Джонсон Пол. Современность. Мир с двадцатых по девяностые годы. Том 2
Подождите немного. Документ загружается.
«бдений» на Западном берегу против экзекуции модного убийцы Кэрила Чессмэна. Протесты
против университетских групп для прохождения стажа, против деклараций о лояльности, против
дискриминации братств и женских клубов в университетах и других явлений университетской
дисциплины - или споры об обычных человеческих правах - переросли в непосредственные
политические кампании.
248
СОВРЕМЕННОСТЬ II
Сначала студенческая активность приветствовалась как признак «зрелости» и
«интеллигентности». Первые признаки широкомасштабного насилия появились в «лето свободы»
1964 г. в университете самого Кларка Керра - Беркли. То, что предполагалось стать «ведущим
сектором» в росте ВНП, превратилось в ведущий сектор чего-то совсем другого - «студенческого
бунта». К декабрю губернатор Калифорнии был вынужден вызвать полицию для борьбы с
беспорядком, и Беркли прев*. ратился в главный «политический университетский город» в мире
[122]. Программа Джонсона о Великом обществе просто подлила масла в разгорающийся огонь. В
следующем году 25 000 студентов ворвались в Ват-шингтон, чтобы протестовать против войны во
Вьетнаме. В 1966-1967г,г; все больше и больше студенческих городков «радикализировались».
«Бунт студенческих городков» стал частью культуры колледжей после того, как президенты
университетов шли на компромиссы, подчинялись или абдикировали. 23 апреля 1968 г. произошли
опустошительные бунты в Колумбии - одном из ведущих американских университетов. Профес-
сор Арчибальд Кокс с Гарвардского юридического факультета был вызван для доклада, и он
сделал его с самодовольным оптимизмом того времени: «Сегодняшнее поколение молодых людей
в наших университетах самое информированное, самое интеллигентное и самое идеалистическое в
истории этой страны». Как кисло прокомментировал Лайонел Триллинг, Кокс «восхваляет как
знания и интеллигентность» то, что фактически было «просто сборищем из «передовых»
общественных позеров». Он настаивал на том, что Кокс делает заключение о своих ценностях не
из знаний и опыта, а из молодежи - их «одобрение» было достаточным для того, чтобы объявить
их правильными [123].
Не ясно, были ли студенты самыми интеллигентными в истории, но определенно они были
самыми большими разрушителями. Самодо^ вольство такого типа как у Кокса не пережило лета
1968г., особенно после студенческих бунтов в Париже, которые послужили началом нового, более
разнузданного цикла студенческого насилия по всему миру, и больше всего в Америке.
Национальная студенческая ассоциация ут» верждала, что в американских университетах в 1968 г.
была проведена 221 массовая демонстрация [124]. Именно студенческие радикалы были
движущей силой кампании Юджина Маккарти, которая отстранил^ Джонсона из президентской
борьбы в Нью-Хэмпшире. Но сила студентов была прежде всего деструктивной. На съезде
Демократической партии в Чикаго в августе 1968 г. студенты вели хорошо подготовленные
сражения с 11 900 полицейскими мэра Дейли, 7 500 человек из Илли-нойской национальной
гвардии и 1000 агентами ФБР и Секретной службы. Они выиграли борьбу за средства массовой
информации тем, что сумели заклеймить применение закона со стороны Дейли как «по-
Американский опыт самоубийства
249
лицейскую разнузданность», но не успели помочь победе в выборах Маккарти, а также не успели
помешать человеку, которого больше всего ненавиде.:;: - Ричарду Никсону - стать президентом.
Когда в 1972 г. они наконец успели провести в Демократической партии кандидатуру их
избранника Джорджа Макговерна, то единственным результатом этого было обеспечение Никсону
полной победы на выборах.
В конечном итоге студенческое насилие разрушило американское высшее образование и
деморализовало преподавателей. Размышляя об этом в 1971 г., профессор Луис Кампф в своем
президентском обращении к Ассоциации современных языков сказал, что с 1968 г. «молодые
входят в профессию с ужасом, старые едва дожидаются своего выхода на пенсию, а люди среднего
возраста мечтают о годе своего творческого отпуска
14
» [125]. Известный германский ученый Фриц
Штерн, отмечая «экскрементальный язык» студенческих активистов, говорил, что видит в этом
единственную новость, все остальное воспроизводит образцы экстремистского поведения среди
студентов, которое в Германии привело Гитлера к власти [126].
Добронамеренное расширение высшего образования, которое привело к студенческому насилию,
было великолепным примером «закона о непреднамеренном эффекте». Другим таким примером
были попытки следующих президентов достичь справедливости для черных американцев. Тут
снова добрые намерения привели к смерти и разрушениям. Проблема была рассмотрена с трех
сторон. Во-первых, нужно было покончить с сегрегацией, особенно в образовании. Во-вторых,
предоставить возможность черным гражданам использовать свое право голоса. В-третьих,
выровнять доходы черных с доходами белых. Верилось в то, что если будут решены две первые
проблемы, то третья решится сама собой. В 1954 г. Верховный суд распорядился о том, что
образование в общественном секторе должно быть десегрегированным, Проблема была в том, как
приложить закон на практике. Когда в 1957 г. губернатор Арканзаса Орвал Фобус не уважил
закон, то Эйзенхауэр выслал войска в Литл-Рок, заставляя его уступить. В апреле 1962г. Кеннеди
использовал войска, чтобы чернокожий студент Джеймс Мередит смог посещать университет в
Миссисипи, который до того момента был только для белых. Кеннеди продолжал, применяя меры
исполнительной власти, т.е. использовал федеральные силы для ввода в действие существующих
законов. Трудность этой процедуры заключалась в том, что она вела от одной общественной
конфронтации к другой, а в этом процессе набирало силу огромное и воинствен-
14
Каждый седьмой год университетских профессоров в США освобождают от
лекций
250
СОВРЕМЕННОСТЬ II
но настроенное движение за гражданские права, из которого постепенно были устранены белые
либералы. Для негров ответ заключался в физических действиях, и подобно напряжению, которое
Ганди создавал в Индии, протест показывал склонность выродиться в насилие. Настоящим
решением было быстро предоставить избирательные права неграм. Раз политики нуждались в их
голосах, то уступки были неизбежны, даже и на глубоком Юге. Эйзенхауэр провел через Конгресс
два слабых Закона о гражданских правах", в 1957 г. и 1960 г. В свою очередь Кеннеди представил
лучший, но он был заблокирован Конгрессом. Джонсон успел намного больше. В 1964 г. он
провел монументальный Закон о гражданских правах и сразу же после своей ноябрьской победы
на выборах сел работать над законопроектом, который стал решающим Законом о праве на голос в
1965 г. Штат Миссисипи имел самый высокий процент черного населения (36 процентов) среди
всех штатов, и из них только 6 процентов были зарегистрированы как избиратели из-за сложных
проверок и других помех. Согласно новому закону, право на голосование обеспечивалось
федеральными проверяющими, и только за тридцать дней после принятия закона процент за-
регистрированных черных голосующих в Миссисипи вырос на 120 процентов. К концу 1970г.
