Драч Г.В. Учебный курс по культурологии

Подождите немного. Документ загружается.

При всей многогранности просветительской деятель-

ности трудно переоценить роль издания, которому суж-

дено было стать одним из крупнейших культурных свер-

шений XVIII в. Речь идет о получившей всемирную из-

вестность 35-томной «Энциклопедии или толкового сло-

варя наук, искусств и ремесел» (1751—-1780). Идейным

вдохновителем и главным организатором работы был из-

вестный философ Дени Дидро, который сумел привлечь

к сотрудничеству многих выдающихся ученых и филосо-

фов: Вольтера, Монтескье, Руссо, Тюрго, Гельвеция,

Гольбаха, Д'Аламбера, Дюкло, Бюффона, Доббантона и

многих других. Никогда еще буржуазная культура не вы-

двигала столь блестящей плеяды публицистов: ярких, ос-

троумных, изящных и страстных. Они писали так раско-

ванно и увлеченно, так убежденно, что сама их

манера

привлекала читателей. Их произведения могут порой по-

казаться легковесными и поверхностными, но сила их

заключалась не в логической последовательности выво-

дов, а в общем духе свободомыслия. Французские про-

светители вызывали энтузиазм, указывали путь всем, кто

искал общественного порядка, основанного на подлин-

ности самой природы.

Способствуя распространению реальных знаний, совер-

шенствованию системы образования, энциклопедисты по-

вернули социальный интерес в сторону естествознания, а

последнее, в свою очередь, сориентировали на обслужива-

ние материальных интересов, подчинили общественной

пользе. Следует, однако, подчеркнуть, что не все энцикло-

педисты были настроены

пронаучно.

Ж.-Ж.

Руссо (1712—

1778), например, считал, что «науки бессильны решить те

задачи, которые они перед собой ставят», и «еще более опас-

ны по тем результатам, к которым они

приводят».

Успехи

наук ни на шаг не приблизили человечество к счастью, но

зато разрушили его нравственность. Таков пафос руссоист-

ской критики науки (Ж.-Ж. Руссо. Трактаты. М., 1969.

С. 281), — составной части его теорий «естественного со-

стояния» и «Общественного договора».

Нужно сказать, что разработка теорий общественного

переустройства в преддверии революции была очень акту-

альна и многие просветители, предлагая свои варианты,

занимались

мысленносоциальным

экспериментаторством,

на базе критики существующего строя. Вот, к примеру,

как это делал в своем «Завещании» Жан Мелье (1664—

1729).

Основная цель книги — раскрыть глаза читателей «на

те нелепые заблуждения, среди которых все мы, сколько

нас есть, имели несчастье родиться и жить», а именно: убеж-

дение в том, что частная собственность — первопричина всех

несчастий и бед — есть нечто естественное, так же как и

проистекающее из нее сословное неравенство. «Вы удивля-

етесь, бедняки, что в нашей жизни так много зла и тягот? —-

вопрошает Мелье. — Это

происходит-

оттого, что вы и вам

подобные несете на своих плечах все бремя государства.

Вы отягощены не только бременем, возлагаемым на вас

вашими королями, государями, которые являются вашими

главными тиранами; вы содержите еще вдобавок все дво-

рянство, все духовенство, все монашество, все судебное

сословие, всех военных, всех откупщиков..., одним сло-

вом, всех трутней и бездельников на свете» (Ж. Мелье. За-

вещание.

М.,

1954. Т. II. С. 211).

Такое положение становится возможным потому, что

тиранию поддерживает религия, а правительство, в свою

очередь, поддерживает религию, даже самую нелепую.

Как же изменить существующий порядок вещей? Одно-

го просвещения явно недостаточно, потому что, хотя и

существуют требования «здравого смысла, природы и

разума», не все желают их слышать. Просвещение силь-

ных мира сего, убежден Мелье, дело бесполезное. Про-

свещать нужно народ, чтобы освободить его от власти

заблуждений, заставить сбросить ярмо тирании. А так

как тираны добровольно власть не отдадут, необходимо

объединиться для борьбы. «Объединись же народ, если

у тебя есть здравый ум!.. Поощряйте все друг друга к

такому благородному, смелому, важному делу!

