Данилевский И.Н., Кабанов В.В. и др. Источниковедение

Подождите немного. Документ загружается.

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ

ли

далеко не все историки Петербургского университета, в кото-

ром признанным лидером исторической школы был С.Ф. Плато-

нов, а уж тем более историками московской школы.

Подход к источнику как к целостному произведению, явле-

нию культуры своего времени, по существу, определяет суть но-

вой методологии источниковедения. Данный подход нашел свое

подтверждение на ином материале, в трудах другого гениально-

го русского ученого - А.А. Шахматова

(1864-1920),

посвященных

русскому летописанию. Шахматов, в отличие от Лаппо-Данилев-

ского,

не давал теоретического обоснования нового подхода, но

реализовал его при исследовании русских летописей.

На общность понимания источника прежде всего как произ-

ведения своей эпохи Лаппо-Данилевским и Шахматовым обра-

тил внимание С.Н. Валк, ее отмечал А.Е. Пресняков. С.Ф. Плато-

нов, в целом представлявший другое направление в историче-

ском исследовании, обращался к той же проблеме, сопоставляя

подход к летописям

К.Н.

Бестужева-Рюмина и бесспорно нова-

торский подход А.А. Шахматова.

Бестужев-Рюмин трактовал летописи только как историче-

ский источник, не рассматривая их как особый вид древнерус-

ской письменности. Н.Л. Рубинштейн напишет позднее, что «ка-

ждый элемент летописного свода Шахматов рассматривает как

продукт определенных исторических условий, как конкретное

историческое явление, продукт и отражение определенной ис-

торической среды... Тем самым решение источниковедческой

проблемы выносится Шахматовым за рамки самого источника и

его

текстового изучения и переносится на общеисторическую

почву»

. По мнению Рубинштейна, именно это дает совершен-

но новые возможности самой критике текста. Иначе говоря, ис-

торик переносит акцент с критики отдельных свидетельств пу-

тем их сравнения на интерпретационные методы. Не случайно

проблемы интерпретации (индивидуальная, общая, техническая

и психологическая) занимают столь видное место в методологии

источниковедения

А.С.

Лаппо-Данилевского.

Культурологическая триада (мировое целое культуры-челове-

ческая

одушевленность-источник как явление культуры), теоре-

тически обоснованная в методологии источниковедения Лаппо-

Данилевского, отнюдь не была оторванной от практики концеп-

цией, находившей выражение в академических трудах. Напро-

тив, ученые - сторонники этой мировоззренческой парадигмы

стремились реализовать ее в конкретной работе. Такие задачи

требовали

от русского ученого начала XX в. активной научно-ор-

тапизационной и научно-педагогической деятельности.

С.Ф. Ольденбург вспоминал о том, что для своего выступления

РАЗДЕЛ 2

перед учеными в Англии в

1916

г.

Лаппо-Данилевский

выбрал те-

му по истории русской науки. Ученый предполагал говорить о

том, что для русской науки особенно характерна такая ее черта,

как тесная связь с жизнью: «для русского ученого нет науки вне

жизни и без жизни». После своего избрания академиком в 1898 г.,

Лаппо-Данилевский сократил преподавательскую деятельность,

чтобы больше внимания уделять научно-организационной акаде-

мической работе. Лаппо-Данилевский и его единомышленники

видели ее главное направление в укреплении международных

связей русской исторической науки; в новой постановке фунда-

ментальных публикационных программ, работе по изучению ис-

точников, и в первую очередь в наиболее актуальной для России

того времени работе по изучению и изданию законов.

В 1908 г. Лаппо-Данилевский участвовал в Берлинском меж-

дународном конгрессе историков. На Лондонском конгрессе

(1913) по поручению Академии наук он предложил следующий

конгресс (1918) провести в Петербурге, возглавив организацион-

ный комитет по его подготовке. Лаппо-Данилевский был членом

Международного социологического института, Международной

ассоциации академий, деятельным участником разработки ее ор-

ганизационных статутов. Частью этой деятельностью были и

труды академика по исследованию и публикации источников.

После

1917

г. изменилась общественно-политическая ситуа-

ция в стране, ученые должны были реализовывать свои культу-

рологические концепции в новых условиях. Планы проведения

международного съезда историков в Петрограде, университет-

ских исследовательских семинаров, фундаментальных изданий

правовых источников надолго потеряли свою актуальность. В

центре внимания, как известно, оказались другие проблемы.

