Бердников Г.П. (глав.ред). История всемирной литературы в 9 томах, Том 2

Подождите немного. Документ загружается.

ГРУЗИНСКАЯ

ЛИТЕРАТУРА

301

Нарекаци в своем творчестве, в частности в

песнях, опираясь на лучшие образцы шарака-

пов, создавал песни на новых эстетико-философ-

ских основах. В песнях поэта вместе с приема-

ми духовной поэзии используются приемы, вос-

ходящие к народной поэтике. Тематика гіесеп

Нарекаци остается прежней — религиозной,

что явствует из их названий — «Песнь Рождест-

ва», «Песнь Явления», «Песпь Воскресенья»,

«Песнь Вардавара». Но поэт, воспевая эти хри-

стианские праздники, как заметил М. Абегян,

вместо застывших образов-символов традицион-

ной духовной поэзии, перифразы Библии, абст-

рактных формулировок вводит в лирику яшвые

поэтические образы, взятые из действительно-

сти. Песни Нарекаци вдохновенно воспевают

красоту человека и природы. Так, в одной из пе-

сен Рождества вместо обычного прославления

этого религиозного праздника мы слышим вели-

чественный гимн в честь я^енской красоты,

вместо традиционно бледного, бесплотного и от-

влеченного образа девы Марии (Богородицы)

поэт стремится создать образ живой, земной

женщины идеальной красоты:

Когда ступает она — словно жемчуг сверкает красой.

Ножку передвинет — словно падают света лучи...

Грациозно и жеманно прогуливается она.

(Подстрочный перевод)

Поэтический образ святой девы, нарисованный

поэтом, выражает гуманистическое начало. Соз-

данный Григором Нарекаци образ женщины

идеальной красоты, но наблюдению М. Абегяна,

доминирует во всей армянской средневековой

любовной лирике, вплоть до поэзии великого

Саят-Новы (XVIII в.). Это был ун^е новый под-

ход к осмыслению и поэтическому воплощению

традиционных религиозных образов и понятий;

божественное наделялось живыми человечески-

ми качествами, и тем самым как бы обожествля-

лось человеческое начало. Подобный подход на-

блюдался не только в литературе, но и в других

видах армянского искусства того времени. Та

же традиция воплотилась в церковной архитек-

туре и скульптуре (монументальные росписи,

горельефы, барельефы и фрески знаменитого

Ахтамарского храма, царских чертогов Гагика

Арцруни, построенных в X в. зодчим Мапуэлом,

и др.), а позднее более отчетливо — в книжной

живописи, в иллюстрациях Тороса Росли на

(XIII в.): в его композициопных миниатюрах

на евангельские темы апостолы и архангелы

представлены не в виде абстрактных символов,

а в живых человеческих образах, с определен-

ными психологическими чертами. Нарекаци, на-

деляя образ девы Марии земными, человечески-

ми чертами, тем самым как бы хотел подчерк-

нуть, что нет непреодолимой пропасти между

человеком и богом, человеческим и божествен-

ным, и это давало ему возможность говорить «от

всей глубины сердца» с самим богом.

В песнях Нарекаци отразилось эмоциональ-

ное восприятие поэтом природы. Природа в пес-

нях Нарекаци — неиссякаемый источник по-

этического вдохновения. Неповторимые карти-

ны живой, вечно обновляющейся природы поэт

нарисовал в «Песне Вардавара». Восхищение

величественной красотой природы выражено и в

таких песнях Нарекаци, как «Песнь Явления»,

«Песнь Воскресения», в которых лишь религиоз-

ная концовка остается данью старой традиции.

Поэма «Книга скорбных песнопений» (1002)

вобрала в себя все лучшее, что было создано

армянской поэзией предшествующих эпох, и

вместе с песнями положила начало новому

этапу армянской литературы. Поэма Нарекаци

состоит из 95 глав, в ней свыше 10 тысяч строк.

Мы не знаем точно, сколько лет над ней рабо-

тал автор. Известно лишь, что она была завер-

шена за год до смерти поэта. В жанровом отно-

шении — это лирическая поэма, написанная

смешанным стихотворным размером с преобла-

дающими пятисложными стопами. На протяже-

нии сотен лет «Книга скорбных песнопений»

Нарекаци пользовалась в народе большой попу-

лярностью и почиталась даже наравне со Свя-

щенным писанием: полагали, что она обладает

чудотворной силой. В то же время она была и

недосягаемым образцом поэтического искусства

для армянских поэтов многих поколений.

