Берковский Н.Я. Литература и театр

Подождите немного. Документ загружается.

кончено, наивно и упорно все еще старался привести

убитого в чувство.

Академический театр дрямы имени Л, С. Пушкина

этим спектаклем приобрел в свою духовную собствен-

ность одно из величайших произведений мировой поэ-

зии,

Перед тысячами зрителей пройдет восстановленный

«Дон-Кихот», восстановленный с той любовью к смыслу,

содержанию, к существу мировых памятников, па кото-

рую способны наши художники. И театр и мы приобре-

ли новое истолкование великой эпопеи об утопическом

гуманисте, далеком предшественнике гуманизма нашего,

который не утопичен, не знает нераярепгимых трагедий

и с сочувствием оглядывается па менее счастливых ге-

роев прошлого,

«КОРОЛЬ ЛИР», ПОСТАВЛЕННЫЙ

Г. М. КОЗИНЦКВЫМ

Постановщик Г. М. Козинцев в специальной прек-

расно написанной брошюре изложил свой взглнд на

«Короля Лира» и принципы подготовленного им спек-

такля. Козипщев-—человек многих дарований: режиссер

большого опыта в театре и кино, он также самостоятель-

ный ученый, литератор с собственной законченной мале

рой. Многое в его брошюре убеждает, но есть веши, ко-

торые он в Шекспире зачеркивает, и это веши большо-

го значения; опустив их, нельзя не обеднить иеликую

трагедию и нельзя не обеднить игру актеров, Козинцев

низко ценит смысл завязки «Короля Лира». Как изве-

оно,

толкователей всегда поражала эта завязка, Ко-

зинцев считает, что раздел царства, предпринятый Ли-

ром, не заключает ничего необычного, что Лир устал

от возраста, от власти и поэтому передает государстно

дочерям. Так это и было на подмостках Большого дра-

матического театра: после маленькой сиены с шутом

за шахматами Лир с высокого публичного места дело-

вито if спокойно объявляет о своем отречении, Шахма-

ты знаменовали приватную жизнь, которую отныне Лир

облюбовал для себя» взвесив свое положение и овои

возможности. Однако шут потом твердит своему королю,

444

что отказ от королевства был безумием, и, думаем, шут

рассуждал справедливо, хотя он и несколько опоздал с

советом.

Да, Ли'р, безумен уже с самого начала, с первого

своего поступка в трагедии. Замечательнее же всего,

что в этом безумии есть своя правота, Современники

Шекспира охотно изображали безумие как мудрость,

как истину, как высший ум. В кругу УТИХ представлений

находится и «Дон-Кихот» Сервантеса. Лир, как и Дом-

Кихот, делает вещи сами по себе естественные, и если

они становятся нелепостью и преступлением, то виноват

исторический мир, виноваты время и реальные условия,

в которых действует Лир. Как уверен Лир, он царст-

вует потому, что заслужил царствовать, сначала заслу-

ги,

потом власть, а >не обратное. Этот старый властитель

заслужил свою корону, он естественно возвысился в

своем народе, власть ему дана как лучшему. Предан-

ность Кента или Глостера не имеет в себе ничего хо-

лопского; они' знают, что Лир стоит своего места, они

привержены не к титулу, а к человеку. Лир наивен, Он

плохо замечает, что творится вокруг. Ему неясно, что

он с заслугами своими составляет скорее исключение,

чем правило. Отказ от короны это благороднейший

и наивнейший из поступков Лира. У него честная ил-

люзия героя, будто люди не перестанут чтить его по-

прежнему и после того, как он расстанется с королев-

скими регалиями. Лир не дорожит внешними при.ч

паками власти, так как убежден, что вся сила в нем са-

мом. Он верит в естественную иерархию. «Каждый вер-

шок король»,— говорит о себе Лир. Королем его сдела-

ла природа, поэтому -искусственные опоры ему не нуж-

ны.

Трагедия в том, что Лир ошибся — правда ошиб-

лась.

Напрасно в спектакле шут па веревочке тащит по

полу сброшенную корону и напрасно он заставляет пуб-

лику смеяться над этой короной, Шут идет против Шек-

спира и против истории!, Ведь это же есть трагедия Ли-

ра, что корона оказалась вещью более важной, чем он

думал. Нельзя было бросать ее. После отречения Лир

остался тем же Лиром, по люди больше не узнают его.