процент зарегистрированных чернокожих избирателей стал сравнимым с процентом белых (72 к
81 проценту), а в 1972 г. пятьдесят негров были выбраны в общественные органы штата [127]. В
начале 70-х годов голоса негров стали важным фактором во многих штатах старого Юга, помогая
таким образом положительным преобразованиям в проводимой там политике [128].
Но голосование не могло выровнять доходы негров и белых. Этого не смогли сделать и огромные
(и непрерывно растущие) суммы федеральных денег, которые Джонсон высыпал в черную
«проблему». Чем больше достигался прогресс и чем больше обеспечивались средства, тем больше
возрастала черная ярость. В 50-е и начале 60-х годов федеральные силы использовались для
защиты негров от белого насилия. Во время серии сражений во имя исполнения законов,
состоявшихся во время правления Кеннеди, инициатива в насилии перешла к неграм. Поворотным
пунктом стала ночь на 10 мая 1962 г. в Бирмингеме, штат Алабама. Там произошли черные
мятежи, в которых полиция была вынуждена обороняться, а магазины белых были разрушены.
«Пусть весь поганый город сгорит, - прокричал один из вожаков толпы. - Это покажет, белым
ублюдкам на что мы способны!» Это было новым призывом и новым взаимоотношением в
американской расовой политике, которые не могли быть ограничены только на Юге [129].
Американский опыт самоубийства
251
15
Civil Rights Acts
К удивлению Джонсона, масштаб и интенсивность насилия со стороны негров, особенно в
больших неюжных городах, постепенно усиливались вместе с его энергичными и эффективными
усилиями по обеспечению прав черных. Первые действительно большие и отвратительные
волнения черных произошли в Гарлеме и Бруклине 18 июля 1964 г., всего через две недели после
того, как был принят эпохальный Закон о гражданских правах. Насилие распространилось на
Рочестер -штат Нью-Йорк, на Джерси-сити, Паттерсон и Элизабет - штат Нью-Джерси, на
Диксмур - Чикаго и на Филадельфию. В августе 1965 г. бунты Вате в Лос-Анжелосе длились
шесть дней, в них участвовали 15 000 национальных гвардейцев, было убито тридцать четыре
человека, ранено - 856 и причинены убытки на 200 миллионов долларов. В дальнейшем большие
мятежи среди черных во внутренних городах страны превратились в периодически
повторяющийся признак 60-х, в зловещий контрапункт. Иногда они проходили в тесной связи со
студенческим насилием в университетских городках. Бунты в Детройте 24-28 июля 1967 г.
считаются одними из самых серьезных в американской истории. В них погибли сорок три
человека, и запутавшийся президент Джонсон был вынужден ввести 18-й воздушно-десантный
корпус, командир которого сказал, что он вошел в город, «пропитанный ужасом» [130]. К 1969 г.,
когда вьетнамская война приближалась к своей болезненной кульминации, студенты бунтовали в
более 200 университетских городках, а черные подожгли некоторые из самых больших городов,
Джонсон был перед провалом. Его решение не выдвигать свою кандидатуру на перевыборы, было
признанием поражения. Он стал первой большой жертвой иллюзии Шестидесятых годов. Но не
последней. Неприятности Америки только начинались.
Джонсон не был жертвой только утраченных иллюзий. В прямом смысле слова, он стал также
жертвой средств массовой информации, и особенно либералов Восточного берега, которые
контролировали самые влиятельные газеты и три крупных сети телевидения. Оба пункта находи-
лись во взаимной зависимости, так как одной из самых сильных иллюзий Шестидесятых годов
было то, что многие из форм традиционных авторитетов могут быть ослаблены - авторитет
Америки в мире и авторитет президента в Америке. Линдон Джонсон, будучи сильным и во
многих отношениях • эффективным президентом, стоял за сильную власть. Для многих это было
достаточной причиной, чтобы требовать его головы. Другая причина заключалась в том, что он не
разделял взгляды либералов Восточного берега так, как это делали Рузвельт и Кеннеди. Он коле-
бался, выдвигать ли свою кандидатуру на пост президента еще в 1964 г. по той же причине: «Не
верю..., что нация решительно сплотится за спиной одного южанина. Одна из причин... в том, что
пресса метрополии ни-
252
СОВРЕМЕННОСТЬ U
когда не позволит этого.» [131] Предсказание оказалось точным, хотя его исполнение откладывалось. В
августе 1967 г. Вашингтонский корреспондент Сент Льюис Пост-Диспэч Джеймс Дикин писал:
«отношения между президентом и Вашингтонской прессгруппой носят отпечаток хронического
недоверия» [132]. Искаженное отражение наступления Тег Тег со стороны средств массовой
информации было непосредственной причиной ухода Джонсона. Но еще более существенной была их
привычка представлять любое решительное и твердое действие Белого дома как какой-то неизбежно
злонамеренный акт.
