Сегодня. 1931. № 168. 19

июня.

Раев М. Россия за рубежом. (История культуры русской эмиграции 1919 – 1939

гг.). М., 1994. С. 214.

223

ГЛАВА III В.О. Ключевский и его ученики

очертание поведенческой стратегии, целью которой стал поиск

ответов на волновавшие вопросы о будущем России и самоиден-

тификация в новой зарубежной действительности.

Следует отметить, что представители «школы Ключевского»,

волею судеб оставшиеся на родине, переживавшие и зачастую не

принимавшие изменений в политической жизни России, не испы-

тали в своем творчестве столь мощный культурный подъем. Во

многом это связано с тем, что даже разрушение прежних идеалов

не привело к страху потерять чувство родины. Кроме того, новые

реалии требовали приспосабливаться к новым условиям жизни,

в которых не было места свободному высказыванию своего мне-

ния и даже свободному выбору тем дальнейших исследований.

Поэтому историки «старой» школы в Советской России, стремясь

сохранить свой профессиональный потенциал, в основном созда-

вали новые произведения, основываясь на старых, ранее отрабо-

танных источниковых материалах, начинали разрабатывать учеб-

ные пособия, избегая в них какой-либо политизации. Те же произ-

ведения, которые писались «в стол», наоборот, были политически

окрашены и зачастую очерняли новый политический режим.

М.М. Богословский в годы новой власти собирал материалы

для многотомной биографии Петра I

. Доработкой и переиздани-

ем прежних исследований занимался Ю.В. Готье

. И только его

дневник, написанный в первые годы советской власти, не только

отразил негативное к ней отношение, но и дал представление о

действительных стремлениях историка. Так, находясь в сентябре

1919 г. в Сергиевом Посаде, Ю.В. Готье записал в дневнике план

научных изысканий на всю оставшуюся жизнь, где под одним из

пунктов значилась тема: «Пушкин как квинтэссенция дворянской

культуры»

. Обращение к подобной теме довольно неожиданно на

фоне более чем пессимистичных размышлений историка о буду-

щем русской культуры, гибель которой он предрекал.

Связь с миром искусства можно найти и у М.М. Богословского

в написанных в конце жизни заметках о Москве последней трети

Богословский М.М. Петр Первый и его реформа. М., 1920; Он же. Петр I:

материалы для биографии / Под ред. профессора В.И. Лебедева. М., 1940 – 1948.

ТТ. 1 – 5.

Готье Ю.В. Смутное время. Очерк истории революционных движений. М.,

1921; Он же. Замосковный край в XVII веке. Опыт исследования по истории

экономического быта Московской Руси. М., 1937; Он же. История областного

управления от Петра I до Екатерины II. В 2-х тт. М.-Л., 1941.

Готье Ю.В. Мои заметки. С. 312 – 313.

224

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

XIX века, где он описывал ее внешний вид, повседневную жизнь

и управление сквозь призму культурной составляющей. Упоми-

ная городского голову С.М. Третьякова, М.М. Богословский пи-

сал о его высоком культурном уровне, о котором можно судить

в связи с деятельностью его брата П.М. Третьякова, «мецената,

покровителя художеств, собравшего известную картинную гале-

рею и пожертвовавшего ее городу»

. Выдающиеся личностные ка-

чества другого городского головы Н.А. Алексеева также связаны

для М.М. Богословского с высоким культурным уровнем его се-

мьи – украшения интеллигенции Москвы, – которая дала «и дру-

гого замечательно талантливого человека, артиста К.С. Алексеева

(Станиславского), основателя Художественного театра»

. М.М.

Богословского радовало, что «в составе высокой столичной бур-

жуазии стали появляться лица по образованию, манерам и по всей

обстановке жизни удовлетворявшие требованиям, которые можно

было предъявить к столичному городскому голове»

Психологический надлом, вызванный политическим вихрем

первых десятилетий ХХ века, и политические реалии дальней-

ших десятилетий сказались на отсутствии прямого обращения

учеников В.О. Ключевского, оставшихся на родине, к культурной

тематике. В основном их произведения, посвященные культуре:

публицистические и научно-популярных статьи, воспоминания

– остались в дореволюционной России. В них звучали характер-

ные для «школы Ключевского» гражданско-патриотические ноты,

чувствовалась понимаемая ими значимость просветительского на-

чала.