Ученые работали в новых, экстремальных условиях, далеких от

традиционных форм и потому сфера приложения их научных

усилий заслуживает особого внимания. Прежде всего, речь идет

о подготовке и издании учебной литературы, рассчитанной на

нового читателя, которого историки старой школы хотели бы

увлечь серьезной самостоятельной исследовательской работой.

Книги эти были адресованы «неискушенному», но «желающему

и способному изучать историю научно» читателю (О.А. Добиаш-

Рождественская). Другим направлением, которому ученые отда-

вали много сил и надежд, было архивное дело, участие в сохра-

нении документальных богатств России. Третьим направлением

стало издание научных журналов.

Эти три направления в 1917-1921 гг. отражены в необычай-

но ярких и талантливых, хотя подчас и не вполне завершенных

(не по вине авторов) произведениях. Исходная парадигма опре-

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ

деляла

то же стратегическое направление: целостность мировой

культуры, признание чужой одушевленности, историческое ис-

точниковедение. В изданиях первых послереволюционных лет

постоянно встречаются имена крупных ученых, а также их более

молодых последователей и учеников, которые необычайно ак-

тивно вели научно-исследовательскую работу, печатали статьи,

книги, учебные пособия, несмотря на то что положение ученых-

гуманитариев было особенно трудным.

«Великий кризис всей мировой и русской национальной жиз-

ни» (А.Е. Пресняков) побудил представителей русской науки

полнее выявить и запечатлеть тот образ культуры, к которому

они принадлежали. С данной точки зрения в 1917-1921 гг. стал

очевиден масштаб начавшихся сдвигов в структурах мировой ци-

нилизации,

когда предощущавшиеся ранее конец эволюционно-

го этапа и вхождение в эпоху катастрофических изменений ста-

ли уже реальностью, но возможность выражать свои идеи в пе-

чатных трудах еще существовала. Первое послеоктябрьское пя-

тилетие представляет собой, по существу, неисследованный пе-

риод развития русской пауки и источниковедения. Очевидна

внешняя,

событийная сторона того времени: распад привычных

университетских обычаев и норм (отмена ученых степеней и

ЙВаний,

прием в университеты пролетарской молодежи без сви-

детельства о среднем образовании), информационный вакуум,

Невосполнимые потери, в том числе и среди представителей

крупнейших научных направлений (М. Дьяконов,

А.С.

Лаппо-Да-

нилевский,

Б.Л.

Тураев, Л.Л. Шахматов). О многом говорят даже

названия глав воспоминаний

П.Л.

Сорокина, относящиеся к

ЭТИМ годам: «Катастрофа...», «Из бездны...» и т. д.

Содержательная сторона научной деятельности того време-

ни еще нуждается в осмыслении. Именно она определяет логику

развития русской гуманитарной культуры - и той, которая суще-

(

тновала

непосредственно в России, и той, которая в силу обсто-

ятельств

оказалась вынужденной влиться в иную культурную сре-

ду, дав, в свою очередь, начало новым оригинальным направле-

ниям и школам. Запечатлеть целостный образ уходящей культу-

ры стало осознанной задачей лучших ее представителей в пер-

ui.ie

послереволюционные годы. «Молено с уверенностью ска-

зать, - писал

СП.

Валк,

- что душевное настроение, созданное

октябрьским переворотом, подорвало творческую энергию А.С.

(Лаппо-Даиилевского.

О.М.),

заставило А.С. задуматься о реали-

зации

своего накопленного исследовательского достояния». «Се-

годня ты жив, а завтра нет», - сказал себе П.А. Сорокин, решив

(и

1920

г.) написать «Систему социологии», хотя все подготови-

тельные материалы пропали.

РАЗДЕЛ 2

Из журнальных статей, монографий, брошюр, учебных посо-

бий можно четко выделить несколько ведущих направлений, по

которым работали ученые и деятели культуры, не только разде-

лявшие, но и развивавшие основные идеи методологии источни-

коведения, сложившиеся в начале XX в.

Необходимость изучения методологических вопросов обос-

новал

Л.П.

