Гришина Н.В. Школа В.О. Ключевского в исторической науке и российской культуре

Подождите немного. Документ загружается.

111

ГЛАВА II «Школа Ключевского» в научном сообществе

изучения государственных учреждений во взаимосвязи с обще-

ственной жизнью, считая, что его книга о Боярской думе «легла

в основу последующих работ и ближайших последователей Васи-

лия Осиповича, и некоторых современных историков-юристов».

По мнению Ю.В. Готье, «приемы, примененные В.О. Ключевским

к изучению думы, были применены его ближайшими учениками

к изучению местного управления как московского времени, так

и времени Петра Великого»

. Среди учеников историк называет

П.Н. Милюкова и М.М. Богословского. Именно продолжением

«Областной реформы Петра Великого» М.М. Богословского счи-

тал свою монографию Юрий Владимирович

. В речи на доктор-

ском диспуте историк подчеркнул, что рассматривает свое иссле-

дование как «маленькую долю большого общего дела»

. Причис-

ляя себя к последователям В.О. Ключевского и старших коллег по

школе, Ю.В. Готье в докторской диссертации, характеризуя разви-

тие областного управления на протяжении XVIII в., поставил це-XVIII в., поставил це- в., поставил це-

лью связать содержание «юридических норм» и «теоретических

схем законодателя» с «жизнью русского общества» и отметил, что

оба этих направления «заслуживают одинакового внимания»

. Вы-

воды докторской диссертации Ю.В. Готье о том, что «проведение

в жизнь нового областного строя делалось без всякой системы»

были вполне типичны для представителя «школы Ключевского»

Рубеж XIX – XX вв. стал временем наиболее интенсивного

развития «школы В.О. Ключевского». В этот период историк

оставляет для подготовки к профессорскому званию целую

когорту выпускников университета. Их судьба сложилась по-

разному. Николай Голицин (оставлен в 1898 г.) и Владимир Ду-

ховский (оставлен в 1900 г.) не завершили своего обучения в

магистратуре

. Их можно назвать несостоявшимися учениками

В.О. Ключевского.

Там же. С. 2 – 3.

Там же. С. 4 – 5.

Готье Ю.В. Вступительное слово на защите докторской диссертации «История

областного управления от Петра I до Екатерины II» // АРАН. Ф. 491. Оп. 1. Д. 4а.

Л. 1.

Готье Ю.В. История областного управления в России от Петра I до Екатерины

II. Т. 1. С. 4.

Диспут Ю.В. Готье // ГМ. 1913. № 5 – 6. С. 294.

Протоколы заседаний историко-филологического факультета Московского

университета за 1898, 1900, 1902, 1903 гг. // ЦИАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 25. Л.

27об; Д. 27. Л. 50об, 52об; Д. 29. Л. 44; Д. 30. Л. 19.

112

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

Гораздо более неоднозначно сложилась судьба Петра Голова-

чева, оставленного при кафедре русской истории в этот же пери-

од. В 1899 – 1900 гг. он успешно сдал магистерские экзамены, в

1901 г. был допущен к чтению публичных лекций для получения

приват-доцентуры. Первая лекция, тема которой была предложена

магистрантом, называлась «Ближайшие задачи исторического из-

учения Сибири». Она была прочитана 11 апреля 1901 г., и ее чте-

ние было оценено факультетом как «удовлетворительное». Чтение

второй лекции, тему которой назначил факультет, состоялось 21

апреля и было оценено как «весьма удовлетворительное». Лек-

ция была посвящена значению Андрусовского перемирия 1667 г.

и характеристике международных отношений в Восточной Евро-

пе

. Находясь под полицейским надзором, П. Головачев испыты-

вал определенные сложности с поиском места службы. В 1903 г.

историко-филологический факультет Московского университета

рекомендовал его для занятия должности библиотекаря Томского

университета

. Однако назначение не состоялось из-за политиче-

ской неблагонадежности соискателя. В течение следующих лет П.

Головачев занимался подготовкой магистерской диссертации, за-

щита которой планировалась на 1913 г., но не состоялась по при-

чине его скоропостижной смерти. Его деятельность в этот период

была неразрывно связана с Сибирью. Таким образом, П. Головачев

способствовал распространению влияния идей В.О. Ключевского

и его школы в молодом Томском университете. В целом его фор-

мирование как ученика и последователя В.О. Ключевского носило

незавершенный характер.

