Джонсон Пол. Современность. Мир с двадцатых по девяностые годы. Том 2
Подождите немного. Документ загружается.
движение возбужденных толп подтвердило возрождение ислама на советской территории,
мусульманские лидеры пытались, иногда отчаянно, вписать обычаи мусульман, включая
публичные молитвы, рамазан и другие посты, в рамки советской действительности, т.е.
«узаконить ислам» в условиях коммунистического общества. Они подталкивали мусульман,
особенно молодых людей, к активному участию в советских общественных организациях «в
качестве мусульман» [55]. Но ведь и мусульманские священники, работавшие на шаха, делали
тоже самое.
Возрождение ислама было только частью обширных проблем советской империи •- огромной
трудноразрешимой аномалии конца двадцатого века. В предисловии к изданию своего
Империализма в 1921 г. Ленин признавал, что писал его «ни на минуту не забывая о царской
цензуре», которая весной 1916г. разрешила издание книги поэтому, нападая на все. остальные
империи, он оставил в покое царский империализм. Итак, говорил Ленин, - «...я был вынужден
взя!ь в качестве примера Японию! Внимательный читатель легко может заменить Японию
Россией» [56]. Поэтому ленинская теория империализма не содержит атак против его русского
варианта - факт, довольно удобный для Ленина, а еще » большей степени для его преемников
после их прихода к власти, позволивший им сохранить как можно больше царских завоеваний.
Следовательно, великорусский империализм продолжил свое существование, лишь только
царские губернии были преобразованы во внутренние сателлиты, названные «социалистическими
республиками». В 50-х годах Хрущев провел косметический процесс «деколонизации», издав
указы (29 августа 1957 г. и 22 июня 1959 г.), в которых расширялись полномочия правительств
союзных республик, а также предоставлялась судебная и административная независимость. Но
часть его коллег не одобряла даже эти скромные меры и после снятия Хрущева они были упразд-
;:
Мистическое течение в исламе, зародившееся в 8 в. на территории современных Ирака и Сирии. Является учением о
постепенном приближении через мистическую любовь к познанию бога и конечному слиянию с ним. В СССР
суфийские ордена были запрещены и прекратили свое существование в 20-х годах.
Восстановление свободы
337
нены. Конституция 1977 г. сохраняла формальную федеральную систему в статье 70 и даже
подобное мечте «право на отделение» в статье 72. Но во всех других аспектах это был
монолитный документ, целью которого являлось достижение централизации и единства и
создание «советского народа» как новой исторической общности, ох-затывающей и, в конце
концов, занимающей место пятидесяти трех основных национальностей в СССР [57].
Таким образам, в своих основных положениях, советская имперская политика уподоблялась
политике Франции: союз, в котором «колонии» постепенно получают культурные и
экономические преимущества равенства с великороссами взамен отказа от своих национальных
претензий. Эта политика, подобно французской, основывалась на фальсифицированных выборах и
административном диктате. В сущности, она базировалась и на многих других вещах, так как в
русском варианте имперская политика проводилась партией, обладающей монополией на всю
власть, на печать и свободу слова - чего никогда не имели, и к чему даже никогда и не стремились
французские империалисты. Согласно конституции 1977 г., главными инструментами интеграции
были вооруженные силы и партия, где славяне (в основном великороссы) составляли 95 процентов
всего генералитета и Верховного совета. Славяне доминировали во всех ключевых
государственных органах и через партию контролировали подбор политических,
административных и технических кадров на все уровни в нерусские республики [58]. В 80-е годы
язык все еще использовался для размывания национального сознания. Количество школ, в
котором преподавался русский, сильно возросло, а владение русским языком имело решающее
значение для продвижения по служебной лестнице. Даже при существовании целостной
национальной образовательной системы, русский язык обязательно изучался с начала до конца
[59]. Когда национальная образовательная система не была целостной, на определенном этапе
переход на русский язык был обязательным. В результате, с 50-х годов национальные группы,
языки которых пришли в упадок, включали: прибалтийские народы, белорусов, молдован, 1,8 млн.
немцев и евреев. Даже на Украине высказывались опасения, что русский язык вытесняет
украинский из системы высшего образования. Преподавание на национальных языках
относительно сокращалось во всем Советском Союзе [60].
Однако, как мы уже видели, французский ассимиляционный колониализм провалился, не в
последнюю очередь именно по демографическим причинам. Один из уроков двадцатого века
заключается в том, что высокая рождаемость у покоренных народов является смертельным врагом
колониализма. До прихода к власти большевиков Россия имела одно из самых динамичных
населений. Общий «демографический дефи-
338
СОВРЕМЕННОСТЬ II
цит», нанесенный Первой мировой войной, Гражданской войной и голодом в ленинский период,
голодом и большими чистками в сталинские времена и Второй мировой войной, достигал 60 млн.
человек, частично компенсируемый 20 миллионами, прибавившимися в результате присоединения
Прибалтийских республик, Бессарабии, Карелии, Советской Польши
23
, Буковины и других
территорий [61]. В период 1945-1958 г.г. наблюдался некоторый демографический рост, и прирост
населенгл составлял 1,54 процента в 1959-1970 г.г. - высокий по европейским стандартам,
несмотря на уже начавшийся спад. В 70-е годы прирост населения был менее 1 процента.