Карсавин в книге «Теория истории», посвященной

проблеме исторического метода. Ученый считал, что «только та-

ким путем, а не путем несистематического чтения исторических

книг, особенно общих обзоров и так называемых всеобщих исто-

рий, можно познакомиться с историей, понять ее методы и дух,

усвоить историческое мышление»

. «Теория истории» Карсави-

на поднимала фундаментальные вопросы методологии истории:

что такое история? каковы ее цели и методы изучения истори-

ческого материала? каково значение исторического мышления?

Ответы на них, писал ученый, историк находит после долгой

специальной работы, изучения исторических трудов, главным

же образом исторических источников. Сам Карсавин считал,

что его книга предназначена «для начинающих историков».

Для «Теории истории» характерен широкий культурологиче-

ский подход - исторический процесс рассматривался в своей це-

лостности. Прослеживается сильное влияние парадигмы истори-

ческого целого, свойственной методологии истории

А.С.

Лаппо-

Данилевского. Определение Лаппо-Данилевского гласит:

«...Только

мировое целое, единое и единичное, представляется

нам в полной мере действительностью, каждая из частей кото-

рой лишь искусственно может быть извлекаема из реального его

единства для ее научного

рассмотрения»

В свою очередь, «ис-

торик может изучать все культурное человечество как единствен-

ное в своем роде целое». Карсавин определяет предмет истории

вполне в духе данной концепции. Этот предмет - «человечество

в его социальном (т. е. общественном, политическом, материаль-

ном) и духовно-культурном развитии»

. Субъект развития - со-

циально-деятельное человечество - связан со всевременным,

всепространственным единством исторического процесса, от

его начала до конца. «Ни горизонтально, ни вертикально исто-

рический процесс не может быть разрезан». Очень близки к ме-

тодологии источниковедения Лаппо-Данилевского идеи Карса-

вина о социальной деятельности, рассматриваемой в ее психоло-

гическом аспекте: социальная деятельность есть социально-пси-

хическая деятельность. «Теория истории» является частью обще-

го коллективного замысла - рассмотреть историю человечества

с единой позиции, выявить крупные стороны исторического

опыта человечества.

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ

Одним из важных направлений деятельности российских

историков после 1917 г. стало архивное дело. В России с начала

XX в. архивы постоянно находились в центре общественного

внимания. Им самое серьезное значение придавали представи-

тели академической науки, и в первую очередь

А.С.

Лаппо-Дани-

левский, занимавшийся этой проблемой по поручению Акаде-

мии наук. Русское историческое общество видело в архивах од-

но из важных направлений культурной деятельности. После Ок-

тябрьской революции перед русской культурой встал вопрос о

судьбах архивов. Опыт постановки архивного дела и системы

образования во Франции выступал при этом в качестве между-

народного эталона. Ученые формировали, по свидетельству

А.Е. Преснякова, принявшего в этом деле самое активное уча-

стие, Союз архивных деятелей как общественную организацию

с государственными полномочиями по заведованию архивным

делом в целях его коренного преобразования. Одним из наибо-

лее активных организаторов дела, как уже говорилось, был

Л.С.

Лаппо-Данилевский. Ему помогали А.Е. Пресняков, А.И. Ан-

дреев, СП. Валк и другие ученики академика, образовавшие

центр, вокруг которого группировались культурные слои. «Есте-

ственно, - писал Пресняков, - что в годину революционной раз-

рухи, отразившейся так грозно на судьбе наших архивов, все,

кому дороги были исторические материалы, потянулись к Алек-

сандру Сергеевичу и объединились вокруг него в Союзе архив-

ных деятелей»

Вопрос, однако, разрешился иначе: были созданы Главное

управление архивным делом и Единый государственный архив-

ный фонд. Лаппо-Данилевский вместе со своими молодыми кол-

легами вошел в состав последнего и активно занялся разработ-

кой проблем архивной реформы. Правда, по свидетельству

Преснякова, «вскоре он отошел от этого дела, по мере его все

большей бюрократизации, и сосредоточил внимание на Союзе

как ученом обществе для разработки вопросов научного архиво-

ведения». Все это тяжело переживали А.Е. Пресняков и другие

ученые, которые постепенно теряли возможность влиять на раз-

питие событий в данной отрасли исторической науки. Но в

1917

- начале 1918 г. деятельность ученых была беспрецедентна,

поскольку документы упраздненных учреждений просто оказа-

лись под угрозой уничтожения. В апреле-мае 1918 г. Главное уп-

равление архивами обратилось за помощью в университеты и

научные центры Москвы и Петрограда. Отклик был немедлен-

ный и действенный. В обеих столицах стали организовываться

группы «разборщиков», создаваться деловые центры, координи-

ровавшие их работу. В Петрограде их возглавил С.Ф. Платонов,

РАЗДЕЛ 2

в Москве -

М.К.

