Данилевский И.Н., Кабанов В.В. и др. Источниковедение

Подождите немного. Документ загружается.

(:ТАНОВЛЕНИЕ

И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ

101

Борьба выдающихся французских историков, основателей

школы

«Анналов» Л. Февра и М. Блока за расширение проблема-

тики исследований, обновление понятийного аппарата истори-

ческой науки, против сухой описательности «историзирующей

Истории» сопровождалась нападками на эрудитскую историогра-

фию и ее жесткие и требовательные принципы изощренной вну-

тренней и внешней критики средневековых текстов. Знамени-

тая формулировка Ланглуа и Сеньобоса о том, что «история пи-

шется по документам», подверглась пересмотру, прежде всего с

позиции того, что историк должен опираться на более широкую

низу

источников, отнюдь не только письменных, использовать

данные других наук. Он должен, как писал Февр, уметь «исполь-

зовать все, что было у человека, зависело от человека, было при-

думано или обработано им, свидетельствует о его присутствии,

пристрастиях, образе жизни человека»

Новые проблемы требовали новых подходов, обращения к

сложным социальным фактам. Если позитивистские приемы вы-

рабатывались в ходе анализа событийных фактов, деятельности

Выдающихся исторических личностей, внешнего хода политиче-

ской истории, то история нового типа требовала анализа и обоб-

щения фактов, не находящих непосредственного отражения в

Источниках, связанных с изменениями общественного сознания,

крупными социальными конфликтами, глубинными мотивами

Человеческого

познания. «Исторический метод, филологиче-

кий метод, критический метод - все это превосходные точные

Инструменты. Они делают честь как их создателям, так и тем по-

колениям тружеников, которые получили их от своих предшест-

кенпиков

и сумели

усовершенствовать

в процессе труда»

, - пи-

;ui

Л.

Фсвр

позднее, после окончания второй мировой войны,

призывая историков новых поколений идти дальше, - не только

уметь пользоваться этими методами, но проникаться общечело-

веческой сутью истории, разбираться в сокровенном смысле че-

ловеческих судеб. Основатели школы «Анналов» в своей крити-

ке позитивистского подхода стремились побудить историков к

отказу от устаревшего, догматичного, сохранив в то же время

Высочайший профессионализм. К сожалению, для историков бо-

UCC

молодого поколения, обратившихся к занятиям историей в

80 е годы, этот насмешливый негативизм по отношению к специ-

.1/1

ислам,

«восседающим на исполинской груде старинных бумаг»

ни

«просто переписывающим источники», мог означать вовсе

не переход к новому уровню исторического познания, а более

простой путь: отказ от столь трудоемкого академического про-

фессионализма. В 20-30-е годы утрата академического професси-

онализма,

«академической выучки» оказалась вполне реальной.

102

РАЗДЕЛ 2

Недооценка профессионализма самым непосредственным обра-

зом сочеталась с призывами к актуализации проблематики исто-

рических исследований обращением к истории современности,

отстранением прежней университетской профессуры от препо-

давательской и исследовательской научной работы.

Глобальный кризис духовной культуры 30-40-х годов поста-

вил историческую науку на грань выживания. Под сомнением

оказалась ее необходимость для общества, ее место в образова-

нии, сам смысл ее существования. Если в конце XIX в. вопрос о

том, необходима ли история, представлялся Ш. Сеньобосу

«праздным» ввиду полной очевидности ответа, то в

годы

второй

мировой войны

М.

Блок начал свою знаменитую «Апологию ис-

тории» именно с этого актуального вопроса: зачем история?

Нужна ли она в столь тяжкое время? Таким образом формирует-

ся исследовательская проблематика, охватывающая «всего» (то-

тального) человека, «все стороны жизни человека и общества, в

том числе и такие, которые, казалось бы, не имеют или почти

не имеют истории... Речь идет о ментальных, демографических

структурах, технологических приемах».

Но обогащение исследовательской проблематики - только

одна сторона проблемы взаимодействия наук. При этом не сни-

маются методологические трудности, а скорее добавляются к

ним новые. Дело в том, что науки, такие как антропология и со-

циология, использующие методы полевых исследований, боль-

шое внимание уделяют интеракциональному взаимодействию.