Советские демографы ожидали, что перепись населения 1970 г. даст цифру свыше 250 млн. с
тенденцией до конца века стать 350 млн. Фактически в 1970 г. общая численность оказалась на
десять миллионов меньше, а в 1979 г. была 262 436 000, что означает чуть больше 300 млн. к 2000
г. Перепись 1970 г. впервые раскрыла двойственный характер рождаемости - низкий в славянской
части СССР и Прибалтике и высокий в восточной части СССР, Средней Азии и Кавказа. В 60-е
годы только мусульманское население возросло с 24 до 35 млн., прибавив еще 14 млн. в 70-е годы,
и равнялось приблизительно 50 млн. в начале 80-х. В этот момент стало ясно, что к концу века в
Средней Азии и на Кавказе будет проживать около 100 млн, человек, что составляет одну треть
всего населения [62]. Даже в 1979 г. 137 млн. великороссов, заметно стареющих в сравнении с
неславянами, начали демографически отставать, так как темпы рождаемости у них сильно упали -
ниже 1 процента - в сравнении с 2,5-3,5 процентами у советских мусульман. Кроме того, владение
русским языком у мусульман заметно сократилось [63].
Советский Союз не был единственной страной, обеспокоенной демографическими тенденциями.
Все население мира, составлявшее в 1900г. 1262 млн., к 1930г. перешло границу 2 млрд.; в 1950г.
стало 2515 млн., в 1960 г. превысило 3 млрд. и равнялось 4 млрд. в 1975 г. К 1987 г. население
составляло более 5 млрд. и продолжает расти со скоростью 80 млн. человек в год или 150 в
минуту. Согласно одной оценке, население земли к 2000 г. будет составлять 6130 млн. человек, т.е.
в нашем веке произойдет пятикратное увеличение [64]. Как прокормить эти дополнительные
миллиарды? Современные развивающиеся общества переживают так называемый
«демографический переходный период». На первом этапе научная медицина и общественное
здравоохранение уменьшают детскую смертность к инфекционные болезни, тем самым снижая
общую смертность, а рождаемость при этом остается высокой, на прежнем уровне
воспроизводства. Таким образом, население быстро
"Западная Украина
Восстановление свободы
339
увеличивается. На втором этапе растущий жизненный стандарт становится причиной снижения
темпов рождаемости и, в конце концов, между ними устанавливается баланс. Однако, в период
между первым и вторым этапом население тревожно резко увеличивается» что может привести к
опасным политическим последствиям. В Европе «переходный период» начался с промышленной
революции 1760-1870 г.г. и практически закончился к 1970 г. В это время рождаемость упала ниже
критических 20 на тысячу даже в России (1964 г.), Югославии (1967 г.), Португалии и Испании
(1969 г.). Европейский демографический переходный период охватывает и объясняет весь цикл
колонизации и деколонизации. Япония, с некоторым опозданием в сравнении со среднем евро-
пейским стандартом, следовала тому же образцу. В 20-е годы рождаемость все еще была 30 на
тысячу, а смертность резко упала с 30 на тысячу в начале десятилетия, до 18 на тысячу в его
конце. Отсюда происходило растущее беспокойство Японии. Но еще в период между двумя
войнами начался второй этап, так как в конце 30-х годов впервые рождаемость упала под 30 на
тысячу. Несмотря на резкий скачок после войны (всеобщее явление), впоследствии она
продолжала падать, и во второй половине 50-х годов стала ниже 20 на тысячу [65]. Следовательно,
угрожающая некогда Японии демографическая проблема к 60-м годам была «решена».
Выводы, которые можно сделать из демографического переходного периода носят двоякий
характер. Во-первых^ нет необходимости впадать в панику, даже когда первый этап дает свой
максимальный эффект в Азии, Латинской Америке и Африке. И во-вторых, действительно су-
ществует необходимость помочь развивающимся странам увеличить темпы промышленного роста
для скорейшего достижения второго этапа. Программы и средства контроля рождаемости
полезны, но не в состоянии сыграть решающую роль, так как эффективное использование
противозачаточных средств является скорее симптомом, а не причиной снижения темпов роста
рождаемости, которое происходит вследствие экономического прогресса. Важно дать
первоначальный импульс повышению жизненного стандарта: в этом заключается реальный отпор
тем, кто противится политике роста по экологическим причинам.
Верно, что растущий ВНП не всегда ведет к незамедлительному снижению темпов роста
рождаемости или этот процесс не протекает равномерно. Но в 70-е годы появились
успокоительные признаки того, что Китай вошел во второй этап переходного периода, несмотря
на то, что смертность еще долго должна была снижаться и стабилизироваться. В 1979 г., по
оценке, данной Статистическим бюро США, население Китая составляло 1010 млн. и налицо был
резкий спад темпов его роста. Последний фактор имел большое значение для снижения темпа
340
СОВРЕМЕННОСТЬ II
роста во всем мире, упавшего с 2,1 процента в год в конце 60-х годов до 1,9 процента в начале 70-
х и до 1,7 в конце 70-х годов. В начале 80-х годов темп роста в Азии был 1,9 процента - чуть выше
среднего мирового значения. Прирост в Латинской Америке снизился до 2,4 процентов.
Единственной частью света, где темп роста фактически возрос с 2,5 до 2,9 процента (по данным на
1979 г.), точно так, как и ожидали демографы, оставалась Африка [66]. Вероятно, наиболее важной
новостью в 80-е годы стало известие, что население в Африке практически стабилизировалось.
Общенациональная перепись населения в июле 1982 г. показала 1 008 175 288 человек; по оценке
ООН через три года сообщалось 1 059 521 000, хотя в конце 80-х была опубликована цифра 1 072
200 000. Данные из Индии вызывают больше беспокойства: перепись в 1981 г, сообщила данные о
населении в 685 184 692 человек, а оценка ООН, сделанная в 1985 г., показала рост
приблизительно до 750 900 000, несмотря на то, что другая оценка приводит данные о населении
не больше 748 млн. Эти цифры также показывают снижение темпа, хотя и несколько меньшее, чем
в Китае [67j. В течение всего периода 80-х и начала 90-х годов областями с самыми быстрыми
темпами роста оставались Центральная Америка и, особенно, Африка, хотя для большей части
последней трудно получить точные данные. Расчеты, выполненные в начале 60-х годов, показали,
что момент, в который жизненный стандарт начинает оказывать влияние на темпы рождаемости,
наступает когда доход на душу населения превысит порог 400 долларов (по ценам 1965 г.). В
начале 90-х годов, учитывая инфляцию, которая подняла эту цифру до 2000 долларов, большая
часть из центральноамериканских и практически ни одна из черных африканских стран не
преодолели этот порог. По-видимому, опыт 70-х и 80-х годов подтверждает в принципе теорию
роста населения и снижения темпов. Короче говоря, «демографический взрыв» вообще не является
взрывом, а - кривой, зависящей от экономического развития, и его можно удержать путем
проведения благоразумной политики роста.
