Десницкая А.В. Албанский язык и его диалекты

Подождите немного. Документ загружается.

Глава 4

ЮЖНОАЛБАНСКАЯ (ТОСКСКАЯ) ДИАЛЕКТНАЯ

ОБЛАСТЬ

ОБЩИЙ ХАРАКТЕР ЯЗЫКОВОЙ СИТУАЦИИ

В ЮЖНОЙ АЛБАНИИ

И ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ЕЕ СЛОЖЕНИЯ

К югу от реки Шкумбин (Shkumbin), за полосой переходных

говоров, простирается большая южноалбанская, или тоскская,

диалектная область. С небольшими вкраплениями участков ино-

язычной речи (греческого, аромунского и славянского националь-

ных меньшинств) она занимает всю территорию южной Албании,

выходя кое-где за пределы государственных границ. Значитель-

ный и компактный (в прошлом) албаноязычный район на терри-

тории Греции примыкает непосредственно к южной границе

Албанской Народной Республики. Это Чамерия (Çamëri), лежа-

щая на побережье Ионического моря, к западу и юго-западу

от Янины (Janine, греч. Γιάννινα). Еще несколько десятилетий

назад албанское население этой области было довольно много-

численным,

однако в результате переселений, а также про-

цессов ассимиляции к настоящему времени в Чамерии насчиты-

вается менее 10 тысяч албанцев.

Помимо Чамерийского

района, в северных областях Греции (южная Македония, Эпир),

представляющих характерную зону балканского многоязычия,

В исследовании А. Бальдаччи, опубликованном в 1932 г., албаноязыч-

ное население в Чамерии исчислялось в 65 000 человек (А. В а 1 d a с с i.

Studii Speciali Albanesi. Roma, 1932, стр. 273). По греческим источникам

конца XIX в., общее количество албанцев в Эпире (в основном в Чамерии)

составляло 50 700 человек (см.: R. Busch-Zantner. Albanisches

Volkstum in Griechenland. Volksforschung, Bd. 5, H. 1. Stuttgart, 1941, стр. 28).

См.: Народы зарубежной Европы, т. I. М., 1964, стр. 515.

Уточнение языковых границ в этом ареале представляет несомненно

весьма сложную задачу. При отсутствии новейших данных значительный

интерес имеет попытка, предпринятая в конце XIX в. известным балкано-

231

•

островки албанской речи вкраплены в грекоязычную среду,

перемежаясь с более или менее значительными участками рас-

пространения аромунского и болгарского языков. Некоторое

ведом Г. Вейгандом. На основе собственных полевых наблюденпй, прово-

дившихся им в 1889 г., Вейганд нарисовал любопытную картину языковой

чересполосицы, обнаруженной им в пограничных с Албанией районах Эпира

и Македонии. В настоящее время эти наблюдения имеют в основном уже

историческое значение, что, однако, не снижает их большого линтво-геогра-

фического интереса. В разделе о языковых границах, проходивших через

обследованные им районы, Г. Вейганд писал: «Поселения в котловине Касто-

рии болгароязычны, однако сам город Кастория, а также Маврово (Mavrovo)

являются греческими, точнее грецизованными. В Хрупиште (Chrupista)

греческая партия сильна, однако о грецизации говорить не приходится.

Гоштерац (Gosterats) является почти греческим, а Богацико (Bogatsiko) —

совсем греческим. Языковая граница проходит по мосту через Смиксп

(Smixi); лежащий севернее Пишак (Pisak) еще болгароязычен, но в Вичани

(Vitsani) и Бубуште (Bubusta) уже говорят по-гречески. Долина текущего

с Грамоса ручья Белица является болгарской до селения Хамоцко (Cha-

motsko); лежащее далее селение Линотопи (Linotopi) албаноязычно, а в сле-

дующем за ним Грамости (Gramosti) говорят по-аромунски. Население гор-

ного массива Грамос было ранее полностью аромунским; теперь Грамос

частично албанизован. Однако я не мог узнать, как проходит языковая

граница в промежутке между горами Грамоса и Смолики. Пастухи из Гра-

мости утверждали, что на горах Раздол (Razdol) и Пальомайери (Paljomajeri)

