Гришина Н.В. Школа В.О. Ключевского в исторической науке и российской культуре

Подождите немного. Документ загружается.

ГЛАВА II «Школа Ключевского» в научном сообществе

тературе, дало свою формулу русской истории и, наконец, само

сделалось фактом нашего прошедшего». Направление юристов и

историков-государственников, по П.Н. Милюкову, «сходит со сце-

ны отжившим, но не замененным никаким другим, которое было

бы столь же общепризнанно»

. Историк вполне адекватно оцени-

вал сложившуюся ситуацию. Очевидно, что к середине 1880-х гг.

становление новой школы-направления вокруг В.О. Ключевского

только начиналось. Сам В.О. Ключевский защитил докторскую

диссертацию лишь в 1882 году и не нажил себе остепененных

учеников. Возвращаясь к характеристике «юридической школы»,

П.Н. Милюков считал, что она развивалась под влиянием идей

«немецкой исторической школы и немецкой философии»

Влияние Запада привело к сближению отечественной истории

с всеобщей историей, интерес к которой значительно вырос. Делу

популяризации всемирно-исторических событий всячески спо-

собствовал Т.Н. Грановский. В 1830 – 40-е гг. с кафедры раздавал-

ся «свежий голос» этого даровитого профессора, творившего «в

духе чистейшего западничества»

. В своих воспоминаниях П.В.

Анненков так охарактеризовал воспитательное воздействие лек-

ций Т.Н. Грановского: «Лекции профессора особенно отличались

тем, что давали чувствовать умный распорядок в сбережении мест

еще недоступных свободному исследованию. На этом-то замирен-

ном нейтральном клочке твердой земли под собою, им же и соз-

данном и обработанном, Грановский чувствовал себя хозяином;

он говорил все, что нужно и можно было сказать от имени науки,

и рисовал все, чего еще нельзя было сказать в простой форме мыс-

ли. Большинство слушателей понимало его хорошо. Так поняло

оно лекцию о Карле Великом. Образ восстановителя цивилизации

в Европе был в одно время и художественным произведением ма-

стерской кисти, подкрепленной громадною, переработанною на-

читанностью, и указанием на настоящую роль всякого могущества

и величества на земле»

. Помимо П.В. Анненкова, восторженные

отзывы о Т.Н. Грановском оставили многие его современники –

А.И. Герцен, Н.А. Некрасов, Н.Г. Чернышевский, И.С. Тургенев.

Высоко ценили преподавательское, научное и общественное влия-

ние профессора его коллеги, ученики и последователи – С.М. Со-

Милюков П.Н. Очерки истории исторической науки. С. 401.

Там же. С. 401 – 403.

Коялович М.О. Указ. соч. С. 215.

Цит. по: Коялович М.О. Указ. соч. С. 215 – 216.

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

ловьев, В.И. Герье, В.О. Ключевский, П.Н. Милюков. В результате

сформировался определенный канон в восприятии Т.Н. Гранов-

ского, своеобразный миф о нем. Историк стал своего рода «куль-

турным героем» для нескольких поколений ученых и просвещен-

ных общественных деятелей. Соглашаясь с А.В. Свешниковым,

можно перечислить основные составляющие образа Т.Н. Гранов-

ского: прогрессивность деятельности, общественное воздействие

через учебные и публичные лекции, умение быть интересным мо-

лодому поколению, личностное благородство, преждевременная

смерть, не позволившая полностью реализоваться на научном и

преподавательском поприще

Именно Т.Н. Грановский часто воспринимается как родона-

чальник исторической школы Московского университета

. Назы-

вая всех представителей научной среды второй половины XIX в.

«более или менее – учениками Грановского», В.О. Ключевский об-

ратился к наиболее значимым граням его творчества, оказавшим

влияние на становление научной традиции Московского универ-

ситета. Исследователь особо отмечал понимание Т.Н. Грановским

истории как учительницы жизни, а научного знания как обще-

ственной силы

. Сам Т.Н. Грановский считал, что наука должна

исходить из «существенных потребностей русских читателей»,

требовавших занимательного изложения общего процесса исто-

рического развития. Узкоспециальные монографии, по мнению

Т.Н. Грановского, «не могут иметь большого значения, принести

существенной пользы», так как они отрывочны, незанимательны

для публики, «малознакомой с содержанием целого»

. Такая по-

См. подробнее: Свешников А.В. Миф о Грановском: попытка дискурсного

анализа // Тимофей Николаевич Грановский: идея всеобщей истории. Статьи.

