Брянцева В.Н. Сергей Васильевич Рахманинов

Подождите немного. Документ загружается.

всю жизнь страстно предан музыке не только как пиа-

нист, но и как сочинитель.

Суммируя все доступные нам сведения об А. А. Рах-

манинове-музыканте, мы можем лучше понять его з

еще одном эпизодическом амплуа. В 1861 году на стра-

ницах газеты «Русский мир», в № 56 от 22 июля была

помещена статья «Степной отголосок» на статью г. Ру-

бинштейна «О музыке в России». Под ней стоит под-

пись: «Арк. Р-х-м-н-н-в. Козлов (Тамбовской губернии).

Село Знаменское», не позволяющая сомневаться в ав-

торстве А. А. Рахманинова. Статья А. Г. Рубинштей-

на (в № 1 журнала «Век» за тот же год) —своего рода

«манифест консерваторского образования в России» —

подняла целую бурю в печати. Сразу же мощно зазву-

чали голоса главных противников — идеолога молодых

кучкистов В. В. Стасова' и солидаризировавшегося в

данном случае с ним А. Н. Серова 2. Здесь не место

разъяснять столкновение двух противоборствующих

сторон, из которых одна выдвигала исторически-перс-

пективный проект организации профессионального му-

зыкального образования в России, а другая, ратуя за

национальное своеобразие творчества, утопически упо-

вала па одних только самобытных самосовершенствую-

щих од1гночек. Стасов и Серов не согласились также

со слишком недифференцированной оценкой Рубин-

штейном русских музыкантов-любителей. Стасов утверж-

дал, например, что «...наши любители гораздо лучше

того жалкого и презренного портрета, который рисует

с них г. Рубинштейн. Они — вовсе не такие невежды,

как он рассказывает...»^.

Этой же теме посвятил свое печатное выступление

и А. А. Рахманинов. В центре его стоит вопрос к Ру-

бинштейну^— «...кого он разумеет в статье своей под

именем любителей музыки? Уж не тех ли профанов, ко-

торые, говоря его словами, не зная ни тонов, ни раз-

мера, не умея разыграть четырех тактов а livre ouvert,

смело судят и рядят о музыке, а еще с большей сме-

лостью берутся за музыкальные сочинения. В таком

случае мы ответим автору, что вся его грозная статья

•Стасов В. В. Консерватории в России.—«Северная пчела»,

1861, № 45.

2 Серов А. И. О музыке в Петербурге.—«Библиотека для

чтения», 1861, февр.

3 Стасов В. В. Избранные сочинения в тре.х томах. М., 1952,

т. 3, с. 389.

не достигает цели; стоит ли с такою олимпийскою важ-

ностью толковать об этих самозванцах-музыкантах?

Для этого довольно нескольких строк, довольно одной

легкой насмешки!»

Конечно, автор «Степного отголоска» главной цели

рубинштейновской статьи «со своей колокольни» не раз-

глядел, но в частном смысле его упреки справедливы.

Могли ли не задеть его за живое огульные обвинения

любителей в том, будто они вообще не способны вни-

кать в сущность музыкальных произведений? Или R

том, будто никто из них не вкладывал серьезного труда

в занятия музыкальным искусством? Не слишком уме-

лые, но искренне взволнованные полемические возра-

жения А. А. Рахманинова очень автобиографичны и

характеризуют его как представителя лучшей, просве-

щенной части русских любителей музыки своей эпохи.

Примечательно, в частности, что А. А. Рахманинов счи-

тае! «-благодетельным» Русское музыкальное общество,

открытое двумя годами ранее по инициативе того же

А. Г. Рубинштейна, и, следовательно, в этом смысле

стоит на его стороне. Автор «Степного отголоска» да-

лек от основной антирубинштейновской позиции Стасо-

ва и Серова с их боевой непримиримостью (ему куда

ближе мягко-либеральные примиренческие воззрения

Одоевского).

Вопрос же о консерваториях А. А. Рахманинов вовсе

обошел. Думается, будь он тогда лет на тридцать моло-

же, НС остаться ему тут равнодушным! Тогда, быть мо-

жет, его приротное дарование и любовь к искусству

смогли поколебать сословные предрассудки и увлечь

его самого в лоно профессионального музыкального об-

разовали;). Но это досталось в удел лишь его внукам.