Вряд ли возможно избежать влияния наблюдателя на ход бесе-

ды, достигнуть желаемого уровня достоверности полученных

данных. Историк, проецируя на материал своих источников ак-

туальную для науки о человеке проблематику, оказывается вовле-

ченным и в соответствующие интерпретационные рефлексии.

Между тем данные методологические рефлексии по существу вы-

ходят за пределы его профессионального опыта. Анализируя

сложный и противоречивый процесс формирования новой нау-

ки о человеке и раскрывая возможности истории в междисцип-

линарных контактах и взаимодействиях, исследователи справед-

ливо задаются вопросом: «Каким образом история может, заим-

ствуя их (других наук) приемы и методы, обогащаясь за их счет,

привлекая их на свою сторону, не утратить своей специфики, ос-

таться наукой исторической?» Сама постановка подобного воп-

роса ясно указывает на уже осознанную потребность обратиться

к проблематике методологии истории.

В полемике, нашедшей свое отражение на страницах науч-

ной печати, историки-профессионалы не смогли выдвинуть

принципиально новых идей в методологии исторического ис-

ГЛНОВЛЕНИЕ

И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ

103

следования.

Более того, некоторые из них прямо утверждали,

что, негативно относясь к новым интерпретационным методам

для понимания прошлого, видят опасность утраты позиций объ-

ективности исторического познания, в вопросах достоверности

научного знания солидарны с позитивистскими методологами.

Таким образом, к середине XX в. разрыв между профессиональ-

ной исторической наукой и философией истории сохранялся.

Вопрос о том, что, собственно, выступает в качестве реального

объекта исторического познания, имеют ли исторические ис-

точники какие-либо объективные свойства, в каких направлени-

мх

можно совершенствовать методологию исторического иссле-

дования, в рамках неокантианской методологии остается откры-

тым. Между тем для решения новых задач глобальной истории

паука остро нуждается в притоке новых данных.

Дефицит эмпирического материала новая историческая нау-

ка, функционируя в рамках неокантианской концепции, предпо-

лагает

получить, так сказать, в готовом виде, из других гумани-

тарных и даже негуманитарных наук. С середины XX в. на рас-

ширение временных, региональных, и прежде всего культуроло-

гических, горизонтов гуманитарного знания влияют антрополо-

гии

и этнология. «В

60-е

годы социальная антропология, приоб-

ретшая широкую известность благодаря трудам Леви-Строса,

Вросила

историкам форменный вызов», - вспоминает Ж. Дюби.

Антропология открыла свои пути к отысканию общих законов

функционирования человеческого разума, культуры, свободных

ОТ сословных или этнических ограничений. Под ее влиянием

расширилась проблематика изучения традиционных типов не

ТОЛЬКО первобытных, но и европейских культур, семьи и дома,

крестьянского

быта, празднеств, народных ремесел и искусства.

Углубляя взаимодействие с антропологией, этнологией, социо-

логией,

историческая наука расширяет свою проблематику.

Как уже отмечалось, в процессе преодоления позитивист-

>й парадигмы, ориентированной на эмпирическую данность

•

>»

i.eicra,

историческая наука XX в. испытала сильнейшее воздей-

Ствие

парадигмы неокантианской. Именно в ней виделась воз-

можность достилсения нового качественного уровня: проблема-

ика исторических исследований расширялась прежде всего бла-

годаря мощному интеллектуальному прорыву, преодолевающему

к'изученность

тематики, и пробелы в источниках. «Анналы»

перевернули историографию сочетанием трех основных идей:

Критикой отношения между историком, историческим памятни-

ком

и историческим фактом»

. Нельзя, однако, рассматривая

развитие исторической науки вплоть до настоящего времени, не

отметить,

что методологические рефлексии о природе истори-

104

РАЗДЕЛ 2

ческого познания отнюдь не были в центре внимания истори-

ков-профессионалов. Весьма долгое время они пребывали в убе-

ждении, что данная проблематика прямого отношения к ним не

имеет. В свое время А.И. Марру обращался к историкам с призы-

вом изживать позитивистское предубеждение против проблема-

тики философии истории. Он сравнивал профессионала, не ин-

тересующегося методологией исторического знания, с рабочим,

который не в состоянии ни починить, ни усовершенствовать

свой станок. Правоту этих слов профессиональные историки

оценили далеко не сразу.

