Данилевский И.Н., Кабанов В.В. и др. Источниковедение

Подождите немного. Документ загружается.

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ

гвуду первостепенно необходимым, и вклад ученого в филосо-

фию истории в данном направлении особенно ценен. По сути,

он постоянно обращается к феноменологическому аспекту проб-

лемы, т. е. не столько рассматривает природу мышления субъек-

та, сколько его отношение с предметом своего размышления -

реальностью прошлого. Он постоянно обращается к проблеме

произведения, документа, свидетельства. Однако объект истори-

ческого познания он не исследует системно - эта тема возника-

ет лишь тогда, когда ученый рассматривает исследовательские

ситуации историка как познающего субъекта.

В свете данного подхода проблема репрезентативности ис-

точников не может рассматриваться как самодостаточная. Кол-

лингвуд, сравнивая работу исследователя с работой детектива,

пишет: «Весьма разнородная совокупность вещественных дока-

зательств преступления! Об этой совокупности, я думаю, с пол-

ной уверенностью можно сказать лишь одно: никто, вероятно,

не сумел бы определить, из чего она будет состоять, до тех пор

пока все вопросы, возникшие по ходу следствия, не будут разре-

шены. В научной же истории все может быть использовано в ка-

честве оснований для логического вывода, и никто не может на-

перед знать, окажется ли выбранное историком основание пло-

дотворным. Только применение его к объяснению конкретных

событий может доказать его ценность»

. В принципе Коллин-

гвуд, вероятно, прав, поскольку, конечно, в качестве высшего су-

дьи результатов исследования и тех путей, которые он выбирает

для их достижения, выступает сам ученый. Однако вопрос все

лее

остается: возможно ли в этом случае воспроизведение резуль-

татов исследования, каковы критерии научности полученного

нового знания? Если история есть воспроизведение прошлого

опыта в сознании исследователя, то каким должно быть это про-

изведение, что, собственно, представляет из себя тот историче-

ский нарратив, который историк предлагает научному сообще-

ству?

Труд

Коллингвуда

«Идея истории» имеет четко выраженную

антипозитивистскую направленность. Как и полемические рабо-

ты Февра, эти «бои» за историю нового типа имели целью раз-

венчать в глазах нового поколения позитивистские догмы. Нас-

ледство позитивизма в современной историографии, по словам

Коллингвуда, если брать фактографическую сторону, состоит «В

комбинации беспрецедентного мастерства в решении маломас-

штабных проблем с беспрецедентной беспомощностью в реше-

нии проблем крупномасштабных»

. Эту полемическую направ-

ленность следует иметь в виду для более взвешенной интерпре-

тации методологических позиций трудов этих выдающихся мыс-

РАЗДЕЛ 2

лителей.

Не

следует забывать, что ученые данного типа имели

великолепную профессиональную университетскую подготовку,

вобравшую в себя беспрецедентное мастерство конкретных ис-

следований, и одновременно продвигались вперед, отталкиваясь

от имевшегося высокого профессионального уровня мировой

исторической науки. Их цель была в том, чтобы открыть новые

возможности интенсификации личных возможностей ученого-

интеллектуала, обратить его к решению новых масштабных за-

дач, - на основе профессионализма, а не вместо него.

Особый интерес для размышлений о проблемах методоло-

гии истории данного периода имеет «Апология истории, или Ре-

месло историка» М. Блока

(1886-1944).

К сожалению, книга не

была завершена автором, так как создавалась в условиях оккупи-

рованной Франции. Она была издана благодаря усилиям Л. Фев-

ра и других последователей героически погибшего (1944 г.)

М. Блока уже после окончания второй мировой войны. Книга

была посвящена утверждению высокого значения исторической

науки, она раскрывала для читателя полное внутреннего напря-

жения пространство человеческой мысли, в котором реализует-

ся ремесло историка.

Сразу же после второй мировой войны вышел в свет еще

один выдающийся труд, посвященный исторической науке и ее

значению в современной культуре, - «Идея истории» Р.Дж. Кол-

лингвуда. Книги Коллингвуда и Блока заставляли задуматься о

месте ученого в современном обществе. Главы из книги М. Бло-

ка о ремесле историка-профессионала, об исследовательской ме-

тодологии, о выборе проблематики исследования воспринима-

лись неразрывно с самим фактом ее создания, в свете героиче-

ского жизненного выбора ученого.