В.О. Ключевский и его ученики, как и большинство представи-

телей научной интеллигенции, хорошо разбирались в искусстве,

знали литературные и художественные веяния современной куль-

туры, что, конечно, способствовало их погружению в творческую

среду. В.О. Ключевский был завсегдатаем многих собраний, круж-

ков, журфиксов людей литературы и искусства. В каких-то из них,

Богословский М.М. Москва в 1870 – 1890-х годах // Богословский М.М.

Историография, мемуаристика, эпистолярия. С. 130.

Там же. С. 131.

Там же. С. 130.

См., например: Богословский М.М. Быт и нравы русского дворянства в первой

половине XVIII века; Он же. Яков Иванович Ростовцев // Освобождение крестьян.

Деятели реформы. М., 1911; Он же. Реформа духовной школы при Александре

I; Любавский М.К. XVIII век и Ломоносов; Любавский М.К. Московский

Университет в 1812 году; и др.

225

ГЛАВА III В.О. Ключевский и его ученики

как, например, Обществе любителей российской словесности, он

работал из чувства ученого долга, в других – «Телешовские сре-

ды», пятничные собрания у Н.В. Давыдова – бывал по велению

сердца. В знакомых историка ходила большая часть литературно-

художественной Москвы. Уже на рубеже веков представители ху-

дожественной интеллигенции смогли оценить значение В.О. Клю-

чевского для русской культуры, называя «драгоценным, русским

историческим явлением» даже его повседневное прохождение к

кафедре

Свой профессиональный долг перед людьми искусства В.О.

Ключевский сформулировал словами: «Наша обязанность помо-

гать, чем можем, художникам, желающим изучить русскую исто-

рию и ищущим вдохновения в ней»

. Выполняя свой долг перед

художественной средой, историк преподавал в Училище живо-

писи, ваяния и зодчества. Здесь его слушали В.А. Серов, А.М.

Васнецов, сын художника Л. Пастернака. Существовало мнение,

что лекции В.О. Ключевского навеяли В.А. Серову одну из работ

– эскиз «Петр I». Ученый любил преподавать театральной, лите-I». Ученый любил преподавать театральной, лите-». Ученый любил преподавать театральной, лите-

ратурной, музыкальной и художественной среде, которая незамед-

лительно оценила образность мышления историка, его талант, по-

зволявший «властью художника» воздействовать на аудиторию. В

своих дневниках писательница и драматург Р.М. Хин-Гольдовская

сравнивает артистизм В.О. Ключевского-лектора с игрой актеров

А.П. Ленского и Б. Коклена: «Он (Ключевский) завораживает ау-

диторию. Пока он говорит, все во власти этого волшебника. В чем

эти чары: в игре глаз, неуловимой вибрации голоса, в особенном

произношении слов, в особенной мимолетной, внезапно вспыхи-

вающей и внезапно угасающей усмешке рта, в лукавом выраже-

нии его сухого, умного лица… не знаю…»

Умение образно, ярко показать любое явление прошлого Рос-

сии высоко ценилось деятелями культуры, которые, как и рядовые

почитатели таланта ученого, стремились приобрести его лекции.

В переписке В. Кандинского с известным представителем твор-

ческой интеллигенции А.И. Юшковым фиксируем его пережива-

Архипов Е.Я. Из воспоминаний. В.О. Ключевский. Прохождение к кафедре // АЕ

за 1980 г. М., 1981. С. 316.

Готье Ю.В. В.О. Ключевский как руководитель начинающих ученых: (Из

личных воспоминаний) // В.О. Ключевский. Характеристики и воспоминания.

М., 1912. С. 180.

Хин-Гольдовская Р.М. Три фрагмента из дневника // АЕ за 1980 г. М., 1981. С.

315.