Как проводить такую политику? Проблема не технического характера. После 1945 г. сельское
хозяйство на научной основе широко практиковалось во всех развитых странах. Знания и их
распространение постоянно росли. Капиталистические, рыночно ориентированные аграрные
системы Соединенных Штатов, Канады, Австралии, Аргентины и Западной Европы в 70-е и еще
больше в 80-е годы производили огромные и все возрастающие излишки сельскохозяйственной
продукции. Только эти области могли бы при необходимости и за соответствующую цену
накормить весь мир. Проблема является скорее политической, особенно внедрение коллективизма
в сельском хозяйстве с его отсутствием материальной заинтересованности фермеров, его общей
неэффективностью
Восстановление свободы
341
и, не на последнем месте, с его пренебрежением к рыночным факторам А необходимостью
эффективной системы распределения. Ленин, подобно Марксу, стал жертвой «физического
обмана»: веры, что только непосредственные производители товаров и продуктов работают
«честно», а все представители среднего класса - паразиты. Ленин заклеймил их как «мешочников»,
«воров», «грабителей», «экономических бандитов» и т.п. Это отношение стало основным в
советской системе и экспортировалось в Восточную Европу и всюду, где внедрялась советская
система коллективизма в Азии, Африке и Латинской Америке.
Результаты, как правило, были плачевными. В Индии, хотя советское влияние там было довольно
сильным, приложили серьезные усилия, чтобы стимулировать крестьян-фермеров в
осуществлении модернизации, предоставив им в широких масштабах средства и технические кон-
сультации. В результате, в 80-е годы Индия была в состоянии не только прокормить себя, но и
произвести некоторые, хотя и скромные излишки на экспорт. В Китае инвестиции и ввод
некоторых рыночных механизмов, в комбинации с отказом от ленинского презрения к
посредникам (китайцы обладают особым даром управлять системами распределения как у себя
дома, так и живя за границей) позволил китайцам прокормить себя в 80-е годы. Однако, в
большинстве других мест с коллективистской экономикой картина была плачевная.
Непревзойденным примером является сама Советская Россия. До 1914 г. модернизация сельского
хозяйства и создание крупных и сравнительно эффективных сельскохозяйственных единиц (и
добровольных кооперативов) привели к тому, что Россия стала одним из крупнейших экспортеров
сельскохозяйственных продуктов, вывозя почти 40 процентов своей продукции за границу. При
Ленине она стала совокупным импортером продуктов и с годами дефицит все увенчивался.
Сталинская политика коллективизации довела до уничтожения или голодной смерти большей
части лучших русских крестьян. Это поставило каинову печать на челе режима, с десятилетиями
проявлявшуюся все ярче. Урожай 1963 г. был первой из больших послевоенных советских
сельскохозяйственных катастроф. Хрущев жаловался, что могло быть еще хуже, если бы не
целинные земли. Но его политика так же, как и сталинская, была хаотичной и полней резких
поворотов. Его хваленые планы освоения целины стали полным провалом и втихомолку были
заброшены. Он разрывался между государственными хозяйствами и колхозами, между цент-
рализацией и децентрализацией. Уже будучи пенсионером, оц горько жаловался на недостаток
продуктов питания. Даже в московской больнице для высокопоставленных партийных деятелей,
ворчал он, питание отвратительное. А Москва всегда являлась продовольственной витриной Со-
ветской России. В провинции положение было намного хуже. Он ветре-
342
СОВРЕМЕННОСТЬ II
чался с людьми из традиционных районов-производителей продуктов питания, которые
«откровенно и с горечью говорили, что яйца и мясо просто недоступны и что они вынуждены
брать несколько дней отпуска и ехать в Москву на поезде», чтобы получить возможность встать в
очередь за бакалейными товарами. Почему, спрашивал он, яйца и мясо должны быть
недоступными «после пятидесяти лет советской власти»? «Я ожидаю того дня, когда верблюд
сможет пройти от Москвы до Владивостока и по пути не будет съеден голодными крестьянами»
[68]. Но пока он находился у власти, он так и не осмелился предложить передачу земли в руки
частного сектора. Брежнев и его непосредственные преемники проводили более стабильную
политику - этот период позднее получил название «годы застоя» - и продолжали держать сельское
хозяйство полностью коллективным. Таким образом, продовольственная проблема медленно, но
верно, ухудшалась. Несмотря на то, что Советский Союз имел в два раза больше обрабатываемых
земель, чем какая-либо другая страна, включительно и лучшие из лучших почв на планете - на
Украине, при относительно низкой плотности населения, его нужды в импорте -иногда 15 млн.
тонн зерна в год, иногда 30 млн. тонн - показывали тенденцию к увеличению. В 70-е и 80-е годы
яйца и мясо стали редкостью в обыкновенных магазинах даже в Москве.
