Джонсон Пол. Современность. Мир с двадцатых по девяностые годы. Том 2
Подождите немного. Документ загружается.
рой он походил на лидера белых в Родезии Яна Смита и на кубинского диктатора Фиделя Кастро,
Заявление Аргентины, что для нее это антиколониальная освободительная война, не было
убедительным и Совет Безопасности ООН проголосовал 10 против 1 голоса за немедленный вывод
аргентинского десанта (резолюция 502). Нападение, однако, застало англичан врасплох и они не
располагали никакими более-менее значительными силами в районе. Министр иностранных дел лорд
Карринг-тон, счел правильным подать в отставку, чтобы искупить провал своего министерства, не
предвидевшего агрессию. Маргарет Тэтчер, поддерживаемая своим кабинетом, решила вернуть
острова, если возможно, дипломатическим путем, но, если необходимо, и с использованием силы.
Первые английские военные корабли направились в южную Атлантику через два дня после начала
вторжения. Через неделю Британия объявила 200-мильную закрытую зону около островов —
разновидность «карантина», который президент Кеннеди ввел около Кубы во время ракетного кризиса
в 1962 г. Решение было рискованным: послать экспедиционные силы на расстояние 8 000 миль с
военным эскортом, но без полного военно-воздушного прикрытая (два британских авианосца имели на
своем борту лишь дозвуковые реактивные самолеты с вертикальным взлетом «Харриер», в то время,
как аргентинская сверхзвуковая военная авиация могла действовать с аэродромов, расположенных на
континенте, а также с аэродрома Порт-Стэнли на самих Фолклендских островах). Это вызвало
восхищение у многих, в том числе и у Рональда Рейгана, который во время всей операции не только
обеспечивал полную дипломатическую поддержку британскому правительству в Организации
Объединенных Наций и вне ее, но и тайно предоставил ему разведывательную информацию. Смелая
операция оказалась успешной. Двадцать пятого апреля был взят остров Южная Джорджия. Ровно через
неделю британская подводная лодка Конкерор потопила аргентинский тяжелый крейсер Бельграно, при
этом погибло 385 человек. После этого случая аргентинский флот вернулся в свои порты и больше не
принимал участия в конфликте. Военно-воздушные силы Аргентины действовали более эффективно и,
используя ракеты, потопили четыре британских военных и транспортных корабля, но потери в живой
силе были незначительными. В остальном десантная операция развивалась по плану. Двадцать первого
мая британская армия захватила плацдарм в Сан-Карлосе; через неделю военно-воздушный десант взял
Порт-Дарвин и Гуз-Грин, а 14 июля весь аргентинский гарнизон сдался. Во время сухопутных
сражений погибло 255 британских и 652 аргентинских солдат. Через три дня Гальтиери был свергнут.
В сущности, победа Британии непосредственно привела к падению военного режима в Аргентине и к
восстановлению демократии. Десятого декабря 1983г. Рауль
372
СОВРЕМЕННОСТЬ П
Восстановление свободы
373
Альфонсин был избран первым гражданским и демократическим президентом за последние
восемь лет. Сразу начались расследования тысяч случаев «исчезновения» диссидентов во времена,
управления военный хунты. Гальтиери, а так же и многие его коллеги, были приговорены к
длительным срокам тюремного заключения.
Воздействие на Рейгана было поразительным. Фолклендская акция разбудила чувствительность
Запада к правилам международного поведения и напомнила Соединенным Штатам об
ответственности, которую они несут как ведущая демократия и гарант господства законности.
Первые геополитические последствия появились в конце 1983 г. Девятнадцатого октября Морис
Бишоп, премьер Гренады — маленького островного государства, расположенного в западной
части Индийского океана, члена Британского сообщества, был убит во время левого путча, при
поддержке и, вероятно, по плану кубинцев. Через два дня соседние с Гренадой государства:
Ямайка, Барбадос, Сент-Винсент, Сент-Луис, Доминиканская республика и Антигуа сообщили о
большом кубинском военном присутствии на острове и, опасаясь за безопасность своих де-
мократических правительств, тайно попросили США о вооруженной интервенции. Рейгана,
который уехал на выходные в Джорджию играть гольф, разбудили с этой новостью в воскресенье,
в четыре часа утра. После того как комитет начальников штабов сообщил ему, что «.спасительная
операция» может быть подготовлена за сорок восемь часов, он приказал: «Исполняйте». Операция
подготавливалась в полной секретности, так как опасались, что Куба может послать подкрепление,
а также из-за того, что на острове находились восемьсот американских студентов по медицине,
которые легко могли превратиться в заложников [117]. В результате получилось неприятное
последствие: госпожу Тэтчер не информировали о планах Рейгана, и, поскольку Гренада входит в
Британское сообщество, она (и королева) почувствовали себя уязвленными и при этом выразили
свое мнение публично, что явилось досадным недоразумением [118]. Это было единственным
случаем серьезного непонимания между г-жой Тэтчер и Рейганом за все восемь лет, но позднее, в
одном частном разговоре, она призналась, что ошиблась. Иначе операция была встречена хорошо
и достигла всех своих целей. Войска США высадились 25 октября, восстановили
конституционную власть и начали незамедлительный вывод 2 ноября.