Это было уже совершенно новое развитие. До того момента источником оппозиции против сильного
президентства была, что было естественным, законодательная власть, и особенно Сенат. Как отмечал
Рузвельт, «единственный способ для американского правительства что-нибудь сделать - это обойти
Сенат» [133]. Его республиканский оппонент Венделл Вилки говорил, что посвятил свою жизнь
«спасению Америки от Сената» [134]. Во времена Рузвельта и Трумэна пресса и академические
конституционалисты твердо поддерживали сильную лидерскую позицию президентства, особенно в
области внешней политики, и сравнивали ее с обскурантизмом Конгресса [135]. Во времена
расследований Маккарти пресса сильно критиковала Эйзенхауэра за то, что он не успел защитить
права исполнительной власти от расследований Конгресса. Пью Рипаб-лик в 1953 г. комментировала:
«Нынешнее сосредоточение власти в руках Конгресса за счет президента столь нелепое явление, что
было бы невероятно, если бы факты не были столь очевидными.» [136] Когда Эйзенхауэр обратился к
«правам исполнительной власти», чтобы отказаться предоставить информацию о действиях
правительства Комитету антиамериканской деятельности, то либеральные медии горячо аплодировали
ему. Нью-Йорк Тайме писала, что Комитет не имеет права «знать подробности того, что происходит на
этих внутренних советах администрации». Вашингтон Пост писала, что Эйзенхауэр «совершенно
прав», защищая «конфиденциальный характер разговоров правительства» [137]. До середины 60-х
годов средства массовой информации продолжали защищать решительное президентское руководство
по проблемам гражданских прав, по социальным и экономическим темам и, прежде всего» по вопросам
международной политики, подтверждая официальное изъявление Кеннеди в 1960 г.: «Президент сам
должен принимать главные решения в нашей международной политике.» [138]
Изменение наступило после резолюции о Тонкинском заливе. К моменту, когда Джонсон в 1969 г.
передавал Белый дом Ричарду Никсону, средства массовой информации Восточного берега, вместе с
множеством других голосистых элементов нации, перешли в постоянную оппозицию. Как отмечал
один комментатор, «Люди и движение, которые уничтожили
Американский опыт самоубийства
253
авторитет Линдона Джонсона в 1968 г., приготовились уничтожить и Ричарда Никсона в 1969г...
уничтожение одного президента, подобно большинству подвигов, выполняется легче второй раз.» [139]
Никсон был особенно уязвимым. Он был калифорнийцем, которого восточная пресса ненавидела еще с
конца 40-х годов. Он знал, что пресса помогла лишить его президентства в 1960 г, и предприняла
режиссированное усилие навсегда уничтожить его политическую карьеру в 1963 г. Он отвечал на их
антипатию с лихвой. Он говорил своим сотрудникам: «Помните, что пресса наш враг. Когда дело
касается новостей, то для прессы друзей не существует. Они все враги.» [140] В 1968 г. Никсон
победил вопреки средствам массовой информации, но с очень небольшим преимуществом. Он получил
43,4 процента голосов по сравнению с 42,7 Губерта Хэмфри. Это был наименьший процент голосов
народа, который получал американский президент с 1912 г., и так как участие в голосовании было
слабым (61 процент), то это означало, что его поддерживали только 27 процентов из всех избирателей.
Он не победил ни в одном из больших городов [141]. Часть средств массовой информации были
склонны отрицать его законность как президента и прибегнуть к неконституционным средствам, чтобы
не признать результат.
Вопреки этим трудностям Никсон достиг значительных успехов в расчистке анархического наследия
времен правления Джонсона и Кеннеди, и особенно в умелом освобождении от обязательств во
Вьетнаме. Он объявил такую же цель, как и его предшественники: «Мы хотим предоставить
южновьетнамскому народу возможность самому определить свое политическое будущее, без внешнего
вмешательства.» [142] И до тех пор, пока она полностью отвечала американской политике, эта цель
поддерживалась, но гораздо более низкой ценой. За четыре года американские вооруженные силы во
Вьетнаме уменьшились с 550 000 до 24 000 человек. Ежегодные расходы снизились с 25 млрд.
долларов при Джонсоне до 3 миллиардов [143]. Это стало возможным благодаря более умному и
гибкому использованию американских вооруженных сил в Камбодже в 1972г., в Лаосе в 1971 г. и в
бомбардировках Северного Вьетнама в 1972 г., что заставило ответственных людей в Ханое чувство-
вать себя сбитыми с толку и неуверенными относительно американских намерений. В то же время
Никсон активно вел мирные переговоры с северовьетнамцами. И еще важнее, он сделал то, что ни
Кеннеди, ни Джонсон не осмелились сделать - воспользовался логикой китайско-советской полемики и
достиг взаимопонимания с Китаем.
Именно калифорнийская ориентация Никсона направила его в Пекин - он видел Тихий океан мировой
ареной будущего. Он начал свою новую политику в отношении Китая 31 января 1969 г., всего через
одиннадцать дней после того, как вступил в Белый дом. Политика была
254
СОВРЕМЕННОСТЬ II
представлена в Меморандуме 14 об анализе национальной безопасности от 4 февраля 1969 г. Она
окрепла после разговора, который Никсон провел с Андре Мальро, заявившем, что это «трагедия»,
когда «самая богатая и производительная страна в мире» на ножах с «самым бедным и самым
многочисленным государством в мире» [144]. Из-за боязни Китая поступки к rapprochement*
проводились тайно, и Никсон проявил немало усилий для получения гарантий о сохранении тайны
от лидеров Конгресса, с которыми консультировался. Людям объясняли; «Четвертая часть
населения мира живет в коммунистическом Китае. Сегодня они не представляют значительной
силы, но через двадцать пять лет они могут играть решающую роль. Если США не сделают то, что
могут в данный момент, то спустя какое-то время могут оказаться в большой опасности. Мы
можем достичь полной разрядки в отношениях с Советским союзом, но это ничего не будет
означать, если китайцы останутся вне международной общности.» [145}
Новая китайская политика и изменения в военной стратегии США сделали возможным и мир с
Ханоем. 27 января 1973 г. в Париже государственный секретарь администрации Никсона - Уильям
Роджерс и Нгуен Зюй Чин из Северного Вьетнама подписали «Соглашение о прекращении войны
и восстановлении мира во Вьетнаме». Польза от этого соглашения, сделавшего возможным уход
американцев из Вьетнама, заключалась в том, что при его нарушении Ханоем Никсон сохранял за
собой право держать авианосцы в индокитайских водах и использовать военные самолеты,
расположенные в Тайване и Таиланде [146]. До тех пор, пока Никсон был у власти, применение
этой санкции было реальным. Если иметь в виду доставшееся ему наследство и ошибки его
предшественников, то Никсон совершил выдающийся подвиг, выходя из этой ситуации.