В русском фольклоре есть прекрасная параллель

«Королю Лиру». В предании о гордом Лггее рассказано,

как парь оставил платье на берегу, чтобы переплыть

озеро, и как это платье ушеел'И и царь остался голым.

Напрасно Аггей уверяет встречных, что он царь в своей

445

стране. Все смеются над голым человеком, все привык-

ли узнавать царя по платью. Сама царица отказывает-

ся от пего. Па площади Лггея бьют батогами за -само-

званство. Он уходит с нищими, а потом много Бремени

спустя ем) случается имеете с нищей братией получить

угощение во дворе царского дома.

Трагедия Шекспира полна народной иронии, платье

делает человека, платье делает короля. Дуализм лица

и положения, человека и места дает завязку шекспи-

ровской трагедии. Для Шекспира трагичен строй, кото-

рый но исходит из человеческой личности, не в ней ищет

для себя основания и оправдания, Власть, влияние, уп*

равлепие попадают к случайным людям, к худшим лю-

дям, которые поднялись благодаря рождению пли бо-

гатству. Иерархия в обществе отделилась от ценности

людей, общество потеряло общественную мораль, пре-

вратилось в случайное сожительство, оно поощряет в

людях низменное, низкое, грубое

-и

оставляет без послед-

ствие благородные поступки или же карает за них, Го-

нернлья, Регапа и Эдмунд -типические лица; Лир и

Корделия- обломки древней правды, которая не обя-

зательна более -и вея уже растрачена.

Козинцев поставил трагедию в топах чрезвычайно

обобщенных. Эпоха в спектакле не датирована, Это

очень правильно. R хрониках своих Шекспир

—

точный

историк. Иное дело- «Лир» (или «Гамлет», или «Мак-

бет»).

Здесь у Шекспира другой язык

—

универсальный,

мифологический. «Король Лир» - миф цивилизации.

Кончается героический век и наступает цивилизация, с

ее антагонизмом классов, с ее властью вещей над людь-

ми и с ее моральным упадком, Шекспир, не задержи-

ваясь на мелочах и переходных оттенках, изображает

цивилизацию в ее могуществе и в нравственном се бе-

зобразии; Козинцев с необычайным красноречием вос-

производит в спектакле этот образ дикого века, внуши-

тельного по своему блеску и материальной красоте,

звериного, враждебного людям по внутренним силам,

которые он привел в движение, Художник II. И. Альт-

ман своей первоклассной театральной живописью ока-

зался неоценимым сотрудником режиссера, Декорации

и костюмы Альтмана стоят высоких похвал- это крас-

ки Шекспира и трагедии. Живопись Альтмана 'соединя-

ет пышность со смелостью и фантазией, и, что важнее

всего, этой пышности свойственно трагическое выражс-

446

пне.

Постановщик и .художник пользуются декоратив-

ными мотивами средневековья. Шекспир мог предста-

вить железную цивилизацию только в образах -и лицах

феодальной эпохи, свободно передвиган их и наделяя их

всемирно-историческим обобщенным смыслов. В этом

отношении постановщик и художник последовали за

Шекспиром. Км сцене было некое расширенное универ-

сальное средневековье, поднятое до значения минувшей

жизни вообще, Огромные безликие статуи железных ры-

царей стояли по краям сцены, недоброжелательные,

страшные, как всякая слепая сила, отделившаяся от

людей и безосновательно сохраняющая человеческий

образ. Дворец Гоперильи был красный, кирпичный, цис-

та свежей крови. Лир с шутом бежали из этого дворца,

п за ними обоими затворялась высокая дверь в три че-

ловеческих роста. Жилище, утварь, архитектура здесь

преобладали над людьми. Всюду господствовало неве-

селое великолепие, Что-то нежилое, человеку неприяз-

ненное было даже в маленьких сценических эпизодах.