Тексты / Под ред. Л.П. Репиной. М., 2006. С. 69 – 81. Рискну заметить, что со

временем на смену мифу о Т.Н. Грановском пришел миф о В.О. Ключевском,

главным элементом которого стало признание общественной значимости

лекторского таланта ученого. См. подробнее § 1 III главы данной книги.

См. одну из последних работ, посвященных роли Т.Н. Грановского в «схоларных»

процессах Московского университета: Цыганков Д.А. Традиции Т.Н. Грановского

и формирование «московской школы историков»: складывание профессиональной

научной среды в Московском университете как проблема трансфера культур //

«Быть русским по духу и европейцем по образованию»: Университеты Российской

империи в образовательном пространстве Центральной и Восточной Европы

XVIII – начала XX вв. М., 2009. С. 244 – 262.

Ключевский В.О. Памяти Т.Н. Грановского // Ключевский В.О. Сочинения. В 9

тт. Т. VII. С. 298 – 299.

Грановский Т. Аббат Сугерий. Историческое исследование. М., 1849. С. III – V.

ГЛАВА II «Школа Ключевского» в научном сообществе

зиция историка оценивалась современниками и исследователя-

ми по-разному. П.Г. Виноградов отмечал, что у Т.Н. Грановского

«образовалась со студенчеством связь не только умственная, но

и нравственная»

. В то же время М.О. Коялович, явно сочувство-

вавший славянофильству, считал, что лекции Т.Н. Грановского

местами были вредны. В большей степени они воздействовали

на «поверхностные восприимчивые умы» той молодежи, которая

увлекалась тем, что в лекциях «ближе касалось общественности»

Подобная критика со временем обрушилась и на В.О. Ключев-

ского

. Вместе с тем в этот период формировалась общественная

ангажированность «москвичей», признаваемая как особая черта

московской «схоларной» традиции. Современники считали дан-

ный процесс вполне закономерным, утверждая, что в этот пери-

од в Московском университете «было гораздо больше простора»,

больше возможностей «излагать историческое развитие человече-

ства» в поучение публике, чем в официальном Петербурге

Отмечу также, что, начиная с фигуры Т.Н. Грановского, форми-

руется традиция взаимодействия русской и всеобщей истории, в

рамках которой историки-всеобщники часто становились нефор-

мальными лидерами и патронами молодых историков-русистов.

Последователи Т.Н. Грановского в лице В.И. Герье и П.Г. Вино-

градова не только стали лидерами собственных научных школ,

но и продолжали оказывать идейное и методическое влияние на

молодые поколения специалистов по русской истории. Имен-

но В.И. Герье, по мнению современников, ввел учеников В.О.

Ключевского, в особенности П.Н. Милюкова, в «круг явлений

идейно-культурного характера»

. По всей видимости, социальная

проблематика была привнесена в исследовательскую практику

историков-русистов рубежа XIX – XX вв. не только под влияни-XIX – XX вв. не только под влияни- – XX вв. не только под влияни-XX вв. не только под влияни- вв. не только под влияни-

ем работ В.О. Ключевского, но и в ходе знакомства с идеями о

социальных аспектах европейского прошлого, озвучиваемых спе-

циалистами по всеобщей истории.

См. также: Валк С.Н. Историческая наука в Ленинградском университете за 125

лет // Валк С.Н. Избранные труды по историографии и источниковедению. СПб.,

2000. С. 16 – 17.

Виноградов П.Г. Россия на распутье. М., 2008. С. 89.

Коялович М.О. Указ. соч. С. 217.

См. подробнее § 1 III главы данной книги.

Чичерин Б.Н. Воспоминания. Москва сороковых годов. М., 1929. С. 34.

ГАРФ. Ф. Р-5965. Оп. 1. Д. 240. Лл. 2 – 3; Макушин А.В., Трибунский П.А. Павел

Николаевич Милюков: труды и дни (1859 – 1904). Рязань, 2001. С. 24.