вообще нет деревень и что летом там пасут стада албанские π фаршериото-

аромунские пастухи. Относительно албано-греческой языковой границы

в Эпире я также могу сообщить только то, о чем слышал. Достоверным

можно считать лишь то, что первая греческая деревня по ту сторону Смо-

лики — это Грижбани (Grizbani), лежащая близ Вовусы. В Конице населе-

ние двуязычно, однако дома говорят больше по-албански. Собственно Эпир

является греческим вплоть до лежащей к юго-западу от Янины области Чаму-

рия, где преобладает албанская речь. Вероятно, албанская языковая граница

проходит здесь еще южнее; по крайней мере согласно утверждениям албан-

цев из Янины, которых я опрашивал. С другой стороны, следует заметить,

что знание греческого языка распространяется значительно дальше к северу

в областях Аргирокастры, Пермета и Колоньи . . . Горы Грамоса — это

область, где соприкасаются греческая, албанская и болгарская языковые

области. Река Девол протекает полностью по албанской языковой области,

однако последняя простирается еще дальше к востоку, через район Дарды

(не точно, так как селение Дарда лежит западнее реки Девола в ее верхнем

течении, — А. Д.) вплоть до окрестностей Кастории, где лежащий по другую

сторону Бистрицы Сливен (Sliven) еще албаноязычен. Далее границу албан-

ской речи образует линия поселений Казират (Kazirat), Терстеник (Terste-

nik),

Рапшишта (Rapsista), Куриля (Kurila), Височишта (Visotsista), Биг-

лишта (Biglista, Bilista), в котором живут также болгарские и аромунские

семьи, Битинска (Bitinska), Терн (Tern, Tarn), Ракицка (Rakitska), Шуец

(Schuets), Прогон (Progon), Мочуришта (Motsurista), Голоберда (Golobärdä),

Дзвежда (Dzvezda). Затем граница проходит, несколько извиваясь, к мона-

стырю св. Наума на Охридском озере. За пределами указанной линии есть

лишь две болгарские деревни: Дреново (Drenovo) и Бобоштица (Bobostitsa)

к югу от Корчи. Юго-западная сторона Охридского озера до полуострова

Лин также является албанской. Начиная оттуда, в низинах лежат болгар-

ские селения, а на возвышенных местах — албанские. Это же относится и

к равнине Струги, лежащей к северу от озера» (G. W е i g a n d. Die Aromunen

Ethnograph.-philol-histor. Untersuchungen über das Volk der sogenannten

Makedo-Romanen oder Zinzaren, I. Leipzig, 1895, стр. 320 и ел.).

232

количество поселений с тоскской речью находится также в юго-

западной Македонии в районах Охридского озера и города Би-

толя (Монастир) на территории Югославии.

Южноалбанский диалектный тип представлен, кроме того,

в районах старых албанских поселений на юге Греции (Аттика,

Беотия, Эвбея, Пелопоннес, острова Гидра, Специя) и в южной

Италии; также в нескольких албаноязычных деревнях в Болга-

рии и на юге УССР.

Как уже отмечалось выше, характерной особенностью южно-

албанского, или тоскского, диалектного ареала, в отличие от се-

верноалбанского, или гегского, можно считать его относительно

малую дифференцированность вообще. Эта особенность резко

бросается в глаза уже при первом ознакомлении с разговорной

речью жителей различных краин южной Албании. При передви-

жении из района в район легко наблюдать, сколь незначительны

и несущественны различия между говорами этой части страны.

При углублении в анализ речевого материала это впечатление

в общем подтверждается, хотя некоторые из имеющихся различий

складываются в характерные линии изоглосс и дают основания

для историко-диалектологического исследования.

Представляется возможным предпослать обозрению южно-

албанской диалектной области следующие положения общего

порядка: 1) на этой территории не получила развития тенденция

к языковой дифференциации и 2) на ней, по-видимому, довольно

активно действовали процессы языковой конвергенции.

