Брянцева В.Н. Сергей Васильевич Рахманинов

Подождите немного. Документ загружается.

фортепианной миниатюры (ее объем — всего 26 так-

тов). Пьеса сложена из трех «осколков». В среДнем

мелькает внезапно налетевший порыв бури. В кр£(йних

же—-грустный и сосредоточенный, глубоко русский на-

пев, исполняемый четырехголосным «хором», едйа за-

звучав, как бы надламливается, оборачиваясь скорбным

вопросом, остающимся без ответа, без разрешения:

за Andante SEmpttce

=ff=

"Т

Таким образом, эти три фортепианные пьесы Рах-

манинова оказались подобными листкам «музыкального

дневника» композитора, отразившим в разных аспектах

его трагическую внутреннюю растерянность в последние

дни, проведенные на родной земле.

НА ЧУЖБИНЕ

24 декабря 1917 года Рахманинов, вместе с женой и

двумя дочерьми-подростками, а также с Н. Г. Струве,

семья которого находилась в Дании, приехал в Сток-

гольм—столицу остававшейся нейтральной во время

войны Швеции. Праздничное веселье (в канун рождест-

ва), ощущавшееся на улицах города, только усилило

мрачное настроение прибывших. Стокгольмские выс-

тупления удалось отложить, и Рахманинов решил от-

правиться вслед за Струве в Данию. В пригороде Ко-

пенгагена с трудом было найдено помещение, хозяин

которого согласился принять квартиранта-пианиста.

В ту зиму, весну, да и лето, проведенное на снятой вме-

сте со Струве даче в Шарлоттенлунде, нелегко нала-

живались бытовые условия и, понятно, музыкальные

занятия.

15 и 22 февраля 1918 года состоялись первые выс-

тупления — в Копенгагене был сыгран Второй концерт

(под управлением Г. Хоберга) и дан авторский кла-

вирабенд. Затем, вплоть до 10 июля, последовал еще

десяток выступлений — пять в Швеции (Стокгольм и

Мальмё), три в столице Норвегии Осло и еще два в

Копенгагене. Рахманинов исполнял опять свой Второй

концерт, Первый Чайковского и Первый Листа, дал

четыре клавирабенда из собственных сочинений и один

раз играл свои пьесы, проаккомпанировав тогда же

и певице Скалонц ряд своих романсов (2 мая в Сток-

гольме).

Одновременно решался трудный вопрос — что де-

лать дальше. Ограниченные концертные возможности в

Скандинавских странах подталкивали к практической

497

необходимости переквалифицироваться в концертного

пианиста-гастролера, дающего клавирабенды из произ-

ведений разных авторов. К этому же склоняло и неве-

рие в возобновление композиторской работы, рождав-

шее горькие мысли о потере творческих способностей

вообще.

Летом 1918 года музыкант с мировым именем засел

за ежедневные пятичасовые занятия на фортепиано.

При его феноменальной памяти это потребовалось не

для запоминания нового репертуара, а для предельного

усовершенствования технической стороны исполнения,

в чем он предъявлял к себе чрезвычайные требования.

18 сентября в университетском зале шведского го-

рода Лунд состоялся первый рахманиновский клавира-

бенд нового рода. Программу составили первая часть

(тема с вариациями) ля-мажорной сонаты Моцарта,

Седьмая соната Бетховена, Музыкальные моменты до-

диез минор и фа минор Шуберта, Ноктюрн, Вальс и

Полонез Шопена (какие именно — не установлено).

Элегия, Прелюдия до-диез минор, «Полишинель» и

Баркарола ор. 10 № 3 Рахманинова, Романс ор. 5' и

«На тройке» из «Времен года» Чайковского. Таким

образом, в эту программу не вошли произведения с

большим виртуозным размахом. Примечательным явил-

ся выбор бетховенской сонаты — с выделяющимся среди

остальных частей трагическим ре-минорным Largo.

Обращает также на себя внимание включение только

ранних собственных сочинений (из которых Элегия

позднее совершенно перестала входить в рахманинов-

ские программы) и завершение концерта игранной еще

в детстве пьесой Чайковского с ее песенно-русским за-

певом и звоном бубенцов. Этой же пьесой-песней о ро-

дине Рахманинов завершил на следующий день свой

клавирабенд в Мальмё, в который включил несколько

мелких вещей Скрябина и Рубинштейна, два своих

Этюда-картины, а из крупных сочинений — величест-

венную трагедийную Чакону из ре-минорной скрипич-

ной сонаты Баха в концертной транскрипции Бузони,

«Лунную сонату» Бетховена и си-минорную Шопена.