Несколько иначе сложилась судьба А.И. Яковлева, оставленно-

го при кафедре русской истории для приготовления к профессор-

скому званию в 1900 г.

. Несмотря на то, что А.И. Яковлев защитил

обе диссертации уже после смерти В.О. Ключевского, его можно

причислить к ядру «школы Ключевского». По воспоминаниям со-

временников, А.И. Яковлев, из учеников «самый молодой и все-

го менее определившийся» стоял «ближе всего к Ключевскому»

Протоколы заседаний историко-филологического факультета Московского

университета за 1900, 1901 гг. // ЦИАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 27. Л. 23об, 58об; Д.

28. Л. 11об, 12, 14, 20.

Протоколы заседаний историко-филологического факультета Московского

университета за 1903 г. // ЦИАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 30. Л. 28об.

О вехах его научной карьеры см.: Приложение 1.

Дневниковые записи А.Н. Савина о В.О. Ключевском // АЕ за 1978 г. М., 1979.

С. 329.

113

ГЛАВА II «Школа Ключевского» в научном сообществе

В диссертационных исследованиях он следует идеям учителя. В

речи, которую он написал для защиты докторской диссертации,

историк однозначно позиционирует себя как последователь взгля-

дов В.О. Ключевского и его старших учеников. Изучая деятель-

ность государственных учреждений, он стремится ответить на

вопрос о причинах правительственных «преобразовательных экс-

промтов» и охарактеризовать реакцию на них общества

. В тоже

время историк погружается во внутреннюю жизнь государствен-

ных учреждений, реконструирует панорамную картину их повсед-

невного существования. Исследователь пишет: «Благодаря своему

особому положению Приказ с.р.л. (Здесь и далее: «сбора ратных

людей» – Н.Г.) открывал возможность вглядеться в то, что всегда

так трудно увидать и уловить в московском приказе, – внутренний

строй приказной жизни, самый дух ее, живые физиономии деяте-

лей этой во многих отношениях загадочной среды. <…> Изучая

небольшой приказный мирок, сложившийся для работы над боль-

шим делом, порученным Приказу с.р.л., я старался свести с его

обитателями знакомство покороче, подслушать их домашние раз-

говоры, подсмотреть, что они рассеянно чертили каракулями на

полях своих канцелярских произведений…»

Подводя итог своему

исследованию, А.И. Яковлев еще раз подчеркивает, что его зада-

ча состояла не только в освещении «темной стороны финансовой

истории Московского государства», но и характеристике людей,

трудом которых эта страница истории была написана

Таким образом, можно отметить, что исследовательская про-

грамма «школы Ключевского» в основном сформировалась в

1890-е гг. и включала несколько исследовательских линий, объе-

диненных многофакторным подходом к пониманию историческо-

го процесса, разделяемым В.О. Ключевским и большинством его

учеников. Знаковой чертой «школы Ключевского» стало то вни-

мание, которое ее лидер и его ученики сосредоточили, в первую

очередь, на преобразовательной деятельности государства в обла-

сти экономики и социальных отношений, что актуализировало их

научные выводы в глазах современного общества. Внимание к ис-

следованию традиций децентрализации, реформаторской деятель-

ности государства, общественного почина в проведении реформ,

Яковлев А.И. Приказ сбора ратных людей. 1637-1653 гг. Речь на защите

докторской диссертации // АРАН. Ф. 665. Оп. 1. Д. 14. Л. 9.

Там же. Л. 25 – 26.

Там же. Л. 23.