Еще один шаг на пути утверждения самодостаточности субъ-

екта познания в изучении прошедшей реальности делает в 50-е

годы А.И. Марру. Методолог и историк средневековой культуры,

Марру справедливо считал, что историческая наука, как и любая

наука вообще, требует неустанных методологических рефлек-

сий. Марру мыслил в рамках данной методологической парадиг-

мы, придавая важное значение личным качествам историка, и

прежде всего его способности воспроизводить в своем сознании

психологии людей иной эпохи. Марру придавал особое значение

и специальное исследование проблем методологии, теории ис-

торического знания

. Особо подчеркивая (в ставшем уже тради-

ционном антипозитивистском духе) значение субъекта, постига-

ющего реальность прошлого прежде всего благодаря интерпре-

тационным способностям к сопереживанию и интуитивному вос-

приятию мира прошлого, Марру негативно оценивал возможно-

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ

сти

истории как науки об объективном знании. Позитивистские

методики, наподобие предлагаемых Ланглуа и Сеньобосом, он

считал наивными попытками достижения реального знания. По-

зиция Марру вызвала демарш историков-профессионалов, кото-

рые оспаривали предложенный им путь «сопереживания и симпа-

тии» как единственный способ познания реальности прошлого.

Имеющее значительное влияние на культуру XX в., становле-

ние информационных наук произошло под

знаком

технологиче-

ских приоритетов и не сопровождалось возникновением соизме-

римых информационным технологиям гуманитарных идей, пре-

жде всего фундаментальных понятий. В свою очередь, науки о

культуре, на время отказавшись от широких сравнительных ис-

следований мира природы и мира культуры, искусственно огра-

ничили для себя возможности применения системного подхода,

природы информации, поведения и др. Утверждалась мысль о

неприемлемости для гуманитарных наук общенаучных критери-

ев объективности познания, верификации и общезначимости

требований научного сообщества к воспроизводимости результа-

тов. Развитие же собственно исторического метода в рамках

неокантианской парадигмы принесло наиболее значительные

результаты в исследовании активной деятельности субъекта ис-

торического познания.

Таким образом, методологические дискуссии антипозитиви-

Стской направленности сосредоточили главное внимание на по-

знавательной деятельности историка. При этом в качестве глав-

ного критерия результативности его исследовательского метода

ныступает

собственное суждение историка. Вопрос о том, созда-

ет ли наука общезначимые ценности, остается открытым. По ло-

гике

такого суждения, ученый как художник судит себя согласно

собственным и только собственным законам творчества. Не уди-

вительно, что вследствие подобного взгляда на научную деятель-

ность ее принципиальное отличие от деятельности художника

стирается. Методология источниковедения как системное зна-

ние не находит для себя оснований. В массовом сознании дан-

ный подход реализуется в трактовках исследовательских мето-

дов работы с источниками как прикладных, технических, вспо-

могательных методик, не требующих ввиду их самоочевидности

теоретического обоснования. Становится, следовательно, невоз-

можным и реальный прогресс в развитии исследовательских ме-

тодов. Влияние данной концептуальной парадигмы на

общест-

венное сознание оказалось весьма существенным - была сформи-

рована и соответствующая модель профессионального образова-

ния историков, не способных совершенствовать исследователь-

скую методологию. Целостный подход к гуманитарному знанию

РАЗДЕЛ 2

как научному реализовался в рамках другой, феноменологиче-

ской, философской парадигмы, научные основы которой сфор-

мулировал Э. Гуссерль.