Начинай-

те с тайного сообщения друг другу своих мыслей и жела-

ний!» — советует он.

Следует отметить, что далеко не все просветители были

настроены столь радикально. Поэтому Вольтер первоначаль-

но опубликовал «Завещание» лишь в виде краткого извле-

чения (1762). Большинство считало, что истина всесильна

и все задачи можно решить мирно, на путях просвещения,

освобождения сознания от заблуждений, пропаганды ис-

тины.

Не случайны претензии многих просветителей на со-

здание «истинных систем» (Дешан), соответствующих «ис-

тинному духу» законов природы. Зачастую истинные сис-

темы излагаются в виде свода готовых к употреблению, раз-

битых по статьям законов, регулирующих практически все

стороны жизни («Кодекс природы» Морелли, «О

законода-

тельстве, или принципы законов» Мабли, «Проект консти-

туции для Корсики» Руссо и др.). Подобная идейная ситуа-

ция отражает процесс созревания правового сознания бур-

жуазного общества. А апелляции к естественному, приро-

дному являются оружием борьбы за торжество истины,

каковой считалось равенство в политических правах. Поэ-

тому понятия «Природа» и «Истина» зачастую соседствуют

друг с другом.

Эта истина, или истинное учение, складывалось из та-

ких понятий и теорий, как «Разум», «Природа», «Природа

человека», «Естественные права человека», «естественные

законы», или «Законы природы», «естественное состояние»,

«общественный договор» и др.

XVIII век в лице просветителей вносит существенно но-

вые моменты в разработку

естественноправовой

теории. В

отличие от

Гоббса,

естественное состояние перестает пони-

маться как «война всех против всех», природа человека —

как злобная и агрессивная, а природное равенство людей —

как причина неустойчивости и анархии. Появляются сомне-

ния относительно естественности права собственности.

Руссо, например, утверждал, что в естественном состо-

янии человек не был ни зол, ни добр; естественное — с точки

зрения

Гоббса

— право сильного, ни в чем не могло найти

опоры, и даже природное неравенство людей было нераз-

вито. Естественное состояние — это состояние изолиро-

ванных

индивидов,

лишь когда они стали нуждаться друг

в друге, появились и обособились семьи, а затем собствен-

ность и неравенство. С появлением собственности общес-

тво превращается в арену ожесточенной борьбы, которой

не могло знать естественное состояние. Появление соб-

ственности и неравенства приводит к возникновению го-

сударства.

Другие просветители (Гольбах, Мабли) считали рус-

соистское понимание естественного состояния надуман-

ным, не соответствующим истине, противоречащим че-

ловеческой природе. Человек, утверждал Гольбах, всегда

существовал в обществе. Сама природа, вторит ему Маб-

ли, вложила в человека не только биологические, но и

моральные, социальные качества, предназначив его к жиз-

ни в обществе. Эти мыслители критикуют «право силы».

И Гольбах, и Мабли

«разводят»

понятия естественных прав

и естественных законов. Права (естественные) заложены

в человеческой природе — право на свободу, на счастье

и др. А разум дает человеческому роду законы,

«которые

называют естественными, поскольку они определяются

нашей

природой»

(Гольбах). Законы создаются в помощь

разуму для защиты естественных прав. А общественные

законы устанавливаются для придания новой силы зако-

нам природы. Мабли далек от мысли считать право соб-

ственности естественным, подобно Локку, и объяснять

происхождение государства (заключение «общественного

договора») из необходимости защиты этого права. Госу-

дарственная власть возникает для обуздания страстей, ус-

транения несправедливостей, урегулирования конфликтов,

в случае необходимости — наказания, справедливого рас-

пределения, а собственность появляется из злоупотребле-

ния должностных лиц и раздела земель, неразумности

людей (отсутствие представлений о том, что хорошо, что

плохо) значительно позже.