114

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

зарождению традиций гражданственности не только являлось

данью историографической тенденции, наметившейся в поре-

форменное время, но и стало частью научной программы «школы

Ключевского». Постановка социально-экономических вопросов

при изучении государственных учреждений также характеризует

«школу Ключевского», причем младшие ученики все более углу-

блялись в проблемы социума. Таким образом, постепенно интерес

исследователей смещается к изучению социальных и экономиче-

ских отношений

В целом, можно согласиться с выводами ряда историографов,

что выбор тем для диссертаций представителями «школы Клю-

чевского» был обусловлен политикой российской модернизации,

реализуемой на рубеже XIX – XX вв., а также стал отголоском

общественно-политического пробуждения, охватившего страну в

1890-е гг. Историки «школы Ключевского» не ставили под сомне-

ние связь истории с настоящим. В их глазах историческая наука,

несомненно, «выполняла политическую функцию». Соответствен-

но, в своих исследованиях они стремились «обозначить ценности

цивилизации, чтобы продвинуть процесс модернизации», а также

обеспечить социальную солидарность, основанную на сотрудни-

честве между интеллигенцией и обществом против самодержа-

вия

. Политические представления молодых исследователей, в

основном, вписывались в контекст либерализма и несли в себе за-

ряд критики по отношению к государственной политике. Поэтому

«исследовательский нарратив диссертаций Милюкова, Богослов-

ского и Кизеветтера, имея схожую политико-мировоззренческую

подоплеку, подвергал сомнению способность российского монар-

хического правления (независимо от исторической периодизации)

к последовательным преобразованиям по европейскому образцу»

Указания на проблемы современности содержались и в работах

М.К. Любавского, Н.А. Рожкова, Ю.В. Готье

К подобному выводу пришел в свое время Н.Л. Рубинштейн, заметив, что

«у младших представителей школы экономическая проблематика выступает

отчетливее и еще более приближает их работы к современности». См: Рубинштейн

Н.Л. Русская историография. [М., 1941]. СПб., 2008. С. 571.

Бон Т.М. Русская историческая наука (1880 г. – 1905 г.). С. 178.

Алеврас Н.Н. В.О. Ключевский и его школа // Вестник ЧелГУ. История. Вып. 21.

2007. № 18. С. 165.

Бон Т.М. Русская историческая наука (1880 г. – 1905 г.). С. 146 – 147; Очерки

истории отечественной исторической науки XX века. С. 47 – 53.

115

ГЛАВА II «Школа Ключевского» в научном сообществе

Участие в диспутах, рецензирование научной продукции кол-

лег являлись не просто формой научных контактов, но и способом

идентификации «школы Ключевского». Коммуникативные осно-

вания школы закладывались, в первую очередь, через участие ее

представителей в формальных научных процедурах. В частности,

на научных диспутах происходило своеобразное предъявление на-

учному сообществу и публике новых сторонников той или иной

концепции. В этой связи диспуты можно рассматривать как сим-

волический акт «вхождения» в ученую среду и научную школу.

Культура организации и проведения диспутов требовала от их

участников серьезных эмоциональных затрат. Будучи мероприя-

тиями, открытыми для публики, предполагающими, помимо обя-

зательного оппонирования диссертации, свободную дискуссию,

они превращались в интеллектуальные состязания, в рамках кото-

рых было важно одержать «неформальную» победу, т.е. заручить-

ся поддержкой со стороны публики. Часто по итогам диспутов за-

поминалось не постановление факультета о присвоении ученой

степени, а общее впечатление, произведенное его участниками

на аудиторию. Существует свидетельство о живом интересе пу-

блики к магистерскому диспуту М.М. Богословского, продолжав-

шемуся до «шестого часа вечера», после чего «декан историко-

филологического факультета профессор М.И. Соколов прочел

обширное постановление факультета, единогласно удостоившего

М.М. Богословского степени магистра русской истории»

Диспуты приобретали особую остроту ввиду того, что защи-

щались уже опубликованные труды, с которыми могли ознако-

миться все присутствующие, что зачастую приводило к резкой

незапланированной критике с неожиданной стороны. На них мог-

ли «всплыть» и обостриться прежние вяло текущие конфликты

и факультетские интриги. Немногочисленность специалистов по

одной и той же тематике, назначение оппонентов из числа факуль-

тетских преподавателей приводило к тому, что по разную сторону

барьера оказывались коллеги, которые могли находиться между

собой как в дружеских, так и в конкурентных или даже непри-

язненных отношениях. При этом обязательным оппонентом был

профессор кафедры, часто являвшийся руководителем диссерта-

Диспут М.М. Богословского // ИВ. 1903. Т. XCI. Январь. С. 382 – 383. Необходимо

отметить, что диспуты нередко затягивались на 4 часа и более. Так, диспут П.Н.