Это не было единственной энергичной акцией, которую администрация Рейгана предприняла как
неофициальная международная полицейская сила и в защиту законных интересов Америки. Восьмого июля
1985 г. Рейган объявил пять государств — Иран, Северную Корею, Кубу, Никарагуа и Ливию — «членами
конфедерации террористических государств», совершающей «открытые военные действия» против Соеди-
ненных Штатов. Они являются «государствами вне закона и управляются самой странной
коллекцией негодяев, помешанных резонеров и низменных преступников со времен
возникновения Третьего рейха». Это заявление, сделанное перед Американской ассоциацией
адвокатов, было характерно для резкого стиля президента, особенно нравившегося обыкновенным
американцам — это составляло часть его популизма. Лично он рассматривал ливийского
полковника Каддафи как наиболее опасного из «коллекции», потому что «он был не просто
варвар, а и гад ползучий» [119]. Как уже отмечалось ранее, 5 апреля 1986г. в одной часто
посещаемой американскими военнослужащими дискотеке в Берлине взорвалась бомба, убившая
одного из них, одну турчанку и ранившая двоих. Прослушивание разговоров американскими
службами установило несомненную причастность Ливии к инциденту. Тринадцатого апреля
Рейган приказал американским бомбардировщикам «Ф-111» атаковать штабы и казармы Каддафи
в Триполи. Операция была проведена в ночь с 14 на 15 апреля. Г-жа Тэтчер дала свое разрешение
американской военной авиации действовать с их баз в Британии, но Франция и Италия отказались
разрешить пересечение их воздушного пространства, заставив тем самым сделать крюк в 1000
миль через Атлантику и Средиземное море. Нападение достигло своей первоначальной цели: с тех
пор Каддафи заметно менее явно и активно помогал международному терроризму.
Это растущее желание со стороны Соединенных Штатов утвердить свои законные права и
использовать силу продолжилось и при преемнике Рейгана — Джордже Буше. Двадцать первого
декабря 1989 г. Белый дом, раздраженный отношением генерала Мануэля Норьеги, па-намского
диктатора, к его демократическим противникам, а так же его участием в наркокартеле,
контрабандно ввозившем наркотики на миллиарды долларов в Соединенные Штаты (против
Норьеги имеются серьезные обвинения в преступной деятельности во Флориде), санкционировал
американскую военную интервенцию в Панаму. Непосредственным поводом стало убийство
американского солдата в военной зоне США около какала. Предполагается, что в сражениях
погибло около двухсот гражданских лиц, девятнадцать американских солдат и пятьдесят девять
человек из панамских вооруженных сил. Но сам Норьега был быстро свергнут и попросил
убежища в нунциате Ватикана, затем сдался и был увезен на самолете для суда во Флориду. В
Панаме, как и в Гренаде, демократия была восстановлена и американские войска были быстро
выведены. Эти полицейские акции сильно критиковались некоторыми представителями западной
интеллигенции, но пользовались большой популярностью в народе и послужили
предупреждением многим, хотя и не всем диктаторам Третьего мира, воздерживаться от агрессии
и анти-
374
СОВРЕМЕННОСТЬ II
Восстановление свободы
375
социального поведения. Они, кроме того, подготовили американское руководство, а так же и
общественное мнение, встретить более серьезный вызов мировому порядку, как мы увидим в
дальнейшем.
Однако, в начале 80-х годов президент Рейган был озабочен тем, чтобы вернуть себе часть
позиций (как в физическом, так и в психологическом смысле), потерянных в противоборстве с
Советским Союзом, его сателлитов и его ставленников в 70-е годы коллективизма. Когда Рейган
стал президентом, он получил информацию, что Советский Союз расходует на вооружение на 50
процентов больше, чем Соединенные Штаты, и идет впереди как в области конвенциональных, так
и ядерных вооружений. Особенно тревожным было массовое размещение в Восточной Европе
ракет с разделяющимися боеголовками среднего радиуса действия «СС-20». Семнадцатого июня
1980 г. г-жа Тэтчер подписала с президентом соглашение о размещении американских крылатых
ракет, чтобы противопоставить их «СС-20». Опираясь на это, Рейган и г-жа Тэтчер смогли убедить
остальных членов НАТО обеспечить базы для системы крылатых ракет. В Европе крайне левые
организации подготовили согласованные демонстрации протеста против размещения: 22 октября
1983 г. было объявлено (организаторами), что около 250 000 человек участвовали в марше и
Лондоне; в Париже была образована живая цепь; в Германии утверждали, что протестовавшие
превысили один миллион; в Гринэм Коммон, где была размещена часть крылатых ракет, был
создан лагерь сторонниц мира. Но эти протесты были неэффективными и не существует
доказательств, что они где-либо поддерживались рабочим классом. В частности, женщины в
Гринэм Коммон скоро стали непопулярными среди местного населения.
Размещение крылатых ракет давало понять Москве, что эра нерешительности в политике Белого
дома закончилась [120]. В то же время, с первых дней своего президентства Рейган дал старт
открыто объявленной программе перевооружения. Как он говорил: «Я спросил их [Объединенный
комитет начальник-штабов], в каких новых видах оружия они нуждаются, чтобы достичь
превосходства над нашими потенциальными противниками... Если было бы необходимо выбирать
между национальной безопасностью и бюджетным дефицитом, ...я бы встал на сторону обороны»
[121]. Дополнительные ежегодные расходы на оборону вскоре возросли на 140 млрд. долларов.
Они включали в себя: увеличение и обучение сил быстрого реагирования, «стряхивание нафтали-
на» с военных кораблей времен Второй мировой войны и их переоборудование под крылатые
ракеты, разработка неуловимых для радаров бомбардировщиков «Стелт», а также серии
высокотехнологичных ракет с лазерным наведением, включающей и антибаллистическое оружие;
в совокупности вся программа была известна как программа «Звездных
войн». Стратегическое планирование и тактическое обучение всех родов американских
вооруженных сил было переработано с учетом использования этих современных систем оружия —
изменение, оказавшееся особенно важным для событий 1991 г. [122].
Однако, принципиальное воздействие программы перевооружения должно было иметь по плану
два политических аспекта. Рейган хотел показать народам Западной Европы (а фактически и
населению сателлитов за железным занавесом, которое все больше посматривало на Запад), что
американская преданность идее коллективной безопасности все так же сильна, как и прежде.