Но Америка и, что более трагично, народы Индокитая, не смогли воспользоваться плодами этого
успеха, так как к 1973 г. Никсон и нация уже были вовлечены в водоворот истерии, известной как
«Уотергейт». Похоже, что Америка странно предрасположена к таким спазмам мазохистских
политических эмоций, в которых теряется чувство перспективы и национальных интересов.
Вспышка ксенофобии в 1918-1920г.г. была делом рук людей правого крыла Демократической
партии. Антикоммунистической паникой в конце 40-х и начале 50-х годов руководили главным
образом консервативные республиканцы. Уотергейтская охота на ведьм, в отличие от них,
проводилась либералами в средствах массовой информации. На их взгляд настоящим
оскорблением со стороны Никсона была его популярность. Вопреки тому, что он еле победил в
Американский опыт самоубийства
255
"сближение, примирение (фр.)
i
:
1968 г., Никсон успешно обращался как президент через головы тех, которые формировали
общественное мнение, и через доминирующих в Конгрессе демократов, к немодным, трудно
выражающимся «средним американцам», любящим свою семью, посещающим церковь, патрио-
тичным, работящим и антилиберально настроенным. Третьего ноября
1969 г. он произнес исключительно успешную речь, в которой призывал поддержать его
международную политику тех, кого он называл «вас, великое, молчаливое большинство моих
приятелей американцев». Тогда это положило конец кампании «уничтожения Никсона»,
проводимой средствами массовой информации [147]. Что касается кампании в 1972 г. Никсон был
доволен, что демократы определили своим кандидатом ультралиберала Джорджа Макговерна. Он
говорил своему персоналу: «Перед вами ситуация, в которой средства массовой информации ис-
теблишмента Востока наконец-то имеют кандидата, который почти полностью отвечает их
взглядам... Истинная идеологическая симпатия Нью-Йорк Тайме, Вашингтон Пост, Ньюзуик и
трех телевизионных сетей... на стороне амнистии, азарта, абортов, конфискации богатств (кроме
их собственных), массового увеличения расходов на социальные нужды, одностороннего
разоружения, ослабления нашей обороны и капитуляции во Вьетнаме». «Наконец страна поймет, -
заключал он, -действительно ли то, что в последние пять лет поддерживают средства массовой
информации, представляет точку зрения большинства» [148]. Так или иначе, но Никсон одержал
безусловную победу на выборах, получив в избирательной коллегии 521 голос против 17 и
обеспечив себе 60,7 процентов голосов избирателей, при этом ему чуть-чуть не хватило до
рекорда Джонсона в 1964 г. [149].
В средствах массовой информации многие чувствовали себя не просто униженными триумфом
Никсона, но и напуганными. Один влиятельный редактор сказал: «Нужно пустить кровь. Мы
должны быть уверены, что никто больше и не подумает снова сделать нечто подобное.» [150]
Целью было использовать гласность, чтобы перевернуть результат выборов 1972 г., который
считался в известном метафизическом смысле недействительным - точно также, как
консервативные германцы смотрели на Веймар, как на что-то недействительное. Белый дом
Никсона помог этому желанию, используя незаконные средства для защиты президента и его
политики. Традиция президентских мошенничеств началась со времен Франклина Рузвельта. Он
создал свое собственное «разведывательное подразделение», подчинявшееся только ему,
состоящее из одиннадцати человек и финансируемое из денег для «неотложных случаев»
Государственного департамента [151]. Использовал ФБР Гувера и министерство правосудия для
оказания давления на своих врагов, особенно прессу, и для подслушива-
256
СОВРЕМЕННОСТЬ II
ния их телефонов - одной из его жертв стал лидер шахтеров Джон Л.Льюис [152]. Он сделал отчаянную
попытку «загнать» в суд ненавистный ему Чикаго Трибюн. Он даже использовал разведывательные
службы для подслушивания гостиничного номера своей жены [153]. Вопреки тому, что Трумэн и
Эйзенхауэр стояли в стороне от тайных действий своего персонала и ЦРУ, они знали о них, но считали,
что имея дело с Советской Россией и другими тоталитарными режимами, это было неизбежным.
Кеннеди и его брат Роберт с удовольствием включились в игру и главное, о чем сожалел Кеннеди было
то, что не назначил Роберта шефом ЦРУ, чтобы поставить управление под непосредственный
семейный контроль. В министерстве правосудия в 1962 г. Роберт Кеннеди заставлял агентов ФБР
проводить акции в домах служителей «Ю.С.Стил», которые были против политики его брата [154]. В
своей кампании за гражданские права братья Кеннеди воспользовались Федеральной системой
договоров и использовали исполнительные распоряжения (а не законодательство), распределяя
финансирование, чтобы навязать свою волю [155]. Они кроили заговоры против правых радио- и
телевизионных станций [156]. При Кеннеди и Джонсоне подслушивание телефонов значительно
увеличилось [157]. Так же обстояло дело и с установкой «жучков» правительством - большой бабник,
лидер борьбы за гражданские права, Мартин Лютер Кидг был записан и затем запись была
предоставлена редакторам газет [158]. Джонсон использовал секретные государственные архивы,
Внутреннюю налоговую службу и другие службы исполнительной власти, чтобы уберечь себя в 1963 г.
от неудобного положения в скандале Боби Бейкера - потенциально самого большого со времен Типот
Доум
17
.