Живя тихой семейной жизнью в Знаменском, Арка-

дий Александрович Рахманинов сам обучал музыке сво-

их многочисленных детей. Наиболее даровитым оказал-

ся второй сын, Василий Отличался музыкальностью,

1 Р-хм-н-н-в Арк. Степной отголосок на статью г. Рубинштейна «О

музыке в России».—«Русский мир», 1861, № 56, с. 956.

^ В. А. Рахманинов родился 6 августа 1841 г. Из сестер и братьев

старше него были Юлия, Александр и Анна, моложе — Алексей,

Варвара и Мария (имена еш.е двоих детей А. А. Рахманинова

нам неизвестны). Даты рождения В. А. Рахманинова (а также

по-видимому, н старший, Александр. Оба брата еще

юнцами поступили на военную службу. Василий, едва

достигнув шестнадцати лет, записался добровольцем в

стрелковый батальон, принимал участие в покорении

Шамиля, после Кавказа попал в Варшаву, в Гроднен-

ский гусарский полк (во времена польского восстания

1863—1864 годов) и окончательно уволился в отставку

с чином штаб-ротмистра в конце 1872 года. Однако он

отнюдь не тяготился военной службой, охотно отдавал

дань всякого рода гусарским развлечениям, кутежам,

пользовался чрезвычайным успехом у женщин. Не по-

следняя роль принадлежала при этом его умению иг-

рать на фортепиано. Как запомнилось родным, в моло-

дости «при блестящей технике, он имел прекрасное ту-

ше» а сверх того, по-видимому, обладал незаурядной

творческой фантазией — «часами играл... но не пьесы

известные, а бог знает что, но слушал бы его без кон-

ца...» «...очень любил до самой смерти ночью встать и

фантазировать за роялем»^. Однако свое несомненное

музыкальное дарование Василий Аркадьевич растратил

лишь на то, чтобы мило «развлекать оби;ество», разыг-

рывая танцы и модные арии из опер. Входило в его

пенертуар и одно «собственное сочинение» — развесе-

лая полька, которая, как теперь выяснилось, была, увы,

пл'тгиатсм. Впрочем, позаимствовав понравившиеся иг-

ривые коленца, Василий Аркадьевич легко вообразил,

что сам их сочинил и убедил в этом близких (о музы-

кальных последствиях его выдумки речь пойдет позд-

нее). Свой очень добрый, но беспечнейший нрав, ве-

селую общительность, забавные причуды и невероятное

фантазерство он сохранил до конца жизни. Об этом

можно судить по литературному портрету, живо набро-

сашюму одной из родственниц по личным воспоминани-

ям, восходящим ко времени, когда Василию Аркадье-

вичу было уже около шестидесяти и более летг «Что

он выдумывал, какие только небылицы не рассказывал

он про себя и свою жизнь! Все охотники, с их пресло-

вутыми охотничьими рассказами, бледнели перед его

фантастическим сочинительством. Всегда без копейки

его старших детей) приводятся по материалам Госархива Там-

бовском области (фонд 161, оп. 35, дело 42).

' Воспоминания о Рахманинове, т. 1, с. 126.

2 Там же, с. 14.

^ Из письма Аркадия Васильевича Рахманинова к А. Литвиновон

от 18 февр. 1930 (ГЦММК, ф. 18, № 850).

денег, кругом в долгах и при этом иикогда не унывал...

Он был беспутный, милый и очень талантливый без-

дельник. Среднего роста, широкий, коренастый; гро-

мадные бакенбарды, которые он лихо расчесывал на

обе стороны; громогласный голос и шумный смех. По-

вадка армейского военного... так и казалось, что, войдя

в комнату и галантно подойдя к дамской ручке, он

обязательно с блеском щелкнет шпорами, которых уже

и в помине нет. Мы, дети, его очень любили»

Где-то к концу 1860-х годов Василий Аркадьевич

Рахманинов женился на Любови Петровне Бутаковой,

единственной дочери весьма состоятельных родителей.