Ответ большинства европейских правительств был положительным [123]. Однако, не менее
важным стало влияние, оказанное программой на планирование советской политики. Рейган
быстро узнал от разведывательных служб, что в начале 80-х годов Россия столкнулась с
возрастающими экономическими проблемами. Война в Афганистане была непопулярной и
дорогостоящей, а снабжая бунтовщиков небольшими легкопереносимыми противовоздушными и
противотанковыми установками, Америка имела возможность увеличить и без того высокую для
России человеческую и финансовую цену войны. Русская геронтократия, фаланга состарившихся
партийных работников и генералов, которые управляли страной после эры Хрущева, так же
столкнулась с серьезными проблемами в своем руководстве. До начала 80-х годов основой
советской внешней и оборонной политики была так называемая доктрина Брежнева. В ней
утверждалось, что после того, как один раз в какой-либо стране установлен «социалистический
режим», как например, на Кубе или во Вьетнаме, любая угроза такому правительству будет
рассматриваться как направленная против жизненных интересов Советского Союза. Была бы
пущена в ход доктрина в любом подобном случае, так и осталось вопросом, но она никогда не
подвергалась испытанию, а сам принцип, по-зидимому, умер вместе со стариком Брежневым 10
ноября 1982 г. Через два дня его наследником на посту Генерального секретаря партии, а 16 июня
1983 г. и на посту президента, стал Юрий Андропов, пятнадцать лет до этого стоявший во главе
КГБ. Восьмого марта 1983 г. Рейган воспользовался случаем предупредить новое советское
руководство о том, как он рассматривает его расширившуюся систему и как собирается
противодействовать любому дальнейшему посягательству. В Орландо, Флорида он произнес речь,
ставшую известной как речь о «империи зла». Заявив, что произносит эту речь «и другие ей
подобные с предумышленной злостью» (и несмотря на совет его грозной супруги Нэнси), потому
что «хотел напомнить Советам, что мы знаем, чего они добиваются» [124]. Более твердая позиция
Белого дома, полностью поддерживаемая правительством г-жи Тэтчер в Лондоне, получила
отражение в Москве, где все более возрас-
376
СОВРЕМЕННОСТЬ II
тала нестабильность советского руководства. Через семь месяцев после того, как стал
президентом, Андропов умер (9 февраля 1984г.), а его преемник Константин Черненко, на скорую
руку назначенный на посты Генерального секретаря и президента (13 февраля и И апреля) продер-
жался чуть более года и умер 10 марта 1985 г. Тогда советская элита предприняла важный шаг,
перескочив через целое поколение и выбрав 52-летнего Михаила Горбачева — партийного
аппаратчика, рожденного на Кавказе (на Ставрополье — прим. пер.), но украинского происхожде-
ния (по материнской линии), выдвинувшегося под покровительством Андропова [125].
Горбачев занялся укреплением своих позиций, совершая тысячи персональных изменений на всех
союзных и региональных уровнях советского режима. Но, по-видимому, он никогда не
пользовался тем беспрекословным авторитетом, который даже Брежнев воспринимал как должное.
В период 1987—1991 г.г. его недвусмысленные распоряжения все чаще игнорировались или
исполнялись неправильно, предпринимались действия без его одобрения вил, точнее, без его
знания. По стандартам Коммунистической партии Советского Союза он являлся либералом, но
отбрасывал саму идею о многопартийной системе в России как «полную глупость». Много ездил
по стране, произносил много призывных речей, основной темой которых было: «Мы должны все
изменить», но в тоже время добавлял: «Я коммунист». По-видимому, он верил, что коммунизм
может сам себя реформировать изнутри, без отказа от своих основных доктрин и, особенно, от
ленинских принципов организации государства и экономики. Но, как мы уже видели, именно
ленинская система, а не сталинская надстройка, лежит в основе проблем России. Еще раз 7 ноября
Горбачев сказал советским телезрителям: «Мы должны идти все быстрее и быстрее», без
уточнения куда должна двигаться страна. Говорил, что верит во введение рыночной системы,
показывая, что уловил или, по крайней мере, почувствовал дух 80-х годов. Но то, что получилось
на самом деле, было небольшое увеличение земельных участков, переданных в личное
пользование, и еще несколько большая финансовая самостоятельность промышленных
предприятий. Первое мероприятие, после которого 5 процентов обрабатываемой земли (мелкими
частниками) скоро стало производить 50 процентов продовольствия на рынке, просто привлекло
внимание к провалу нетронутых совхозов и колхозов; а второе — уменьшение субсидирования
промышленности из центра привело к ускоряющемуся спаду производства. Таким образом, во
второй половине 80-х и, особенно, в начале 90-х годов количество и ассортимент товаров,
продаваемых в советских магазинах, резко сократились и все бблыпая часть экономики стала
функционировать посредством натурального обмена, проходившего через черный
Восстановление свободы
377
рынок не только между людьми, но и между предприятиями. Горбачев ввел политику гласности
или «открытости», при которой прессе и, в известной степени, государственному радио и
телевидению было разрешено критиковать и требовать отчета у правительства. Он ограничил
деятельность КГБ [126]. Были открыты некоторые архивы. Независимо мыслящие советские
историки стали более смелыми. Были раскрыты массовые захоронения сталинских времен о
которых начали непрерывно писать, а количество жертв сталинских репрессий непрерывно перес-
матривалось в сторону увеличения. Бухарин и еще девять человек, осужденных и
экзекутированных в 1938 г., были реабилитированы. Более редкими стали случаи отправки людей
в психиатрические больницы и в тюрьмы по политическим причинам.
В результате, в некоторой степени исчезла атмосфера страха, в которой семьдесят лет
существовал Советский Союз. Но это в свою очередь расшатало основанную на страхе
дисциплину, которая была единственным средством, вообще заставлявшим работать советскую
коммунистическую систему. Увеличились прогулы. Забастовки стали обыденными. Сильно
выросла преступность и нелегальное производство самогона, и как следствие — пьянство.