226

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

ния и озабоченность по поводу приобретения лекционного курса

историка: «Я просил Вас подписать меня на лекции Ключевского

по новой истории. Сегодня же я узнал, что лекции не издают…»

Общение с художественной средой отнимало много време-

ни у В.О. Ключевского. По воспоминаниям С.К. Богоявленского

складывается следующая зарисовка: «Если, например, какой-

нибудь художник ищет тему для своей картины или не знает, как

написать какие-то вещи, все обращаются к Ключевскому. Если

артист хочет в своей роли сказать что-то новое, он обращается к

Ключевскому…»

В.О. Ключевский в соответствии со своим кре-

до никогда не отказывал в помощи, но, по свидетельству того же

С.К. Богоявленского, «это сильно мешало его работе, он сердился

на эти помехи»

Обращались за помощью к В.О. Ключевскому как известные

представители мира искусства, так и начинающие актеры, худож-

ники и литераторы. Наиболее известным учеником В.О. Ключев-

ского из среды художественной интеллигенции стал Ф.И. Шаля-

пин. В своих воспоминаниях он дважды описывал встречу с исто-

риком. В «Страницах моей жизни» (1916) певец вспоминал, что,

изучая в 1898 г. оперу «Борис Годунов», захотел познакомиться с

этим персонажем с исторической точки зрения и обратился за по-

мощью к В.О. Ключевскому: «Никогда не забуду я эту сказочную

прогулку среди высоких сосен по песку, смешанному с хвоей. Идет

рядом со мною старичок, подстриженный в кружало, в очках, за

которыми блестят узенькие, мудрые глазки, с маленькой седой бо-

родкой, идет и, останавливаясь через каждые пять-десять шагов,

вкрадчивым голосом, с тонкой усмешкой на лице, передает мне,

точно очевидец событий диалоги между Шуйским и Годуновым,

рассказывает о приставах, как будто лично был знаком с ними, о

Варлааме, Мисаиле и обаянии самозванца. Говорил он много и так

удивительно ярко, что я видел людей, изображаемых им»

. С не-

большими изменениями Ф.И. Шаляпин воспроизвел этот случай

в более поздних воспоминаниях: «Гулял я с ним во Владимирской

Кандинский В. Письмо к Юшкову А.И. 1889 г. // НИОР РГБ. Ф. 351. К. 1. Ед.

хр. 15. Л. 1.

Воспоминания Богоявленского С.К. о В.О. Ключевском // АЕ за 1980 г. М., 1981.

С. 312.

Там же. С. 312.

Шаляпин Ф.И. Страницы моей жизни // Шаляпин Ф.И. Воспоминания. М., 2000.

С. 143 – 144.

227

ГЛАВА III В.О. Ключевский и его ученики

губернии по лесу, когда он мне рассказывал о характере князя Ва-

силия Шуйского. Какой же это был изумительный рассказ! Оста-

новится, отступит шага на два, протянет вкрадчиво ко мне – царю

Борису – руку и так рассудительно, сладко говорит. <…> Говорит,

а сам хитрыми глазами мне в глаза смотрит, как бы прощупывает

меня. Какое впечатление на меня производят его слова – испуган

ли я, встревожен ли?»

. Ф.И. Шаляпин, по его словам, жалел, что

В.О. Ключевский не был профессиональным певцом и не мог ис-

полнить партию Василия Шуйского, в образе которого был бы

чрезвычайно убедителен.

Писательница Ольга Переплетчикова (псевдоним Ольга Суш-

кина) в письме советовалась с В.О. Ключевским по поводу своего

дебютного романа «Тупик». Исходя из контекста письма, можно

сделать вывод, что между писательницей и историком существо-

вала более обширная переписка и В.О. Ключевский активно да-

вал советы по поводу правдивости в изображении исторической

эпохи. Прося новых советов, О. Переплетчикова напоминает В.О.

Ключевскому: «…Вы говорили мне, что эту эпоху вы пережили

сами, а не только знаете ее по книгам. Вы находили, что эпоха

эта изображена верно и называли поэтому мой роман историче-

ским… Вы хвалили мой роман еще за то, что в нем совсем не ви-

ден автор, что он правдиво и просто написан и от начала до конца

дышит жизнью…»

Художественная среда во многом способствовала тому, что имя

Ключевского к 90-м годам XIX века приобрело значение символа

и, как считают современные исследователи его творчества, стало

именем нарицательным, используемым для характеристики любо-

го историка-профессионала. «В рассказе 1924 года «Слава» пове-

ствователь (Бунин И.А.) предваряет жизнеописание несколькими

словами о себе: «...Я в свободное время очков не снимаю, сорок

лет сохну над книгами, да и жизненный опыт некоторый имею,

с любым Ключевским могу кое в чем потягаться, - вы на то не

смотрите, что перед вами второсортный букинист»

. Использует

образ В.О. Ключевского для характеристики ученого в одном из

романов П.Д. Боборыкин. Примечательно, что напрямую автор не

Шаляпин Ф.И. Маска и душа // Шаляпин Ф.И. Воспоминания. С. 300.