Вслед за тем были сыграны двенадцать клавирабендов

в девяти норвежских городах. При этом в программы

постепенно добавились Тема с вариациями фа минор

' Возможно, что это произведение, анонсированное в программе,

исполнено не было.

498

Гайдна, два шопеновских этюда (ор. 10 № 3 и ор. 25

№ 12), Вторая и Двенадцатая рапсодии Листа, еще

несколько прелюдий Скрябина из ор. 11 и транскрипции

К. Таузига двух сонат Скарлатти (пастораль ми минор

и Каприччио ми мажор) и двух вальсов И. Штрауса

(«Лесные голсх;а» и «Живем только раз»). Этот скан-

динавский сезон окончился, однако, уже 21 октября

выступлением с собственными Вторым и Третьим кон-

цертами в Стокгольме, под управлением Г. Шнеефог-

та. Ибо к этому времени Рахманинов принял решение

переехать в Соединенные Штаты Америки.

К этому его побудили полученные оттуда три при-

глашения: 1) провести сезон в качестве главного ди-

рижера Бостонского оркестра (кандидатура Рахмани-

нова была подсказана О. Габриловичем), 2) подписать

договор на два года с оркестром города Цинциннати,

3) выступить с 25 клавирабендами (контракт предла-

гался М. И. Альтшулером). Самым интересным было

приглашение возглавить Бостонский оркестр, который

Рахманинов ценил очень высоко. Но его испугало коли-

чество концертов — ПО за 30 недель (то есть в сред-

нем через день в течение семи месяцев). Поостерегся

он подписать и два остальных контракта, но сам факт

таких приглашений заставил его решиться пересечь

Атлантический океан и уехать от все еще охваченной

войной Европы. Эти же приглашения помогли получить

американскую визу.

1 ноября 1918 года семья Рахманиновых отплыла из

Осло на небольшом норвежском пароходе «Бергенсфи-

орд». Он шел с потушенными огнями, кое-как проби-

раясь между судами воюющих стран и на десятый день

благополучно прибыл в нью-йоркскую гавань. Усталые

путешественники расположились в отеле, но их первая

заокеанская ночь не оказалась спокойной — они были

разбужены каким-то страшным шумом: «Гудки автомо-

билей, свистки, крики, пение, трещотки — все это нес-

лось к ним с улицы. Никто из них не понимал, в чем

дело. Казалось, что все население города сошло вне-

запно с ума. Недоумение их продолжалось до утра, и

только когда им принесли газету, они узнали, что люди

радовались пришедшему ночью известию о заключении

мира 11 ноября 1918 года»'.

' Воспоминания о Рахманинове, т. 1, с. 55. II ноября 1918 г. в

Компьенском лесу под Парижем был подписан акт перемирия

между гранами Антанты и Германией.

499

в Нью-Йорке в это время находились многие :^нако-

мые Рахманинову знаменитые исполнители-инструмен-

талисты, концертировавшие в России, а то и вь<ходцы

из нее, — Иосиф Гофман, Эжен Изаи, Фриц Кррйслер,

Миша Эльман, Ефрем Цимбалист. Двумя месяцами

ранее сюда прибыл через Дальний Восток двадцати-

семилетний Сергей Прокофьев, получивший от Совет-

ского правительства заграничную командировку. 20 но-

ября, на первом нью-йоркском клавирабенде Прокофье-

ва, включившего в программу три рахманиновские пре-

людии, присутствовал их автор.

На Рахманинова посыпались различные предложе-

ния и советы по поводу практического устройства кон-

цертных дел. Но он, решив продолжать деятельность в

качестве пианиста, сам выбрал себе менеджера —

Чарльза Эллиса, заметив в его манере вести дела от-

сутствие шумихи и дешевой рекламы. Для выступлений

Рахманинов отдал предпочтение роялям фирмы «Стейн-

вей и сыновья», которая стала бесплатно доставлять

ему инструменты и обслуживающего их специалиста в

любой город и страну, где назначались концерты (дру-

гие фирмы предлагали платить известному артисту за

игру на их инструментах). С главой предприятия—

Фридериком Стейнвеем — Рахманинова связали никог-

да не прерывавшиеся дружеские отношения. Первой

граммофонной фирмой, с которой Рахманинов подписал

контракт, была Компания Эдисона (делавшая техниче-

ски еще очень несовершенные записи, воспроизводив-

шиеся на специальных аппаратах).