Любавский.

Одновременно встал вопрос о под-

готовке специалистов для работы с архивными документами.

Архивные курсы, открывшиеся осенью

1918

г. в Петрограде

и Москве, - еще одна яркая страница русской гуманитарной

культуры. На широкой культурологической основе при высочай-

шем профессионализме преподавателей возможно было

воспи-

тывать мыслящих, свободных от узковедомственного подхода

работников, чтобы затем они ввели в научный оборот, в нацио-

нальную и мировую культуру документальные архивные богатст-

ва. При открытии архивных курсов в Петрограде С.Ф. Платонов

особо остановился на том, что стоящая перед ними задача «не

только ведомственная или научная, но и крупная национальная

задача». Он подчеркнул при этом, как важно в сложившейся си-

туации возродить в общественной среде «чувство ценности доку-

мента». А.Е. Пресняков, также выступивший на открытии кур-

сов, посвятил свою речь теме «Исторические источники и под-

линные документы в научной работе». Он призвал слушателей

видеть в источнике явление культуры, оценивать его знаковую и

его материальную, вещественную стороны. Ведь документ в то

же самое время «и вещественный след старой жизни, старой

культуры, старой техники, старого быта». Определение источни-

ка как явления культуры в методологии источниковедения дан-

ного направления важно еще и тем, что предполагает единый,

интегрированный подход к материальной и духовной, знаковой

и вещественной, а в терминологии Лаппо-Данилевского - к изо-

бражающей и обозначающей сторонам источника.

В рамках концепции Лаппо-Данилевского-Вернадского полу-

чило реальное обоснование междисциплинарное взаимодейст-

вие гуманитарных и естественных наук, развитое в трудах всех

представителей данного направления.

Свое развитие этот подход нашел, в частности, в работах

И.М. Гревса. Одна из главных его идей - комплексное воспри-

ятие двух граней культуры: внешней (материальной) и внутрен-

ней (духовной) в единой психологической интерпретации. Уче-

ный

считал,

что восприятие произведения в его естественном

окружении, в природе особенно

валено

для культурного образо-

вания личности. В 20-х годах в новых условиях и на конкретном

материале Гревс развивал свою идею в книге «Экскурсии в куль-

туру», применяя для данного способа познания произведений

культуры особый термин «психология путешественности».

Гревс считал «Экскурсии в культуру» важным средством для

развития творческой личности: «Одновременно воспринимают-

ся две линии развития: одна идет вширь, захватывая все "про-

странство современности", другая, проникающая назад, в глубь

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ

коков, для овладения временем»

. Действительно, одновремен-

но охватываются прошлое и современность, пространство и вре-

мя, науки о культуре и природе не разделены, но взаимодейству-

ют с помощью своих методов.

ГЛАВА 12

•ft"

Источниковедение в российской

реальности

В 1917-1922 гг. русские ученые завершили созда-

ние концепции методологии истории, которую по смыслу мож-

но назвать культурологической, а по методу - источниковедче-

ской. Тогда же вышла книга

А.С.

Лаппо-Данилевского «Очерки

дипломатики частных актов», в которой на конкретном матери-

але источниковедения частных актов он реализовал теоретиче-

ские понятия источника как явления культуры своего времени,

показал способы применения к данному виду источников мето-

дов научной критики, интерпретации отдельных свидетельств,

совершенно по-новому сформулировал принцип не только ана-

лиза, но и синтеза в исследовании источника.

Данные принципы методологии истории и источниковеде-

ния развивали, в свою очередь, G.H. Валк, А.Е. Пресняков, дру-

гие ученые. Главное внимание они обращали на проблемы исто-

рического познания, продолжив изучение важнейших видов ис-

точников - правовых документов, документов личного происхо-

ждения, делопроизводственной и экономической документации

(писцовые книги).