До Никсона средства массовой информации действовали исключительно осмотрительно при огласке
каких бы то ни было президентских проступков. Хорошо настроенные журналисты оберегали
Рузвельта от разглашения его любовных историй [159]. Делали то же самое и для Кеннеди, скрывая
факт, что пока он был президентом, держал в Вашингтоне квартиру для своих любовниц, одну из
которых делил с гангстером [160]. В то время, как Джонсон пытался незаметно избежать скандала Боби
Бейкера, Вашингтон Пост фактически помогла ему очернить главного обвинителя - сенатора Джона
Уильямса [161]. Будучи вице-президентом, Джонсон брал взятки, тоже самое делал и вице-президент
Никсона - Спиро Эгню: Эгню был раскрыт и осужден, а Джонсон вошел в Белый дом [162].
17
Teapot Dome - город в штате Вайоминг, в котором находились федеральные нефтяные резервы. После скандала в 20-х
годах из-за тайной раздачи нефти министром внутренних дел, превратился в синоним правительственной коррупции
Американский опыт самоубийства
257
Средства массовой информации не проявляли такое снисхождение к Никсону. Как раз наоборот.
Создавалось впечатление, что в некоторых отношениях он заходил намного дальше, чем все его
предшественники. Частично это было вопросом масштабов - администрация Белого дома расширилась
и вышла из-под всяческого контроля. Линкольн должен был платить секретарше из своего
собственного кармана. Гувер вел огромную борьбу за то, чтобы у него их было три. Рузвельт назначил
в 1939 г. шестерых первых «административных помощников». У Кеннеди их было двадцать три.
Общий персонал Белого дома возрос до 1664 человек в последний год президентства Кеннеди. При
Джонсоне он был в сорок раз больше, чем во время Гувера, При Никсоне увеличился до 5395 человек в
1971 г., при этом затраты на его содержание подскочили с 31 млн. до 71 млн. долларов [163]. Большая
часть этого расширения - результат работы Генри Киссинджера, помощника по национальной
безопасности, а в дальнейшем и государственного секретаря при Никсоне. Он контролировал
переговоры с Вьетнамом. Именно Киссинджер существенно расширил операции по подслушиванию
телефонных разговоров - якобы для облегчения своего мирного наступления [164]. Вьетнам, где на
карту были поставлены мир всего земного шара и жизнь многих американцев, стал мнимым, а для
Никсона и настоящим, оправданием для многих подозрительных действий. В секретности он видел
первостепенную причину успеха. В 1971 г. большое число секретных правительственных документов
(«Документы Пентагона») были похищены и переданы Нью-Йорк Тайме, которая опубликовала их. В
Британии и многих западных демократиях участники в таком деле были бы брошены в тюрьму в
соответствии с законами о государственной тайне. В США это невозможно, так как согласно Первой
поправке пресса пользуется конституционными привилегиями. Для Никсона, как говорил один из его
коллег, эта публикация была «вызовом элитарной, никем не выбираемой прессы, верховной власти
выбранного демократическим путем правительства. На карту была поставлена мораль.» [165]
«Специальное разведывательное подразделение» правительства получило полномочия использовать
незаконные средства (включая и взлом), чтобы поймать информатора. Эта бригада «водопроводчиков»
стала прототипом других оперативных сил, одна из которых ворвалась со взломом в штаб-квартиру
Демократической партии в здании Уотергейта в конце мая и вновь 17 июня. Во втором случае, о
котором демократы могли узнать предварительно, «водопроводчики» были арестованы [166].
В Америке никогда до тех пор не смотрели серьезно на политический шпионаж (даже на кражу). Джонсон
^«подслушивал» Голдуотера в 1964 г. Тогда же Ваш ингтон Пост и Нью-Йорк Тайме опубликовали иск-
лючительно ценный украденный материал (мемуары Киссинджера и Хальдемана). Однако Вашингтон Пост
в серии статей, начавших выхо-
9 Современность
258
СОВРЕМЕННОСТЬ II
Американский опыт самоубийства
259
дить 10 октября 1972 г., решила сделать из взлома в Уотергейте главную моральную тему - ее примеру
последовали остальные средства массовой информации Восточного берега. Это само по себе могло бы
и не оказаться серьезным. Они не смогли помешать Никсону одержать убедительную победу на
выборах. Но дело привлекло внимание жадного к публичной известности федерального судьи Джона
Сирики, известного как «Джон Максимальный» из-за суровости его приговоров, который при других
обстоятельствах не имел бы шанса получить одобрение либеральной прессы. Когда взломщики
предстали перед ним, он вынес условный пожизненный приговор, чтобы заставить их дать показания
против членов администрации. Он отнюдь не шутил; единственного, кто отказался подчиниться -
Гордона Лидди, он осудил на двадцать лет тюрьмы плюс 40 000 долларов штрафа за первое
преступление - т.е. за проникновение со взломом, при котором ничего не было украдено и полиции не
было оказано никакого сопротивления [167]. Этот акт судейского терроризма, который был бы не-
возможным в другой стране, в которой господствует закон, стал печально типичным для юридической
охоты на .^едьм, с помощью которой преследовались члены администрации Никсона, объявлялись
виновными (в некоторых случаях люди сами признавали себя виновными во избежание финансового
краха из-за дорогой защиты) и осуждались [168]. Желаемый эффект получился: скандал «Уотергейт»
разразился, т.е. была задействована машина расследований в Конгрессе, где, конечно же, демократы
имели большинство, и была проведена фронтальная атака против «имперского президентства». По
ходу дела идея о привилегиях исполнительной власти, ранее так горячо защищаемая либеральными
средствами массовой информации, была похоронена. Во всепобеждающем желании уничтожить Ник-
сона все соображения о национальной безопасности были отвергнуты.