В конце 80-х годов сельскохозяйственная политика режима немного изменилась; частному
сектору разрешили развиваться в строго определенных рамках и продавать свою продукцию по
рыночным (т.е. по высоким) ценам. Это только продемонстрировало неэффективность и хаос
государственного и коллективного секторов. Попытки периода 1988-1991 г.г. ввести
«реалистическую» отчетность и торговлю, сохранив при этом основные принципы коллективизма,
просто ухудшили положение, особенно потому, что система распределения оставалась
примитивной, коррумпированной и гротескно неэффективной. Было подсчитано, что 40 процентов
произведенных продовольственных товаров вообще не доходят до потребителя: они или портятся
на складах, или на железной дороге, или их уничтожают грызуны. Зимой 1990-1991 г.г. в
некоторых районах России появилась реальная опасность голода и гордый советский режим был
вынужден просить продовольственной помощи у Запада. Снова была введена карточная система
на продукты питания, а в марте 1991 г. последовало огромное увеличение государственных цен на
продовольствие. Характерно для советской действительности, что во время проведения 16 марта
1991 г. референдума о сохранении единства СССР, для стимулирования массового участия режим
продавал в пунктах для голосования мясо и овощи из своих секретных резервов, но они кончились
еще до обеда [69]. В основе советских трудностей лежит теория, опирающаяся на
Восстановление свободы
343
мошенническое использование статистических данных, с элементами чистейшего невежества. По-
видимому, ни один марксист не относился серьезно к сельскому хозяйству, быть может потому,
что и Маркс, и Ленин реально им не интересовались. Марксизм - исключительно городская
религия.
Советы не были одиноки в их доктринерской непредусмотрительности. Польша, бывшая в 30-е
годы крупным экспортером продуктов питания, также превратилась в крупного совокупного
импортера, хотя ее крестьянство не было коллективизировано; режим, однако, ввел обобщес-
твленную систему распределения. Ситуация начала понемногу улучшаться в период 1989-1991
г.г., когда коммунизм был заменен свободно выбранной системой управления. Румыния - другой
крупный экспортер в 30-е годы, сохранила некоторую часть экспорта, чтобы получать твердую
валюту при жестоком режиме Николае Чаушеску, но лишь ценой голода собственного народа.
Венгрия с 1985 г., когда начала вводить рыночную систему, медленно подняла свою
производительность труда так, что в 1991 г. она снова стала экспортером. Болгария последовала за
ней с некоторым опозданием, но Югославия все еще оставалась совокупным импортером в 80-е
годы. Таким образом, группа СЭВ в целом, бывшая когда-то областью больших излишков, теперь
превратилась в бремя для всего мира. Ее часто поддерживали продажами по низким ценам продо-
вольственных товаров накопленных Европейским экономическим сообществом, которые со своей
стороны являются результатом предосудительной, плохо планированной системой субсидий.
Таким образом, одна неудовлетворительная сельскохозяйственная система послужила для того,
чтобы сделать еле-еле поносимой другую систему, которая являлась настоящей катастрофой.
Марксистско-коллективистское влияние в сельском хозяйстве привело к катастрофическим
результатам практически во всех странах Третьего мира, попавших под его магию. В Ираке и
Сирии, находящихся под управлением радикальных военных диктатур и воспринявших утопи-
ческий мираж, что «Большое правительство» и государственное управление может стать
решением всех их проблем, превратили излишки в дефицит. Еще одним примером является Иран.
Индонезия, в период социализма Сукарно, прекратила экспорт риса, а его преемники лишь
частично смогли улучшить создавшееся положение. Социалистическая Бирма тоже стала
совокупным импортером риса. Несколько особенно тяжелых слу чаев отмечено в
постколониальной Африке, лидеры которой нетерпеливо пустились в социалистические
сельскохозяйственные эксперименты особенно в Гане, которая быстро превратилась из одной из
богатейших стран на территории черной Африки в одну из самых бедных, и в Танзании, ставшей
также совокупным импортером продовольствия, несмотря
344
СОВРЕМЕННОСТЬ И
на то, что она получала больше иностранной помощи на душу населения, чем любая другая страна
мира. Продовольственные проблемы Африки, будучи по происхождению исключительно
политическими, усложнялись пограничными конфликтами и, особенно, гражданскими войнами, спро-
воцированными тираническими режимами, преследовавшими меньшинства по племенным, расовым
или религиозным причинам, вызывая тем самым восстания. Это привело в 80-е годы к широкому
распространению голода: Мозамбик и Чад - только два примера этому. В 80-е годы начался самый
ужасный и самый большой голод в Судане и Эфиопии, который продолжился и в 90-е годы. Его
причиной частично стала засуха, но, главным образом, - гражданская война, бушующая между
Севером и Югом Судана, и внутренние волнения в Эфиопии, спровоцированные ее марксистским
правительством, переселившим огромные массы крестьян с их традиционных наделов и пастбищ и
уничтожившим их села, а также и в результате войн, которые вел режим со своими соседями -
Эритреей и Сомали,
В конце 80-х годов даже те немногие из черных африканских государств, которые в 70-е годы,
казалось, достигли успехов на пути независимости, как Берег слоновой кости, Кения, Малави,
переживали нарастающие экономические трудности и социальные волнения. Судьба старейшего из
черных африканских государств - Либерии (основана в 1822 г.) - достойна сожаления: в 1990 г. ее
разорвали на части три сеющие смерть личные армии, под командованием соперничавших претен-
дентов на президентский пост. Конфликт усложнился присутствием якобы «умиротворительных сил»,
введенных соседними государствами, которые присоединились к грабежам, в то время как
невооруженное население голодало. В сущности, в начале 90-х годов многие из самых бедных
африканских государств практически остались за бортом мировой экономики. Все-таки их
управляющие группировки начали проявлять признаки, что хоть чему-либо научились. Мозамбик,
например, в 1988 г. начал освобождаться от коллективистской экономики и вернулся к рыночной
экономике, приглашая обратно западные фирмы, которые когда-то выдворил. В том же году Южная
Африка подписала соглашение о прекращении огня с Анголой, которая, по-видимому, начала отходить
от коллективистской структуры своей экономики. Это, в свою очередь, сделало .возможным получение
независимости и проведения свободных выборов в бывшей подмандатной территории Юго-Западной
Африки (Намибии), также избравшей нерадикальный путь развития.