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

В историографических опытах XIX – начала XX вв. просма-XIX – начала XX вв. просма- – начала XX вв. просма-XX вв. просма- вв. просма-

тривается рефлексия относительно современной научной тради-

ции. Авторы не только выделяют черты различных научных школ

и направлений, но и примеряют их к собственной творческой

деятельности. Исследователи ощущали некоторую исчерпанность

историографической традиции «государственной школы». Напри-

мер, М.В. Довнар-Запольский считал, что именно славянофилы

подточили теоретические воззрения «государственников». Сла-

вянофильство было сильно в русской историографии, «подобно

скептической школе, своим отрицательным значением». В целом

оно мало сделало для развития русской исторической науки, но

поставило ряд серьезных вопросов, среди которых необходимость

изучения «народной жизни и ее психологии»

. Исследователями

был поставлен вопрос о путях дальнейшего развития русской

исторической науки. Часть из них считала, что «государствен-

ная школа» нашла свое продолжение в работах К.Н. Бестужева-

Рюмина и В.О. Ключевского.

Оба ученых прошли длительный путь от признания идей

историков-государственников, в первую очередь С.М. Соловьева,

до их преодоления и откровенной критики. К.Н. Бестужев-Рюмин

воспринимался как ученик С.М. Соловьева, хорошо знавший и

ощущавший «силу доводов своего учителя». Однако, по мнению

М.О. Кояловича, удары по теории С.М. Соловьева, нанесенные

славянофилами, «были слишком тяжелы, чтобы их мог устранить

такой серьезный и правдивый ученый», как К.Н. Бестужев-Рюмин.

Константин Николаевич «почти совсем переходит на сторону сла-

вянофилов». Ставит М.О. Коялович и вопрос о «школе Бестужева-

Рюмина». По его мнению, своими сочинениями петербургский

профессор оказывал влияние на молодых ученых: появляются

диссертации, написанные под воздействием его идей («История

Тверского княжества» В.С. Борзаковского, 1876; «О торговле Руси

с Ганзой до конца XV века» М. Бережкова, 1879). Но пока станов-XV века» М. Бережкова, 1879). Но пока станов- века» М. Бережкова, 1879). Но пока станов-

ление его школы «довольно трудно заметить»

М.О. Коялович считал, что В.О. Ключевский, «по всем важ-

нейшим вопросам ученик и последователь С.М. Соловьева», мно-

го изменил «в фактической и в теоретической части труда своего

учителя». В.О. Ключевский, «подобно Соловьеву, сосредоточива-

ет культурное историческое движение России в верхней среде» и

Довнар-Запольский М.В. Указ. соч. С. 253.

Коялович М.О. Указ. соч. С. 436, 444.

ГЛАВА II «Школа Ключевского» в научном сообществе

в этом отношении «дает даже новое и весьма важное разъяснение

экономических переворотов в исторической судьбе правящих и

неправящих русских классов». При этом для исследователя оче-

видно, что к таким выводам В.О. Ключевский пришел, опира-

ясь на новые методы исследования, сосредоточенные в области

социально-экономической теории

. М.В. Довнар-Запольский, на-

против, считал, что В.О. Ключевский был последователем С.М.

Соловьева в области методологии. По его мнению, теоретические

воззрения Гегеля, придавшие мощный импульс развитию исто-

рических построений, исчерпали себя. Исследователь фиксирует

начало новых методологических поисков в области социально-

экономической теории, в том числе упоминает труды К. Маркса, Ф.

Энгельса и их последователей, отрицая, впрочем, универсальность

их возможного применения. Однако М.В. Довнар-Запольский упу-

скает период признания социологической теории О. Конта в каче-

стве методологической доктрины. На этом фоне В.О. Ключевский

рассматривается как исследователь, которому удалось подвести

черту под прежними воззрениями и который остановился в шаге

от применения новых теоретико-методологических установок.

М.В. Довнар-Запольский вскользь упоминает появление первых

исследований, в которых социально-экономическая проблемати-

ка прослеживается достаточно явственно. В частности он пишет:

«Мы теперь понимаем, что бюджетная роспись, налог на ревиз-

скую душу и ведро водки и проч. лучше нам разъяснит положение

России в эпоху Северной войны, чем победы Шереметева и его

блистательных сотоварищей»

. Очевидно, что в данном выводе

автор опирается на результаты работы молодых приват-доцентов

– учеников В.О. Ключевского. Однако он не только не говорит о

«школе Ключевского», но даже относит ученика С.М. Соловьева

и молодых исследователей Московского университета к разным

научным традициям – «государственной школе» и социально-

экономическому направлению соответственно.

П.Н. Милюков также пытался оценить значение В.О. Клю-

чевского для отечественной историографии, а также свое место в

историко-научном сообществе рубежа XIX – XX вв.

Сосредото-

Там же. С. 534 – 535.

Довнар-Запольский М.В. Указ. соч. С. 256 – 257.