Милюкова, начавшийся в 13 часов, завершился только в 17 часов 15 минут. См.:

Магистерский диспут // МВ. 1892. 18 мая; Московские вести // РВ. 1892. 18 мая.

116

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

ции и старавшийся избегать при рецензировании диссертацион-

ного исследования панегирического тона. Возможности для лави-

рования, выстраивания стратегии защиты через выбор лояльных

оппонентов были несколько затруднены, хотя полагаю, в ряде

случаев такие возможности изыскивались, в первую очередь, за-

интересованными научными руководителями. Ввиду подобной

ситуации интеллектуальная и эмоциональная нагрузка как на со-

искателя, так и на его оппонентов возрастала. Защита выстраива-

лась через подбор убедительной аргументации и умелые ответы

на вопросы оппонентов, старавшихся в свою очередь обеспечить

свои отзывы весомо сформулированными, проверенными перво-

источниками замечаниями.

Основными оппонентами по кафедре русской истории Москов-

ского университета были В.О. Ключевский и М.К. Любавский

Возражения и замечания В.О. Ключевского являлись знаковы-

ми для любого диссертанта. Его слово на диспуте, тональность

его оппонирования во многом определяли дальнейшую научную

судьбу диссертанта и его работы. Показательным, но нетипичным

примером выступлений В.О. Ключевского на диспутах стало его

оппонирование диссертации А.А. Кизеветтера. Свои возражения

он высказывал не в обычной манере «“игры кошки с мышкой”,

соединенной с легким экзаменом диспутанту», а тоном, который

ясно давал понять, что учитель признает «в своем ученике собрата

по науке»

М.К. Любавский также не являлся «удобным» оппонентом;

иногда он задолго до диспута начинал возражать диссертанту, за-

ставляя его пересматривать некоторые положения работы. Встре-

чаясь на научных диспутах, коллеги по школе, приятели в повсед-

невной жизни, ученые забывали о личных симпатиях и станови-

лись борцами за чистоту научной позиции. М.М. Богословский

вспоминал о продолжительном споре с М.К. Любавским и А.А.

Кизеветтером по поводу своей докторской диссертации. С заме-

чаниями и предложенными М.К. Любавским поправками автору

В.О. Ключевский был официальным оппонентом на 5 магистерских и 1 докторском

диспуте своих учеников, а также неофициальным оппонентом на защите

магистерской диссертации М.М. Богословским. М.К. Любавский оппонировал на

официальных основаниях 3 магистерским и 3 докторским диссертациям своих

младших коллег по школе и кафедре русской истории Московского университета.

Подробнее см.: Приложение 1.

Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий. С. 197.

117

ГЛАВА II «Школа Ключевского» в научном сообществе

пришлось согласиться. Под воздействием «горячего и оживлен-

ного спора с А.А. Кизеветтером, разрушившим один параграф

диссертации», М.М. Богословский вообще задумался о переделке

работы

. Тем не менее отзывы М.К. Любавского и А.А. Кизевет-

тера на диссертацию коллеги были более чем лестными, и свои

речи они закончили «пожеланиями» успеха и «комплиментами».

Встречи на диспутах становились импульсами для дальнейшего

развития научных взглядов не только диссертанта, но и самих оп-

понентов. Например, возражая М.М. Богословскому, А.А. Кизе-

веттер, занимающийся историей города петровской эпохи, смог

несколько скорректировать свою исследовательскую позицию.

Рецензируя работы друг друга, ученики В.О. Ключевского

обращали внимание на вопросы социально-экономического раз-

вития государства, не всегда оставаясь довольными результатом.

Так, в рецензии М.М. Богословского на «Посадскую общину»

А.А. Кизеветтера читаем строки, где рецензент сожалеет, что «ав-

тор ограничился в изображении жизни посада только одною сто-

роною, тою, которою посад был обращен к государству, к казне…

и не дал картины внутренней стороны городской жизни». При-

чем М.М. Богословский советовал А.А. Кизеветтеру углубиться в

«бытовую обстановку», условия, «среди которых жил и действо-

вал посадский человек», а также выйти в дальнейших исследо-

ваниях на его «духовный уровень»

. А.А. Кизеветтер, напротив,

размышляя о значении труда М.М. Богословского о самоуправле-

нии на русском Севере, отметил, что автору удалось вырваться за

рамки «старого шаблонного взгляда на русский народ, как на та-

кой народ, который якобы никогда не обнаруживал способности

к широкой общественной самодеятельности», и развернуть перед

читателями «картину широкого общественного почина»

Кроме того, работы коллег по школе часто дополняли друг

друга за счет использования новых источников, рассмотрения не-

изученного аспекта, казалось бы, исследованной проблемы. П.Н.