Но наиболее важные изменения наступили в самой Южной Африке, которая с начала 1989 г.
решительно начала ломать свою особую систему этнического социализма - апартеид. События в
Южной Африке имеют большое значение не только из-за огромного интереса всего внешнего
Восстановление свободы
345
мира к ее расовым проблемам, но и потому, что во многих отношениях Южная Африка представляет
собой микрокосмос глобальных проблем, с которыми столкнулось человечество в начале 90-х годов.
На земле нет другой такой страны, характеристики которой и проблемы, созданные ими, были бы столь
тесно связаны с мировыми. Стоит немного глубже рассмотреть этот вопрос. В начале 90-х годов мир
состоял из белого меньшинства с низкими темпами рождаемости и небелого большинства с высокими
темпами рождаемости (в целом). Так было и в Южной Африке: в 1989-1990 г.г. там проживало около 5
млн. белых и 30 млн. небелых - соотношение подобное соотношению во всем мире. Годовой прирост
населения Южной Африки лежит в диапазоне от 0,77 процентов для белых, 1,64 для азиатов, 1,89 для
«цветных» (смешанные расы), до 2,39 процентов для чернокожих (данные за 1988 г.) и они подобны
соотношениям для всего мира [70]. Так же, как и во всем мире, в Южной Африке, где говорят на
одиннадцати основных языках, нет единого языка, на котором бы говорило преобладающее население.
Так же, как и весь мир, она представляет собой комбинацию экономик стран Первого и стран Третьего
мира. Власть, включительно и военная, распределена между белыми и небелыми, подобно тому, как
она распределена во всем мире. Соотношение доходов белых и небелых сравнимо с подобными
соотношениями в мире. Быстрая урбанизация, увеличившая долю населения всех рас, проживающего в
городах и поселках с 25 процентов в 1900 г. до 60 процентов в 1989 г., также следует мировой
тенденции и ведет к подобным последствиям: рост огромных мегалополисов из лачуг и ужасающая
городская преступность. И опять, подобно сотне государств мира, Южная Африка пыталась разрешить
возникшие проблемы путем расширения государственного сектора и установления взаимоотношений
типа «командной экономики», тем самым только их усугубляя.
Упадок некогда бурно развивающейся южноафриканской экономики в результате «большого»
правительства
24
типа апартеида стал фактически причиной, по которой Ф.В. де Клерк, избранный 2
февраля 1989 г. лидером управляющей Южноафриканской националистической партии, а 6 сентября -
президентом страны, начал фундаментальные перемены в социальной, экономической и политической
системах. Восьмого июля 1989 г. он вступил в диалог с черными националистами, посетив в тюрьме
Нельсона Манделу - неофициального лидера Африканского национального конгресса (АНК),
находившегося там в продолжении двадцати шести лет по обвинению в саботаже. Позднее, в 1989-1991
г.г., последовали освобождение Манделы и других политических заключенных, отмена чрезвычайного
положения, разрешение АНК и другие подобные
'См. сноску в главе 17
346
СОВРЕМЕННОСТЬ II
действия. Одним из последствий стал рост насилия между чернокожими (в основном коса"),
поддерживающими АНК, ,и чернокожими (в основном зулусами
16
), принадлежащими к движению
Инката. Де Клерк действовал также и на социальном фронте. Некоторые аспекты правовой
структуры апартеида, например, запрещение сексуальных связей между представителями
различных рас, были отменены еще в 80-е годы, другие перестали действовать под натиском
движения населения и в результате экономических перемен. В феврале 1991 г. де Клерк объявил
фундаментальные изменения в законодательной системе, положившие конец ограничениям
передвижению, перемены местожительства и права собственности на жилье и землю для небелых
граждан - экономическому ядру апартеида, оставив как живую реликвию расовой дискриминации
только систему голосования. Де Клерк надеялся договориться с лидерами чернокожих о какой-
нибудь форме разделения власти, так как белая общность (да и многие небелые) опасались, что
система «один человек - один голос» просто приведет к гражданской войне, как эго уже случалось
во многих других местах в Африки. Здесь снова явилась дилемма, отражающая мир в целом.
Всемирное правительство, избранное путем всеобщего избирательного права, поставило бы белых
навечно в положение небольшого меньшинства, которое бы прогрессивно уменьшалось в силу
демографических тенденций; такую перепек f иву обещало всеобщее избирательное право и
белым в Южной Африке [71]. Одна из причин, по которой в 80-е годы страны Третьего мира,
безуспешно пытавшиеся управлять коллективистской экономикой, повернулись к реформам и
рынку, был пример растущего успеха государств свободной инициативы Юго-Восточной Азии.
Эти государства, среди которых самыми значительными являются Япония, Гонконг (британская
колония), Сингапур (бывшая британская колония, получившая самоуправление в 1959г. и
независимость в 1965г.), Тайвань и Южная Корея, вошли в послевоенный период с высокими
темпами рождаемости и низкими доходами на душу населения (100 или меньше долларов в год, за
исключением Японии). Все они отбросили коллективистские решения как в промышленности, так
и в сельском хозяйстве. Все восприняли рыночную систему. Каждая из них в отдельности
иллюстрировала способ, при котором увеличение доходов на душу населения ведет к снижению
темпов рождаемости, тем самым стимулируя дальнейший рост благосостояния. В 1960 г.
рождаемость в Гонконге, Сингапуре, Тайване, Южной Корее варьировала от 36 (Гонконг) до
Восстановление свободы
347
2!