ГЛАВА 10

Гуманитарное знание как строго научное

ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЕ наук о природе и на-

ук о культуре явилось определенным шагом вперед в области фи-

лософии познания, позволяя преодолевать упрощенные натура-

листические установки при изучении явлений истории и культу-

ры. Но оно оставляло открытым главный вопрос научного поз-

нания - его познавательный метод, его возможности достигать

строгих и доказательных исследовательских результатов. Как же

при таком подходе формировать системное профессиональное

образование гуманитария? Перспективы гуманитарного знания

как строго научного - такова центральная эпистемологическая

проблема новейшего времени, которую мировое научное сооб-

щество с разных сторон рассматривает в течение всего XX в., на-

чиная с трудов классика феноменологии, немецкого мыслителя

Э. Гуссерля (1859-1938). Именно он обосновал идею единства на-

уки, необходимость специального развития особого учения о на-

учных методах, о ее логике. Подчеркивая принципиальную зна-

чимость строгого научного результата в гуманитарной области

(равно как и в естественно-научной), он назвал одну из своих

главных работ «Философия как строгая наука». Эта позиция ока-

залась необычайно созвучной представлениям русских теорети-

ков и историков научного знания. Труды Гуссерля почти сразу

появились в прекрасных русских переводах (1909-1911).

Э. Гуссерль хорошо показал необходимость специального

внимания к проблемам метода науки, его постоянного анализа,

развития. Без этого, подчеркивал он, всякий прогресс знания

был бы лишь случайностью. «Богатая фантазия, обширная па-

мять, способность к напряженному вниманию и т. п. - вещи все

прекрасные, но интеллектуальное значение они имеют только

для мыслящего существа, у которого обоснование и изобретение

подчинены закономерным формам». Переход от наблюдения эм-

пирически данного объекта к научному выводу не может и не

должен происходить безотчетно, сам процесс исследования со-

вершенствуется и обогащается опытом. «Почему опытный мыс-

литель легче находит доказательства, чем неопытный?» - ставил

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ

допрос Гуссерль и отвечал: «потому, что типы доказательств,

вследствие многократного повторения, запечатлелись глубже и,

следовательно,

гораздо легче пробуждаются к деятельности и

определяют направление мыслей»

Гуссерль писал об этом в период, когда сторонники неокан-

тианского направления обосновывали принципиальное разли-

чие методов наук о

природе

и наук о культуре. Гуссерль, напро-

тив, считал, что типологические, опирающиеся на реальные

свойства явлений исследования необходимы и возможны во

всех науках. Именно поэтому особенно важны исследования ло-

гики науки вообще и специальные исследования методологии ка-

ждой из них в отдельности. «В действительности же нам необхо-

димо и то, и другое: исследования по теории науки, в одинако-

вой степени касающиеся всех наук, и, как дополнение к ним,

особые исследования, относящиеся к теории и методу отдель-

ных наук и направленные на изучение особенности послед-

них»

. Ученый глубоко убежден в необходимости системного

подхода к методологии исследовательского процесса. «Мы гово-

рим о такте и взоре филолога, математика и т. д. Кто же облада-

ет им? Прошедший школу долголетнего опыта филолог, матема-

тик и т. д. Известные формы связей содержания вытекают из об-

щей природы предметов каждой данной области, и они в свою

очередь определяют типичные особенности форм обоснования,

преобладающих именно в этой области. Это и есть базис для

предвосхищающих научных догадок. Всякое исследование, изо-

бретение, открытие покоится, таким образом, на закономерно-

стях формы»

В познавательной ситуации любой науки реально существует

объект познания (со своими конкретными свойствами) и имеет-

ся познающий субъект (также имеющий свои возможности и

свойства). Позитивистская парадигма теории познания ставит

икцент

прежде всего на приоритетности изучения свойств объе-

кта, его эмпирической данности. Неокантианская парадигма об-

ращена к рассмотрению познавательных возможностей субъек-

та. Придя к убеждению, что «логика нашего времени не доросла

до современной науки, которую она же призвана разъяснить»,

Гуссерль выступил с концепцией «нового обоснования чистой

логики и теории познания». В центр внимания он ставил сущно-

(

тную проблему - «отношения между субъективностью познава-

ния и объективностью содержания познавания»

Уже в своих ранних работах

1900-1901

гг. Э. Гуссерль подверг

теоретическому анализу противопоставление наук о природе и

паук о психических явлениях. Он сосредоточил внимание на вы-

явлении их общих черт, оценивая обособление как проявление

9483

РАЗДЕЛ 2

кризиса гуманитарных наук, утрату научного статуса, и сосредо-

точил внимание на выявлении того общего, что делает познание

научным. В русском переводе его труд появился в издании «Ло-

гос». На страницах последнего мы встречаем имена ученых, при

ближнем участии которых этот Международный ежегодник по

философии культуры был издан. Среди них имена А.И. Введен-

ского,

В.И.