Для охотников за ведьмами события были облегчены признанием в пятницу, 13 июля 1973 г., одного
члена персонала в Белом доме, что все рабочие разговоры Никсона записывались автоматически. В
этом опять нет ничего нового. Рузвельт посадил стенографов в специально приспособленную комнатку
под его канцелярией для подслушивания его посетителей. В 1982 г. было раскрыто, что в 1940 г. он
использовал секретные магнитофоны, установленные с помощью «Радиокорпорации Америки»,
имеющей одну из самых обширных сетей в стране. Тогда же стало ясно, что и Трумэн делал
магнитофонные записи, что Эйзенхауэр использовал комбинации из диктофонов и магнитофонов, что
Кеннеди тайно записывал своих посетителей (и свою жену) в последне шестнадцать меся-цев своего
президентства, и что Джонсон очень настаивал, чтобы все записывалось на ленту [169]. Одно из
первых, что сделал Никсон в феврале 1969 г. - это выбросить записывающую систему Джонсона,
считая такую практику ненормальной. Позднее в феврале 1971 г., обеспокоившись, что
либеральные историки истолкуют неправильно его вьетнамскую политику, приказал установить новую
систему. Руководитель его канцелярии Боб Хальдеман выбрал такую, которая записывала все подряд,
включаясь от звука голоса, и она оказалась «самой большой медвежьей услугой, которую
президентский помощник оказывал своему шефу» [170]. Эти записанные ленты, о передаче которых
настаивали суд и члены следственной комиссии при Конгрессе - вероятно, под ироническим взглядом
духа сенатора Маккарти - использовались для подготовки задуманного импичмента" президента. Был
ли Никсон действительно виновен в попытке вмешательства в дела правосудия, в чем его обвиняли, и
действительно ли такой опыт, если был сделан, входит в юридическую интерпретацию raison d'etaP
9
,
так и не было установлено. Никсон так и не изложил свои аргументы относительно данного случая -
вместо того, чтобы рисковать причинить продолжительные конвульсии государству из-за импичмента,
которые бы могли длиться долгие годы, он подал в отставку в августе 1974г.'Таким образом, выборный
вотум 1972г. был обессилен чем-то, что можно назвать переворотом средств массовой информации.
«Имперское президентство» было заменено «имперской прессой» [171].
Падение Никсона превратилось в повод для радикального смещения баланса сил назад к
законодательной власти. Известный сдвиг в этом направлении может быть даже немного опоздал. Но в
данном случае он зашел слишком далеко в обратном направлении. В 1973 г. вопреки вето Никсона
была принята Резолюция о военных полномочиях
10
, которая наложила беспрецедентные ограничения
на власть президента использовать американские вооруженные силы за границей, обязывая его в
любом случае в срок шестьдесят дней потребовать полномочий от Конгресса. Дальнейшие
ограничения международной политики президента накладывались поправками Джэксона-Вэника и
Стивенсона в 1973-1974 г. В июле-августе Конгресс парализовал действия президента в отношении
кипрского кризиса; осенью наложил ограничения и на использование ЦРУ. В 1975 г. эффективно
поставил подножку президентской политике в Анголе. Затем в том же году принял Закон о контроле
чад экспортом оружия, отменяя свободу действий президента в оружейных поставках. Использовал
финансовые рычаги для резкого ограничения системы «президентских соглашений» с иностранными
силами. Более 6 300 таких соглашений были заключены в период 1946-1974 г. (по сравнению с 411
договорами, для которых была необходима рати-
I
"impeachment - обвинение против государственного служащего, которое вносится Палатой представителей и
рассматривается членами Сената "государственная целесообразность (фр.)
2
"War Powers Resolution
260
СОВРЕМЕННОСТЬ II
фикация Конгресса). Усилил свои агрессивные ограничения президентской власти, создавая не менее
семнадцати сенатских и шестнадцати (в Палате представителей) комиссий для контроля за вопросами
международной политики и увеличивая свой персонал из экспертов, которые должны были следить за
деятельностью Белого дома, до более 3 000 человек (состав Комитета по международным связям при
Палате увеличился в три раза в период с 1971 по 1977 г.) [172]. Подсчитано, что в конце 70-х годов
существовало не менее семидесяти поправок, ограничивающих руководство международной
политикой президентом. Даже утверждалось, что проверка Закона о военных полномочиях раскроет,
что президент уже не главнокомандующий и что решение о том, могут ли или нет быть расположены
американские войска за границей, должно быть предоставлено Верховному суду [173].
Непосредственным и самым серьезным, в смысле человеческой, жизни, воздействием уотергейтской
истерии было уничтожение свободных институций во всем Индокитае. Политика Никсона вывода
войск имела бы смысл только в том случае, если Северный Вьетнам оставался в неведении
относительно готовности Америки обеспечить поддержку силой своим союзникам на Юге. Закон о
военных полномочиях, запрещение Конгрессом в 1974г. американского военного вмешательства,
дальнейшее уменьшение со стороны Конгресса помощи Югу - прямые результаты уотергейтского
падения с треском положили конец необходимой для американской политики двусмысленности.
Никсон и его наследник Джеральд Форд были бессильны предотвратить нарушение договоренности и
северовьетнамцы поглотили все. Некоторые французские эксперты все время утверждали, что
движущей силой и настоящей причиной для борьбы в Индокитае был агрессивный экспансионизм се-
вер овьетнамцев и их вековое стремление доминировать над всеми народами Индокитая, средства для
осуществления которых обеспечивали коммунистическая организованность и беспощадность. Этот
тезис был доказан событиями. После того, как помощь США уменьшилась, в 1973 г. военный баланс
решительно склонился в пользу Севера. К концу года Север достиг превосходства в соотношении два к
одному и начал общее наступление. В январе 1975 г. пришлось эвакуировать весь центральный
Вьетнам и к Сайгону устремился один миллион беженцев. В последнем отчаянном обращении к
Конгрессу президент Форд умолял; «Американское нежелание обеспечить достаточную помощь
союзникам, которые борются за свою жизнь, может серьезно навредить доверию к нам как к
союзникам во всем мире.» [174] Но Конгресс ничего не предпринял. На своей пресс-конференции 26
марта Форд снова апеллировал, предупреждая о «массовом изменении в международной политике мно-
гих стран и о фундаментальной угрозе... безопасности Соединенных
Американский опыт самоубийства
261
штатов» [175], Конгресс вновь остался безучастным. Спустя менее четырех недель вьетнамское
правительство абдикировало. Вертолеты военно-морских сил эвакуировали с крыши посольства США
в Сайгоне американских служащих и нескольких вьетнамских друзей. Через десять дней город заняли
коммунисты. Это было самым мрачным и самым унизительным поражением в американской истории.