Глубокий теоретический и конкретный анализ проблем мето-

дологии гуманитарного исследования, поиски новых ответов на

поставленные жизнью вопросы определяли общую проблемати-

ку трудов, которые в рассматриваемый период удалось завер-

шить и опубликовать А.С. Лаппо-Данилевскому, А.А. Шахматову,

М.А. Дьяконову, А.А. Кауфману, С.Ф. Ольденбургу, И.М. Гревсу,

С.Ф. Платонову,

Л.П.

Карсавину, А.Е. Преснякову, С.Н. Валку,

Б.А. Романову, О.А. Добиаш-Рождественской,

Т.И.

Райнову,

А.И. Андрееву, П.А. Сорокину, Г.В. Вернадскому. Многие из этих

работ составляют классику русской методологии источниковеде-

ния послеоктябрьского периода.

Положение полностью изменилось после 1923 г. Все преж-

ние направления исторических изысканий оказались закрыты-

ми. Идеологизация и политизация науки и образования привела

к ликвидации журналов, оттеснению ученых от архивной и пре-

РАЗДЕЛ 2

подавательской работы, а пришедшее в университеты пополне-

ние активно занялось реализацией совершенно других идеологи-

ческих и культурных задач. В

создавшиеся

условиях значитель-

ные усилия представителей старой школы были направлены на

просветительские цели, на сохранение памятников истории и

культуры. Они пытались противостоять катастрофическому па-

дению общекультурного уровня массового сознания. С данной

точки зрения активное участие таких ученых, как С.Ф. Ольден-

бург, А.И. Андреев. СП. Валк, И.М. Гревс,

П.Г.

Любомиров,

А.В. Орешников,

В.И.

и Г.В. Вернадские и других, в краеведче-

ском движении вполне объяснимо. Важно, однако, подчеркнуть,

что мозаичность, нарочитая узость тематики, отказ от обобще-

ний и выводов, характерные для работ того времени, отнюдь не

отвечают позитивистскому взгляду «обрабатывать свой малень-

кий участок», как это может показаться. Напротив, представите-

ли данной методологической школы испытывали мучительное

чувство утраты своей интеллектуальной среды, в которой каж-

дое отдельное суждение, каждый социальный факт выступали

как часть единой концепции мирового целого.

Фундаментальные проблемы социального познания, встав-

шие перед общественными науками к началу 20-х годов, были, в

принципе, общими как для России, так и для Запада, они были

поставлены самим ходом социального развития. Русская наука в

конце XIX - начале XX в. искала свои ответы, создавая концеп-

цию исторического процесса, в котором личность вписывалась

в систему мировых отношений и могла быть понята лишь как

элемент целого. Сторонники данной концепции придавали

принципиальное значение тому пониманию исторического ис-

точника и тому методу, которые позволяли интерпретировать

исторический источник как средство человеческого общения.

Русская и западная историческая наука начала XX в. находилась

на этапе взаимного сближения, интеграции. Уже была определе-

на дата реальной, организационно-научной встречи, диалога ис-

ториков: очередной международный конгресс исторической на-

уки, назначенный на 1918 г. в Петрограде. Символично, что на

этом форуме должен был обсуждаться вопрос о признании рус-

ского языка как международного. Возможно, что обмен идеями

русской и западной науки на этом конгрессе дал бы новые им-

пульсы развитию

гуманитаристики.

Дальнейшие события на долгое время изолировали Россию

от общемирового интеграционного процесса. Первая мировая

война и ее последствия изменили представления о мире и, есте-

ственно, не оставили неизменными суждения историков о пред-

мете своих исследований. Идеи единства мирового историческо-

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ

го

процесса и влияния событий в нем на судьбу личности прони-

кали в общественное сознание не через университетские аудито-

рии, а из непосредственных жизненных впечатлений и судеб.

Это сильно подорвало престиж академической науки в глазах об-

щества. Разочарование в исторической науке, падение ее пре-

стижа создало особый неблагоприятный фон для деятельности

представителей гуманитарной науки на всем протяжении пер-

ВОЙ

половины XX в. Период 20-50-х годов мог стать для русско-

го источниковедения временем полного отказа от прежних науч-

ных идей. Идеологизация и политизация исторических исследо-

ваний деформировали общественные науки, приведя их в кри-

зисное, по общим оценкам, состояние. В этих условиях не могло

не

меняться и содержание источниковедения как части истори-

ческой

науки.