Сначала Горбачев ввел ограниченную форму запрета алкоголя, но затем, когда был поставлен
перед фактом резкого уменьшения государственных поступлений от продажи водки, он от нее
отказался. Произошел ряд деморализующих бедствий — как природных, так и вызванных
ошибками и небрежностью людей. Двадцать шестого апреля 1986 г. взорвался один из ядерных
реакторов в украинском городе Чернобыле, недалеко от Киева. Это стало одной из самых тяжелых
катастроф в истории ядерной энергетики, в которой были жертвы, радиоактивное заражение и
долгосрочные последствия для огромной зоны. Через четыре месяца, 31 августа, советский
пассажирский лайнер «Адмирал Нахимов» затонул в Черном море, при этом погибло 400 человек.
Через пять недель после этого, 6 октября, в Атлантическом океане бесследно исчезла советская
подводная лодка с шестнадцатью многозарядными ядерными боеголовками на борту. В декабре
1988 г. при землетрясении в Армении погибло более 20 000 человек и целый район был полностью
разрушен; спасательные службы функционировали плохо. Четвертого июня 1989г. взорвался газ,
вытекший из сибирского трубопровода, который не был зарегистрирован системами контроля.
Пострадали два пассажирских поезда, проходивших поблизости и погибло 800 человек, среди
которых много детей, ехавших на отдых.
Эти и многие другие инциденты являлись признаками общего распада системы. Экономическая
программа реформ Горбачева, которую он называл перестройкой, в некоторых отношениях лишь
ухудшила положение. ЦРУ и другие службы докладывали Белому дому все более
378
СОВРЕМЕННОСТЬ II
Восстановление свободы
379
убедительные доказательства экономического и технического упадка Советского Союза после
начала 80-х годов. Он затрагивал все области жизни, включая и общественное здравоохранение.
Даже в области энергетики — когда-то основного источника советской мощи из-за богатых
природных ресурсов (в начале 90-х годов СССР все еще оставался самым крупным экспортером
нефти в мире) — трудности возрастали вследствие неэффективной добычи и технологических
неуспехов [127]. По-видимому, советский военно-промышленный комплекс был в какой-то
степени изолирован от экономических трудностей России, так как имел абсолютный приоритет
при снабжении материалами и высококвалифицированными кадрами. Но одной из целей
рейгановской программы перевооружения было, путем ускорения темпов ввода высоко-
технологических разработок в гонке вооружений, окончательно затянуть гайки советской
экономики и поставить советское руководство перед трудными вопросами. Было ли оно готово
ответить на высокотехнологические усилия США за счет гражданской экономики в тот же
момент, когда обещало советскому народу перемены и улучшение жизни? Могло ли на самом
деле, даже если бы и хотело? Ответом на эти два вопроса было «нет». Тогда возникает третий
вопрос: было ли готово советское руководство ответить на создание американского оружия, сев за
стол переговоров и начав реалистические переговоры по разоружению? Ответом на это было «да».
Девятнадцатого ноября 1985 г. Рейган и Горбачев встретились в Женеве на первой из серии встреч
на высшем уровне. Рейган предложил контролированное сокращение вооружений, используя
русскую фразу Доверяй, но проверяй, и предупредил Горбачева, что альтернативой является
продолжение гонки вооружений: «должен Вам сказать, что если действительно продолжим гонку
вооружений, то это гонка, которую Вы не сможете выиграть» [128].
Историки долгие годы будут спорить явилась ли стратегия перевооружения и развертывания
современных систем оружия в Европе Рей-гана-Тэтчер тем, что привело к фундаментальным
переменам в советской внешней и оборонной политике, и'чем был положен конец холодной войне,
поскольку в то же время и СССР предложил выход путем контролированного разоружения [129].
Последующее развитие событий доказало, что эта стратегия подтолкнула Горбачева в том
направлении, в котором он уже был склонен двигаться и, в частности, убедить своих
сомневающихся коллег. В период 1986—1987 г.г. все еще существовали реальные сомнения
относительно искренности Горбачева и реальности перемен, которые он проводил. Как сказал
Генри Киссинджер: «Проверкой будет Афганистан» [130]. Горбачев рассказывал Рейгану, что
впервые услышал о советском вторжении по радио, тем самым подчеркивая, что не несет никакой
ответственности за него, «да и не был слиш-
ком вдохновлен», добавлял Рейган [131]. Поэтому сообщения о выводе советских войск и его
завершении в срок пришли как добрые вести, рассеявшие опасения западных лидеров, и с этого
момента они и особенно Рейган, его преемник Буш и г-жа Тэтчер считали Горбачева тем чело-
веком, которого бы они хотели видеть во главе СССР. Для него самого это имело большое
значение, так как в 1987 г. его некогда огромная популярность начала неуклонно падать. То, чего,
однако, не знали западные лидеры, было решение, принятое в Москве, являвшееся даже более
важным в сравнении с решением о выводе из Афганистана: не использовать Советскую Армию
(как это уже случалось в 1953г., 1965г. и 1968 г.) для спасения разваливающихся режимов в
Восточной Европе.
После принятия этого решения события начали развиваться довольно быстро, хотя процесс,
который разрушил сталинскую империю из сателлитных государств, не совсем понятен.
Большинство восточно-европейских режимов сползало к такому же экономическому кризису,
какой в 80-х годах охватил Россию. И причина была подобной: общий провал коллективистской
системы и так называемой «командной экономики». По-видимому, детонатором послужил сбой в
работе самого капиталистического мира. Годы роста на Западе, отмеченные «тэтче-ризмом» и
«рейганомикой» и быстрым развитием мировых финансовых центров, привели к
умопомрачительному взлету курса акций и к неизбежному скатыванию по наклонной плоскости.