Южные зулусы или кафры - народ из группы банту. Численность в ЮАР -около 6 млн. человек
26
Народ из группы банту. Численность в ЮАР - около 6,5 млн. человек
42,9 (Южная Корея) на тысячу. Во всех четырех странах жизненный стандарт возрастал быстрее,
чем где бы то ни было в мире. К 1971 г. рождаемость в Гонконге была ниже 20 на тысячу, почти
столько же -в Сингапуре, а для Тайваня и Южной Кореи была меньше 30 на тысячу [72]. В 80-х
годах эти тенденции усилились. В конце 80-х годов предполагалось, что доход на душу населения
в Гонконге, несмотря на огромный поток безденежных иммигрантов из Китая, был лишь немного
меньше 10 000 долларов, в Сингапуре (в 1987 г.) был 7464 долларов, на Тайване (1987 г.) - 5075
долларов, и в Южной Корее (1988 г.) -3450 долларов. Короче говоря, эти страны быстро перестали
быть государствами Третьего мира и присоединились к Первому. В сущности, в 70-е и 80-е годы
прогресс тихоокеанских государств свободного предпринимательства стал самым впечатляющим
материальным аспектом человеческою общества.
Процесс начался в конце 40-х годов в Японии. Как и в Западной Германии в 1948-1949 г.г., и во
Франции в 1958 г., в основе лежала конституция. Как мы уже видели, довоенная японская
конституция была слаба, а вся правовая система - примитивна и нестабильна. Оккупация, при
которой Америка была единственной силой и практически отдала власть в руки автократа -
генерала Макартура, оказалась решающим божьим даром. Макартур получил возможность играть
роль просвещенного «деспота» и провел в Японии революцию «сверху», подобную возрождению
Мэйдзи в 60-е годы, после которой Япония превратилась в современное государство. Конституция
1947 г., составленная в штаб-квартире Макартура, не была межпартийным компромиссом,
представляющим собой наименьший общий знаменатель соглашения, а однородной концепцией,
включавшей в себя наилучшие элементы британской и американской конституций, (подобно
конституции де Голля); она умело балансировала между исполнительной и законодательной и
между центральной и местной властями [73]. Взятая вместе с другими оккупационными законами,
создавшими свободные профсоюзы, свободную прессу и местный контроль над полицией
(вооруженные силы как таковые были ликвидированы), конституция и «американская эра»,
которую она символизировала, смогла разрушить гипнотическую хватку, в которой до этого
момента государство удерживало японский народ. Американская оккупация Японии, вероятно,
была самым конструктивным достижением американской внешней политики в течение всего
послевоенного периода и она была осуществлена практически без посторонней по-мопщи [74]. И,
подобно тому, как Британия создала образцовое профсоюзное движение в Западной Германии,
Америка взрастила себе могучего конкурента.
348
СОВРЕМЕННОСТЬ II
Восстановление свободы
349
Самое существенное, чего добились конституционные реформы, было убеждение японцев, что
государство существует для своих граждан, а не наоборот. Они заложили основы нового
здорового индивидуализма, стимулируя возникновение альтернативного по отношению к
государству центра лояльности в виде сети множества японских институтов, представляющих
собой аналог семейного клана. Подобно Германии и Италии послевоенного периода, семья, как в
своей биологической, так и в своей расширенной форме, обеспечивала естественное противоядие
тоталитарной инфекции. К этому прибавилась высокоэффективная земледельческая реформа,
давшая' свободное владение землей 4,7 миллионам арендаторов и увеличившая долю обрабатывае-
мой собетвенниками земли до 90 процентов. Реформа местного управления закончила процесс
создания сильных, демократических, зажиточных местных общностей так же, как в христиан-
демократической Западной Европе [75]. Независимость правосудия и Верховный суд
американского типа гарантировали права собственности и гражданские свободы личности за счет
государства и общества [76]. На этой основе была создана исключительно стабильная
парламентская структура под руководством либерально-консервативного союза (позже - Либе-
рально-демократическая партия), внутренние фракции которой, opia-низованные в виде
расширенных семейных кланов, обеспечивали гибкость и возможность перемен, а ее внешнее
единство придавало жо номике страны принципиальную форму свободной инициативы. Таким
образом, либеральные демократы обеспечили такую же сплоченность, какую христиан-демократы
обеспечили в Германии и Италии, а независимые голлисты - в Пятой республике. Можно и далее
проводить параллели. Послевоенные чистки Макартура сделали возможным выдвижение зрелого
политического гения, подобного таким личностям, как Аденауэр, де Гаспери и де Голль, которые
до войны находились в оппозиции. Иошидо Шигеру, как бывший дипломат, был наиболее близок
к англ о-саксонским традициям демократии и главенству закона. Он был в возрасте шестидесяти
семи лет, когда в 1946 г. стал премьер-министром, и почти девять лет исполнял свои обязанности с
блестящей решительностью, или, как отмечал один наблюдатель, -«словно древний ветеран вонзай
(дерево сливы), на кривых ветвях которого каждый год расцветали белые цветы» [77]. Он взрастил
новую систему с ее юного периода до ее зрелого возраста, и когда в 1954 г. отошел от власти,
модель была обеспечена не только на период 50-х годов, но и на следующую четверть века и
далее. В результате, в 1953 г. Япония закончила свое послевоенное восстановление - всего лишь на
четыре года после Германии, вступив затем в двадцатилетний период ежегодного 9,7-процентного
роста. Это было почти в два раза
выше темпов развития любого другого крупного промышленно развитого государства в
послевоенный период. Его можно сравнить единственно с исключительным сорокалетним ростом
американской экономики до 1929г. [78] Основой «чуда» являлся автомобиль, при этом рост
производства легковых машин в напряженный период 1966-1972 г.г. происходил удивительными
темпами, а число японцев - обладателей легковых автомобилей, возрастало ежегодно на одну
треть [79]. В период между концом 50-х годов и концом 70-х годов производство автомобилей в
Японии увеличилось в сто раз, достигнув 10 млн. в 1979г. - приблизительно столько же, сколько
составляло американское производство, и решительно обогнало его в начале 80-х годов. Половина
продукции шла на экспорт. Начав с автомашин, японцы перешли практически к целому диапазону
потребительских товаров. В 1979 г. они заняли ведущее положение по производству часов - 60
млн. часов (50 млн. производила Швейцария). В 60-е годы обогнали Америку по производству
радиоаппаратов, а в 70-е годы - по производству телевизоров. В том же десятилетии отняли
лидерство у Германии по производству фотоаппаратов и кинокамер. В 70-е годы японская
продукция на душу населения сравнялась с американской и в некоторых важных областях Япония
превратилась в ведущую промышленную силу в мире. В 1978 г. ее положительное торговое сальдо
промышленных товаров равнялось 78 млрд. долларов (в тоже время торговый дефицит США
составил 5 млрд.). В конце десятилетия объем сталелитейной промышленности был равен
американскому и составлял почти столько же, сколько объем всего ЕЭС. В 80-е годы Япония во
многих областях превзошла и по качеству американских и европейских производителей, особенно
в областях высоких технологий, таких как реактивные самолеты, металлорежущие станки, роботы,
полупроводники, калькуляторы и копировальные машины, компьютеры и телекоммуникационные
сооружения, современные энергетические системы, включительно с ядерной энергией, и
ракетостроение. В 1980г. японский инвестиционный капитал на душу населения был в два раза
больше американского и в некоторые годы 80-х даже превосходил его по абсолютной стоимости
[80].