При объяснении того, почему на территории южной Албании

не создалось более или менее изолированных диалектных единиц,

следует иметь в виду целый комплекс условий. В их числе из-

вестную роль играл характер географического ландшафта,

однако не как самостоятельный фактор, но в связи с общими

особенностями процесса общественно-экономического развития

и политической истории этой части страны.

Сложный рельеф южной Албании на первый взгляд, казалось

бы,

должен был благоприятствовать развитию языкового сепа-

ратизма, созданию более или менее обособленных диалектных

районов. Характерной чертой южноалбанского ландшафта яв-

ляются, как и на севере страны, резкие контрасты высоких горных

массивов, прорезанных глубокими речными долинами, и при-

морских низменностей, а также внутренних котловин, отделенных

горами от морского побережья. С юго-востока на северо-запад

протянулись параллельно друг другу долины реки Вийосы и

ее притока Дриноса, а также Осума, Девола и верхнего течения

Шкумбина. Множество более мелких горных долин и ущелий

образуется течением речек и горных потоков, например долины

233

Томорицы, Шушицы, Каласы, Ленгатицы, Сухи, Загори и др.

Группы селений, расположенных в таких долинах, кажутся

затерянными среди теснящихся кругом гор. Лежащая на юго-

востоке страны плодородная котловина Корчи отделена всей

массой горных массивов от протянувшейся вдоль Адриатического

побережья низменности

—

равнины Мюзеке (Muzeqé), по которой,

разливаясь, завершают свой путь вырывающиеся из горных

теснин главные реки южной Албании. На крайнем юго-западе

Дельвинская низина (Vurgu i Delvinës), открытая в сторону

Ионического моря, но с севера и востока окаймленная горами,

может казаться естественно предназначенной для создания обо-

собленного диалектного района.

Однако в действительности трудности сообщения, обусловлен-

ные характером горного ландшафта, во все периоды истории

страны были относительно легко преодолимы, и основные районы

южной Албании были всегда так или иначе связаны между собой.

В отличие от недоступных ущелий, по которым в горах севера

совершают часть своего стремительного пути Дрин и Мат, долины

южноалбанских рек всегда были в основном проходимы и слу-

жили как бы коридорами, соединявшими юго-восточную часть

страны с морским побережьем. По речным долинам с древних

времен проходили дороги, игравшие большую роль в полити-

ческой жизни и торговых сношениях. Наиболее трудные

участки этих путей в прошлом нередко оказывались ареной

военных столкновений. Так, например, суровое ущелье Кельцюра

(gryka е Këlcyrës, греч.

κλεισούρα 'ущелье') в среднем течении

Вийосы не раз бывало местом кровавых боев начиная с римско-

македонских войн III в. до н. э. и кончая сражением албанских

партизан против фашистских захватчиков в теснине Межгоран

(Mezhgoran; 1943 г.). Памятником многовековой борьбы за об-

ладание этим важным стратегическим участком и ключевым

пунктом в сети торговых путей остались развалины древней

крепости на высокой скале у входа в ущелье.

Дороги и караванные тропы, связывавшие отдельные области

южной Албании, проходили не только по речным долинам, но и

через горные перевалы, которые также не представляли собой

трудно преодолимых барьеров. Так, например, через один из наи-

более высоких перевалов, мимо прославленной в народных пес-

нях и преданиях вершины Томорр (2.484 м) проходила старая

дорога из Берата на Воскопою и Корчу и далее на Монастир

(Битоль), имевшая очень большое значение для экономической

жизни северной Тоскерии, так как она соединяла западные об-

ласти Мюзеке и Малакастру с областями юго-восточной Албании.

Возвышающаяся над этим оживленным путем вершина Томорр

с давних времен была местом паломничества, куда раз в году

(22 августа) на большое празднество, связанное с остатками

древних культов, а также с религиозными традициями магоме-

234

танской секты бекташей, собиралось большое количество жи-

телей окружающих краин.