Интимные сцепы режиссер вынес на улицу. Па камен-

ном кирпичном ложе, под золоченой архаической бого-

родицей, на каменном дворе возлежала Гонерилья, и Ос-

вальд, более похожий па подмастерье палача, нежели

па парикмахера, расчесывал медно-красные волосы сво-

ей госпожи, Когда по сцепе прошла охота короля Лира,

черное с красным, когда пробежали страшные борзые

и охотники, согнувшись, едва поспевали за ними, по-

явилась тень Брейгеля Старшего, великого трагического

живописца, быть может, самого родственного Шекспи-

ру гения во всем изобразительном искусстве. Превос-

ходна и тоже в брейгелевском духе была процессия ко-

лодников, которых гонят по степи перед королем Лиром

люди с алебардами; процессия вояки кала где-то в глу-

бине сцены из утреннего тумана и снова исчезала в ча-

ду и сырости. Битва между войсками Корделии и Эд-

мунда была представлена тоже смутно, сквозь транс-

парант, и неопределенностью своих очертаний, неизвест-

ностью подробностей впечатляла сильнее, чем если бы

она была поставлена открыто и отчетливо. Колодники,

варварские сражения, жестокое богатство, звериные

правы, весь моральный быт трагедии режиссер и

художник представили как серию тяжелых анов, нена-

турально яркой небывальщины, которая тем не менее

заставляет с собой считаться, ибо это яиь, в каждом по-

447

кн.чяним своем неопровержимая. Режиссер и художник

совпали с мыслью Шекспира. Шекспир считает, чти

царство Гонерпльи и Регапы — извращенный полудейст-

гштельпый мир. Г1одобно тому что находим мы в народ-

ной поэзии, Шекспир признает действительностью лишь

ценности, созданные трудом и творчеством человека, от

человека исходящие и па благо его направленные. Если

украденное платье меняет судьбу человека, если гордый

Лггей вчера в горностае был царь, а сегодня без горно-

стая он нищий, то отсюда, по фольклору, следует, что

все царство Лггея строится па призраках. Точно так же

у Шекспира. Человеческая, заслуженная власть Лира

это действительность, а фетиши власти и палачество

Гопермлыт и Реганы — это морок,

Козинцев с силой, с пониманием настоящего теат-

рального мастера вывел на сцепу жестокий мир шекс-

пировской трагедии. Будь это все, что Шекспир требу-

ет, мы имели бы непревзойденный шекспировский спек-

такль. Но жестокий мир — всего лтиъ половина траге-

дии Шекспира п даже меньшая половина. И спектакле

не получила полного обозначения другая сторона тра-

гедии, весьма важная и поэтическая: противоборство,

война войне, героическое сопротивление, которое в тра-

гедии Шекспира оказано жестокому веку. Все это свя-

зано с режиссерским пониманием роди Лира. У Шекс-

пира противоборство и есть содержание этой роли, имен-

но Лир восстает против железной цивилизации, в кото-

рой пи участвовал, наполовину чуждый ей, и которую

он понял только тогда, когда проявил к ней незаслужен-

ное доверие. Козинцев ставит «Лира» без Лира. У пего

Лир и не должен являться носителем добрых героических

начал, он был такой же, ка,к все, и только несчастье

сделало его более чувствительным ко всеобщему злу

и страданиям. Такое толкование почти целиком выво-

дит за пределы трагедии Шекспира ее положительное

героическое содержание, В спектакле хорошо играли

А. И. Лариков (Кент) и Г. М. Мичурин (Глостер). И все-

таки у них не было центра: центр этой партии «добрых

людей» —в Лире, старом короле. Кент и Глостер оста-

лись в спектакле, как два флигеля к зданию, которое

наполовину разрушено; роль Лира, конечно, существен-

но пострадала. Талантливый актер В. Я. Софронов иг-

рал усталого феодального владыку, с некоторым утом-

лением даже в гневе. Софронов не. .получил в спектакле

44S

морального задания, он поставил себя и чуждое отно-

шение к зрителю. Па сцене был старый мрачный синь

(jp,

очень выразительно изображенный. По режиссер-

ской экспозиции

, это был самодержец, который прозрел

в третьем акте и -согласился с тем, что самодержавие

есть мерзость, (Бофронов играл в меру замысла роли,

а замысел иыл таков, что подлинное участие к королю

Лиру отпада/то, Нам не дали шекспировского Лира-

старого родового старшину, старого сахема, который

носит королевскую корону, не зная, чго она весит.

В шекспировском Лире воплощена «правда»; Лир этого

спектакля такая же неправда и тирания, как Эдмунд,

Гол ери л

ья,

Регапа. Этому театральному Лиру всего

лишь не повезло, он довольно нечаянно столкнулся с

действительными иещами, попал в положение страдаю-

щих, и поэтому ом кончает иначе, нежели Эдмунд или

Гонерилья. Для патетической великой трагедии тако-

го толкования слишком мало, Энергия Софропова сок-

ращается, начиная со сцены в степи, И эпилоге траге-

дии присутствие короля Лира па сцепе недостаточно

ошу шмо.