Не вполне выздоровев после тяжелого гриппа («ис-

панки»), Рахманинов дал 8 декабря свой первый кла-

вирабенд в небольшом городке Провиденсе (штат Род-

Айланд), открывший сезон из 36 выступлений в 15 аме-

риканских городах, завершившийся 27 апреля 1919

года. В это число вошло 20 клавирабендов, 13 выступ-

лений с оркестром, одно — в камерном концерте с ис-

полнением Виолончельной сонаты совместно с П. Ка-

зальсом и два — в сборных концертах. В сольные про-

граммы добавились 32 вариации Бетховена и две обра-

ботки старинных французских пьес из «Ренессанса»

Годовского. Кроме того, в Бостоне была дважды сыг-

рана специальная «русская программа». Ее открывали

рахманиновские Вариации на тему Шопена ор. 22 и за-

вершали 6 Этюдов-картин ор. 33, а между ними испол-

нялись Соната-фантазия (№ 2) п два Этюда из ор. 42

500

Скрябина, а также впервые приготовленные пьесы Мет-

нера —«Отрывок из трагедии» ор. 7 и три «Сказки»

из ор. 20 и 26. С оркестром исполнялся 9 раз Второй

концерт (с В. Дамрошем, А. Рабо и однажды с Л. Сто-

ковским) и четырежды — Первый концерт в новой ре-

дакции (28 и 29 января 1919 года в Нью-Йорке с

М. Альтшулером, 28 и 29 марта в Филадельфии с

Л. Стоковским). 27 апреля 1919 года Рахманинов при-

нял участие в особом концерте —в пользу займа побе-

ды, устроенном множеством обществ и комитетов на

чисто американский лад. Места в нью-йоркской Метро-

политен-опера были раскуплены по дорогим ценам бо-

гатой публикой, прослушавшей программу, состоявшую

из трех речей крупных деятелей (в том числе — пол-

ковника Теодора Рузвельта, бывшего президента) и

выступлений двух знаменитых музыкантов—скрипача

Яши Хейфеца и Рахманинова. Сыгранные ими на бис

популярные номера тут же «продавались» с аукциона:

деньги шли на заем, а организация-покупательница по-

лучала большое «паблисити». И если за бис Хейфеца

было заплачено несколько сот тысяч долларов, то за

авторское исполнение Прелюдии до-диез минор — це-

лый миллион. Эту сумму заплатила, сделав отличный

рекламный бизнес, фирма механических фортепиано

«Ampico», имевшая контракт с Рахманиновым. В связи

с этим «Сергей Васильевич великолепно и с большим

юмором рассказывал о том, как чувство страха, что он

не наберет столько же денег, сколько Хейфец, смени-

лось чувством удовлетворения и гордости, а потом разо-

чарования, когда он понял, в чем дело»

В сезон 1919У20 года Рахманинов поднимался на

эстраду 69 раз — дал 40 клавирабендов, 27 раз высту-

пал с оркестром, 2 раза участвовал в сборных концер-

тах. Из крупных произведений он ввел в свои програм-

мы ре-минорную Семнадцатую сонату Бетховена, Серь-

езные вариации и Рондо каприччиозо Мендельсона,

Второе скерцо. Четвертую балладу, ми-бемоль-минор-

ный Полонез Шопена, Вальс из «Фауста» Гуно—Листа,

«Карнавал» Шумана. Была подготовлена также про-

грамма этюдов Паганини—Шумана, Шопена, Листа,

Рубинштейна, Скрябина, Рахманинова и др. С оркест-

ром исполнялись три собственных концерта, концерты

' Воспоминания о Ра.хманииове, т. 1, с. 59.

501

Листа и Чайковского. 6 и 7 февраля 1920 года в Фила-

дельфии Рахманинов сыграл свой Третий концерт под

управлением Стоковского, продирижировавшего также

«Колоколами». 7 апреля 1920 года в Нью-Йорке В.

Дамрош провел Рахманиновский фестивальный концерт.

На нем прозвучали «Весна» (солировал Г. Бакланов)

«Остров мертвых», «Хвалите имя господне» из «Все-

нощного бдения», Вокализ в оркестровом переложении

и три романса в исполнении Софии Бреслау (Breslaw),

которой аккомпанировал автор, сыгравший также Вто-

рой концерт. В последующие ближайшие сезоны коли-

чество выступлений Рахманинова составило 54

(1920/21), 66 (1921/22) и 71 (1922/23), после чего упало

до 35 (1923/24), «о снова возросло до 69 (1924/25) и

вновь сократилось до 22 (1925/26). Все это были гаст-

роли— преимущественно с клавирабендами — по мно-

гим городам США, за вычетом двух поездок в Англию

(май 1922 и октябрь 1924 года) и выездов в Канаду и

на Кубу. Сольный репертуар пополнялся, а с оркестром

исполнялись преимущественно Второй и Третий концер-

ты. Выступлениям сопутствовали постоянные блестя-

щие успехи и большие заработки, предоставлявшие воз-

можность комфортабельного устройства — вплоть до

аренды специального вагона с инструментом для гаст-

рольных поездок, от чего Рахманинов, однако, вскоре

отказался из-за удручающей монотонности обстановки.