Впервые это почувствовалось 19 октября 1987г., когда на Нью-Йоркской бирже индекс Дау
Джонса упал на 508 пунктов или на 28 процентов за один день. Это не было, как опасались
некоторые, повторением «черного четверга» 1929 г., а началом конца длительного периода
экономического разрастания, которое естественным образом породило рецессию 1990—1991 г.г. В
тот момент оно стало предупреждением многим банкам, что их кредитные линии слишком
растянулись. Банки, которые являлись крупными кредиторами восточно-европейских
правительств и их организаций, уже были обеспокоены возможностями их должников вернуть
кредиты; после октября 1987 г. они не давали наличных к востоку от линии Одер-Ниса, а даже
усилили давление по поводу выплаты основного долга и процентов. Это, в свою очередь, привело
к внутренним мерам в восточно-европейских государствах, в результате чего количество товаров в
магазинах уменьшилось, а цены на них возросли. Общественность начала нервничать, особенно
после того, как почувствовала, что «империя зла» — фраза, которая понравилась ее подданным —
потеряла желание управлять посредством силы.
Таким образом, 1989 год, в котором левые во всем мире собирались праздновать двухсотлетие
Французской революции — начала, как они утверждали, современной радикальной политики,
превратился в
380
СОВРЕМЕННОСТЬ II
что-то совершенно противоположное: он действительно стал годом революций, но против
установленного марксистско-ленинского порядка. Не все из них были успешными. В марте 1989 г.
беспорядки в Тибете, направленные против китайской оккупации и ее политики геноцида, были
жестоко подавлены. В следующем месяце китайские студенты в Пекине, использовав смерть и
погребение (22 апреля) коммунистического вождя Ху Яобана, который был популярен в массах,
но снят хардлай-нерами в 1987 г., провели большую демонстрацию. Двадцать седьмого апреля она
переросла в студенческую оккупацию огромной площади Тянанмьшь в центре Пекина. В
различных китайских городах, включая Шанхай, прошли другие массовые демонстрации.
Пятнадцатого мая студенты-демонстранты к стыду и ярости китайского руководства провалили
визит Горбачева в Пекин, запланированный стать первой советско-китайской встречей на высшем
уровне за последние тридцать лет. Тридцатого мая на площади была поставлена 30-футовая копия
Статуи свободы из стеклопласта. По-видимому, это подтолкнуло власти, которые вели вялые
переговоры со съуденческими вожаками о «реформах», к действиям. Крупные подразделения
Китайской красной армии, составленные в основном из солдат, выходцев из крестьян отдаленных
районов, для которых жители городов являются естественными врагами и студенческими
«паразитами», были сосредоточены в окрестностях Пекина. Вечером 4 июня режим перешел в
наступление, используя ганки и многочисленные пехотные части для очистки площади
Тянанмьшь. Во время акции было убито 2600 человек и ранено более 10 000. Несмотря на слухи о
расколе среди руководства и армейского командования, волнения повсеместно были потушены с
большой жестокостью и тысячи были брошены в тюрьмы.
В Европе все было иначе. Лидером стала Венгрия, которая еще до этого пыталась ввести
рыночные факторы в своей разрушающейся «командной экономике». Особо ненавистный лидер
Янош Кадар в мае
1988 г. был отстранен с поста Генерального секретаря партии; через год — 8 мая, он был снят и с
поста председателя партии. Тем временем Венгерская коммунистическая партия самораспустилась
(10 октября
1989 г.) и на ее месте появилась многопартийная система. Более важным, однако, явилось решение
Венгрии демонтировать железный занавес, показав этим заразительный пример остальным
сателлитам. Второго мая Венгрия начала снимать пограничные заграждения с Австрией,
добровольно открывая границу движению между Востоком и Западом. Еще более сенсационным
стало ее решение 10 сентября открыть свою границу с Восточной Германией.
Для набиравшей силу антимарксистской революционной лихорадки этот ход имел критическое
значение. Польская коммунистическая
Восстановление свободы
381
партия потерпела полное поражение на выборах 5 июня — на следующий день после
кровопролития на площади Тянанмьшь, а 12 сентября в Варшаве к власти пришло первое
некоммунистическое правительство. Народ в Восточной Германии, чье недовольство было столь
грубо подавлено советскими танками в 1953 г., не желал спокойно смотреть как его славянские и
венгерские соседи освобождаются, а он стоит прикованный к отвратительно непопулярному
режиму Эриха Хонекера, После того как венгерская граница была открыта, многие устремились
через нее в Западную Германию. Так в железном занавесе появилась огромная брешь, что привело
к дестабилизации восточно-германского правительства, долгие годы считавшегося одним из
самых сталинских и самых верных. В то время как некоторые восточные немцы ударились в бега,
другие вышли на улицы для участия в демонстрациях. В тот же день, когда самораспустилась
венгерская КП, по всей Восточной Германии начались массовые демонстрации, особенно крупные
в Берлине и Лейпциге. Встревоженный Хонекер обратился с просьбой к Горбачеву, который
находился у него на давно планированном посещении (7 октября), послать войска и танки.
Горбачев отказался. Он сказал старому сталинисту, что ему надо начать вводить реформы, или
уходить пока еще возможно. Публично Горбачев сказал, что все восточно-европейские режимы
находятся в опасности, если не ответят на то, что он назвал «велением» времени. Покинутый
своими союзниками, Хонекер подал в отставку 18 октября, а его коллеги отказались разрешить
армии открыть огонь по демонстрантам. Его наследником стал «мимолетный и растерянный
фантом» (используя фразу Дизраэли), по имени Эгон Кренц. Четвертого ноября в Восточном
Берлине в демонстрациях уже участвовало миллион человек. Через пять дней на исторической
прес-сконференции восточно-берлинского парткйного босса Понтера Шабов-ски было сообщено,
что пограничная полиция больше не будет препятствовать восточным немцам покидать страну.