Очевидно, что просветительская культура строится на

противопоставлении разумных порядков — неразумным, об-

щественного — естественному, причем разумное совпада-

ет с естественным, а переход в

разумное,

естественное со-

стояние представляется неотложной задачей времени. Как

же мыслили себе просветители это «естественное состоя-

ние»? Возьмем к примеру книгу Морелли «Кодекс приро-

ды, или истинный дух ее

законов».

Показательно уже само

название книги, из которого можно предположить, что речь

в ней пойдет о «высоких материях»: «Природа», «Истина»,

«Закон природы» и т. д. Действительно, эта книга — клас-

сический образец просветительской рационалистической

утопии, не случайно ее авторство долгое время

приписыва-

лось Д. Дидро, типичному представителю рационализма.

Неординарность автора лишь в том, что он является про-

светителем-коммунистом, и естественное состояние для

него — общество коммунистическое.

Три основных закона регулируют жизнь этого общест-

ва: отмена частной собственности, право на существование

и право на труд и обязанность трудиться. «В обществе ни-

что не будет принадлежать отдельно, или в собственность

кому бы то ни было, кроме тех вещей, которые каждый

употребляет для удовлетворения своих потребностей, для

удовольствий или для своего повседневного труда», — счи-

тает Морелли (Морелли. Кодекс природы, или истинный

дух ее законов. М., 1956. С. 210). Каждый гражданин бу-

дет должностным лицом, обеспеченным работою и полу-

чающим содержание за общественный счет, и, сообразно

своим силам и способностям, будет содействовать общес-

твенной пользе. В этом идеальном обществе ничто не бу-

дет продаваться и обмениваться. Все продукты распределя-

ются через общественные склады или рынки в соответст-

вии с принципом «по потребности» для предметов первой

необходимости и по норме — для предметов «вкуса», или

Для

тех, количество которых недостаточно. Причем распре-

деление осуществляется даром, без денег. Социальные раз-

личия исчезают. Нет различий между городом и деревней,

т. к. земли приписываются городам и обрабатываются в

течение пяти лет в порядке трудовой повинности гражда-

нами, достигшими двадцатилетнего возраста. Различия

между умственной и физической деятельностью также весь-

ма незначительны. Отсутствует особая замкнутая каста пра-

вителей: отцы семейства занимаются по очереди делами

общества. Но вот с наукой и искусством дело обстоит слож-

нее: число талантов регламентируется для каждого рода за-

нятий, а все остальные могут проявлять свои способности

по достижении 30 лет. К тому же и таланты отнюдь не

освобождаются от сельскохозяйственного труда. Семейно-

брачные отношения имеют форму моногамной семьи. Мо-

релли предполагает даже принудительное вступление в брак

по достижении определенного возраста и весьма затруд-

ненную процедуру развода. Воспитание детей до пяти лет

происходит в семье, а затем приобретает сугубо обществен-

ный характер. Обучение предполагает овладение тем

или

иным ремеслом, производственный труд.

Аскетизм и грубая уравнительность пронизывают всю

утопию Морелли, но особо они проступают в законах про-

тив роскоши. Лишь с 30 лет граждане могут одеваться без

роскоши, но в соответствии со своими вкусами. А до того —

каждый имеет лишь два платья — рабочее и праздничное,

и каждая ремесленная корпорация отличается цветом одеж- '

ды, имеет форму. Всякое тщеславие — пусть это самое не-

винное украшение — «будет подавляемо старшинами и от-

цами семейства».

Не правда ли, нарисованное Морелли общество кажет-

ся нам малопривлекательным, унылым, безжизненным, и

совсем не хочется посетить его на фантастической «маши-

не времени»? А вот современникам Морелли оно казалось

очень привлекательным: ведь здесь были выражены чая-

ния широких плебейских масс, уставших нести на своих

плечах непосильное бремя создаваемой их же трудом фео-

дальной роскоши. Содержащиеся в книге идеи рассматри-

вались Бабефом, например, как непосредственное руковод-

ство для действия. И, как это ни парадоксально, именно

такие,

умозрительно-морализаторские

утопии «естествен-

ного состояния» становились своего рода «материальной

силой»

в революции 1789 г., а тем самым — фактором из-

менения социокультурной реальности.