Юго-восточные области (котловина Корчи и долина верхнего

течения Девола) соединялись с бассейном Вийосы и юго-запад-

ными окраинами албанской территории дорогой, проходившей

через область Колонью, вдоль подножий хребтов Моравы и Гра-

моса. Горные перевалы, на которые поднималась эта дорога,

не представляли серьезных трудностей ни для торговых карава-

нов,

ни для кочующих пастухов, регулярно перегонявших стада

с летних пастбищ в горах на зимовье в приморскую низину Дель-

вины. Более того, дорога через Колонью имела важное значение

не только для сообщения между указанными областями, но в эпоху

турецкого владычества на Балканах была важна также своей

непосредственной близостью к административному центру Ру-

мелии (город Монастир, совр. Битоль). По свидетельству Ф. Пу-

кевиля, в начале XIX в. она служила центральным звеном ту-

рецких коммуникаций между Яниной, Охридом и Диброй.

Пукевиль отметил также, что дорога эта считалась наиболее

надежным путем связи Янины с Константинополем, особенно

в зимнее время, когда снега делали недоступными горные про-

ходы Пинда.

В целом географический ландшафт южной Албании, несмотря

на свою сложность, не создавал естественных предпосылок для

изоляции отдельных областей и тем самым для диалектного

обособления. Правда, географическое членение территории

не могло не получить некоторого отражения на лингвистической

карте в виде более или менее обширных диалектных районов.

Однако обособленных говоров в южной Албании не образовалось.

Характер природного ландшафта не определяет сам по себе

характера ландшафта лингвистического, который в первую

очередь зависит от социально-исторических предпосылок и усло-

вий, от всего хода исторического процесса, местом действия кото-

рого была данная территория.

На протяжении двух тысячелетий албанские земли были

одной из тех арен, где развертывались наиболее драматические

события истории народов Балканского полуострова. Южная

половина албанской территории с ее относительно доступными

горными проходами лежала непосредственно на путях из Рима

в Византию и не раз поэтому оказывалась местом ожесточенной

борьбы за господство в этой части юго-восточной Европы. Войны

Рима, войны Византии, волны великого переселения народов,

кровавая борьба средневековых феодальных государств, турецкое

завоевание и никогда не угасавшее сопротивление ему балкан-

ских народов — таков был исторический фон, на котором про-

См.: F. Pouqueville. Voyage dans la Grèce, I. Paris, 1820, стр. 193.

Там же.

235.

исходило сложение албанской народности. На протяжении мно-

гих веков на албанских землях сменялись завоеватели. Земли

эти входили в состав империй Рима и Византии, средневековых

славянских царств (Болгарского и Сербского); на албанских

берегах пытались утвердиться норманские феодалы; частями

морского побережья владела Венецианская республика. В сред-

ние века Албания, особенно ее южная часть, никогда не бывала

изолирована от внешнего мира и ее история всегда была связана

с общими судьбами народов юго-восточной Европы. При этом

на ее небольшой территории, находившейся в самом центре борьбы

средневековых балканских государств, отсутствовали условия

для стабилизации на длительное время политических границ

в рамках феодального общества. Когда же на Балканском полу-

острове водворились турецкие завоеватели, Албания, войдя

в состав новой империи в качестве части большой провинции

Румелия, снова не осталась изолированной от соседних стран,

также попавших под власть султана. Южная Албания сохранила

свое значение как один из узлов в сети внутриалбанских ком-

муникаций. Ни южная Албания в целом, ни отдельные ее части

никогда не были областью изоляции.

В эпоху турецкого владычества, к которой в основном от-

носится процесс формирования диалектной карты Албании

в ее дошедшем до нас виде, ландшафт страны хранил исторические

воспоминания о прошедших столетиях. Традиционни были

места поселений, некоторые торговые центры, пути сообщения;

традиционни были пути движения кочуюших пастухов с их

стадами; традиционны были линии наступательных и оборонитель-

ных военных операций. Однако общая картина расселения албан-

ского народа и типы поселений окончательно сложились именно

в турецкий период, длившийся четыре столетия.