Репортер Л ей ли Телеграф задал ключевой вопрос: «А Берлинская стена?» Ему ответили, что она
больше не является препятствием для выезда [132].
В ту же ночь Берлинская стена — страшное и ненавистное наследство коммунистического
угнетения, где сотни немцев нашли свою смерть, пытаясь совершить побег, превратилась в сцену
дикой оргии веселья и разрушения, когда молодые немцы начали крушить ее кирками.
Телевидение разнесло эти исторические картины по всему миру и в другие восточно-европейские
столицы, и, если иронически использовать фразу Маркса, «воодушевленные массы начали кричать
gaira, » [133]. В Чехословакии — еще одном сателлите с твердоли-
*Да будет, да будет (фр.)
382
СОВРЕМЕННОСТЬ II
Восстановление свободы
383
нейным сталинистским правительством, демонстрации начались ыа восемь дней позднее — 17
ноября, а на следующий день — и в Болгарии. Там, за падением сталинистского режима Тодора
Живкова 16 декабря, последовали отказ Болгарской коммунистической партии от монополии на
политическую власть и расчистка пути для многопартийной системы. Тем временем в Праге,
после почти непрерывных демонстраций, все коммунистическое руководство подало в отставку и
образовалось некоммунистическое правительство во главе с писателем Вацлавом Гавелом,
который позднее стал президентом. В большинстве случаев эти исключительные перемены
происходили без особого насилия или даже мирно. К счастью, не было случаев линчевания, хотя
характер и объем совершенных уходящими коммунистическими лидерами преступлений, которые
теперь выходили на белый свет, были ужасающими. В Восточной Германии, например, тайная
полиция участвовала не только в международных террористических акциях, но и в контрабанде
наркотиков на Запад, за что получала твердую валюту, внося ее на счета в швейцарские банки в
пользу партийных вождей. Хонекер спас свою шкуру тем, что лег в военную больницу в зоне,
контролируемой советскими вооруженными силами, откуда в начале 1991 г. тайно был вывезен в
Москву, Многие другие лидеры сателлитов, как Живков, были арестованы и в некоторых случаях
отданы под суд.
Единственным исключением ненасильственного стиля революции стала Румыния.
Двадцатичетырехлетнее диктаторство местного партии ного босса Николае Чаушеску, подобно
его предшественнику Георгиу-Деж, было исключительно жестоким и коррумпированным даже по
стандартам марксистских режимов. Его управление крепилось на тайной полицейской
организации, называемой «Секуритате». Ее члены набирались, в основном, из государственных
домов для сирот. Чаушеску, который мечтал о том, чтобы румыны стали 100-миллионным
народом, запретил продажу контрацептивоч, аборты и обложил налогами несемейных и
бездетных. В результате появилось большое количество незаконнорожденных и нежеланных
детей. Подходящие мальчики-сироты в десятилетием возрасте забирались в кадетские батальоны и
затем под личным наблюдением Чаушеску воспитывались воспринимать режим как своих
родителей, и служить с фанатичной преданностью. Как взрослые члены Секуритате, они получали
специальные привилегии и были, действительно, одними из немногих румын, которые имели
возможность регулярно питаться. В некоторых отношениях Секуритате была организована
подобно гитлеровским СС, со своими танками, самолетами, а под Бухарестом была построена сеть
туннелей и укреплений. Защищенный этой грозной военной силой, Чаушеску занялся широкомас-
штабными упражнениями по социальной инженерии и, подобно иранс-
кому шаху, разрушил одно за другим 8000 традиционных сел, а их жителей загнал в большие
сельскохозяйственные «города».
Любопытен тот факт, что Чаушеску не был непопулярен на Западе. Его даже ценили за нежелание
следовать всевозможным уловкам и поворотам советской внешней и оборонной политики, и за его
способность обслуживать и возвращать свои долги, расплачиваясь до последнего гроша за
западные товары — политика, которой он мог следовать лишь заставляя бблыпую часть своего
народа голодать, давая ему самое необходимое, а остальное отправляя на экспорт.[134].
Поддержка Запада испарилась после 1988 г., когда стала ясна сущность и размах уничтожения
деревни. Более того, эта политика втянула режим в конфликт с многочисленным венгерским
меньшинством, а серьезные неприятности начались, когда недовольство вылилось в активное
восстание населения, в основном венгерского происхождения, в городе Тимшпоаре. Секуритате
жестоко ответила на удар и позднее утверждалось, что было найдено массовое захоронение тел
4630 ее жертв [135].