Но еще более важной явилась роль теорий «обществен-

ного договора», о которых уже упоминалось при характе-

ристике взглядов

Мабли

и Гольбаха. Просветители давали

различное толкование причин, побудивших людей к заклю-

чению гипотетического общественного договора на заре че-

ловеческой истории — прекращение войны «всех против

всех», охрана собственности, регулирование общественных

связей, и др. Одни считали возникновение государства бла-

гом, другие злом. Но даже самый выдающийся представи-

тель буржуазной «робинзонады» — Руссо в конечном итоге

приходит к выводу, что гражданское общество, возникаю-

щее на основе общественного договора, есть высшая сту-

пень в сравнении с обществом первоначального естествен-

ного состояния. Общественный договор, конечно, лишает

человека некоторых выгод. Но он же «замещает мораль-

ным и законным равенством все то физическое неравенст-

во, которое природа могла внести между людьми». В граж-

данском обществе способности человека «упражняются и

развиваются, его идеи расширяются, его чувства облагора-

живаются и вся его душа возвышается». Вследствие общес-

твенного договора человек теряет «естественную свободу и

безграничное право на все, чем он владеет», а обретает при

этом «гражданскую свободу и право собственности

ка

все,

чем он владеет».

Французских просветителей, также как их предшествен-

ников из XVII в., волнует вопрос, как не допустить перерож-

дения государственной власти в деспотическую форму прав-

ления. Развивая идеи Д. Локка, Ш. Монтескье указывает,

что в каждом государстве есть три власти — законодатель-

ная (издает, исправляет, изменяет законы); исполнитель-

ная (ведает вопросами международного права) и судебная

(ведает вопросами гражданского права). Соединение

влас-

тей в одном лице недопустимо. Монтескье принадлежит

знаменитая трактовка свободы: «Свобода — есть право де-

лать все, что дозволено законом». Сходные идеи развива-

ли просветители других стран. Автор «Декларации неза-

висимости», американский интерпретатор учения Локка,

Т. Джефферсон (1743—1826) считает неотъемлемыми пра-

вами личности право на жизнь, свободу, собственность и

стремление к счастью. Назначение государства — защищать

те права человека, которые он не может защитить сам. Но

если государство нарушает права или плохо их. защища-

ет, — то народ вправе изменить строй. Джефферсон также

придерживается идеи разделения властей. Он утверждает,

что правительство становится хорошим не в результате ук-

репления его власти, а в результате ее правильного распре-

деления. Идеалом является

«слабое»

государство, решаю-

щее принципиальные, а не частные вопросы. Ведь если бы

указания, когда сеять, а когда жать, поступали бы из Ва-

шингтона,

иронизирует Джефферсон, мы бы вскоре оста-

лись без хлеба.

Родоначальник утилитаризма англичанин И.

Бентам

(1748—1832) в качестве главного принципа общественного

устройства выдвинул принцип пользы. Людей объединяет

в общество личная выгода. Что выгодно индивиду, долж-

но быть выгодно обществу, и наоборот. Государственная

власть—

неограниченна и неделима. Ее

ответственность'

перед управляемыми обеспечивается через всеобщее изби-

рательное право, право отзыва должностных лиц, судеб-

ную подотчетность чиновников, ежегодное переизбрание

парламента и т. п. Бентам разделяет иллюзию буржуазно-

го либерализма о том, что представительная демократия

автоматически гарантирует общее благо.