В брошюре своей Григорий Козинцев придаст особое

значение роли короля, именно начиная со сиены в сте-

пи

;

в спектакле получилось другое, -и тем не менее,

спектакль последовал режиссеру. Козинцев считает, что

самое главное в истории Лира это его прозрение; ли

шейный королевских привилегий, Лир понял, каково

приходится маленьким незащищенным людям в его ко-

ролевстве. К.оянчтев очень хорошо пишет в своей бро-

шюре против рассудочности в толковании Шекспира,

Л ведь его Лир тоже рассудочный. Что остается играть

Лиру Софропову после отказа от власти, кроме «про-

зрении», кроме, говоря учебными словами, «познаватсль-

мого процесса*? И этот познающий, разумеющий ко-

роль Лир не может не оказаться малож^изнеиным.

В шекспировском Лире «совсем иное; да, он прозревает,

хотя н не в том смысле, который придает прозрению

Козтпцев. Шекспировский Лир узнает, что вещи были

не те, какими он их принимал. В его призрении пет ни-

чего -лоистического, как не было эгоизма и в первона-

чальной -слепоте Лира. Лир думал, что живет в Minpe

людей и героев, а оказалось, что он живет в мире вар-

варов и убийц. Познанием шекспировский Лир не ог-

раничивается: он подымает великий, хотя и бессильный,

17 П Н Вуркож/киП 44У

хотя и наивный, мятеж. Лир не кается н том, что он

разделил королевство, ii это очень важно, Даже узтгяв

все*

что он узнал, он, вероятно, поступил бы так же.

Лир не принимает законов окружающего и все равно

будет считать, что не корона делает королеп

-спе.ктак

ле не было ни литовского негодовании, ни "мудрой его

наивности ребенка и героя, пи лнровской моральной

пен

рекл

он

ногти.

Характеристика Лира была недоста-

точна. Неточно толковалось и позднее сочувствие Лира

закутанному и лохмотья 3:irapv и нее его сожаления о

оездомных скитальцах.

Еще в сцене

, второго акта со злыми дочерьми- Лир

говорит замечательные глова, что человек не -может

жить одним необходимым» что ограничивать себя ма-

лым- это значит жить по образу звериному, Дочери,

которые подают Лиру экономические советы" и настаи-

вают на них, очерчены у Шекспира как прозаичные

существа. Лдир - не только герой, но и поэт, он понима-

ет жизнь щедро, он требует для человека полных ра-

достей и благ; и баловство Лира, возня его со свитой

и охотой, любовь его к праздникам it блеску- это у

Шекспира добрая, поэтическая, человечная черта. Поэто-

му, когда изгнанник Лир заявляет, что голый человек на

голой земле есть последняя и единственная истина, то

это надо полимать как горечь, как иронию, посланную

в адрес, цивилизации, разъединившей .праздник и богат-

ство с потребностями людей,

Наивности, героической наивности' в правоте поэти-

ческого волнения и живописности недоставало Лиру—

Соф'роиО'ву. Казалось, что Лир очутился в степи в гро-

зу и бурю только потому, что дочери выгнали его,

Шекспировский Лир уходит в степь добровольно: он

сям ухудшает свое положение, совершает безумную вы-

ходку, уверенный, что бедствия его кого-то тронут и что

мир не может вместить низость Гонерильи и Реганы.

Те только заперли дверь за своим отцом, чтобы

дождь не замочил п.\, я это бедное героическое дитя,

король Лир, в пустыне и з безлюдье взывает к мировой

справедливости.

У Шекспира пет так называемых «характеров», от-

граниченных друг от друга персонажей, которые театр

может разрабатывать отдельно, создавая из -них на сце-

не свою арифметическую прогрессию. Собрание шоли*

ровапиых «характеров» -принцип прозаическим. Шеко

450

пир действует иначе; оп дает поэзию ансамблей, орга-

нических объединений; персонаж немыслим без допол-

нительных лип., вместе с которыми оп представляет сти-

хию исторической жизни

. Лир в трагедии живет во-

едино с Кентом, Глостером, Эдгаром; и, наконец, че-

ловек его куста, его ансамбля это шут. В спектакле

внутренняя сопринадлежность персонажей представлена

была недостаточно, а шут был -связан с королем только

красками костюма. Шут (К, JL Пол>ицеимако) замет-

но погрешил против Шекспира. Актер играл только по-

ложение шута, его бытовое амплуа, тогда как у Шекс-

пира профессия шута — форма и повод. Шут по .поло-

жению находится пне цензуры; ему дозволена вся прав-

да; и< вот шекспировский шут пользуется этими права-

ми и говорит, что хочет m что считает нужным. По сво-

ей житейской философии, шут горький реалист и мо-

ральный идеалист по своему поведению. Шут — друг

короля Лира, самый лучший и нежный друг; в морали

он согласен -с ним, хотя у него и нет королевских иллю-

зий.