Чаушеску считал себя защищенным от революционных волн, смывших его коллег в других
странах. На последнем партийном пленуме в начале декабря его пятичасовая речь прерывалась не
менее шестидесяти семи раз вставанием и овациями. Он чувствовал себя достаточно уверенно,
чтобы отбыть на запланированный официальный визит в Иран. Но известие, что венгерские
волнения распространились даже на столицу, заставили его быстро вернуться. Двадцать первого
декабря он обратился с речью к толпе, собравшейся перед президентским дворцом. Как правило,
выступления Чаушеску выслушивались жителями Бухареста в полной тишине, а возгласы и
аплодисменты передавались в записи по громкоговорителям — все это было частью
политического сюрреализма, характерного для этого кошмарного режима. Однако, в этом случае
толпа кричала и осыпала его ругательствами, и Чаушеску удалился во дворец вместе со своей
разъяренной супругой Еленой, не менее ненавистной, чем он — небольшая наэлектризованная
сцена, заснятая видеокамерой. На следующий день он был вынужден бежать из дворца,
воспользовавшись вертолетом. То, что случилось позднее, окутано тайной. Его планы .скрыться в
одном из укреплений Секуритате очевидно провалились. По-видимому, его оставили самые
близкие коллеги, которые рассматривали его личную непопулярность как угрозу их собственной
жизни — одним из них был его будущий преемник Ион Илиеску. Во всяком случае, Кондукатор,
как он сам себя называл, был схвачен вместе с Еленой, На Рождество военный трибунал
приговорил их обоих по обвинению в «преступлении против народа» — геноциде и убийстве 60
000 мужчин, женщин и детей — к смерти и они были сразу же расстреляны наказательным
взводом. Эти события так же были зас-
384
СОВРЕМЕННОСТЬ II
няты видеокамерой. Падение семьи Чаушеску стало возможным благодаря переориентации армии
и ее политических руководителей, хотя вначале они тоже принимали участие в убийствах,
санкционированных Чаушеску. Секуритате, однако, осталась верна своему господину, даже после
его смерти, и сражения в туннелях и бункерах продолжались еще две недели, пока армия
постепенно не установила полный контроль. Сначала сообщалось об огромных жертвах, но при
более точной проверке оказалось, что их было около тысячи и даже меньше [136]. Весь мир с
волнением слушал, как звонят колокола бухарестских церквей на Рождество — впервые за
последние сорок пять лет, чтобы отметить смерть «Антихриста», как Чаушеску называли.
То, что последовало не было удовлетворительным с точки зрения демократии. Перемены в
Румынии, так же, как и в Болгарии, оказались сменой личностей, а не режимов. В обеих странах
старая коммунистическая номенклатура держалась за полицейскую и военную власть, изменила
названия своих должностей и партий, вернула себе контроль над радиовещанием, телевидением и
газетами и в 1990 г. инсценировала «выборы», которые удержали ее у власти. В обеих странах
осталось много незавершенной работы. Почти то же самое можно сказать об Албании — самого
сталинистского из всех восточно-европейских режимов, где серьезные беспорядки начались в
начале 1991 г., а также о Югославии, где непопулярность федерального коммунистического
режима усложнялась региональным делением. Как мы уже отмечали, тлеющие междуэтнические
напряжения в этом союзе южных славян осуждались еще в 20-е годы его архитектором
профессором Сетоном-Уотсоном. Со смертью маршала Тито в 1984 г. исчезла единственная
фигура, внушавшая уважение или хотя бы страх, и в конце 80-х и начале 90-х годов страна
медленно погрузилась в банкротство и хаос. Лоном югославского коммунизма осталась Сербия,
под контролем которой находилось 70 процентов федеральной армии. Но в 1990г. и Словения, и
Хорватия, две из наиболее развитых республик Югославии, выбрали некоммунистические
правительства, и к лету 1990г. ситуация начала склоняться к гражданской войне или к развалу
государства. В Восточной Германии, Польше, Чехословакии и.Венгрии изменения были
фундаментальными и окончательными, и к середине 1991 г. демократия, по-видимому, окон-
чательно установилась в этих четырех странах. В сущности, одна из них
— Восточная Германия, перестала существовать после того, как последние остатки союзнической
оккупации исчезли из Берлина, и с согласия России, Соединенных Штатов, Франции и Британии
немцы объединились. В октябре 1990 г. были проведены выборы в ландтаги, а в декабре
— федеральные выборы, на которых первым канцлером объединенной Федеративной республики
Германии был утвержден лидер христиан-де-
Восстановление свободы
385
мократов Гельмут Коль. Объединение не обошлось без серьезных экономических последствий,
потому что, вопреки совету шефа западногерманского Бундесбанка, Карла Отто Поля, оно
сопровождалось финансовым соглашением, которое приравнивало восточную и западную марки.
Так как восточно-германская промышленность была гротескно неэффективной и страдала от
недостатка капиталовложений, предсказуемым результатом стал крах многих восточно-
германских фирм, стремительный рост безработицы до 25 процентов населения, вновь массовые
демонстрации, особенно в Лейпциге, на этот раз против методов капиталистической системы
[137]. С другой стороны, Восточная Германия, которая теперь была частью Федеративной
республики, стала также частью Европейского сообщества и немногие сомневались, что в скором
времени бывшие восточные немцы будут поглощены системой сообщества и заживут богато, как
все остальные.
Но если пруссакам и саксонцам было позволено по праву стать частью ЕЭС, то можно ли отказать
в этом другим историческим народам Европы: полякам, венграм, чехам и словакам, а даже
словенцам и хорватам, если им удастся вырваться из объятий сербского Белграда? Это проблема
встала перед Сообществом в начале 1990г. Никто не сомневался в том, что эти восточно-
европейские народы выбрали путь отказа от коммунизма и перешли к рынку. На богатых членов
ЕЭС легла большая ответственность финансирования дорогостоящего переходного периода.
Инфраструктуры, транспортные системы, отрасли промышленности и образовательные системы
этих государств были неадекватными и в плачевном состоянии, и чем тщательнее их анализиро-
вали, тем дороже получалась цена их превращения в конкурентноспо-собные относительно
Западной Европы. Расходы достигли бы сотен, может быть тысяч миллионов долларов и
становилось очевидным, что они должны быть распределены на многие годы. Кроме того,
существовали долги. Многие из западных банков уже подготовились рассматривать эти долги, как
невозвратимые, и в 1990г. правительство Соединенных Штатов простило Польше все ее займы. Но
как быть с крайне необходимым будущим финансированием?