Таким образом, XVIII век вносит ряд существенно но-

вых моментов в разработку идеалов либеральной демо-

кратии. Либеральная идея распространяется вширь по стра-

нам и континентам. Одновременно она начинает вопло-

щаться в системах государственного устройства. А их

XVIII век дает великое множество. К буржуазной респуб-

лике (Голландия) и конституционной монархии (Англия)

добавляются в одной только Франции и апробируются в

революционные годы буржуазная республика, ограничен-

ная монархия, революционно-демократическая диктатура

плебейских масс, бонапартистский режим, буржуазная мо-

нархия и т. п. Далеко не все они воплощали принципы

либеральной демократии, но все в той или иной степени

находились в сфере ее влияния.

XVIII веку принадлежит заслуга разработки принципов

классической буржуазной морали, которые резко отлича-

лись и от

дворяне

ко-аристократической

этики, и от мораль-

ных принципов, исповедуемых церковью. В чем их сущ-

ность?

Гельвеции

выдвигает принципиально важное положение

о том, что добродетель следует измерять полезностью, а не

самоотречением, смысл которого — служение богу. Тому,

кто все время борется с самим собой, грозит поражение.

Следует быть добродетельным, чтобы быть счастливым в

этом мире. Ему вторит И. Бентам: добродетель основыва-

ется на индивидуальной пользе, поэтому, действуя в инте-

ресах другого, доставляй выгоду себе. Главные богатства —

материальные. Кто богаче, тот и счастливее. Добродетель,

подчеркивал Б. Франклин, зависит от обогащения, потому

что только оно дает независимость.

Американскому просветителю Б. Франклину

(1706—

1790) принадлежит заслуга формулировки в емкой афорис-

тичной форме основополагающих принципов классической

буржуазной морали, в которых отражено изменение духа

времени.

Герой нового времени — человек, который всем обязан

самому себе, а отнюдь не преимуществам принадлежности

к знатному роду. Он рассчитывает только на себя («на бога

надейся, а сам не плошай»), на свои силы; ему присуща

трезвость ума и нацеленность на реальную, посюсторон-

нюю жизнь. В ней он является противником праздного об-

раза жизни, роскоши, бездумной траты денег, так харак-

терных для дворянства. Главные добродетели, почитаемые

этим героем, — трудолюбие, бережливость и точное соблю-

дение денежных обязательств. Последнее требование так-

же противостоит дворянской этике, считавшей необходи-

мым удовлетворение лишь «долга чести», — т. е. долга рав-

ному себе, дворянину. По отношению же к другим, незнат-

ным сословиям возвращение долга было совсем не обяза-

тельно. Франклин поучает: «Тот, кто точно отдает долги,

является хозяином чужих

кошельков»;

«Бережливость и

труд к богатству ведут», «Время — деньги», «Кто покупает

ненужное, скоро продаст

необходимое»,

и, наконец, «Пус-

тому мешку нелегко стоять прямо», — а нуждающемуся

человеку — поступать всегда честно.

Таким образом, противоречивый, переходный XVIII век

показывает нам сложное взаимодействие феодально-абсо-

лютистской и буржуазной культур в политике, морали,

науке, теориях общественного развития. Рассмотрим, как

эти тенденции преломились в искусстве.

Искусство

XVIII

века

В XVIII в. центром духовной жизни Европы становится

Франция. Наиболее значительная часть произведений ис-

кусства была здесь создана в период между смертью «коро-

ля-Солнца» и первыми раскатами революционного грома.

Первые десятилетия XVIII в. — это «стиль Регентства», или

раннее рококо*. Затем следует «стиль Людовика XV», зре-

лое рококо. С 40-х годов набирает силу идейное Просвеще-

ние, нравственные, этические и эстетические принципы ко-

торого направляют искусство в новое русло. В конце века

соединение идеалов Просвещения с оживленными тради-

циями классицизма порождает революционный класси-

цизм, который в годы наполеоновской империи вырожда-

ется в ампир.

Наступившая после смерти Людовика XIV эпоха Ре-

гентства внешне выглядит как резкая смена декораций.

Эта эпоха породила стиль рококо. Часто об этом стиле

говорят как о вырождающемся барокко, как о стиле изыс-

* От фр. «рокайль» — раковина.