Для народов региона оно стало катастрофой.
Коммунистическая верхушка, захватившая силой власть в 1975 г. во всем Индокитае, немедленно
бросилась создавать национальные программы социальной инженерии, напоминавшие сталинскую
коллективизацию крестьян, хотя в некоторых отношениях они были еще более антигуманными. Лучше
всего документировано «окрестьянивание», проведенное в Камбодже коммунистическими Красными
кхмерами. Они заняли столицу Пномпень в середине апреля, а американское посольство
эвакуировалось 12-го. Жестокости начались 17 апреля. Выполняли их главным образом неграмотные
солдаты-крестьяне, но планы жестокостей были подготовлены два года назад группой идеологов
среднего класса, носящей название Ангка Лоу («Высшая организация»). Данные об их планах были
получены от эксперта Государственного департамента Кеннета Квина, который распространил их в
докладе, написанном 20 февраля 1974 г. [176] План представлял собой попытку сконцентрировать в
один ужасающий удар социальные перемены, осуществленные в маоистском Китае за двадцать пять
лет. Это должно было стать «тотальной социальной революцией». Все, связанное с прошлым, было
«проклятием и должно быть уничтожено». Необходима была «психологическая реконструкция
отдельных членов общества». В нее были включены «уничтожение, посредством террора и других
средств, традиционных основ, структур и сил, которые формируют и направляют жизнь индивида» и
затем «его воссоздание в соответствии с партийными доктринами посредством замены набором новых
ценностей» [177]. Ангка Лоу состояла примерно из двадцати профессиональных политических
интеллигентов, в основном учителей и государственных чиновников. Из восьми лидеров (всем им было
около сорока, а одна из них была женщина), пятеро были учителями, один был профессором в универ-
ситете, один - экономистом и один - государственным чиновником. Все они учились во Франции в 50-е
годы, где восприняли доктрины о «необходимом насилии», проповедуемые радикальными левыми.
Они были детьми Сартра. Характерным являлось то, что эта группа идеологов восхваляла прелести
жизни в деревне, но никто из них фактически не занимался ручным трудом и не имел какого-либо
опыта в создании благосостояния. Подобно Ленину они были чистой воды интеллигентами.
Представляли собой эманацию большой разрушительной силы двадцатого века - религиозный'фанатик,
перевоплотившийся в профессионального политика. То, что
262
СОВРЕМЕННОСТЬ II
они делали, иллюстрировало крайнюю антигуманность идей. В любом другом веке, в любом другом
месте планы этих жестоких педантов остались бы в их больном воображении. В Камбодже в 1975 г. у
них была возможность реализовать их на практике.
17 апреля в Пномпене жило более трех миллионов человек. Они были выгнаны в буквальном смысле
этого слова в окрестности города. Насилие началось в 7 часов утра нападением на китайские магазины,
сопровождаемым общим грабежом. Первое убийство произошло в 8:45 ч. Через пятнадцать минут
войска начали очищать Военную больницу, выгоняя врачей, сестер, больных и умирающих на улицу.
Час спустя они открывали огонь по каждому, кого замечали на улице, чтобы создать панику для ухода
из города. В обед больница Преа Кет Мелеа была очищена - сотни мужчин, женщин и детей под
дулами вышли хромая на жару, которая достигла более 100 градусов по Фаренгейту
21
. Находящиеся в
городе около 20 000 раненых до наступления ночи отошли в джунгли. Один мужчина вынес на спине
своего сына, которому только что ампутировали обе ноги, дру!ие толкали кровати с тяжело больными,
неся бутылки с плазмой и серумом. Все больницы в городе были опустошены. Все документы и записи
были уничтожены. Все книги выброшены в реку Меконг или сожжены на ее берегу. Банкноты банка
«Кхмер де Комерс» были превращены в пепел. Автомобили, мотоциклы и велосипеды были
конфискованы. По всем домам, в которых jd-мечалось движение, стреляли ракетами и снарядами из
гранатомет ОБ. Многих людей экзекутировали группами. Остальным было сказано: «уйдите
немедленно или всех вас расстреляем.» Вечером отключили воду. То, что придавало всему этому
специфический кафкианский ужас, это отсутствие какой либо видимой власти. Солдаты-крестьяне
убивали, подчиняясь приказам, выполняя команды Ангка Лоу. Не давалось никаких объяснений.
Интеллигенты, которые спланировали все это, так и не появились [178].
23 апреля войска начали опустошать и остальные города, чье население было между 15 000 и 200 000
жителей. Жестокости были многочисленными, В Сием Реапе более 100 пациентов больницы Монте
Пет были убиты дубинками и ножами в своих кроватях; еще сорок были убиты в военной больнице. По
примеру Сталина в Польше проводились массовые убийства офицеров: в Монгкол Борее, например,
группа из двухсот человек была загнана на минное поле, заминированное специально для этого случая.
В Свай Пагоде вблизи Сисофона восемьдесят восемь пилотов были забиты до смерти палками. Другие
группы, которых убивали массово, были уличные нищие, проститутки, тяжелора-
21
около 38 градусов по Цельсию
Американский опыт самоубийства
263
неные и неизлечимо больные, находящиеся в больницах, государственные служители, учителя и
студенты. Как и в большой индонезийской резне, уничтожались семьи «виноватых» во избежание
«возмездия» -женщин и маленьких детей сопровождали до смертного рва девушки-солдаты Красных
кхмеров. Почти не предпринимались попытки скрыть убийства - тела были оставлены разлагаться или
плавали десятками по рекам [179].