Проблему человека поэт стремится решить на

основе распространенных в ту эпоху религиоз-

но-мистических понятий и представлений, в рам-

ках сложных «взаимоотношений» человека и

бога.

По мысли Нарекаци, человек рождается со-

вершенно чистым и добрым. Однако в этом не-

совершенном и грешном мире он утопает в

грехах и преступлениях, растлевает свою пер-

воначальную сущность. Но надежда не утраче-

на: оп может спастись, уповая на бога, стремясь

к нему, как к идеалу. Человек, говорит поэт,

должен постоянно совершенствоваться, стре-

миться походить на бога, с тем чтобы иметь пра-

во соединиться, слиться с ним как со «светлым

прообразом наивысшего совершенства» (М. Абе-

гян). Спасение человека, по мнению поэта, —•

в его усовершенствовании. Эта гуманистическая

идея и пронизывает все произведение.

В «Книге...» Нарекаци перечисляются свои

(и вообще человеческие) грехи, и чем больше

этих грехов, тем бесконечнее они ему кажутся.

Бесчисленными признаниями поэта в своих (че-

ловеческих) пороках и грехах как бы еще силь-

нее акцентируется мысль о «несовершенстве*

человека и «совершенстве» бога. Этот резкий

•302

ЛИТЕРАТУРЫ КАВКАЗА И ЗАКАВКАЗЬЯ

контраст с огромпой поэтической силой выра-

жен в 83 главе поэмы:

Гы — по природе благий и достохвальный,

А я — целиком порочный и немощный.

Ты — владыка поднебесного и небесного,

Ля — не властен над жизнью и духом.

Ты — возвышен и от пужд отделен,

А я — утружден и устрашен.

Ты — превыше страстей земных,

А я — грязь омерзения, пренебрежения.

Ты — в вечной высоте бесконечной.

А я — в пропасти вековечной...

В этом противопоставлении поэта-человека и

бога нет стремления к самоуничтожению и са-

моуничижению, как может показаться с первого

взгляда. Сгущая краски, подчеркивая свое «не-

совершенство» и «ничтожество» по сравнению с

исключительным «совершенством» бога, поэт-

мопах преследовал при этом две цели: усилить

в человеке дух покаяния, стремление к спасе-

нию и усовершенствованию и вселить в челове-

ка надежду, веру в спасение с помощью все-

сильного бога. Таким образом, поэт превозносит

бога во имя человека.

В поэме большое внимание уделено изобра-

жению противоречий между телом и душой, в

основе которого лежит дуализм идеала и реаль-

ности. Подобно другим поэтам и мыслителям

Средневековья, поэт стоит перед альтернативой:

чему отдать предпочтение — душе или телу?

При решении этого вопроса он пе избирает путь,

продиктованный церковной догматикой. Реше-

ние мучительной дилеммы автор находит в

стремлении к примирению и гармоническому со-

четанию тела — «творения божьего» —- и ду-

ши — «божественной благодати». Такое прими-

рение, по мысли поэта, может произойти опять-

таки помощью «божьей благодати», веры и

стремления к «божественной истине».

Нарекаци не затрагивает вопроса о существо-

вании потустороннего мира и, следовательно, не

связывает с ним спасение человека и его души

независимо от тела. В этом воззрении, выходя-

щем в определенном смысле за рамки церковной

догматики, можно усмотреть некую завуалиро-

ванную связь с еретическими учениями той

эпохи, в частности с тондракийцами. Если На-

рекаци, с одной стороны, уповает на бога, свя-

зывая с ним надежды на спасение, то с дру-

гой, — испытывая влияние богоборческих умо-

настроений и идеологии еретических учений,

о IT в порыве сильного гнева поднимает голос

протеста против Всевышнего, против царящих

в мире невзгод и трагедий человека. В одной из

редакций VI главы поэмы читаем:

Восстал я против тебя — творца.

Не слабее богоборцев выступил на ристалище я.

И не погнушался отступиться от тебя —

сотворившего все,

Бурлил, подобно бушующим волнам моря...