Генерал-майор Петр Иванович Бутаков, тесть Василия

Аркадьевича, был хорошо образованным, начитанным

человеком. Возглавляя до выхода в отставку кадетский

корпус в Новгороде, он преподавал там историю.

Любовь Петровна получила в приданое несколько

имений, и молодожены поселились в одном из них. Мо-

лодая семья стала быстро расти. Вслед за первой до-

черью, Еленой, появилась на свет вторая — София, по-

том родился сын Владимир и, четвертым, 20 марта

(1 апреля) 1873 года — Сергей Пятой была, по-види-

мому, Варвара, прожившая всего года полтора, и шес-

тым, последним,— родившийся в 1880 году Аркадий.

До недавней поры все — так же, как и сам С. В.

Рахманинов — считали местом его рождения имение

Онег, расположенное верстах в 50—60 севернее Новго-

рода. Однако обнаруженная теперь метрическая запись

была сделана в Дегтяревской церкви Старорусского

уезда Новгородской губернии, находившегося по дру-

гую, южную сторону Ильмень-озера. В. А. Рахманинов

именуется в этом документе «Старорусского уезда, усадь-

бы Семенова помещиком»®. Тут же выяснилось, что в

марте 1873 года Онег принадлежал еще не отцу Рах-

манинова, а его деду по матери — П. И. Бутакову. Су-

ществует также мемуарное свидетельство о том, что

' Воспоминания о Рахманинове, т. 2, с. 62—63.

^ До сн.ч пор четвертой в семье ошибочно называлась София.

В действительности же она родилась 29 июня 1870 г.

' Копия метрической выписки о рождении С. В. Рахманинова была

обнаружена автором этих строк в 1959 г. в Государственном ар-

хиве Тамбовской области (фонд № 161, опись 35, дело 42,

лист 356). а подлинник документа нашелся в 1969 г. в Государ-

ственном архиве Новгородской области (см «Музыкальная жизнь»,

1969, № 19).

Василий Аркадьевич какое-то время действительно жил

в Старорусском уезде. «В Семенове, где он жил, —

пишет о В. А. Рахманинове А. А. Трубникова, — ездили

к нему его сестры: Варвара и Мария»

Итак, возможно, что Сергей Рахманинов появился

на свет еще в Семенове, но пробыл там столь недолго,

что эту биографическую подробность впоследствии не

удосужился разъяснить ему никто из родных, отвлечен-

ных трудными семейными обстоятельствами. Однако

так или иначе, усадьбы Семеново он не знал, помнил

себя только в Онеге, который и представлялся ему ро-

диной, что по существу верно в любом случае.

У Рахманинова к концу жизни сохранились доро-

гие, но немногие воспоминания о родных местах. Пом-

нились Волхов-река, дымки рыбацких костров, запах

свежего сена, просторная, всегда многолюдная усадьба,

доносившийся издалека перезвон колоколов. Недавно

стало известно подробное описание Онега, относящееся,

правда, к более поздним временам. Автору описания

Якову Федоровичу Нетлау (родившемуся в Онеге уже

в 1909 году) рассказывала о прошлом его мать, Пау-

лина Яновна Авик, которая в ранней юности, подрост-

ком, была горничной в доме у В. А. и Л. П. Рахмани

новых. Это позволяет составить представление о том,

как выглядела сто лет назад онежская усадьба, от ко-

торой ныне, после немецко-фашистских злодеянии на

новгородской земле, остались лишь едва приметные

следы.

Выстроенный в начале XIX века, обшитый тесом,

онежский усадебный дом располагался на левом берегу

реки. Он был одноэтажным, с мезонином, смотревшим

тремя окнами на восток, на Волхов, и двумя — на за-

пад. В первом этаже помещались зал, столовая, детская

и комната родителей, две комнаты в мезонине пред-

назначались для приезжих гостей. С северной стороны

к дому примыкали кухня, скотный двор, конюшня. Из

зала открытый балкон выводил в яблоневый сад с тан-

цевальной площадкой, окруженной липами, с тремя

прудами, в которых водились караси. Дом и сад были

обнесены живым еловым забором — заслоном от ветров.

Далее шел парк. По аллее, окаймленной липами и кле-

нами, можно было проехать к самому Волхову

' Воспоминания о Рахманинове, т. 1, с. 126.