Турки не создали в Албании единого политического, эконо-

мического и культурного центра. В административном отношении

албаноязычная территория оказалась разорванной на отдельные

санджаки, границы которых не раз изменялись и уже к началу

XIX в., по свидетельству современников, смешивались и забы-

вались.

Однако исторический процесс консолидации и вну-

треннего членения отдельных частей страны совершался в основ-

ном помимо этих административных делений, сообразуясь прежде

всего с экономическими условиями жизни населения, его соста-

вом и уровнем общественного развития, а также с конфигурацией

географического ландшафта.

Ср.: М. Urban. Die Siedlungen Südalbaniens. Tübinger geographische

und geologische Abhandlungen, II. Reihe, 1. H., Öhringen, 1938, стр. 177.

J. C. H о b h о u s е. A Journey through Albania and other Provinces

o{ Turkey in Europe and Asia to Constantinople, during the years 1809 and

1810,

vol. I. Second ed., London, б. г., стр. 160,

236

Одним из ярких отличий южноалбанского ареала в сравнений

северноалбанским было образование относительно большего

количества городов и поселений полугородского типа. При этом

города не концентрировались только в зоне морского побережья,

о располагались по всей территории, будучи центрами эконо-

мического притяжения для целых групп соседних с ними краин.

Города были по большей части связаны между собой дорогами

или проезжими тропами, по которым проходили караваны с гру-

зом. По тем же путям в военное время двигались войска.

Постоянным элементом жизни южной Албании была регуляр-

ная перекочевка овечьих стад с летних пастбищ в горах на зимовье

в низинах. На приморские низменности Мюзеке и Дельвины

столетиями каждую осень спускались зимовать кочующие ското-

воды (аромуны и албанцы) со своими стадами, покидавшие горные

луга (bjeshkat) центральной и юго-восточной Албании. Пришлое

скотоводческое население иногда оставалось жить на прибреж-

ных землях, переходя к оседлому хозяйству. Благодаря этому

население равнины Мюзеке и Дельвинской низины постепенно

становилось все более смешанным.

Небольшие краины, лежащие глубоко в горах, фактически

никогда не бывали изолированы и оторваны от внешнего

мира. Хозяйственная жизнь албанской деревни не могла стро-

иться на принципах автаркии. «Обмен продуктами скотоводче-

ского и земледельческого хозяйства между горцами и населением

долин существует века».

Необходимость в нем, естественно,

порождалась различиями типов хозяйства, связанными с раз-

личиями природных условий. Существенную роль в экономике

играл также обмен продуктов сельского хозяйства на товары

мелкого ремесленного производства, с давних пор получившего

развитие в городах южной Албании. Посещения локальных тор-

говых центров, ближних, а иногда и более дальних городов по ба-

зарным дням всегда составляли один из важных моментов в жизни

южноалбанских деревень, даже самых глубинных. Для сельских

жителей регулярные встречи на базарах, помимо экономического

значения, на протяжении веков играли социально-организующую

роль массовых сходок.

Суровость природных условий и скудость экономических

ресурсов во многих горных краинах южной Албании сами по себе,

помимо экономических обстоятельств социального порядка,

не позволяли жителям их ограничиваться самодовлеющим сель-

ским трудом в пределах родной деревни. Недостаток пахотной

земли и пастбищ уже с давних времен вызывал такое типичное

Для большинства районов этой части страны явление, как «кур-

бет» (тур. gurbet 'пребывание на чужбине') — уход на заработки.

Ю. В. Иванова и Р. 3 о й з и. Албанцы. Народы зарубежной

Европы, т. I. M., 1964, стр. 524.

237

Если северноалбанские горцы, спасаясь от нужды, связанной

с малоземельем и социальным неравенством, возникавшим в про-

цессе разложения родовых общин, целыми семьями и группами

семей переселялись на восток — в области Косово-Метохии и

западной Македонии, то для южан вековой традицией стал перио-

дический уход мужской части населения на заработки в различ-

ные города и области европейской части Турецкой империи,

а иногда и за ее пределы.