Вернадского, И.М. Гревса, Б. Кистяковского,

А.С.

Лаппо-Данилевского, Н.О. Лосского,

П.Б.

Струве,

С.Л. Франка, А.А. Чупрова. Для многих из них в самом понятии

Логос выражалось именно цельное знание, соединяющее пони-

мание и объяснение, анализ и интуицию. Они разделяли идею

гуманитарного знания как научного. Признавая специфичность

гуманитарного познания феноменологический подход в то же

время исходит из единства подлинной, синтезирующей, строгой

метанауки, которая должна отвечать критериям объективности,

истинности познания, достоверности научных результатов.

Феноменология Гуссерля определяет цель познания как от-

ношение между сознанием и бытием. В отличие от позитивист-

ского подхода, принимающего фрагмент реальности (объект)

как

непосредственную

эмпирическую данность, феноменологи-

ческий подход обращен к анализу самого феномена взаимодейст-

вия субъекта с познаваемым объектом. Сознание обращено не

столько внутрь себя (как в неокантианстве, когда, например, ис-

тория рассматривается как воспроизведение прошлого опыта в

сознании историка), сколько к реальности объекта. Сознание

«мыслит предметное, и выявляет его как значимое, действитель-

но существующее». В данной связи важно проведенное Гуссер-

лем различие между миросозерцанием познающего субъекта,

представляемой им картиной мира и объективным научным зна-

нием. «Миросозерцание и наука, - считал Гуссерль, - имеют свои

различные источники ценности, различные функции и свои раз-

личные способы действия и поучения. Миросозерцание нужно

рассматривать как habitus и создание отдельной личности, науку

же - как создание коллективного труда исследующих поколе-

ний». Исходя из этого различия Гуссерль сформулировал пред-

ставление о личности ученого: «Наука - безлична. Ее работник

нуждается

не

в мудрости, а в теоретической одаренности. Его

вклад обогащает сокровищницу научных значимостей, которая

должна служить благополучию человечества». Русским сторон-

никам феноменологического подхода особенно близко было раз-

виваемое Гуссерлем противопоставление глубокомыслия («муд-

рости») ученого теоретически ясной й четкой позиции подлин-

ного ученого, стремящегося своим трудом уменьшить меру неоп-

ределенности

и хаотичности в пространстве сложного и много-

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ

значного

1уманитарного

познания. «Глубокомыслие есть знак ха-

оса, - полагал Гуссерль, - который подлинная наука стремится

превратить в космос - в простой, безусловно ясный порядок...

Подлинная наука не знает глубокомыслия в пределах своего дей-

ствительного учения. Каждая часть готовой науки есть некото-

рая целостная связь умственных поступков, из которых каждый

непосредственно ясен и совсем не глубокомыслен. Глубокомыс-

лие есть дело мудрости. Отвлеченная понятность и ясность есть

дело строгой теории»

Идеи феноменологии нашли свое развитие и конкретную ре-

ализацию в учении А.С. Лаппо-Данилевского о принципах исто-

рического и, более широко, гуманитарного познания. Теорети-

ко-познавательная концепция Лаппо-Данилевского не разделяла

В своей сущности неокантианского противопоставления наук по

их предмету и методам. Для него номотетический (исследование

типологических, повторяющихся явлений) и идиографический

(исследование структурных взаимосвязей явления) подходы

представляют дополняющие друг друга по направленности аспе-

кты исследования явлений природы и общества. Синтез этих

двух подходов представлялся ученому как наиболее результатив-

ный способ более полного охвата типологических и индивиду-

альных особенностей изучаемой реальности.