До июня 3 500 000 человек из городов и «плохих» сел были разбросаны по всей стране. Их заставляли
строить новые села, чаще всего голыми руками. Тем, кто пытался улизнуть от работы, было сказано,
что будут «раздавлены колесом истории» - поразительный образ ленинизма в действии. Были
запрещены половые сношения. Прелюбодеяние или разврат наказывались смертью - приговор
исполнялся без жалости. Женатым парам было запрещено вести продолжительные разговоры друг с
другом - это называлось «ссорой» и при повторении наказывалось смертью. Из-за разразившегося
голода и эпидемий пожилые, больные и много маленьких детей (особенно если сироты) оставлялись на
произвол судьбы. Экзекуции проводились публично, при этом родных заставляли смотреть как их
брата, мать или ребенка душили или отрезали им голову, закалывали, били дубинками или разрубали
топором. Иногда целые семьи были экзекутированы вместе. Бывших чиновников часто пытали до
смерти или изувечивали, прежде чем убить. В До Науи полковнику Сарай Савату сначала отрезали нос
и уши, а затем его распяли на дереве, где он умер на третий день. В том же месте учитель по имени Тан
Самай, который не подчинился приказам не учить своих учеников ничему другому кроме обработки
земли, был повешен. Его собственных учеников в возрасте от восьми до десяти лет заставили
выполнить экзекуцию, крича «Негодный учитель!» [180]. Ужасающий список жестокостей бесконечен.
В апреле 1976 г. лидер Ангка Лоу Кхиеу Самфан стал главой государства, а во главе правительства на
его место вступил другой фанатичный интеллигент из среднего класса - Пол Пот. В качестве
государственного руководителя Кхиеу посетил конференцию так называемых неприсоединившихся
государств, состоявшуюся в Коломбо, и в скомканном интервью итальянскому журналу признался, что
миллион «военных преступников», как он их называл, были убиты после прихода к власти Красных
кхмеров. В то время широкомасштабные убийства продолжались. Согласно подсчетам,
основывающимся на интервью с более 300 свидетелями и на работе французского ученого Франсуа
Поншо, который расспросил намного больше людей, около 100 000 камбоджийцев были
экзекутированы, 20 000 погибли, пытаясь сбежать, 400 000 умерли во время насильственного ухода из
городов, другие 430 000 умерли в ла-
264
СОВРЕМЕННОСТЬ U
герях и «селах» до конца 1975 г. и еще 250 000 - в-1976 г. Или в целом марксистско-ленинские
идеологи лишили жизни 1 200 000 человек - одну пятую часть населения [181].
Хотя именно террор в Камбодже сильнее всего привлекал внимание Запада, социальная инженерия
такого же типа осуществлялась и в Лаосе, и в Южном Вьетнаме. В Лаосе до конца 1975 г. средний
класс был уничтожен или изгнан в Таиланд. Второго декабря 1975 г. он был объявлен Народно-
демократической республикой, которая фактически служила для прикрытия колонизации со стороны
северных вьетнамцев. Меньшинства уничтожали или выгоняли, а в период 1977-1978г.г. в северные
части страны начали массово поселяться северовьетнамские крестьяне. В июле 1976 г. Южный
Вьетнам «объединился» с Северным под управлением Севера. Как и в Камбодже огромное, но
неизвестное число городских жителей насильно было перемещено в провинцию. Генеральный
секретарь Коммунистической партии Вьетнама Ле Зуан объявил, что жизненный стандарт упадет.
«Люди Юга, - говорил он, -достигли жизненного стандарта, который слишком высок для экономики
страны». Такое «потребительское общество» было «полной противоположностью настоящей
счастливой и цивилизованной жизни». Так что хватит. Партийный журнал писал «о подчинении всего
народа воли прогрессивного класса», представляющего общество. К январю 1977 г. в дополнение к
тысячам экзекуций, в стране имелось 200 000 политических заключенных. В декабре 1978г. верхушка
Северною Вьетнама наконец порвала с режимом Пол Пота в Камбодже, напала на страну и 7 января
1979 г. оккупировала Пномпень. Теперь весь Индокитай был практически «объединен» под военным
диктатом Северного Вьетнама, при этом в Кампучии (как стали называть Камбоджу) находилось 200
000 вьетнамских солдат, а з Лаосе - 20 000. К 1980 г. Вьетнам располагал в своих вооруженных силах
более 1 миллионом человек и был на втором месте в мире после Кубы по количеству солдат на душу
населения [182]. Это стало печальной кульминационной точкой «освободительной борьбы», которая
входила в новую фазу - с партизанскими движениями против Ханоя, поддерживаемыми Китаем, и с
Советской Россией, снабжающей северовьетнамских агрессоров боевыми вертолетами для
поддержания их господства. Но двадцатый век изобилует такими парадоксами.
Америка, и весь Запад, наблюдали с апатией эти события. Они были просто незначительным
элементом процесса расставания с иллюзиями, столь характерного для 70-х годов, который все более
фокусировался на слабеющей мировой экономике. Вьетнамская война и ее горькое завершение,
Великое общество и его крах, имперское президентство и его падение - все эти элементы, взятые
вместе, представляли
Американский опыт самоубийства
265
попытку самоубийства западной сверхсилы. Они были мощными факторами для остановки большой
послевоенной экономической экспансии и для возвращения международного общества к страху и
разброду 30-х годов. Также было важным то, что они подрывали способность американских лидеров
реагировать на новую нестабильность.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Коллективизм 70-х годов
Экономический хаос предвещает хаос войны. Экономический крах начала 30-х годов, несомненно,
создал предпосылки для Второй мировой войны. В послевоенные годы западные государственные
деятели серьезно и сосредоточенно искали пути предотвращения повторения подобного развития. В
результате этого наступил век кейнсианства. Кейнс определил сущность своей философии в 1933г., в
известном письме в Нью Йорк Тайме. «Я ставлю главное ударение на увеличении покупательной
способности нации, обусловленной правительственными расходами, которые финансируются
кредитами» [1]. В 50-х и 60-х годах это ударение Кейнса стало ведущим принципом в экономической
политике всех больших западных государств. Кроме того, кейнсианство получило признание на
международном уровне. В июле 1944 г. в Бретгон-Вудсе, Нью Хемпшир, Кейнс и сотрудник
министерства финансов Гарри Декстер Уайт создали Всемирный банк и Международный валютный
фонд. Высокомерный выпускник [колледжа] Кинге считал Уайта невыносимо грубым: он не имел «ни
малейшего представления» о «цивилизованном поведении». Уайт называл Кейнса «Ваше Королевское
Высочество». Но на практике эти двое (оба имели тайные грехи) вместе работали хорошо. Кейнс