Целые артели рабочих различных

специальностей (каменщики, плотники, лесорубы, резчики по де-

реву, лудильщики, строители водопроводов и др.) ежегодно

покидали родные места, оставляя женщин обрабатывать землю.

В таких экономически вынужденных странствиях, естественно,

не было условий для консервации локальных особенностей речи.

Встречи в пути, на постоялых дворах (знаменитые балканские

«ханы») и совместный труд работников из различных районов

скорее благоприятствовали развитию процессов языковой кон-

вергенции, нежели изоляции.

Характерным продуктом южноалбанского «курбета» как

социального явления было создание арго странствующих ре-

месленников. Известно несколько таких арго. Это purishtja —

арго каменщиков из Опара, dogançja — арго лудильщиков

из Бреждана (Brezhdan), Лимара (Limar), Малешовы (Malëshovë),

lovidharçja — арго пильщиков леса из Калюда (Kaludh), Кани-

коля (Kanikol), Пелумбаса (Pellumbas) — область Пермета,

и др.

Как обычно в такого рода тайных языках, предметом

остранения и обособления в албанских арго также являлась

прежде всего лексика. Что же касается языка в его общенародном

В путевых записках А. Гризебаха сообщается о том, как на одной

из дорог близ Константинополя автор наблюдал группу албанцев, шедших

в столицу империи в поисках сезонной работы: «Навстречу нам двигалась

большая толпа албанцев, пеших и невооруженных. Едва одетые, они шли

в Константинополь, надеясь найти там в летнее время поденную работу,

с тем чтобы осенью вернуться с заработком на родину. Это были молодые

парни, способные вынести большие дневные переходы. Мне сказали, что из

перенаселенных областей Албании летом уходят таким образом тысячи людей»

(A. G r i s e b a с h. Reise durch Rumelien und nach Brussa im Jahre 1839,

I. Göttingen, 1841, стр. 111). По свидетельству Ф. Пукевиля, в Константи-

нополе некоторые работы выполнялись преимущественно албанцами. В при-

водимом им перечне профессий жителей столицы Турецкой империи в начале

XIX в. отмечается, что каменщиками и мясниками были по большей части

албанцы-христиане, банщиками, плотниками, а также продавцами пряностей

—

албанцы-магометане (см.: Pouqueville's Reise durch Morea und Albanien nach

Constantinopol, Bd. II. Leipzig, 1805, стр. 88).

Во второй половине XIX и в первые десятилетия XX в. очень широ-

кие размеры принял отъезд мужчин на длительные сроки, а также переселе-

ния целых семей из южной Албании в другие страны Юго-Восточной Европы

(преимущественно в Румынию и Болгарию) и особенно за океан — в США,

Бразилию, Австралию.

См. очень содержательное исследование известного албанского фоль-

клориста и диалектолога К. Хаджихасани «Социальные говоры» (Q. H a х-

h i h a s a η i. Të folmet shoqnore. Studime Filologjike, Tirana, 1964, №№ 1, 2).

238

употреблении, то он и у выходцев из самых отдаленных, каза-

лось бы, изолированных горных краин оказывался в основных своих

признаках мало отличным от общего для всей южной Албании

диалектного типа, сложившегося как своего рода народно-раз-

говорная койне.

Обращение к основным этапам процесса общественного раз-

вития албанского народа — процесса, протекавшего в данной

географической среде и в определенной ситуации исторического

порядка, также помогает уяснить, почему в южной Албании

не происходило обособления диалектов.

Разложение родо-племенного строя на большей части южно-

албанской территории завершилось в целом значительно раньше,

чем в горных областях северной части страны. Только в Либерии

(горная крайна Курвелеш и побережье Химары) остатки родовых

общин продолжали сохраняться еще в XIX в. Опираясь на ви-

зантийские источники, бросающие свет на развитие аграрных

отношений в странах Балканского полуострова в период раннего

средневековья, албанские историки полагают, что уже в VII в.