Переплетчикова Ольга. Письма к Ключевскому В.О. 1907, 1911 гг. // НИОР РГБ.

Ф. 131. К. 33. Ед.хр. 28. Л. 2об., 3, 3об.

Бунин И.А. Слава // Бунин И.А. Собрание сочинений. В 6-ти тт. Т. 4. М., 1988.

С. 317.

228

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

называет имени историка, но читателям, знающим ученого, понят-

но, с кого списан образ одного из персонажей. Так, бывшая слуша-

тельница В.О. Ключевского в письме к ученому пишет: «На днях

я читала Вестник Европы, где Боборыкин помещает свой роман…

и там является одна курсистка, разговаривая с героем, характери-

зует одного профессора в таких выражениях: «умница, ядовитый

и талантливый». Очень не трудно догадаться, о ком она говорит,

и я была довольна, что речь шла о знакомых людях; и желала бы

знать, как Вы к этому отнеслись, что Вас везде поминают»

Образ В.О. Ключевского был типичным для московской худо-

жественной интеллигенции конца XIX – начала ХХ вв. Его имя

упоминалось рядом с именами известных писателей, поэтов, ху-

дожников. А. Белый, пытаясь передать дух московской салонной

жизни, писал: «Здесь возникал салон московский, / Где из дале-

кой мне земли, – / Ключевский, Брюсов, Мережковский / Впервые

предо мной прошли»

Особенно примечательно, что даже литераторы, создающие

свои произведения почти через столетие после смерти историка,

стилизуя их контекст под рубеж XIX – XX вв., используют для

характеристики «духа эпохи» имя В.О. Ключевского. Например,

в нашумевших детективах Б. Акунина находим строчку: «Говорил

один, остальные слушали – так внимательно, что выступавшему

бы позавидовал сам профессор Ключевский»

Несомненным преемником В.О. Ключевского на этой стезе

стал А.А. Кизеветтер. Он был одним из самых активных и пре-

данных почитателей российской культуры. Историка всегда мани-

ли театральные кулисы, тайны музыкального искусства, собрания

литераторов. Для А.А. Кизеветтера именно театральная и худо-

жественная интеллигенция являлась властительницей над умами

и сердцами молодого поколения. Театр, по его мнению, играл

большую роль в общественной жизни Москвы, спектакли имели

огромное воспитательное значение. С особой страстностью А.А.

Кизеветтер писал: «Между выведенными на сцену героями и зри-

телем тут протягивалась духовная связующая нить, и, чувствуя в

сценическом герое живого человека, зритель начинал ощущать,

что ведь и сам он может превратиться в героя при известном со-

Ключевский В.О. Письмо от бывшей слушательницы. 1890 г. // НИОР РГБ. Ф.

131. К. 34. Ед. хр. 84. Л. 2.

Белый А. Первое свидание // Белый А. Поэзия. Петербург. М., 2000. С. 121.

Акунин Б. Статский советник. Роман. М., 2002. С. 162.

229

ГЛАВА III В.О. Ключевский и его ученики

четании жизненных условий. И пусть на следующее утро после

спектакля будничная действительность разбивала эти мечты, все

равно – пережитое ощущение оставляло свой след в каких-то по-

таенных складках человеческой души.<…> и москвичу, порою го-

товому захлебнуться в стоячих водах безвременья, с подмостков

Малого театра как бы бросался спасательный круг»

На протяжении своей жизни А.А. Кизеветтер создал серию

работ, посвященных театральной среде. Среди них критические

очерки, рецензии, крупные статьи и монографии и небольшие за-

рисовки

. Мощное общественное влияние, в котором для А.А. Ки-

зеветтера крылось предназначение театра, было возможно только

благодаря «животворным сокам», привходящим на театральные

подмостки «из внетеатральной среды, из живой действительно-

сти». По мнению А.А. Кизеветтера, талант актера не должен быть

«тепличным произведением закулисной оранжереи», только пуль-

сация общественной жизни, ощущаемая актерами, может прод-

лить жизнь и самого театра

А.А. Кизеветтер создал яркие и точные характеристики сцени-

ческих образов и перевоплощений современных ему актеров, бли-

стательно выявил особенности их мастерства, исполнения и вну-

треннего содержания известных ролей. По его мнению, Савина

«творила свои образы четко, не отодвигая в тень светлых сторон

жизни, но и не накидывая розового флера на язвы и струпья дей-

ствительности», Ленского отличала «искра божественного огня»,

которая горела в его душе, а Ермолову «необычайная жизненная

правдивость сценического изображения…»

Однако театральные

очерки А.А. Кизеветтера – это не только восторженные заметки о

Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий. С. 131.