См.: Трибунский П.А. «Школа Ключевского» в оценке П.Н. Милюкова

// В.О. Ключевский и проблемы российской провинциальной культуры и

историографии. Материалы научной конференции. Пенза, 25 – 26 июня 2001

года. М., 2005. С. 399 – 403.

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

чившись на историографической проблематике, он пришел к вы-

воду о наличии специфической научной традиции в Московском

университете. П.Н. Милюков одним из первых обратил внимание

на различия в исследовательских подходах у историков Москвы и

Петербурга. В одной из рецензий начала 1890-х гг. он констатиро-

вал сосредоточенность петербургских историков на «источнико-

ведческих и историографических темах», в чем видел их «старую

закваску» и «вредное влияние»

. Известно, что лидеры петербург-

ских ученых В.Г. Васильевский и С.Ф. Платонов были недоволь-

ны такой характеристикой. Молодое же поколение петербургской

школы впечатлили резкие замечания П.Н. Милюкова. Явно под

влиянием этой рецензии в декабре 1892 г. 22-летний А.Е. Пресня-

ков в письме матери размышлял об особенности петербургской

школы, которая состояла в манере «заниматься не историческим

фактами, да еще крупными, а критикой отдельных источников,

вроде Герберштейна, Флетчера, сказаний, повестей, летописей».

«Увы, и мне, видно, предстоит такая же участь – и, именно, по-

грузиться в летописи», – приходит к заключению А.Е. Пресняков,

впервые задумавшись о больших перспективах специализации по

европейской истории

. Впоследствии А.Е. Пресняков вновь об-

ратился к проблеме сравнения московской и петербургской «схо-

ларных» традиций, однако его интерпретация данных явлений

претерпела значительные изменения. Если на заре своей научной

карьеры он подвергал критике методы петербургских историков,

то в момент защиты докторской диссертации вполне «в духе вос-

питавшей меня исторической школы» сосредоточился на харак-

теристике «уязвимых мест» «школы С.М. Соловьева – В.О. Клю-

чевского». А.Е. Пресняков пришел к выводу, что для москвичей

подбор фактов и интерпретация источников подчинены социо-

логической схеме, в рамках которой «материал, почерпаемый из

первоисточников, не играл подобающей ему существенной роли»,

в то время как петербуржцы проявляли «научный реализм», выра-

женный «в конкретном, непосредственном отношении к источни-

ку и факту вне зависимости от историографической традиции»

Милюков П.Н. Рец.: Середонин С.М. Сочинение Джильса Флетчера «Of the

russe common wealth» как исторический источник. СПб., 1891 // РМ. 1892. № 2.

Библиографический отдел. С. 64 – 66.

Александр Евгеньевич Пресняков. Письма и дневники. 1889 – 1927. СПб., 2005.

С. 72.

Пресняков А.Е. Речь перед защитой диссертации под заглавием «Образование

Великорусского государства». Пг., 1920. С. 6.

ГЛАВА II «Школа Ключевского» в научном сообществе

Дав пищу для размышления о школах А.Е. Преснякову, П.Н.

Милюков продемонстрировал наличие достаточно интенсивных

связей между Москвой и Петербургом. Впрочем, в своих дальней-

ших историографических исследованиях он не раз отмечал эти

взаимовлияния. В статье «Источники русской истории и историо-

графия», изданной в 1899 г., П.Н. Милюков вновь возвращается к

идее, что исторические знания последних двух десятилетий раз-

вивались в спокойном академическом каноне в тесной связи с уни-

верситетами, выйдя из-под влияния общественных течений. По его

мнению, «университетскими лекциями и диссертациями на ученые

степени почти исчерпывалось содержание этой историографии»

Традиция преподавания русской истории Петербургского универ-

ситета основывалась на «осторожном эклектизме», при котором

«критика источников получает перевес над пользованием ими».

Главными поборниками такой «ученой беспристрастности» стали

К.Н. Бестужев-Рюмин и Е.Е. Замысловский, по стопам которых

пошли Е. Филевич, Н.Д. Чечулин, Е.Ф. Шмурло. В Московском

университете сложилось «более реальное направление» изучения

истории, оказавшее влияние на молодых петербуржцев, которые

стремились в своих исследованиях соединить обе научные тради-

ции и вполне переходили на позиции москвичей (С.Ф. Платонов,

С.М. Середонин, С.В. Рождественский)

Московское направление выросло из «блестящей плеяды про-

фессоров и ученых» – С.М. Соловьева, К.Д. Кавелина. Б.Н. Чи-

черина, И.Д. Беляева. «Живым посредником» между ними и на-

учной молодежью стал В.О. Ключевский, удачно обосновавший

идею «изучения социальной структуры общества». П.Н. Милюков

перечисляет исследователей, попавших под влияние социальной

истории. В чистом виде на этих позициях стояли С.А. Петровский,

П.Н. Мрочек-Дроздовский, А.Н. Филиппов, В.Е. Якушкин, П.Н.