2. Междисциплинарная проблематика

источниковедения: источник, текст,

произведение, автор

В 1988-1989 гг. на страницах журнала «Анналы»

развернулась широкая дискуссия о проблемах метода историче-

ского познания. Начало ей положила редакционная статья под

названием «История и социальные науки: переломный этап».

Корни кризиса социальных наук авторы видели в утрате влия-

ния таких, ранее интегрировавших науки методологий, как мар-

ксизм, структурализм и клиометрия. В качестве наиболее заслу-

живающих обсуждения вопросов были названы: адекватность

знаний о прошлом реальности прошлого; смысл междисципли-

нарного синтеза, пути к пониманию внутренней целостности

изучаемых обществ. Иначе говоря, была констатирована необхо-

димость безотлагательного обсуждения основных аспектов эпи-

стемологии исторического (и шире гуманитарного) познания.

Подчеркнем, что в рамках неокантианской парадигмы, ориенти-

рованной на предельную активизацию • интеллектуальных воз-

можностей субъекта (исследователя), с одной стороны, возмож-

ны научные результаты конкретного исследования, однако, с

другой стороны, нельзя не видеть, что именно данная методоло-

гическая установка ограничивает возможности достижения ис-

торического синтеза (поскольку синтез остается, как сказал ко-

гда-то

Л.П.

Карсавин, «всегда делом историка»). Итак, остаются

нерешенными проблемы общезначимого исторического синте-

за, «смысла» междисциплинарного подхода, поскольку, в прин-

ципе, междисциплинарный подход результативен при четком

определении объекта, на который данный подход направлен. Но

в неокантианской парадигме объект научного изучения не опре-

делен.

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ 105

Особый интерес для гуманитарного знания в XX в. представ-

яет

ситуация в литературоведении и обозначившийся относи-

тельно

недавно взаимный интерес исторической науки и литера-

туроведения. Надо отметить, что филология и историческая на-

ук;!

изначально имеют общие истоки, и долгое время они разви-

Плись

во взаимодействии. Литературоведение и историческую

пауку сближает общий интерес к исследованию реальных объек-

Нш,

произведений культуры. В России со времени возникнове-

ния источниковедческой парадигмы методологии истории (ко-

нец XIX - начало XX в.) прослеживается живое творческое об-

щение историков и филологов. Обращенность к изучению кон-

кретных произведений характерна для методологии гуманитар-

ного

познания

А.С.

Лаппо-Данилевского и других представите-

лен

данного культурологического направления (С.Ф. Ольден-

пург,

И.М. Гревс, А.А. Шахматов), разделявших принцип

«при-

апапие

чужой одушевленности» как системообразующий в гума-

нитарном познании и исследовании культуры.