ГЛАВА 11

Источниковедческая парадигма

методологии истории

В КОНЦЕ XIX - начале XX в. изучение источни-

ков на Западе оставалось на уровне позитивистского обобщения

методов

критического изучения текстов источника. Подготови-

тельная критика (предметом которой было определение подлин-

ности, места и времени создания находящегося в распоряжении

историка текста по его внешним особенностям, изучаемым при-

емами вспомогательных дисциплин), критика происхождения (ус-

тановление автора источника) и негативная внутренняя критика

Истинности

и точности передачи им фактов, сравнительный ана-

ШЗ

фактических свидетельств (согласование фактов) - эти ос-

новные этапы изучения источника, обобщавшие практический

опыт исследования, не поднимались до уровня теоретического

обобщения. Они оставались в целом обобщением эмпирическо-

го опыта исследовательской практики. Главное состояло в том,

что данная позитивистская методика рассматривала источник

РАЗДЕЛ 2

не как целостный феномен, а только как средство получения

так называемых фактов. Извлекая их из источника, исследова-

тель уже не обращался к источнику. При таком подходе методи-

ка внешней и внутренней критики оставалась вспомогатель-

ным и ограниченным процессом систематизации информаци-

онных блоков, не ставился вопрос о более глубокой интерпре-

тации самого понятия источника. Такой подход не дает воз-

можности изучать исторический источник концептуально и це-

лостно.

Концепция учения об источниках сформировалась на другой

методологической основе - в русской гуманитарной науке. Во

второй половине и, особенно, в конце XIX в., когда, как мы ви-

дели, критика и интерпретация источника стали трактоваться в

Западной Европе как вспомогательный, подготовительный этап

в исторической науке, русские ученые сохранили интерес к

цельности изучения произведений, к источнику как главной це-

ли исследования. В множестве крупных классических трудов рус-

ских историков и филологов того времени исследовались выда-

ющиеся произведения прошлого или определенные виды (жан-

ры). В работах, посвященных «Повести временных лет», дре-

внейшим русским летописным сводам, выдающийся русский фи-

лолог и историк А.А. Шахматов (1864-1920) представляет

лето-

писание как особый вид (жанр) исторического повествования.

Эти исследования - об авторах и способах создания летописных

произведений, размышление об отношении авторов к историче-

скому материалу, о политических пристрастиях летописца.

Классические примеры трудов о произведениях и об их авто-

рах - работы

В.О.

Ключевского и

СМ.

Середонина.

В.О.

Клю-

чевский в книге «Сказания иностранцев о Московском государ-

стве» (М.,

1866)

рассматривает записки путешественников о Мо-

сковском государстве XV-XVII вв. как особый вид исторических

источников

. Автор исследует вопрос, что представляют собой

известия иностранцев, описывающих свои непосредственные

впечатления от страны пребывания, что они дают для изучения

ее жизни. Этот подход развивал

СМ.

Середонин, анализируя за-

писки англичан о России XVI в., в частности сочинения англий-

ского дипломата Дж. Флетчера о политической системе Россий-

ского государства XVI в.

Ряд исследователей занимались изучением житийной литера-

туры как исторического источника. Наиболее завершенным тру-

дом этого рода является книга

В.О.

Ключевского «Древнерус-

ские жития святых как исторический источник» (М., 1871). Мно-

го внимания он уделил обзору житийной литературы, отыска-

нию и изучению сохранившихся текстов житий. Ключевский не

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ

ограничился эвристическим аспектом исследования: он выявил

характерные черты житийных произведений как особого вида

источников, раскрыл специфику

отражения

в них социальных

фактов, подробно рассмотрел вопрос о достоверности свиде-

тельств этого вида источников. Он отметил, что образ святого в

житийной литературе предельно схематизирован и реальные

черты его личности подвергаются стилизации в соответствии с

Законами

жанра, из-за чего «житие так относится к биографии

святого,

как икона к портрету». С точки зрения Ключевского, в

житиях наиболее достоверными являются рассказы о чудесах,

связанных с культом святого. В этих, подчас наивных, рассказах

Ключевский видит отражение народной жизни, уровня массово-

го сознания, социальной психологии среды и эпохи, в которых

бытовали и могли возникать подобные «рассказы о чудесах».