В 80-е годы темпы экономического развития Японии несколько снизились, но в финансовом секторе
имел место поразительный прогресс. С исключительным самообладанием пережив биржевой крах ок-
тября 1987г., через год Япония вытеснила США с первого места -крупнейшей банковской страны мира.
В течение всего десятилетия она поддерживала положительный торговый баланс. Япония усиленно
скупала американскую экономику, приобретая огромное количество ценных бумаг американского
министерства финансов, что позволило
350
СОВРЕМЕННОСТЬ П
Восстановление свободы
351
Соединенным Штатам в этот период поддерживать большой, все нарастающий бюджетный
дефицит, а инвестируя или покупая американские предприятия, помогла США справиться с
крупным и продолжительным дефицитом в прямом торговом обмене. Япония также солидно
инвестировала в такие государства, как Австралия - поставщика многих видов сырья для Японии,
причем до такой степени, что над этой бывшей британской политической колонией нависла угроза
превращения в японскую экономическую колонию. Она крупно инвестировала и в Британии с
целью обхода таможенных барьеров Европейского экономического сообщества. Все это Япония
осуществляла в самых различных формах. Например, 12 ноября 1981 г. ведущая
автомобилестроительная компания «Хонда» подписала соглашение с «Бритиш Лейлэнд» - одной
из последних крупных независимых британских автомобильных фирм - о создании в 90-е годы
совместной продукции, включительно и о массовом производстве унифицированных компонент
для обеих стран. Второй пример: 8 сентября 1986г. другой крупный японский производитель
«Ниссан» открыл недалеко от Сандерлэнда, в Северной Англии, новый завод по производству
автомобилей, который стоил 430 млн. фунтов стерлингов и имел проектную мощность 100 000
автомобилей в год. В начале 90-х годов японцы не только располагали самым большим и мире
портфелем инвестиций, но и по их относительному размеру и влиянию приблизились к
положению Британии в мире периода до 1914г. Японский успех и неспособность западных
производителей проникну м, на внутренний японский рынок послужили поводом для обвинений в
нечестной торговле, особенно со стороны Конгресса Соединенных Штатов и со стороны
Европейского экономического сообщества. В некоторых случаях Япония добровольно вводила
квоты на экспорт промышленных товаров и проявила озабоченность в отношении этой проблемы,
издав в марте 1991 г, самоограничивающий указ, запрещающий японским предпринимателям
участвовать в торгах на восстановление Кувейта. Соединенные Штаты и Британия, исполнив
львиную часть освобождения страны, ожидали получить львиную долю от послевоенного восста-
новления. На этом этапе Япония с легкостью перегнала Советский Союз как вторую в мире
экономику и продолжила крупные инвестиции в передовые технологии, новое оборудование и, не
в последнюю очередь, в образование и обучение. В конце 80-х годов 93 процента японских детей
посещало средние школы до восемнадцатилетнего возраста и значительно больше одной трети
продолжало высшее образование до двадцати одного или двадцати двух лет в каком-либо из 1000
университетов и колледжей Японии, большая часть из которых являются частными.
В этом чуде нет ничего удивительного ~ типичный случай экономики Адама Смита с легкой
примесью кейнсианства. Высокий процент
основных капиталовложений и почти никаких непроизводственных инвестиций. Умеренное
налогообложение. Низкие правительственные и военные расходы. Довольно высокая норма
личных сбережений, эффективно направляемых через банковскую систему в промышленность.
Мудрый импорт лицензий на высокие технологии. Очень высокие темпы модернизации
существующих заводов, ставшие возможными благодаря примечательным ограничениям
заработной платы при производительности, намного опережающей зарплаты. Рабочая сила
имелась в изобилии из-за сокращения сельскохозяйственного сектора, и была исключительно
высокообразованной и квалифицированной, так как Япония (и вообще азиатские страны с
рыночной экономикой) направляла экспансию образования на нужды промышленности, а не в
научно-общественную идеологию. В сущности, государства Юго-Восточной Азии с рыночной
экономикой были единственными, которые в 60-е годы извлекли экономическую выгоду из
революции в высшем образовании, оказавшейся помехой для стран Европы и Северной Америки.