Литературоведение XX в., в отличие от исторической науки,

характеризуется

пристальным вниманием к проблемам методо-

ЙОГИи

гуманитарного познания. От изучения произведений в их

жанровой типологии исходит поворот к более глубокому анали-

зу

текста, передаче устной речи в письме и к исследованию вос-

приятия текста его читателем. Французский литературовед, ис-

следователь языков культуры Р. Барт (1915-1980), работавший на

< тыке литературы, лингвистики, семиотики, глубоко проанали-

зировал

письмо как знаковую систему и отношение между субъе-

ктом письма и языком. Литературоведение, опираясь на дости-

жения лингвистического анализа, обратилось к более глубокому

исследованию межличностного, межсубъективного общения. В

процессе коммуникации сообщение говорящего субъекта и его

иосприятие

собеседником не адекватны. Р. Барт в данной связи

отмечает значения лингвистических идей для анализа литера-

турного дискурса. Более углубленный и тонкий анализ существа

илаимодействия

между произведением, текстом, читателем мо-

жет

быть осуществлен при условии междисциплинарных иссле-

дований,

использующих приемы различных наук. «Работа идет

па стыке дисциплин, давая и новый взгляд на понятие произве-

дения», - писал Р. Барт в одном из своих ключевых произведе-

ний

Исследование отношения Писателя с читателем проблема не

только исключительно литературоведческая. Историк, работаю-

щий с источником, всегда предполагает наличие определенного

разрыва, несовпадения смысла суждения автора источника и его

современного

восприятия. Достаточно вспомнить, что в методо-

106

РАЗДЕЛ 2

логии

позитивистского источниковедения интерпретации уделя-

ется очень большое значение. Интерпретация в контексте тако-

го анализа есть установление смысла, который вкладывает автор

источника в свое произведение, в каждое свое суждение. Проб-

лема состоит не в том, что историк не знает этой дистанции ме-

жду ним и автором сообщения, поступающего к нему из другого

времени и другой культуры. Она заключается в том, что, отказав-

шись от методологической рефлексии по поводу своего исследо-

вательского метода, историческая наука XX в. не продвинулась в

данном направлении, не выработала нового языка, понятийного

аппарата, специально не рассматривала вопросов методологии.

Результатом стало сложившееся ныне положение. Надо поста-

раться лучше понять,

что

именно возможно взять из достиже-

ний современного литературоведения и в то же время не менее

важно понять и то, в ч е м цели интерпретации исторического

текста (для нужд историка) отличаются от целей интерпретации

смыслового общения читателя литературного произведения и

его автора.

Обращаясь к собственно литературоведческим аспектам про-

блемы текста и его восприятия (и в то же время, конечно, куль-

турологическим, междисциплинарным), следует особо отметить

то огромное, первостепенное значение, которое в рамках данно-

го направления придается феномену языка. В поисках цельного

видения культуры, которое является для современного гумани-

тарного знания наиболее сложной проблемой, язык может пред-

ставляться едва ли не единственной связующей людей нитью.

Достижения современной гуманитаристики в области изучения

языка, значений и, шире, языков культуры оказались особенно

интересны и перспективны. Историческая наука и другие напра-

вления гуманитаристики - это взаимодействующие и не отделен-

ные друг от друга сферы деятельности. Поставив в центр внима-

ния феномен текста и его восприятия читателем, лингвистиче-

ское направление вышло за пределы исследования собственно

литературных текстов и обратилось к более широким исследова-

ниям всего пространства современной культуры.

Важно отметить такую особенность литературоведения, ко-

торая дала данному направлению возможность выйти на уровень

феноменологического подхода к исследованию отношения субъ-

екта и объекта гуманитарного познания. Для феноменологии

Э. Гуссерля важна не эмпирическая данность объекта (как для

позитивизма) и не познавательная деятельность субъекта, в соз-

нании которого возникает цельность, отсутствующая в тех фраг-

ментах реальности, которые он переживает в своем сознании

(как для неокантианской философии). Для феноменолога им-

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ

107

пульс должен исходить от объекта, и главное внимание данная

философская парадигма придает проблеме взаимодействия,

предметного мышления, осмысления свойств объекта в познава-

тельной деятельности исследователя. Для гуманитарных наук са-

модостаточность объекта принципиально важна. У литературо-

ведения изначальным преимуществом является то, что оно ори-

ентировано на объект-произведение (литературы прежде всего).

дальнейшем от произведения литературоведение обратилось

(под влиянием лингвистики и психоанализа) к тексту, к его бо-

лее глубокому прочтению. Соотношение произведения и текста

есть

ключевая проблема, поскольку соотношение «текст-произ-

кедение»

не утрачивается, не растворяется в сознании субъекта,

а все более глубоко исследуется.

Деррида говорит о тексте, но по существу область его иссле-

дования - это область соотношения произведения и текста. Оп-

ределяя собственный подход как феноменологический, Деррида

вполне точно очерчивает то исследовательское поле, ту эписте-

мологическую ситуацию, которые включают объект исследова-

ния, и рассматривает прежде всего сам процесс интеллектуаль-

ного импульса, который генерирует новое знание об объекте.