Милюков пришел к выводу, что «у Петра вообще не было ника-

Богословский М.М. Ключевский – педагог // Богословский М.М. Историография,

мемуаристика, эпистолярия. С. 55 – 56.

Богословский М.М. Разбор сочинения г. Кизеветтера «Посадская община

в России XVIII столетия». Издание Императорского ОИДР при Московском

университете. М., 1906. С. 36.

Кизеветтер А.А. Две утраты (М.М. Богословский и А.Е. Пресняков). Б.м., б.г.

С. 515.

118

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

кой оформленной программы преобразований». Реформаторская

сила царя заключалась «в его темпераменте, в его железной воле

и несокрушимой энергии», а вовсе не в обобщающей идее преоб-

разований, дара которой он был лишен

. А.А. Кизеветтер отметил,

что в своей монографии П.Н. Милюков так талантливо «осветил

чисто казуистический характер преобразовательных мероприятий

Петра в период Северной войны», что многие читатели распро-

страняли это мнение «на всю преобразовательную деятельность»

Петра I. В этой связи «прекрасным коррективом» работе П.Н.

Милюкова стала книга М.М. Богословского о реформе местного

управления, в которой автор сделал вывод, что «эта реформа яви-

лась опытом осуществления теоретического планомерного зада-

ния, которое состояло в том, чтобы возвести Россию на степень

так называемого “регулярного государства” сообразно с основами

западно-европейской “полицейской монархии”»

Особенно важно отметить, что работы учеников заставляли и

лидера школы задумываться об изменении некоторых положений

своей концепции. В.О. Ключевскому при издании курса приходи-

лось «“коррижировать” его по книгам своих учеников». По сви-

детельству М.М. Богословского, его собственная работа и книга

Н.А. Рожкова заставили В.О. Ключевского «пересматривать стра-

ницы курса»

Образовательно-педагогическая доктрина «школы Ключев-

ского» формировалась задолго до презентации ее представите-

лями своих научных исследований. Еще со студенческой скамьи

усваивались представления об идеальном образе преподавателя,

вольно или невольно заимствовались наиболее яркие педагогиче-

ские приемы. В результате в формировании преподавательского

реноме молодых исследователей принимали участие не только не-

посредственный научный руководитель, но и другие признанные

педагоги. Выработка основ преподавания находилась под влияни-

ем культурной традиции, в рамках которой сформировался наибо-

лее востребованный образ преподавателя. Таковым стал ученый-

профессор, осознававший свое общественное предназначение.

Реализация, таким образом, культурно-воспитательной функции

Кизеветтер А.А. «Эволюция взглядов на Петра I в русской историографии» –

доклад в Историческом обществе. 1922 г. // НИОР РГБ. Ф. 566. К. 6. Ед. хр. 17.

Л. 14.

Кизеветтер А.А. Две утраты. С. 513 – 514.

Там же. С. 56.

119

ГЛАВА II «Школа Ключевского» в научном сообществе

рассматривалась как весьма необходимая составляющая успеха

в науке. А.А. Кизеветтером были названы три имени ученых-

популяризаторов науки – Н.С. Тихонравов, В.О. Ключевский

и А.И. Чупров. Но их популяризаторство имело разные истоки.