Нарекаци с огромной поэтической силой

утверждает право человека на жизнь. Понимая

неизбежность смерти, поэт изображает ужас

смерти — величайшую трагедию человека. Он

исступленно молит бога, чтобы тот «не ускорял

приход конца», не давал испить раньше време-

ни «горькую чашу смерти». Поэт старается

оттянуть эту «мрачную ночь». Поэтическое во-

ображение Нарекаци поистине безгранично, его

взору предстают видения сатаны, Страшного су-

да, ада и даже собственной смерти. Причем,

описывая свою смерть, поэт говорит вообще о

трагедии всего сущего на земле. Предвидя ужа-

сы смерти, поэт молит бога, чтобы тот спас его

от гибели. Его настоятельные молитвы стано-

вятся как бы требованием, исходящим из права

человека на жизнь, требованием, временами пе-

реходящим в глухой протест. Поэт уверен, что

в тяжбе с богом возьмет верх его вера в спасе-

ние, и это вносит оптимистическое звучание в

поэму. Оптимистические мотивы произведения

рождаются из трагедии поэта-человека, погло-

щенного вместе с тем неиссякаемой падеждой

и жгучим стремлением к идеалу. Но как бы

сильно ни было у поэта стремление к слиянию

с богом, все же он, как замечает М. Абегяп, вос-

принимает это не как растворение человеческой

личности в боге, а как необходимость сохране-

ния человеческой индивидуальности. Исследо-

ватель так формулирует суть мысли Нарека-

ци — «человек в боге и бог в человеке». В этой

мысли раскрыто понимание Нарекаци истинного

пути спасения человека.

Герой поэмы Нарекаци «Книга скорбных пес-

нопений» — сам поэт, воплощающий «погряз-

шее в грехах человечество». По словам Нарека-

ци, он «представляет собой душу всех людей,

всех христиан своего времени, отображая их в

образе своем». «Я во всем и всея во мне!» —

восклицает поэт. Поэтому трагедия поэта не

воспринимается как трагедия отдельной лично-

сти или лишь самого автора поэмы. Нарекаци

выражает скорбь общечеловеческую. Такое по-

нимание задач времени и сознание великой

миссии поэта определяют общечеловеческое со-

держание «Книги скорбных песнопений».

Эстетический и этический идеал Нарекаци

находился в остром противоречии с реальной

действительностью. Естественно, поэт, всецело

поглощенный идеей спасения и совершенства че-

ловека, не мог довольствоваться лишь созерца-

нием своего внутреннего мира, и он обращается

к осмыслению явлений самой жизни, которая,

по его мнению, полна изъянов и оскверняет

НАРОДНО-ЭПИЧЕСКАЯ

ЛИТЕРАТУРА

303

«чистую природу» человека, усугубляя его тра-

гедию. Поэт подмечает пороки современного

ему общества и беспощадно бичует их — «пре-

смыкающегося служителя алтаря», «безладапно-

го священника», «жестокосердного законника»,

«сумасбродного лжемудреца», «коварного совет-

ника», «предавшего приятеля», «распутного ба-

рышника», «беззаконного правителя», «подлеца-

венценосца», «императора-ду-шегубца», «преда-

теля-князя», «пристрастного судью» и др. Ми-

роощущение поэта философски выражено в по-

этических строках:

Настоящее ничтожно,

Прошлое неведомо,

Будущее сомнительно...

Это перечисление пороков феодального об-

щества перекликается с тем, что писал Мовсес

Хоренаци в «Плаче» о своей эпохе.

По сравнению со своими песнями, Нарекаци в

«Книге скорбных песнопений» сделал смелый

шаг вперед в художественном отображении дей-

ствительности и человека. Впервые в армянской

поэзии внутренний мир человека стал объектом

лирики. «Книга скорбных песнопений» глубоко

психологична и эмоциональна. В поэме раскры-

ты тончайшие оттенки состояния человека:

грусть и радость, сомнение и вера, мечты и раз-

думья, экзальтация и стенания, гнев и возму-

щение.

«Книгу скорбных песнопений» отличают ди-

намичность, поэтическая фантазия, читателя

поражает безграничное богатство образного

мышления, использование необычайных мета-

фор, неповторимых синонимов, гиперболических

образов, риторических повторов, фигур и т. д.