Действительно, Япония воспользовалась неожиданными возможностями, предоставленными
сначала Корейской, а затем Вьетнамской войнами. Однако, все остальные факторы являются
полностью ее заслугой. Японское правительство приняло протекционистские меры и обеспечило
поддержку экспорту. Но его основным вкладом было создание структуры напряженной
внутренней конкуренции по модели Адама Смита и атмосферы доброжелательности к бизнесу
[81].
То, что уникально для Японии и, вероятно, представляет ее самый конструктивный вклад в
современность - это способ, которым бизнес использует антропоморфизм и, особенно, уже
упоминавшийся антиколлективистский акцент на семью для гуманизации процесса производства
и уменьшения разрушительного влияния классовой борьбы. Профсоюзы в Японии ни в коем
случае не пассивны: в 1949г. насчитывалось 34000 профсоюзов [82]. Нельзя сказать также, что они
борются неуспешно. Заключение коллективных трудовых договоров и повышение производи-
тельности труда по инициативе самих рабочих, а не руководства, привело к росту зарплаты в
реальном выражении большему, чем в любой другой промышленно развитой стране в 70-е и 80-е
годы, при высокой степени надежности рабочего места и при самом низком уровне безработицы -
в среднем 2,6 процента в конце 80-х годов. Кроме того, в 70-е годы Япония достигла наибольшей
равномерности распределения доходов в сравнении с любой другой развитой страной, а, вероятно,
за исключением лишь скандинавских стран, она больше всех преуспела в ликвидации абсолютной
бедности [83]. Большинство японских фирм дополняли усилия профсоюзов, окружая рабочего
семейной атмосферой, включающей жилье, питание, медицинское обслуживание, моральное
напутствие, спорт и от-
352
СОВРЕМЕННОСТЬ II
Восстановление свободы
353
пуски. Антропоморфизм распространился на продукцию и даже на клиентов. На
металлургическом и машиностроительном заводе «Кубота», например, рабочих учат смотреть на
машины как на матерей и отцов, рождающих сыновей и дочерей - конечный продукт компании,
которых затем «выдают замуж» за потребителя, используя продавцов в качестве сватов. Торговые
посредники «Куботы» позднее обеспечивают «послеродовую помощь» на пользу как «невесты»,
так и «жениха». Корпус основного изделия компании - механизированного культиватора,
рассматривается как тело, а двигатель - как сердце. Посетители завода считаются
«родственниками семьи» и «приятелями семьи». Рабочие создают очень критически настроенные
«комиссии по самосовершенствованию», для повышения производительности и оплаты,
составляют каллиграфически выписанные лозунги с призывами к улучшению работы, получают
кучу данных о производстве и инвестициях, над которыми необходимо размышлять. Пишут
энтусиазированные стихи в заводской журнал [84]. Этот вид коллективной производственной
пропаганды, потерпевший полный провал в Советской России и даже в Китае, где его применяли
более умело, имел успех в нетоталитарной Японии, где ему были приданы человеческие формы,
добровольный порыв и семейный образ и, не в последнюю очередь, была видна незамедлительная
и существенная польза для личного потребления-
Мощный и продолжительный рост японской экономики оказался решающим для создания
динамичной рыночной обстановки во всем тихоокеанском бассейне. Она действовала и как
непосредственный стимулятор, и как пример. Самым поразительным случаем является Южная
Корея. В 1977 г. одна из рабочих групп Всемирного банка в своем докладе отмечала:
«Продолжающиеся более пятнадцати лет высокие темпы роста доходов превратили Корею из
одной из самых бедных развивающихся стран, сильно зависящей от своего сельского хозяйства и с
плохим платежным балансом, в промышленно-аграрное государство, со средним уровнем доходов
и с растущим активом внешнего платежного баланса» [85]. Прогресс Тайваня проходил по тому
же пути. В 1949 г., когда полностью дискредитировавший себя в наше время гоминьдановский
режим пришел к власти, экономика была, в основном, доиндустриального типа. Трансформация,
как и в Японии, началась с исключительно успешной земельной реформы, за которой последовал
быстрый рост доходов фермеров, создавший местный рынок для новых фабрик. Свыше 90
процентов сельскохозяйственных земель перешло в руки крестьян, которые ее обрабатывали.
Было достигнуто соглашение и введен закон, запрещающий стачки. Созданы свободные
экономические зоны. В 70-е и 80-е годы импорт иногда доходил до 90 процентов ВНП - самого
высокого соотношения
1
в мире, а темпы роста достигали 12-процентной границы. Таким образом, на здоровой
сельскохозяйственной основе была создана развитая промышленная экономика, вращающаяся
около судостроения, текстильной промышленности, нефтехимии и производства электронного
оборудования [86]. В некотором отношении прогресс Гонконга еще более впечатляющий, так как
ему пришлось абсорбировать 5 миллионов беженцев из континентального Китая, что в пять раз
больше количества палестинцев, которых не смог разместить и устроить весь арабский мир. Здесь
так же, как на Тайване и в Японии, стабильность правительства (обеспечивается губернатором
колонии и местным Законодательным советом) и последовательность экономической политики в
продолжении сорока лет создали идеальную благоприятную среду для развития бизнеса, хотя над
будущим Гонконга в начале 90-х годов нависла тень приближающегося объединения с Китайской
коммунистической республикой, назначенного на 1997 г.
Сингапур, после некоторых сотрясений десятилетия после 1945 г., в 1959г. наконец-то создал
стабильную правительственную структуру под управлением партии Народного действия Ли Куан
Ю, которая началась как социалистическое движение, но затем превратилась в страстное и умелое
орудие рыночной экономики. Сам Ли после двух десятков лет успешного создания благосостояния
сказал: «Стоял вопрос как себя прокормить... вопрос жизни и смерти для двух миллионов
человек... Как это сделать - социалистическим путем или при помощи свободного
предпринимательства - имело второстепенное значение. Оказалось, что ответ - свободная