«Если Тихонравов и Ключевский служили делу сближения уни-

верситета и общества, привлекая общество к университету чара-

ми лекторского таланта, то Чупров <…> сам шел в общественную

массу, вмешивался в гущу общественной жизни»

Замечу, что на последних курсах университета, сразу после

его окончания и прикрепления молодого человека к кафедре для

подготовки к профессорскому званию роль учителя, научного

руководителя чрезвычайно возрастала. Его поддержка имела не-

маловажное значение, выступая сильным аргументом в пользу

научных занятий в период мотивационной борьбы, по обыкнове-

нию переживаемой вчерашним студентом. Молодые профессора

с большим интересом относились к процессу возмужания своих,

зачастую первых, учеников, методично опекая их. П.Г. Виногра-

дов вел интенсивную переписку с бывшими студентами, живо ин-

тересуясь их научным взрослением, стимулируя их к дальнейшим

свершениям

. В то же время отпускал в свободное плавание сво-

их учеников В.О. Ключевский. Впрочем, использование любой из

этих стратегий в чистом виде могло привести к негативным по-

следствиям. Длительная опека тормозила вхождение ученого в

науку, обостряя, в конечном итоге, взаимоотношения с учителем,

вызывая конфликт «отцов и детей». В то же время в самом начале

научной карьеры она была необходима, обеспечивая знакомство

молодого ученого с этосом научного сообщества. Если непосред-

ственный научный руководитель недостаточно способствовал

процессу вживания в науку своих учеников, они вынуждены были

искать других проводников по фарватерам академического мира.

Ярким примером реализации роли «учителя без школы» стал на-

учный путь К.Н. Бестужева-Рюмина, частью которого была опека

«чужих» учеников

Кизеветтер А.А. Московский университет и его традиции. С. 17.

См.: Письма П.Г. Виноградова ученикам / Сост. и комм. А.В. Антощенко // Мир

историка: историографический сборник / Под ред. В.П. Корзун, А.В. Якуба. Вып.

3. Омск, 2007. С. 338 – 375.

Влияние К.Н. Бестужева-Рюмина признавали многие историки, не являющиеся

его непосредственными учениками. В частности Милюков испытывал «слабость

к этому старцу», находя в нем то, что «так хотелось бы видеть в Василии

120

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

Можно говорить об определенной педагогической доктрине

«школы Ключевского», сформировавшейся как под влиянием ли-

дера сообщества, так и в результате воздействия других препода-

вателей университета, в первую очередь П.Г. Виноградова. Интел-

лектуальным магнитом для учеников стал учитель – В.О. Ключев-

ский, традиции общения с которым зарождались у каждого пред-

ставителя данного научного сообщества еще в годы ученичества.

Именно в это время для учеников происходило превращение В.О.

Ключевского из лектора-преподавателя в научного руководителя,

что знаменовало собой более близкое общение с учителем, узна-

вание повседневной стороны его жизни и, как следствие, появля-

лись критичные оценки его деятельности. В то же время ученики

В.О. Ключевского перенимали педагогические приемы П.Г. Вино-

градова, чьи семинары в годы обучения в университете казались

им демократичными формами учебных занятий, более значимыми

для изучения методов научной работы. Именно поэтому семина-

ры П.Г. Виноградова неофиты ценили больше, чем догматичные

«специальные лекции» В.О. Ключевского.

Собственную педагогическую карьеру в университете ученики

В.О. Ключевского начинали с ведения семинарских занятий и нео-

бязательных специальных приват-доцентских курсов. В этих фор-

мах учебной деятельности опыт совместной работы, полученный

на семинарах П.Г. Виноградова, оказался востребован в первую

очередь. В учебных занятиях П.Н. Милюкова его первые слушате-

ли оценили умение молодого приват-доцента раскрыть методику

своей творческой лаборатории. А.А. Кизеветтер вспоминал, что

«лекции Милюкова производили <…> сильное впечатление имен-

но тем, что перед нами был лектор, вводивший нас в текущую

работу своей лаборатории», кипучесть которой «заражала и оду-

шевляла внимательных слушателей»

, впервые почувствовавших

вкус к науке. П.Н. Милюков-преподаватель не был расточитель-

ным на эпитеты и емкие словесные обороты. Он не ставил своей

задачей выстраивать перед аудиторией яркие образы прошлого.

И если лекции В.О. Ключевского «сильнейшим образом должны

Осиповиче». См.: Письма русских историков. С. 66. См. также: Алеврас Н.Н.

«Своя игра»: историк вне «школьной» традиции или опыт персонального выбора

в пространстве историографического быта // Мир историка: Историографический

сборник / под ред. С.П. Бычкова, А.В. Свешникова, А.В. Якуба. Вып. 4. Омск,

2008. С. 262.

Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий. С. 70.