О громадной силе художественной вырази-

тельности поэмы Нарекаци, делающей это про-

изведение выдающимся памятником мировой

литературы, хорошо сказал один из видных ар-

мянских поэтов начала XX в. М. Мецаренц:

«„Книга скорбных песнопений" — это целая

буря, душевный вихрь, где слова и понятия дви-

жутся в ритме сталкивающихся волн, бушуют,

вздымаются и падают, как настигающие друг

друга волны». Стих поэмы Нарекаци музыка-

лен: автор щедро использует ассонансы, аллите-

рации, внутреннюю рифму. О высоком совершен-

стве формы стихов Нарекаци говорил Брюсов.

Подобно многим великим поэтам, Нарекаци,

как бы подытоншвая прожитое, написал в своей

книге:

А для меня пусть будет этот мой завет

Памятником, высеченным, нерушимым,

Который вместо меня, злосчастного, смертного,

Стенания плачевного звучанием непрестанным

Без умолку будет всегда вопить...

Снятие с креста и погребение Христа

Миниатюра из рукописи 1286 г.

Значительным явлением армянской поэзии

XII в. было творчество Нерсеса Шнорали (Бла-

годатного, 1101 — 1173).

Родился Шнорали в Киликийской Армении, в

княжеской семье (он был внуком Григора Ма-

гистроса). Получив образование в монастыре

Кармир (вблизи Кесуна), он стал в 1166 г. ка-

толикосом Киликии. Многогранной и плодо-

творной была деятельность Шнорали. Он изве-

стен как видный политический деятель, поэт,

публицист, ритор, педагог, композитор. Опи-

раясь на традиции национально-художественно-

го мышления, Шнорали достиг новых творчес-

ких вершин.

В основе творчества Шнорали лежит идея до-

ступности искусства. В тематическом отноше-

нии поэзия Шнорали делится на религиозную и

светскую. Лирическими гимнами, исполненны-

ми высокого мастерства, Шнорали во многом

обогатил армянскую духовную поэзию. В. Брю-

сов считал, что параллель гимнам Шнорали

«приходится искать в XIX в. у Верлена, в его

книге „Sagesse"». Рядом с традиционными мо-

тивами в духовных песнях Шнорали звучит

•304

ЛИТЕРАТУРЫ КАВКАЗА И ЗАКАВКАЗЬЯ

вдохновенный, приближающийся к языческому

гимн солнцу и свету («При восходе солнца»

и др.).

Шнорали создал крупные поэмы религиозно-

дидактического характера — «Слово о вере»

(1500 строк) и «Сын Иисус» (4000 строк). В

первой поэме, написанной в 1151 г., изложено

содержание Евангелия. В поэме «Сын Иисус»

(1152) заметно влияние поэтического произве-

дения Григора Магистроса «Тысячестрочник к

Мануче» и особенно «Книги скорбных песнопе-

ний» Нарекаци.

В содержании и направленности творчества

Шнорали проявился его гуманизм определяв-

ший философскую и эстетическую сущность его

творчества. Так, в нравоучительно-дидактичес-

ких стихотворениях поэта ставился вопрос о

просвещении, нравственном усовершенствова-

нии, гармоническом умственном и физическом

развитии как отдельной личности, так и общест-

ва в целом.

Особое место в творческом наследии поэта

занимают загадки в стихах — новый жанр в

армянской литературе. Шнорали создал более

трехсот загадок, написанных, по словам исто-

рика Киракоса Гандзакеци (1200/1202—1271).

«для развлечения людей». Они делятся на свет-

ские и религиозные. Последние написаны на

древнеармянском литературном языке и особой

худоя^ествеиной ценности не представляют.

Преобладающая Яче часть загадок имеет свет-

ское содержание. Часть из них заимствована из

фольклора, а большинство создано самим

поэтом. Язык загадок простой, разговорный.

Шнорали широко использовал народную речь,

характерные для народного поэтического мыш-

ления образы и сравнения. Темы загадок — при-

рода: небо, солнце, луна, звезды, ветер, гроза,

дождь, животные, птицы, плоды и т. д. В загад-

ках фигурируют также предметы повседневной

жизни и быта: мельница, башня, маслобойня,

весы, светильник, гребень, нож, стрела, меч и др.