2 ГЦММК, фонд 18, № 1256, рукопись.

в этом доме, саду, парке прошло раннее детство

Сергея Рахманинова. Как и старшие сестры и брат Во-

лодя, он больше любил отца — всегда оживленного,

HeytOMHMoro фантазера. Василий Аркадьевич к тому же

обожал возиться с детьми, баловал их, развлекал, иног-

да даже сам купал, поил, кормил малышей. Однако он

нередко исчезал из дому, и повседневные домашние за-

боты падали на Любовь Петровну. Понятно, что по

контрасту с веселым, беспечным отцом мать казалась

детям особенно сумрачной и строгой. Она заставляла

делать все по расписанию, по правилу — «всему свое

время», наказывала за провинности.

Когда в семье заметили, что маленький Сережа

очень любит, притаившись где-нибудь в углу, слушать

музыку, Любовь Петровна стала учить его игре на фор-

тепианоХарактерно, что Василий Аркадьевич — при

всей своей музыкальности — за это дело, требовавшее

терпения и систематичности, не взялся.

Быстрые успехи мальчика запечатлелись в двух яр-

ких эпизодах мемуарной литературы. Однажды в Онег

прибыл погостить Аркадий Александрович Рахманинов.

По одним источникам, Сереже минуло тогда четыре,

по другим — семь лет (последнее правдоподобнее). Де-

душка, разумеется, заинтересовался музыкальными спо-

собностями внука и предложил ему поиграть вместе, в

четыре руки. Результат привел Аркадия Александрови-

ча в такой восторг, что он, увидав в этот момент быв-

шую Сережину кормилицу, пришедшую попросить воз

соломы на починку крыши своей избы, якобы восклик-

нул: «Ты заслужила много больше за то, что выкорми-

ла мне такого внука!»^ Это свидание двух музыкантов

Рахманиновых — кончавшего и едва начинавшего свой

путь — оказалось единственным: старшему уже остава-

лось недолго жить на свете. Другой эпизод сохранился

в памяти лишь одного человека — некоей мадемуазель

Дефер, родом из Швейцарии. Где-то около 1880 года

она, будучи молоденькой девушкой, приехала в Онег в

' Наиболее достоверные сведения о начале занятий музыкой содер-

жатся, на наш взгляд, в письме С. В. Рахманинова к А. В. Зата-

евичу, написанном 14 дек. 1896 г., то есть по свежим еще воспо-

минаниям: «Играть на фортепиано начал с 78 г. Начала учить

мать, чем доставляла мне большое неудовольствие...» (Рахма-

нинов С. В. Письма. М., 1955, с." 136, в дальн. сокращ.:

Письма).

' Воспоминания о Рахманинове, т. 1, с. 124,

качестве гувернантки, нанятой для занятий с Еленой и

Софией Рахманиновыми. Полвека спустя Дефер опира-

ла в письме к всемирно знаменитому музыканту, ^сак

однажды маленький Сережа Рахманинов сказался боль-

ным, когда все семейство собралось поехать на пикник.

Она же осталась с мальчиком, который стал умильно

упрашивать: пусть мадемуазель споет любимый романс

Любови Петровны — шубертовскую «Жалобу девушки»,

а он проаккомпанирует без нот, на память. И Дефер

пришлось спеть романс трижды. Разве можно было от-

казать поразительному «концертмейстеру», ручонки ко-

торого иногда не охватывали всех звуков в аккордах,

но который в остальном сыграл все — и без единой

фальшивой ноты! Вторая просьба Сережи состояла в

том, чтобы мадемуазель не выдала его — ведь он играл

без разрешения родителей на большом рояле, стоявшем

в зале! Она согласилась, но выполнить свое обещание

не смогла. Только ее «предательский» рассказ произвел

такое впечатление, что тут же был сообщен дедушке

Петру Ивановичу Бутакову в Новгород, и тот даже

срочно прибыл в Онег, потребовав от Василия Аркадь-

евича немедленной поездки в Петербург — за профес-

сиональной учительницей музыки для Сережи.