Милюков; соединяли социальную историю с областной пробле-

матикой М.К. Любавский, Д.А. Корсаков, Г.И. Перетяткович, Д.И.

Иловайский, И.А. Линниченко. Через них традиция московского

университета распространялась и на другие научные институции,

в первую очередь, под влиянием москвичей сложилась историче-

ская школа Киевского университета

Милюков П.Н. Источники русской истории и историография // Милюков П.Н.

Очерки истории исторической науки. С. 358.

Там же. С. 358.

Там же. С. 358 – 359.

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

Помимо историографических исследований П.Н. Милюкова,

предложившего изучать развитие русской истории по университе-

там, на рубеже XIX – XX вв. появилось множество историографи-XIX – XX вв. появилось множество историографи- – XX вв. появилось множество историографи-XX вв. появилось множество историографи- вв. появилось множество историографи-

ческих обзоров, пестревших разнообразными подходами к исто-

рии исторической науки. К.Н. Бестужев-Рюмин и М.О. Коялович

исходили из традиционного принципа выявления исторических

теорий. Некоторые ученые, анализируя процесс развития науч-

ных знаний, выделяли школы-направления, следуя проблемно-

му и географическому принципу. Например, Д.И. Багалей писал

о «западно-русской» и «южно-русской» школах в отечественной

историографии

К вопросам развития историографии, кроме П.Н. Милюкова,

обращались и другие молодые историки Москвы рубежа XIX –

XX вв. А.А. Кизеветтер рассматривал процесс развития истори- вв. А.А. Кизеветтер рассматривал процесс развития истори-

ческой науки по сменявшим друг друга «научным доктринам и

общественным направлениям»

. По его мнению, русская история

как наука зародилась в XIX столетии. Ее главными, поворотными

вехами исследователь называет «борьбу “скептиков” с “карамзи-

нистами”» в 1820-е гг.; влияние «немецкой идеалистической ме-

тафизики» на отечественную историческую науку в 1830 – 1840-х

гг., на почве которого «выросли попытки широких философских

построений русского исторического процесса»; наконец, фор-

мирование «реалистической школы» в 1850 – 1860-х гг.

К это-

му времени «философские постулаты, вдохновлявшие историков

славянофильской и западнической школ, отцвели и сами отошли

в область истории, как уже изжитые факты умственного разви-

тия русского общества». А.А. Кизеветтер не раз в своих статьях и

заметках упоминает о приходе на смену «философскому» нового

научно-реалистического направления. Однако историк не указы-

вает, кого из исследователей он к нему относит. Можно сделать

общий вывод, что, по А.А. Кизеветтеру, основой «реалистической

школы» был позитивизм, поэтому к ней он причисляет всех исто-

риков, воспринявших данную методологию. В то же время иссле-

дователь фиксирует наличие отдельных сообществ ученых, разра-

батывающих различные научные проблемы, наделяет их «школь-

ными» характеристиками. В частности, он напрямую говорит о

См.: Багалей Д.И. Указ. соч. Ч. 2. С. 395.

Кизеветтер А.А. Эволюция взглядов на Петра I в русской историографии //

НИОР РГБ. Ф. 566. К. 6. Ед. хр. 17. Л. 1.

Кизеветтер А.А. Наука русской истории в XIX веке. С. 447 – 455.

ГЛАВА II «Школа Ключевского» в научном сообществе

«киевской школе», определяя ее исследовательскую программу

изучением «княжеской эпохи нашей истории»

М.К. Любавский в программе вступительных лекций к семина-

рию по историографии XIX в. в 1903 – 1904 академическом году

вполне в духе сложившейся традиции выделил «скептическую

школу» и школу С.М. Соловьева, Б.Н. Чичерина, К.Д. Кавелина

Эти же школы и направления выделял в курсах своих лекций по

историографии А.И. Яковлев. Программа лекций для студентов

университета 1907 г. включала характеристику «риторического

направления», оснований «скептической школы М.Т. Каченовско-

го» и деятельности его учеников, а также «юридической школы»

и ее значения для дальнейшего развития русской исторической

науки

. Те же «схоларные» явления рассматривались А.И. Яков-

левым в рамках лекций на высших женских курсах в 1908 – 1909

учебном году.