Имели место и такие официальные знаки внимания, как

посвящение Рахманинову октябрьского номера журнала

«The Etude» за 1919 год (с публикацией его фортепиан-

ной пьесы «Fragments» и большого интервью «Связь

музыки с народным творчеством»), как приглашения

участвовать в «высокопоставленных» благотворитель-

ных концертах, выступить в Белом доме перед прези-

дентом К. Кулиджем (впервые в марте 1924), присуж-

дение почетной степени доктора музыки университета

штата Небраска (январь 1922)

Но существовала и обратная сторона медали. В рах-

маниновских письмах этих лет постоянным лейтмотивом

звучат жалобы на чрезвычайную усталость, переутом-

' Первоначально вместо этого номера предполагались «Колокола»

под управлением самого Рахманинова, но он не смог взяться за

дирижерскую палочку из-за появившейся боли в плече.

' В 1920 г. Рахманинов, одновременно с Полем Дюка и Анри

Рабо, был избран почетным членом итальянской национальной

музыкальной Академии Санта-Чечилиа в Риме.

502

Ленность, На боли в руках «от работы н концертов»

В бурно расцветавшей концертной жизни США 1920-х

годов — страны экономического «просперити», привле-

кавшей музыкальные силы с разных концов света, —

Рахманинов быстро вознесся на предельные вершины и

в ряде отношений мог диктовать свои условия. Тем не

менее он должен был подчиняться основным законам

музыкально-предпринимательского бизнеса с его стре-

мительным темпом и напряженным ритмом, превращав-

шими концертные сезоны в настоящую «страду» для

артиста, едва успевавшего прийти в себя и обновить

репертуар во время летнего перерыва. При большом

умении ценить время, быть аккуратным и подтянутым в

своем трудовом режиме, Рахманинова все-таки заедала

«окаянная здешняя жизнь, отнимающая вместе с рабо

той весь твой день — и постоянная спешка сделать то

что надо в смысле работы, и то, что не надо, и в сущ

ности бесцельно, в смысле разных посещений, отписок

приставаний, предложений и т. д.» Он ясно видел во

круг омут лихорадочной конкуренции, созданной хлы

нувшим потоком иммигрантов, и настоятельно совето

вал знакомым музыкантам не стремиться за океан. «Ты

спрашиваешь про Америку? — писал он 1 ноября 1920

года консерваторскому товарищу, скрипачу Николаю

Авьерино, оказавшемуся на положении ресторанного

музыканта в Афинах. — Боже тебя сохрани сюда тя-

нуться. Здесь на каждое музыкальное место по десяти

претендентов. Да ты и визу не получишь по новым пра-

вилам, появившимся несколько недель назад, все ввиду

того же наплыва небывалого иностранцев. Уезжай в

Париж, Лондон, куда хочешь в Европу, но позабудь о

«Принцессе Долларов» ^

Однако Рахманинов помогал не только советами и

не только знакомым, но и многим незнакомым ему лю-

дям. К нему стали обращаться за материальной по-

мощью и получать ее множество русских эмигрантов,

рассеявшихся по разным странам. На родину Рахмани-

нов отправлял деньги и посылки не только матери, до-

живавшей свой век в Новгороде (где она скончалась

19 сентября 1929 года), родственникам и друзьям.

В 1921 году в стране, еще продолжавшей гражданскую

^ Письма, с. 491.

^ Там же, с. 506.

' ГЦММК, фонд 18, № 1296.

503

Войну, основные зерновые районы были поражены силь-

нейшей засухой, вызвавшей голод. Гонорар за выступ-

ление 2 апреля 1922 года в Нью-Йорке (Второй и Тре-

тий концерты в авторском исполнении под управлением

Дамроша) был передан через организацию АРА (Ame-

rican Relief Administration) в пользу голодающих в

России. «Сергей Васильевич настоял, — сообщает С. А.

Сатина, — на том, чтобы часть этой суммы была истра-

чена организацией на помощь его сотоварищам по про-

фессии: артистам, музыкантам и персоналу русской

консерватории, филармонических училищ и оперных

театров, включая, конечно, и членов оркестров и хоров.