Так шут это важный оттенок, важное дополне-

ние к образу короля Лира. В театре шут обращался

вокруг короля, как совершенно постороннее существо,

и пошучивал то довольно злобно, то с юродивым доб-

родушием, Почему-то шуту был придан российский об-

лик, и он больше походил на Пиколку с. площади у со-

бора в «Борисе Годунове», чем па того, каким рисует

шута Шекспир. В режиссерской работе Козинцева глав-

ная сила внимания отдается всюду и всегда зрительно-

му образу. В иных персонажах только то и было хоро-

шо,

что предшествовало слога им и поступкам. Превос-

ходна Корделия, когда» еще не вступив в свою роль,

в белоснежном платье она сидит .т-и импровизирует на

гитаре. Но голое Корделии, ее речи —как это все было

обыденно у актрисы В. Л. Оеокипой! И опять-таки

обыденностью были! испорчены Гоперилья и Регапа у

Л.

Я. Нфимовой и 3, А, Карповой. Очевидно, здесь ак-

теры просто не дошли до режиссерского замысла, отто-

го что нигде не видно каких-либо пристрастий Козин-

цева к обыденному тону. Козинцев дал актерам превос-

ходный внешний образ, и они его не заполнили, Гоне-

рилья, Регана, Эдмунд у Шекспира

•

прозаики» рассу-

дочные, злые люди. Но Шекспир изображает первоздан-

ную эпоху, когда еше самый .прозаизм поведения инди-

видуально вырабатывается, находится ни личной ответ-

J7*

45!

ственности; поэтому прозаики — тоже личное™, у них

свое жизненное творчество, своя смелость и резкость.

Зрительный зал смеется, когда Эдгар или Гонерилья

произносят сильные шекспировские слова, это плохой

знак для актеров: зрители воспринимают их речи

как

обыденную ругань.

У актеров слишком многое зависит от костюмов, от

инструментов, которые режиссер дал им в руки. Ефи-

мова — Гонерилья неплохо читала шекспировские» сти-

хи,

но -в остальном была недостаточно самостоятельна

и свободна. Пели бы у И, 3. Копеляпа отнять хлыст, с

которым он появляется па 'сцене, этот хлыст с присви-

стом, образ Эдмунда не устоял бы, утратил бы свою

цельность и окраску, В сцене насилия над Глостером

гораздо сильнее актеров огромный красный занавес в

глубине сцепы; занавес трепещет, как огонь, по нему Ое-

гают черные тяни; кажется» что мы видим какие-то

страшные телодвижения, производимые самим красным

цветом.

Мы считаем* что Козинцев слишком подчеркивает

резкости, угловатости и диссонансы Шекспира и остав-

ляет в стороне шекспировскую гармонию. Прекрасная

музыка Шостаковича, как и всякая музыка, не может

заместить ритма, гармонического устройства, присуще-

го шекспировской трагедии, самой по себе взятой, еще

до всякой связи ее с работой композитора; в организа-

ции сцен и в игре актеров, очень клочковатой, отрывоч-

ной, эта внутренняя стройность трагедии не обнаружи-

лась.

Нельзя понимать Шекспира, как понимали его не-

мецкие поэты «бури и натиска» или Виктор Гюго, для

которых Шекспир являлся мастером фрагментов и гро*

теска, Главные сцены шекспировских трагедий — чудо

закончен

ногти»;

а каждая трагедия в целом, поверх

всех резкостей и потрясений, необычайно благообразна,

В «Лире» уже первая сцена строится ритмически: вели-

кий гнев па Корделию, затем повторная, но уже ослаб-

ленная гроза против Кента -и, наконец, новые вспышки

и затишье в эпизоде с французским королем, которого

Лир щадит и который 'становится громоотводом для

Корделии. Шекспировский внутренний ритм помогает

актеру —это мера и форма для трагического тимпергь

мента, это средство быть сдержанным и впечатляющим

и самых сильных эпизодах, которые всегда оттенены

своим окружением «и должны быть не абсолютно силь-

452