См., например: Кизеветтер А.А. Первый общедоступный театр в России. М.,

1901; Он же. М.С. Щепкин. Эпизод из истории русского сценического искусства.

М., 1916; Он же. Театр. Очерки, размышления, заметки. М., 1922; Он же. В.И.

Немирович-Данченко. 1923. // НИОР РГБ. Ф. 566. К.6. Ед. хр. 19; Он же. Л.

Гроссман. Пушкин в театральных креслах. Картины русской сцены 1817 – 1820

гг. 1926 // Руль. 1926. № 1747. 1 сентября; Он же. Сто лет Малому театру. Русское

театральное общество. Редакция А. Кугеля и В. Филиппова. М. // Руль. 1929. №

2528. 20 марта и др.; Он же. Театральная старина. П.М. Медведев. Воспоминания

– К.Ф. Вальц – 65 лет в театре // Руль. 1929. № 2544. 10 апреля; Он же. Шаляпин

поет «отходную» опере // Сегодня. 1931. № 183. 5 июля; Он же. Судьба В.Ф.

Комиссаржевской // Сегодня. 1932. № 323. 22 ноября.

Кизеветтер А.А. М.С. Щепкин. Эпизод из истории русского сценического

искусства. С. 10 – 11.

Кизеветтер А.А. Театр. Очерки, размышления, заметки. М., 1922. С. 58, 66, 81.

230

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

талантах известных актеров. Автор скрупулезно разбирает их наи-

более важные роли и даже подводит своеобразное теоретическое

основание под актерское творчество, сравнивая его с творчеством

оратора, которое ему как лектору было близко и понятно. А.А.

Кизеветтер замечает: «Оратор творит из толпы единое духовное

существо убедительностью умозаключений, страстностью своих

личных чувств, меткостью речи, а актер делает то же красотою

перевоплощения своей личности в указанный драматургический

образ»

В своих публикациях А.А. Кизеветтер представал как дально-

видный критик, тонкий ценитель настоящего искусства, владею-

щий самой сутью любого культуроведческого вопроса и имеющий

собственное доказательное суждение о нем. Например, он не со-

глашался с Ф.И. Шаляпиным, предрекавшим изживание оперного

и театрального искусства и замену классического театра кинема-

тографом. В заочной полемике с мэтром русской оперы А.А. Кизе-

веттер выдвигал свои аргументы, верность которых подтверждена

временем: «Кинематограф при всех своих усовершенствованиях

не может ни вытеснить собою театра, ни заменить его. Кинемато-

граф исключает непосредственное психическое общение артиста

с зрителями <…>, а именно в этом взаимовыразительном психи-

ческом контакте настроений артиста с настроениями зрителей в

самый момент сценического творчества и заключается подлинное

волшебство театрального искусства»

А.А. Кизеветтер был лично знаком с большинством героев сво-

их публикаций. Круг его знакомств включал театральных деяте-

лей, среди которых можно назвать имена М.Н. Ермоловой, А.П.

Ленского, Г.Н. Федотовой. Большинство литературных знакомств

было завязано историком во время посещения «Телешовских

сред», завсегдатаями которых являлись А.П. Чехов, А.М. Горький,

И.А. и Ю.А. Бунины, Ф.И. Шаляпин, Л.Н. Андреев, Б.К. Зайцев. В

доме Н.Д. Телешова – «этом любимом месте собрания писателей»

– сосредоточился, по мнению историка, литературный кружок,

сторонившийся безвкусной «литературной суеты» и «превраще-

ния литературы в масленичный балаган»

. Художественная интел-

лигенция видела в А.А. Кизеветтере глашатая русской культуры,

стремившегося поставить свой профессионализм историка ей на

Там же. С. 55.

Кизеветтер А.А. Шаляпин поет «отходную» опере. С. 4.

Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий. С. 250 – 251.