Ключевский создал особое направление источниковедческого

исследования - комплексный анализ большой группы произведе-

ний, принадлежащих к одному виду. Данный видовой подход

способствует раскрытию особенностей отражения социальной

информации в подобных источниках, выявлению связи авторст-

ва и назначения источника с характерным отбором информа-

ции, степенью ее достоверности.

Этот источниковедческий подход ярко проявился и в отно-

шении Ключевского к другим видам источников, например к за-

пискам современников о политических событиях их времени.

Ознакомившись с сочинением С.Ф. Платонова, рассмотревшего

Записки русских людей о Смутном времени XVII в., Ключевский

иступил с ним в полемику. Он обосновал новый подход к запис-

кам, показал особенности такого вида исторических источни-

ков, отмечая их ценность в отражении мыслей, чувств и впечат-

лений людей своего времени. В этом отклике на работу Плато-

нова Ключевский ясно показал специфику проблемы достовер-

ности исторического источника, неоднозначность и сложность

ВТого понятия. Будучи не всегда достоверными с точки зрения

фактографической, событийной истории, записки достоверны с

более общей, социально-психологической, стороны как отраже-

ние противоречивых чувств и мыслей, которые вызывают у сов-

ременников

политические события текущей жизни.

Русские историки и филологи видели в работе с источника-

ми не только подготовительный, незавершенный этап работы

исследователя, что было характерно для позитивистского напра-

иления

в западной историографии. Они были склонны находить

этой работе особую завершенность, стремились научить своих

учеников и последователей системному подходу к источникове-

дению.

РАЗДЕЛ 2

Такой подход развивал в своих трудах известный историк и

источниковед, исследователь русских летописей как особого ви-

да исторических произведений прошлого, выдающийся педагог

(основатель Высших женских курсов, по его имени названных

Бестужевскими) К.Н. Бестужев-Рюмин (1829-1897). Он обосно-

вал свою концепцию методов исторического исследования в ра-

боте, написанной в связи с выходом в свет книги известного ан-

глийского историка Э. Фримена (1823-1892) «Методы историче-

ского исследования» (1886). Фримен касался многих вопросов

исторического метода, в частности понятия истории, которая

изучает человека, по его мнению, главным образом «как сущест-

во политическое». Кратко рассмотрев вспомогательные науки, к

которым причислял довольно разнородные области знания, - от

геологии до филологии и права, он высказал суждения об истин-

ности исторического знания, о подлинности и достоверности

источников. Фримен охарактеризовал некоторые виды истори-

ческих источников, попытавшись их классифицировать (как до-

кументальные памятники и повествовательные источники). Ав-

тора почти не интересовала теоретическая сторона методоло-

гии истории; его изложение изобилует конкретными примерами

и ситуациями, с которыми встречается историк в своей работе.

В равной мере знакомый с исследованием как древней, так и но-

вой истории Англии, Фримен использовал примеры из собствен-

ного опыта.

Книгу Фримена его западные коллеги восприняли критиче-

ски. Многим казалась странной сама идея изложения методов ис-

торического исследования в систематизированном виде. На За-

паде ученые придерживались мнения, что обучить этим методам

возможно лишь на практике, в непосредственном общении пре-

подавателя с учениками. В России, напротив, и идея и сама кни-

га нашли заинтересованный и развернутый отклик. К.Н. Бесту-

жев-Рюмин в «Журнале Министерства народного просвещения»

выступил со статьей-рецензией «Методы исторического изуче-

ния», что само по себе свидетельствовало о внимании педагогов

высшей и средней школы России к вопросам методологии исто-

рии. Книга английского ученого нашла в лице Бестужева-Рюми-

на внимательного рецензента, талантливого интерпретатора.

Однако главный акцент русский ученый сделал на принципиаль-

ном различии в подходе к проблеме, на развитии единого взгля-

да на методы исторического исследования. Отмечалась важ-

ность различения науки от простого знания: подчеркивалось,

что науки - это прежде всего учение, систематическое и методи-

ческое знание. Знания накапливаются эмпирическим путем, но

становятся наукой тогда и только тогда, когда устанавливается