Известны «Послания» Шнорали — официаль-

ные документы католикоса, имеющие большую

познавательную ценность как для биографии

автора, так и для характеристики эпохи. Осо-

бого внимания заслуживают в них сведения о

различных слоях духовенства. «Послания» сви-

детельствовали об ослаблении у церковно-

служителей религиозного духа и их явном тя-

готении к мирской жизни. В то же время «По-

лания» Шнорали — замечательный памятник

литературы, образец публицистики и риторичес-

кого искусства. Творчество Шнорали связано с

судьбами родного парода. В ту эпоху проблема

единения церквей имела не только религиозное,

но и политическое значение. В 60-е годы XII в.

византийская сторона вновь подняла вопрос о

единении армянской и византийской церквей,

н^елая осуществить свои давнишние намерения

подчинить армянскую церковь и тем самым ли-

шить армян политической независимости. Шио-

рали придерживался активной позиции убеж-

денного защитника суверенных прав армянской

церкви, он был сторонником идеи равенства па-

родов. Шнорали, подобно Нарекаци, не утешает

читателя «перспективой» загробной, потусто-

ронней жизни, он призывает народ к активной

борьбе за свободу. Величайшей добродетелью он

считал не христианское непротивление злу, а

силу, мужество, доблесть.

В поэтическом наследии Нерсеса Шнорали

наиболее ценны его поэмы на светские темы —

«Сказ в стиле Гомера о гайканском народе»

(1121) и «Элегия на взятие Эдессы» (1145—

1146). В «Сказе...» поэтически изложена «Исто-

рия Армении» Мовсеса Хоренаци. Это — первое

в средневековой армянской литературе истори-

ческое произведение в стихах. Шнорали призы-

вает своих современников следовать примеру

доблестных предков, силою оружия отстаивав-

ших независимость родины.

Но поэта волновали пе только события давно

минувших дней. Современная ему жизнь осве-

щена в «Элегии на взятие Эдессы» — одном из

лучших поэтических произведений средневеко-

вой армянской литературы, послужившей образ-

цом для многочисленных произведений, посвя-

щенных событиям из истории Армении. В оспо-

ву поэмы положен исторический факт — взятие

Эдессы арабскими войсками в 1144 г. Эдесса

была городом-государством, созданным кресто-

носцами. В нем жили христианские народы, в

том числе и армяне. Несмотря на упорное со-

противление жителей Эдессы в течение месяца,

арабам удается занять город, они предают его

огню, жестоко расправляются с населением. В

рядах героических защитников Эдессы сражался

племянник Шнорали — Апират, под впечатле-

нием от рассказов которого, как полагают, и бы-

ла написана эта поэма.

«Элегия на взятие Эдессы» — поэтическое

обобщение историко-философских раздумий

автора о судьбе армянского народа. Шнорали

отдавал дань умонастроениям времени, преда-

ваясь иллюзии о спасительной миссии кресто-

носцев в судьбах христиан Востока. Но вместе

с тем в поэме Шнорали четко звучит идея кон-

солидации разрозненных сил народа, поднятия

его патриотического, освободительного духа, в

котором автор видит верный путь к спасению.

Восходя к традициям поэтики первых истори-

ков-писателей V в., в частности «Плача» Мовсе-

са Хоренаци, «Элегия...» исполнена чаяний и

надежд на восстановление утраченной независи-

мости всей Армении.

ГРУЗИНСКАЯ

ЛИТЕРАТУРА

305

Шнорали в стиле народных сказаний, в эпи-

ческих красках рисует ратные подвиги, героизм,

мужество и стойкость патриотов. Художествен-

но впечатляюща сцена, в которой описано, как

предводитель арабских полчищ Занки-амира

предлагает жителям Эдессы сдаться без боя и

как народ с гордостью отвергает это унизитель-

ное предложение, выражая готовность стоять на-

смерть.