Вопрос касается всей долгосрочной стратегии Сообщества. В качестве зоны свободной торговли
оно функционировало исключительно хорошо и к концу 80-х годов все его члены приняли -законы
для завершения процесса отмены пошлин в 1992 г., чтобы создать так называемый «единый
рынок» (со специальными переходными условиями для некоторых стран). Открытыми остались
два серьезных вопроса. Первый касался внешних барьеров. Станет ли ЕЭС внешне
ориентированной группировкой, с низкими таможенными тарифами, стимулирующими процесс,
начавшийся в конце 40-х годов с принятием Генерального сог-
13 Современность
386
СОВРЕМЕННОСТЬ II
лашения о пошлинах и торговле (ГАТТ), конечной целью которого было создание общего
мирового рынка? Или наоборот — обращенной внутрь, с высокой стеной пошлин против
внешнего мира? Сам вопрос связан с будущим субсидирования сельского хозяйства, представляю-
щее собой часть Общей сельскохозяйственной политики, которая в конце 80-х годов медленно
разрушалась. Мировые лидеры в области экспорта сельскохозяйственной продукции, особенно,
Соединенные Штаты, Канада и Австралия обвиняли ЕЭС в чрезмерном протекционизме и в
поведении, которое может разрушить всю структуру ГАТТ. В 1990г. была созвана конференция
для разрешения спора, но она не только не решила его, а напротив, закончилась ссорой.
Второй возрос касался способа, которым должно было развиваться ЕЭС. Теперь, когда создан
единый рынок, некоторым членам, особенно французам под предводительством социалиста,
президента Европейской комиссии Жака Делора, хотелось быстрого образования финансового,
экономического и политического союза, включавшего в первую очередь общую валюту и
Центральный банк сообщества. Англичане, особенно пока их делами руководила Маргарет
Тэтчер, утверждали, что общая валюта либо вытеснит национальные валюты, либо станет
провалом, и что не проделана достаточная подготовительная работа по способу ее
функционирования или по вопросу, какой властью будет обладать Центральный банк. Если общая
валюта выгес-нит национальные, и ею будет управлять Центральный банк, тогда национальные
парламенты потеряют огромную часть своего суверенитета и придется перейти к политическому
союзу, несмотря на то, готово ли к этому общественное мнение или нет, В Британии оно не было
готово, а существовало веское подозрение, что это относится и к Франции и Германии, что бы ни
говорили их лидеры публично. Не все британские политики были согласны с г-жой Тэтчер, и ее
враждебное отношение к грядущему европейскому союзу стало одной из причин ее отстранения
от власти в ноябре 1990 г. С другой стороны, германский энтузиазм по поводу общей валюты,
который был силен в период 1989—1990 г.г., заметно сник после эксперимента по сочетанию вос-
точной и западной марок, показавшего, сколь трудным является процесс приведения валют в
удовлетворительное соответствие; в 1991 г., незадолго до своего ухода, Поль сдвинулся ближе к
британской позиции. Существовала еще и школа, которая утверждала, что вместо того, чтобы
концентрировать свои усилия на вертикальном развитии, т.е. объединении экономических и
политических систем существующих членов и усилении Сообщества, оно должно расширятся
горизонтально и посвятить свои ресурсы и энергию приобщению новоосвобожденных государств
Восточной Европы.
Восстановление свободы
387
Кроме того, оставался нерешенным вопрос с Россией. Была ли она частью Европы и,
следовательно, будущим кандидатом в члены ЕЭС, или нет? Горбачев постоянно повторял, что
Россия является европейской страной. Сам де Голль говорил об «Европе от Атлантики до Урала».
Он также подчеркивал в начале 60-х годов (до. того, как Британия вошла в ЕЭС), что сообщество
является не экономической или политической, а скорее культурной концепцией. Он говорил об
«Европе Данте, Гёте и Шатобриана». После вступления Британии справедливо было добавить «и
Шекспира». Но если Европа — культурная федерация, то тогда не только было бы ошибочным
исключать страны давшие миру Листа, Шопена, Дворжака и Кафку, но и неприемлемо отрицать в
долгосрочном плане родину Толстого и Тургенева, Чехова, Чайковского и Стравинского. Это
бесспорно вопрос, который Сообщество должно разрешить если не в 90-х годах, то еще в первые
десятилетия двадцать первого века.
Между тем, в России увеличивались внутренние проблемы. Союз Советских Социалистических
республик существовал только на бумаге, вся реальная власть в нем находилась в руках
великороссов из Москвы. Короче говоря, он был тем, чем его назвал Рейган — империей, хотя в
конце 80-х годов зло значительно уменьшилось. Однако, после того, как империя стала менее
злой, а ее подданные испытывали меньше страха от своих господ, конституция СССР начала
превращаться из умозрительной конструкции в реальность. В то время, как неудачные попытки
Горбачева ввести рыночную экономику породили еще более серьезные экономические проблемы,
исчезновение страха привело к нарастающим региональным проблемам. Обе стороны были,
разумеется, связаны. Чем меньше центр был способен наполнить магазины, тем больше регионы
желали взять свои дела в собственные руки. Проще всего было справиться с центрально-
азиатскими республиками, управляемыми по сути КГБ. Но с 1989г. три прибалтийские
республики: Эстония, Латвия и Литва, начали кампанию не просто за бблыпую автономию, а за
окончательную независимость, такую, которую они имели с 1918г., по 1940 г., пока не стали
жертвами Сталина в соответствии с Советско-нацистским пактом 1939 г. и его тайными
протоколами. В марте 1991 г. во всех трех республиках были проведены референдумы, на которых
требование независимости было подтверждено преобладавшим большинством, включительно и
большей частью русскоговорящего меньшинства. Грузия также хотела независимости. На Украине
— самой большой и богатой из республик, за исключением самой России, также существовало
подобное стремление к автономии, хотя все еще и не к окончательной независимости. На юге
Кавказа христиане-армяне и мусульмане-азербайджанцы вели серьезные сражения, и пришлось
отправить большие части Советских войск для разделения воюющих сторон.
388
СОВРЕМЕННОСТЬ II