В этот тяжелый и страшный для России год Сергей

Васильевич посылал, кроме того, очень большое коли-

чество индивидуальных посылок: родным, знакомым,

музыкантам, актерам, художникам, ученым, преподава-

тельскому персоналу некоторых средних школ и школы

живописи и ваяния, профессорам многих высших учеб-

ных заведений Петрограда, Киева, Харькова и других

городов. В Москву посылки были отправлены во все

без исключения высшие учебные заведения для распре-

деления между наиболее нуждающимися. Эти посылки

с сахаром, мукой, жирами и прочими пищевыми про-

дуктами посылались и через АРА и просто по почте.

По припискам к пришедшим обратно распискам в по-

лучении пакетов можно видеть, как оценили эту память

и внимание Сергея Васильевича в России, как сильны и

трогательны были слова благодарности» Ч Помогать

нуждающимся Рахманинов всегда старался с наимень-

шей оглаской, а при возможности — тайно.

Появляясь на концертной эстраде перед многими

тысячами людей, Рахманинов ограничил себя в непос-

редственном общении узким кругом лиц. Его друг Стру-

ве трагически погиб 3 ноября 1920 года в Париже — в

неисправном лифте. В 1921 году из России уехала

семья Сатиных — родители, брат и сестра П. А. Рахма-

ниновой. Но они поселились в Дрездене, и свидания с

ними происходили лишь во время поездок в Европу.

С 1922 года в Нью-Йорке обосновался А. И. Зилоти.

Осенью 1924 года старшая дочь Сергея Васильевича,

Ирина, вышла замуж за князя Петра Григорьевича

Волконского и осталась с ним на зиму в Мюнхене.

Побывав весной 1925 года в Америке, молодые приеха-

* Воспоминания о Рахманинове, т. 1, с. 67.

504

ли в начале лета вместе с Рахманиновыми в Европу, а

12 августа Волконский скоропостижно скончался. Ро-

дившаяся три недели спустя внучка Рахманинова —

Софинька — стала горячей сердечной привязанностью

дедушки.

В 1921 году Россию покинул Н. К- Метнер, в 1922

году — Ф. И. Шаляпин. Рахманинов сохранял с ними

теплые дружеские отношения, но мог видеться лишь

изредка. Имевший повсюду громкий успех, но нигде не

находивший себе постоянного места, Шаляпин метался

по разным странам и континентам, иногда встречаясь

с тоже не сидевшим на одном месте Рахманиновым.

Метнер же подолгу жил сначала в Германии, с 1925

года во Франции, с 1935 — в Англии, тихо существуя в

скромном уединении. Рахманинов всячески поддержи-

вал Метнера, прилагал много усилий к тому, чтобы про-

двинуть его вперед на международной музыкальной

арене, что, однако, мало удавалось.

Огромной радостью для Рахманинова явился приезд

на гастроли в Нью-Йорк в сезон 1922/23 года труппы

Московского Художественного театра. Рахманиновы по

нескольку раз смотрели каждую постановку, приходили

за кулисы, а после спектаклей артисты часто отправ-

лялись к ним в гости. В приобретенном год назад боль-

шом доме на набережной Гудзона собирались тогда

К. С. Станиславский, О. Л. Книппер-Чехова, В. И. Ка-

чалов, И. М. Москвин, В. В. Лужский, к ним присоеди-

нялись А. И. Зилоти, взявший на себя временно обязан-

ности музыкального инспектора театра, балетмейстер

М. М. Фокин. Рахманинов весь преображался, заслу-

шиваясь характерно московским произношением Моск-

вина— блестящего рассказчика. Летом 1923 года, перед

отъездом театра, на даче, снятой Рахманиновыми в

Локуст Пойнт, под Нью-Йорком, к этой компании при-

мкнул Шаляпин: «Шаляпин, по обыкновению бывший

центром общества, и другие гости рассказывали напе-

ребой разные истории, чтобы посмешить хозяина. Федор

Иванович, исполняя бесподобно любимые номера Сер-

гея Васильевича, изображал захлебывающуюся гармо-

нику и пьяного гармониста, которого вели в участок,

даму, надевающую перед зеркалом вуалетку, старушку,

молящуюся в церкви, и прочий смешной вздор. Вече-

ром он много пел под аккомпанемент Сергея Василье-

вича. Исполняя в шутку всем известный романс «Очи

черные», фразу: «Вы сгубили меня» — он спел с таким

505