Ю.В. Готье в программе своих лекционных курсов по русской

историографии (1916 – 1920 гг.), характеризуя современное ему

состояние исторической науки, смело оперирует такой дефини-

цией, как «научная школа». Он, опираясь на труды своих пред-

шественников М.О. Кояловича, В.С. Иконникова, а особенно П.Н.

Милюкова, упоминает «скептическую школу», «западническое и

славянофильское направления», «государственную школу». Далее

в своем курсе Ю.В. Готье уже фиксирует «Петербургскую шко-

лу» во главе с С.Ф. Платоновым, «Киевскую» – во главе с М.В.

Довнар-Запольским, «Московскую школу», подразумевая под ней

«школу Ключевского»

Кизеветтер А.А. Новизна и старина в России XVIII столетия. Речь перед

магистерским диспутом // Кизеветтер А.А. Исторические очерки [М., 1912]. М.,

2006. С. 247.

Любавский М.К. Лекции по историографии до XVIII века включительно –

вступительные к семинарию по русской историографии XIX века. 1903 – 1904

академический год // НИОР РГБ. Ф. 364. К. 10. Ед. хр. 3. Л. 1об.

Яковлев А.И. «Историография». Программа курса лекций в университете. 1907

г. // АРАН. Ф. 665. Оп. 1. Д. 121. Л. 1 – 2.

Яковлев А.И. «Историография русской истории». Лекции на Высших женских

курсах. 1908 – 1909 академический год // АРАН. Ф. 665. Оп. 1. Д. 123. Л. 102 – 114,

126 – 128об.

Готье Ю.В. Программа курса лекций по историографии, с краткой характеристикой

разных направлений исторической мысли. 1916 – 1920 гг. // АРАН. Ф. 491. Оп.

1. Д. 7. Л. 36 – 40, 76, 101 – 118. Подробнее об отражении концепта «школа

Ключевского» в лекционном курсе по историографии Ю.В. Готье см. в § 3 данной

главы.

Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского»

Таким образом, исследовательское видение развития русской

истории так или иначе складывалось на основе выделения школ

и направлений. Чаще всего разработка историографических сю-

жетов была вызвана необходимостью подготовки соответствую-

щего лекционного курса, неизбежно требующего представления

определенной периодизации отечественной исторической науки

Выбор в качестве критериев периодизации исторических концеп-

ций или деятельности отдельных историков не всегда удовлетво-

рял исследователей. В большинстве своем они ощущали зависи-

мость исторической науки от общественно-политических реалий

исследуемой эпохи, а также обратное влияние научных воззрений

на общественные настроения. Довольно четко историографы вто-

рой половины XIX – начала XX вв. прочувствовали момент ин-XIX – начала XX вв. прочувствовали момент ин- – начала XX вв. прочувствовали момент ин-XX вв. прочувствовали момент ин- вв. прочувствовали момент ин-

ституционального становления исторической науки в России, от-

ход от индивидуалистических тенденций в пользу коллективного

творчества, что не могло не отразиться на методах исторического

исследования и способах организации ученых. Можно отметить,

что в процессе исследования развития русской истории как науки

складывается определенный круг вопросов, которые попадают в

сферу внимания историографов. Во-первых, они обращают вни-

мание на преемственность в процессе передачи знания, на разви-

тие исторических концепций и причины их трансформаций. Во-

вторых, исследователи фиксируют коммуникативные основания

в развитии науки. В их работах получают освещение отношения

между учителем и учениками, появляется тема научных конфлик-

тов.

В целом, исследователи подошли к пониманию, что в оте-

чественной исторической науке в конце XIX в. формирует-XIX в. формирует- в. формирует-

ся новая школа-направление, развивающая идеи историков-

государственников. В «больших» историографических обзорах

это «схоларное» явление, идентифицированное в дальнейшем как

«школа Ключевского», пока не получило своего наименования.

Однако в данных работах определяются черты научной традиции

Московского университета, в рамках которой были заложены ис-

токи новой школы.

Замечу, что «школьная» периодизация истории исторической науки была

воспринята и советской историографией, особенно на первых этапах ее

становления. См., например: Пичета В.И. Введение в русскую историю (источники

и историография). М., 1922; Рубинштейн Н.Л. Русская историография. М., 1941.