Закрытое общество порождает особые условия функциони-

рования науки и деятельности ученых. Оно препятствует свобод-

ному обмену социальной информацией, необходимой для разви-

тия сравнительных исследований в гуманитарной сфере. Рус-

ское источниковедение по мере возрастания идеологического

прессинга 20-х годов попадало во все большую зависимость от

втих

условий. Осознавая себя продолжателями методологиче-

ских концепций русской гуманитарной мысли, ученые лишались

нозможности

объективного анализа ее идей и достижений. Рас-

сматривая проблемы русской науки как глобальные, они в то же

иремя

не могли систематически обмениваться идеями с западны-

ми учеными. Эти обстоятельства оказывали существенное влия-

ние на выбор тематики исследований, методы реализации иссле-

довательских инициатив, способствовали возникновению само-

цензуры, ставшей отличительной чертой русской науки. В таких

условиях можно было использовать лишь внутренние резервы,

Изучать ограниченный круг проблем. Другими словами, выбор

находился в соотношении с тематикой, которая в силу идеологи-

ческих установок приобретала некую «актуальность», т. е. оказы-

валась допустимой или даже поощряемой партийными структу-

рами.

В то же время появилась возможность обратиться к ранее ма-

нодоступным

документальным источникам преимущественно по

истории новейшего времени, историко-революционной темати-

ке XIX-XX вв. Единый культурологический подход к источникам

разных эпох, характерный для русского источниковедения, поз-

иолял

представителям данного научного направления весьма ус-

пешно осваивать новые для них источники по историко-револю-

ционной тематике (см., например, работы С.Н. Валка, А.Е. Прес-

някова), истории народов России (в этом отношении представ-

РАЗДЕЛ 2

ляет интерес работа А.И. Андреева по источниковедению наро-

дов Севера и Сибири), а также по новейшей истории.

Чтобы оценить ситуацию в целом, важно напомнить, что

формирование качественно нового отношения исторической

науки к проблематике новейшего времени являлось централь-

ной задачей для общественных наук XX в. Представители тради-

ционных исторических школ профессионально были ориенти-

рованы на понимание истории как науки о прошлом. Для них

«историческая дистанция» - необходимое условие свободы уче-

ного от политической ангажированности. Временная дистанция

давала дополнительные возможности оценить явления в ретро-

спективе. Соответственно строилась и подготовка историков.

Борьба с устаревшим самоограничением историков была дли-

тельной. Эмоциональный накал «боев за историю» сам по себе

свидетельствовал о трудностях преодоления позитивистских

стереотипов. Лишь к середине XX в., пройдя через опыт второй

мировой войны, историки и социологи осознали общность

сто-

явших перед ними трудностей и в прямом диалоге начали обсу-

ждать пути их преодоления (пределы «прошлого» и «настояще-

го»; единство и многообразие приемов научной критики источ-

ников ранних и новейших эпох).

В русском источниковедении сложилось иное положение. За-

боты о судьбах архивов учреждений, оставшихся без государст-

венного контроля после Октября, возможность изучения ранее

закрытых дипломатических договоров и документов политиче-

ской элиты царизма, интерес к деятельности политических пар-

тий и движений, желание понять сущность социальных кризи-

сов современности - все это способствовало росту интереса рус-

ских ученых к изучению источников нового и новейшего време-

ни. Однако их ожидали другие «бои за историю».

Дело было в том, что методологический подход, основанный

на признании общности свойств источников разных эпох (как

произведений общечеловеческой культуры), имеет свое логиче-

ское следствие: он предполагает принципиальное единство науч-

но-критических методов анализа документов, оценки их досто-

верности, точности интерпретации вне зависимости от того, яв-

ляются ли они фрагментом далекого прошлого или явлением со-

временной политической жизни. В связи с активной разработ-

кой новой социально-политической проблематики (первая поло-

вина 20-х годов) в печати появилось немало работ, в которых от-

стаивались позиции научного, критического подхода к источни-

кам новейшего времени.

Ученые апеллировали к авторитету старых методологов -

Э. Бернгейма (Н.Н. Авдеев), Ш. Ланглуа и Ш. Сеньобоса