Мы видели, говоря о феноменологическом подходе к произведе-

ниям (источникам) в источниковедческой парадигме методоло-

гии истории, данную исследовательскую, эпистемологическую

ситуацию. «На первом этапе я действовал как феноменолог, - пи-

шет Деррида, - исходной концепцией для меня было понятие

"идеального объекта", т. е. объекта, обладающего особым интен-

циональным

измерением, что дает возможность повторяться, не

утрачивая своей специфичности, в ряде различных действий и

форм». Ученый видит в качестве изучаемого объекта текст, при-

чем понимаемый достаточно широко. Один и тот же лингвисти-

ческий феномен может рассматриваться как литературный и в

ТО же время как нелитературный текст - все зависит от того, в

каком историческом, институциональном условном контексте

ОН оказывается. Говорить о том, что существуют тексты по суще-

ству литературные, что есть суть литературы, считает он, мето-

дологически неверно. Столь же неверно, как четкое разграниче-

ние исторических и неисторических событий. Столь широкое

понимание лингвистического текста, как объекта научного ис-

следования, которое обосновывает Деррида, представляется

несьма

близким к пониманию феномена исторического источни-

ка, данного в свое время в методологии источниковедческой фе-

номенологической парадигмы.

Данное сближение исследовательских представлений об объ-

екте гуманитарного познания объясняется сущностной приро-

108

РАЗДЕЛ 2

дой человеческой деятельности. Развивая данный подход, впол-

не логично считать, что любое человеческое произведение (со-

зданное целенаправленно и в этом смысле творчески) несет в се-

бе для другого человека сообщение, которое может быть воспри-

нято. Вероятно, именно это объективное свойство произведе-

ний (изделий), созданных человеком и воспринимаемых другим

человеком, осмысливается и рассматривается литературоведени-

ем в широком смысле как «текст». Так, Деррида утверждает:

«Для меня текст - безграничен. Это абсолютная тотальность:

"нет ничего вне текста". Допустим, этот стол для меня - текст.

То, как я воспринимаю этот стол - долингвистическое воспри-

ятие, - уже само по себе для меня - текст»

. Таким образом, ис-

торик, осмысливающий природу социальной информации, кото-

рую он воспринимает через исторический источник, и, с другой

стороны, литературовед, исследующий природу информации,

воспринимаемой через посредство литературного текста, выхо-

дят за пределы узкопрофессиональных исследовательских целей

и задач, обращаясь к проблематике эпистемологии гуманитарно-

го познания как такового. С данной точки зрения нынешнее

сближение историко-источниковедческого и современного лите-

ратуроведческого исследовательских подходов представляется

весьма перспективным. Поставив вопрос таким образом, можно

лучше понять, что историческая наука, и особенно ее источни-

коведческое (и отчасти историографическое) направление, на-

копила весьма значительный конкретный опыт общегуманитар-

ного эпистемологического значения. Достаточно вспомнить, на-

пример, дискуссии отечественных историков о том, являются ли

художественные произведения историческим источником и ка-

кую именно информацию несут они, будучи исследованными в

этом качестве. На данном направлении междисциплинарных ис-

следований источниковедов и искусствоведов ждут весьма пер-

спективные эпистемологические открытия.

3. Источник как антропологический ориентир

гуманитарного знания

При всем различии философского содержания,

конкретного наполнения самого понятия «текст» в современном

литературоведении и в исторической науке прошлого нельзя,

однако, не заметить, что девиз «Нет ничего вне текста» стран-

ным образом, при всей своей эпатирующей новизне и своеобра-

зии новой интерпретации, почти буквально воспроизводит лю-

бимые историками-позитивистами высказывания типа «Тексты,

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ

109

го кроме текстов!». Современные гуманитарии после всех фи-

липпик против узости позитивистского догматизма в изучении

именно письменных текстов, кажется, готовы признать, что ка-

ждый источник - это прежде всего текст, а без него - без кода,

без сообщения, без восприятия, каким же может быть гумани-

тарное познание? В сообществе историков, столь активно отре-

кавшихся ранее от знаменитой формулы позитивизма, происхо-

дит, по-видимому, некоторый поворот к объекту гуманитарного

познания, к источнику. Уместно здесь привести свидетельство

исследователя развития исторической мысли Ж. Дюби, который

отмечал поворот, происшедший в сознании историков. Он пря-

мо называл такой феномен, как «изменение отношения к тому,

что мы называем "источником"»... Возникает понимание того,

«что полное знание фактов недостижимо, что единственная до-

ступная им реальность заключается в документе, в этом следе,

который оставили после себя события прошлого»

. Дюби свя-

зывал данную плодотворную тенденцию в настроениях истори-

ков влиянием различных факторов, среди которых немалую

роль играли успехи археологии. Они давали в распоряжение ис-

следователей совершенно новые реальные объекты - памятники

материальной культуры, более полно отражавшие историю по-

вседневности, позволявшие переосмыслить социальную инфор-

мацию ранее известных письменных источников по истории ев-

ропейского средневековья.