Но именно в это время над онежским житьем сгу-

щались мрачные тучи. Они собирались уже давно. Лю-

бовь Петровна, вероятно с первых дней замужества,

страдала от ветренности Василия Аркадьевича, которо-

го очень любила, но с которым была на редкость несхо-

жей по натуре. Окружающим супруги Рахманиновы

представлялись странной, совершенно неподходящей

друг другу парой. Разумеется, дети не могли не ощу-

щать вокруг себя что-то неладное и едва ли были в

полной мере окружены родительской лаской. Во всяком

случае, Сереже запомнилось на всю жизнь, что в детст-

ве настоящую любовь и заботу он испытывал только

со стороны бабушки Софии Александровны Бутаковой,

наезжавшей в Онег из Новгорода.

К началу 1880-х годов положение в семье вовсе

обострилось, ибо Василий Аркадьевич успел уже про-

мотать почти все состояние. Имения, полученные им в

приданое за Любовью Петровной, шли с молотка за

долги, и теперь черед стал подходить к последнему —

к Онегу. А тут, в 1881 году, скончался Аркадий Алек-

сандрович Рахманинов, за которым вскоре последовал

Петр Иванович Бутаков, и Василий Аркадьевич остал-

ся бЬз их дельных советов по ведению хозяйства, в коем

разбйрался очень плохо. В середине 1882 года Онег был

продан с аукциона графу И. В. Муравьеву.

Можно представить себе, какие тяжелые впечатле-

ния легли в последние онежские дни на душу исключи-

тельно чуткого по натуре девятилетнего Сергея. В до-

вершение всего, в самый день отъезда из опустевшего

дома, откуда вывезли весь скарб, была спилена его лю-

бимица — громадная ель. Об этом рассказала много лет

спустя Паулина Авик сыну, любившему залезать на

старый невыкорчеванпый широкий пень.

Невеселый путь привел разорившихся Рахманиновых

из онежского приволья в шумный Петербург, в тесную

наемную квартиру. Согласно русской пословице «при-

шла беда — отворяй ворота», вскоре заболели дифтери-

том Володя, Сережа и Софа, которую недуг унес в мо-

гилу. В памяти Любови Петровны она осталась как

девочка «некрасивая, но с прекрасными глазами, очень

умная и совершенно особенная по своим душевным ка-

чествам...»

Вслед за тем разразилась и другая беда, уже давно

нависавшая: Василий Аркадьевич ушел из семьи, оста-

вив Любовь Петровну с детьми без всяких средств. По

всей очевидности, единственным источником существо-

вания несчастной женщины и ее семейства явилась

тогда помощь матери, Софии Александровны Бутако-

вой, едва ли располагавшей в ту пору значительным

состоянием.

Если ранее Василий Аркадьевич собирался дать сы-

новьям дорогостоящее образование в петербургском

Пажеском корпусе, то теперь пришлось поместить Вла-

димира в обычный кадетский корпус, на казенный счет

(таким же образом, вероятно, была пристроена и Елена

в закрытое учебное заведение). Что же касается Сер-

гея, то Любовь Петровна, по-видимому, давно уже рас-

ходилась во мнении с мужем, подумывая о профессио-

нальном музыкальном образовании для сына. Еще в

Онег к нему была выписана в качестве учительницы

' Д р а н и ц ы н а Н. К Воспоминание о матери композитора

Л. П. Рахманиновой. Рукопись, ГЦММК. фонд 18, № 850.

фортепианной игры Анна Дмитриевна Орнатская, йна-

комая родителейВероятно, она приезжала в Он^г на

время каникул (летом они продолжались три месяца).

Но, так или иначе, А. Д. Орнатская какое-то время

занималась с Сережей и оценила его редкие способно-

сти. Сама она была, видно, неплохой пианисткой —

принимала участие в открытых ученических концертах,

получила диплом на звание «свободного художника» и

малую серебряную медаль. И в критическом 1882 году

энергично вмешалась в судьбу своего маленького уче-

ника: в результате ее хлопот он был зачислен с осени

на младшее отделение Петербургской консерватории.