на албанских землях крестьянские родовые общины были за-

хвачены процессом ослабления кровнородственных связей.

«В недрах многих родовых общин, с усилением права членов

их на обрабатываемые ими земли, кровные связи, удерживавшие

общинников друг подле друга в совместном хозяйстве, продол-

жали ослабевать. С ослаблением этих связей, с уходом из общины

ее членов и с увеличением значения территориального соседства,

родовая община (bashkësia fisnore) превращалась, таким образом,

в сельскую общину (bashkësia fshatare), и родовое поселение

(katun) превращалось в село (fshat). Вместе с тем кое-где, особенно

в горных краях, некоторые родовые общины долгое время про-

должали сопротивляться процессу разложения».

Разрастание общин имело своим следствием заселение новых

земель, что было отчасти связано также с переходом все больших

групп албанского населения от горнопастбищного скотоводства

к обработке земли в долинах и равнинных областях. Население

этих новых деревень, возникавших уже не в горах, но в долинах,

формировалось из представителей различных кровнородственных

единиц (фисов) и нередко бывало смешанным в этническом от-

ношении. Существенным фактором в развитии указанного про-

цесса на территории южной Албании были тесные взаимоотно-

шения албанцев со славянами, заселившими в VII в. долины

рек Шкумбина, Девола, Осума, Вийосы, Дриноса, Бистрицы.

Можно предполагать, что в этих областях албанцы и славяне

одновременно переживали процесс разложения родовых общин

Historia е Shqipërisë, I. Tiranë, 1959, стр. 156.

См.: там же, стр. 145.

239

й вместе вступили в новую стадию общественного развития —»

феодальный строй.

Феодальные отношения в Албании зарождались и развивались

в обстановке жестоких социальных противоречий, раздиравших

разваливавшуюся Византийскую империю. Переселения народов

и ликвидация остатков рабовладельческих отношений, кровавые

войны, вторжения извне, захваты общинных земель нарождав-

шимся классом феодалов, образование и крушение крупных и

мелких феодальных государств — все эти процессы и события,

ознаменовавшие для народов Балканского полуострова жестокую

эпоху перехода от античности к новому времени, бурно разыгры-

вались на албанской территории, особенно в южной ее части,

лежавшей ближе к центру Византийской империи, на путях

из Рима в Константинополь.

Первые, притом довольно неясные упоминания о собственно

албанском феодальном образовании (в центральной части страны),

носившем название Арбанон, появляются у византийских авторов

с конца XI в.

Известны имена феодалов, правивших этой об-

ластью в XII в.

Более ясной картина становится в XIII

—

XIV вв., когда территория Албании разделялась на ряд феодаль-

ных княжеств (принципатов), во главе которых стояли албанские

династии, непрерывно боровшиеся между собой за земли и власть.

Феодальная система землепользования была распространена

главным образом в равнинных областях и в долинах. В горах —

как на севере, так и на юге страны — власть феодалов была

по существу номинальной; горцы сохраняли свои вольности и

продолжали жить родовыми общинами.

Взаимоотношения албанских княжеств являли собой типичную

картину феодальной анархии.

В процессе непрерывной междо-

усобной борьбы границы феодальных территорий редко остава-

лись на длительное время устойчивыми. Сам период независимого

существования этих территорий был относительно кратковремен-

ным, так как турецкое завоевание уже в XV в. положило конец

политической самостоятельности албанских княжеских династий

и внесло резкие изменения в распределение земельной собствен-

ности. Таким образом, в ранний период развития феодального

общества в Албании (эпоха албанских принципатов) не могло

создаться условий для образования и стабилизации дифференци-

рованных диалектных единиц в пределах отдельных феодальных

территорий.

Не создалось условий для изоляции территориальных диалек-

тов и в последующий период существования феодального общества

Анна К о м н и н а. Алексиада. М., 1965, стр. 351; см. также: Hi-

storie е Shqipërisë, I, стр. 172.

См.: там же, I, стр. 195.

См.: там же, I, стр. 221 и ел.

240