Ж. Дюби отмечал еще одно свидетельство изменений в науч-

ном сообществе историков - активное обновление области так

называемых вспомогательных исторических дисциплин, препо-

даваемых в Школе хартий. «Эта плодотворная тенденция, - пи-

сал Дюби, - эта решимость обращаться к необработанному доку-

менту как носителю определенной знаковой информации возни-

кла в значительной степени под влиянием успехов семиотики в

70-х годах». Возрождение интереса к историческим дисципли-

нам, традиционно воспринимаемым как вспомогательные в ин-

струментарии историка, - весьма знаменательный и важный

признак изменений, прежде всего в области междисциплинар-

ных взаимодействий гуманитарного знания. Ведь одна из глав-

ных эпистемологических проблем познания человека состоит в

преодолении традиционного разграничения разных аспектов

человеческой жизнедеятельности и творческой деятельности.

< >чень трудно выработать такие подходы, которые охватывали

бы взаимодействие биологической, материальной, духовной,

эколого-географической сторон человеческой природы в их ре-

альном соотношении, в их проявлении - одной через другую.

Вместе с тем многоаспектные дисциплины, которые традицион-

110

РАЗДЕЛ 2

но называют вспомогательными историческими, накопили цен-

ный опыт подобных исследований, выработали оригинальные

прикладные методы соответствующих исследований. Каждая из

них имеет своим предметом такие свойства источников, кото-

рые выражают сложные взаимосвязи - вещественного и духов-

ного, социального и психологического, культурного и природно-

го в человеке и в его изделии, произведении.

Распространение новых приемов критики текстов за преде-

лы собственно художественных произведений оказало непосред-

ственное влияние на методологию исторического исследования.

В качестве объекта критического анализа при этом выступает

произведение историка, тот труд, в котором он обобщает резуль-

таты своего научного исследования. Такое сочинение, повество-

вание данным направлением рассматривается как «историче-

ский нарратив». В 70-90-х годах возникает направление «интел-

лектуальной истории» или

«метаистории».

Основное внимание

данное направление уделяет эпистемологическому аспекту проб-

лемы - соотношению произведения историка, исторического

нарратива с объективной реальностью прошлого. Имеет ли ис-

торик право говорить «от имени прошлого», утверждать объек-

тивность своего видения образа прошлого? Таким образом, ме-

тодологические рефлексии о профессии историка, о том, как об-

стоит дело с объективностью исторического познания, каковы

способы ее достижения - все эти фундаментальные теоретико-

познавательные проблемы науки, долгое время не вызывавшие

интереса профессионалов-историков, теперь выступили на пер-

вый план. Надо отметить, что в силу сложившихся стереотипов

мышления и образования историков-профессионалов ряда пред-

шествовавших поколений, постановка эпистемологических воп-

росов застала их, по существу, неподготовленными.

Лингвистический поворот в историографии последних деся-

тилетий расколол научное сообщество на историков традицион-

ного (негативно настроенного по отношению к методологиче-

ским рефлексиям) мировоззрения и философски-ориентирован-

ных новых интеллектуальных историков, относящихся к тради-

ционализму весьма критически. Данный интеллектуальный по-

ворот произошел в условиях, сложившихся, так сказать, извне -

в других областях гуманитарного знания, прежде всего в литера-

туроведении и лингвистике. На философском, эпистемологиче-

ском уровнях было выработано представление о тексте, о его чи-

тателе, об определенном типе культурной коммуникации и об

общих свойствах литературно-художественных, научных, вер-

бальных и даже невербальных текстов вообще с данной точки

зрения. В этом направлении первостепенное значение принад-