Профессор Кросс намеревался взять талантливо-

го мальчика в свой класс, а сначала поручил его пе-

дагогическим заботам одного из своих бывших уче-

ников

Так девятилетний Сергей Рахманинов попал в класс

Владимира Васильевича Демянского, четвертый год

преподававшего в Петербургской консерватории, кото-

рую окончил в 1878 году с малой серебряной медалью,

у Г. Г. Кросса (сам Кросс был учеником А. Г. Рубинш-

тейна). Демянский нередко выступал на ученических

концертах с исполнением виртуозных вещей, изредка

появлялся на эстраде и в последующие годы. Человек

весьма образованный (окончивший юридический фа-

культет Петербургского университета), он проработал

в консерватории целых тридцать лет, дослужившись до

звания профессора первой степени. Но вскоре после

этого наступил показательный финал его консерватор-

ской карьеры. Он затратил огромные усилия на натас-

кивание четырех малоодаренных учениц, которые на

выпуске все-таки сыграли настолько позорно, что их

профессору пришлось подать в отставку. Об этом рас-

сказал в своих мемуарах С. М. Майкапар, в обрисовке

которого Демянский предстает как личность исключи-

' Некоторое время Орпатскую ошибочно именовали Анной Дани-

ловной. По официальным отчетам Русского музыкального общества

Анна Орнатская восемь лет числилась ученицей Петербургской

консерватории, которую окончила (у профессора Г. Г. Кросса)

лишь в 1882 году —то есть .в момент, когда Рахманиновы уже

покидали либо собирались покинуть Онег.

2 Рахманинов не мог, как часто утверждают, поступить в Петер-

бургскую консерваторию «на стипендию Г. Г. Кросса», ибо тако-

вой там не существовало, а числился все время в разряде «бес-

платных учеников».

тельно скромная, трудолюбивая п в ремесленном смыс-

ле\толковаяно в то же время неяркая и несколько

ущербная, задавленная семейными н служебными об-

стоятельствами, в частности — изобилием достававших-

ся на его долю неспособных учеников. Майкапар, по-

павший в класс к Демянскому в 1885 году, вспоминал,

как Владимир Васильевич «огромную часть времени и

сил отдавал малоодаренным ученикам, с которыми, вме-

сто полагавшихся двадцати минут, нередко просиживал

по часу, а иногда и до полтора часа...»

Нетрудно вообразить, как нудно и скучно было в

классе у Демянского Рахманинову. С ним, ловившим

все на лету, Демянский, по всей очевидности, занимал-

ся очень мало. Радуясь ученику, который «все сам по-

нимает», незадачливый педагог, по-видимому, совершен-

но не разглядел истинного масштаба дарования, попав-

шего в его руки, продолжая отдавать все внимание

многочисленным непонятливым питомцам. За три года

учебы Рахманинова в Петербургской консерватории его

дарование прошло мимо внимания и директора К. Ю.

Давыдова, великолепного музыканта, оказавшегося, од-

нако, не в состоянии охватить проницательным взором

свое чрезмерно разросшееся «хозяйство». Так не могло

бы быть при А. Г. Рубинштейне, пристально вгляды-

вавшемся в каждого учащегося! Правда, со второго го-

да занятий ученик Рахманинов начал выступать на «со-

стязательных музыкальных вечерах учащихся в низших

курсах». Но программы этих выступлений позволяют

судить о том, что на шестом-седьмом году обучения

музыке он играл пьесы, по трудности недостаточно соот-

ветствовавшие его природным возможностям

По существу нисколько не лучше сложились у него

дела и в музыкально-теоретических классах. Здесь слух

и музыкальная память мальчика сразу были признаны

особо выдающимися. А. И. Рубец, преподававший соль-

феджио и элементарную теорию, увидав, что Сереже

по :)тнм предметам при его данных делать было нечего,

' в, В. Демянский опубликовал брошюру «О первоначальном пре-

подаваинн игры на фортепиано» (Петербург, 1896) и книгу «Опыт

методики фортепианной игры» (Петербург, 1906).

2 М а и к а п а р С. М. Годы учения. М,— Л., 1938, с. 42.

На вечере 30 янв. 188-1 г. ученик Р^ахманинов исполнил «сонатину

Беренса», 16 окт. — «вариации соль мажор Бетховена», 5 и 19 февр.

1885 г.—«этюд Багге, двухголосную инвенцию Баха ми мажор

и Рондо Моцарта».