Интересны лирические отступления поэта, его

раздумья о судьбах народа. В жанровом отноше-

нии «Элегия...» — лиро-эпическая поэма. Од-

ним из главных художественно-изобразитель-

ных средств поэт избрал особый вид метафо-

ры — олицетворение, — связанный с народной

традицией и придающий поэме особое эмоцио-

нальное звучание. В образе Эдессы олицетво-

ряется Родина-Мать, скорбящая о гибели люби-

мого сына. Скорбь матери разделяют плакаль-

щицы — христианские города Иерусалим, Рим,

Константинополь, Александрия, а также армян-

ские города — Вагаршапат и Ани. Мысль о ве-

личии прошлого и трагедии настоящего выра-

жена в образах этих двух бывших столиц Арме-

нии. Возможность завоевания независимости

поэт связывает не с далеким, а с близким бу-

дущим.

Глубокий психологизм поэмы в какой-то мере

сближает ее с «Книгой скорбных песнопений»

Нарекаци. Олицетворение, впервые в армянской

литературе использованное Шнорали, стало

одним из распространенных художественных

средств у поэтов последующих эпох, вплоть до

XIX в. (например, «Слезы Аракса» Р. Патка-

няна).

Шнорали сыграл большую роль в развитии

и усовершенствовании армянского стихосложе-

ния. Некоторые размеры, тщательно разработан-

ные им, по наблюдению М. Абегяна, использо-

вались армянскими поэтами вплоть до Нового

времени. В эпоху Шнорали и в восточной, и в

западной поэзии господствовала монорифма,

Шнорали тоже использовал ее в своих стихах.

Однако, по мнению ноэта, стихи с монорифмой

однообразны, монотонны, «утомляют слух», и

поэтому он вводит разнообразные рифмы. Да-

же свои лирические гимны он писал размером

народных любовных песен (восьмистопными

стихами).

Вклад Нерсеса Шнорали в армянскую литера-

туру огромен. Созданный им жанр историко-

патриотической поэмы-плача в последующие

периоды армянской литературы получил свое

дальнейшее развитие.

В XII—XIII вв. зарождается и развивается

прозаический жанр басни. Виднейшими средне-

вековыми баснописцами были Мхитар Гош и

Вардан Айгекци. Мхитар Гош (ок. 1130—1213)

родился в Гандже (Ганзаке). Он получил со-

лидное образование, дважды удостоившись сте-

пени вардапета. Гош основал монастырь Нор-

Гетик и школу при нем. С именем Гоша связано

основание в Армении юридической науки. Ши-

рокую известность получил «Армянский судеб-

ник», состоящий из «Церковных канонов» п

«Светских законов». До Гоша в Армении не су-

ществовало светского кодекса. Бесспорно про-

грессивное значение «Судебника» Гоша, кото-

рый ограничивал произвол феодалов, а также

противодействовал влиянию мусульманства.

Гош проводил патриотическую идею о необходи-

мости консолидации разрозненных княжеств в

единое государство. Об этом он говорил и в не-

которых своих баснях. Хотя Гош и считает биб-

лейские законы «незыблемыми» и «вечными»

но использует их, как доказано, приспосабливая

к армянской действительности. В «Судебнике»

проводится гуманистическая идея: «Создатель

сотворил человеческое существо свободным, за-

висимость же от господ возникла из-за нужды

в земле и воде». Гош выступает поборником ми-

ролюбия между народами и государствами. Для

него характерно и то, что он значительно смяг-

чает жестокие наказания, предусмотренные

Моисеевыми законами, и допускает смертную

казнь в исключительно крайних случаях. «Су-

дебник» Гоша использовал в Киликийской Ар-

мении Смбат Спарапет (1208—1275), брат царя

Гетума, где действовало западное право. «Ан-

тиохийские ассизы», которые сам Смбат пере-

вел раньше, в условиях нарастающего влияния

католицизма, таили опасность для самостоятель-

ности армян, и Смбат составил «Судебник»

(1265) на основе свода законов Гоша. Сокра-

щенный вариант «Судебника» Гоша был санк-

ционирован в 1519 г. польским королем Сигиз-

мундом I для армян, проживающих в Польше

В начале XVIII в. «Судебник» был использован

царем Вахтангом VI при составлении грузинско-

го кодекса.

Гош был первым, кто ввел в литературу бас-

ни и притчи, ранее знакомые армянам в перево-

де и в уетном народном творчестве. Богаты и

многогранны по своему содержанию басни Го-

ша.

В них отражены важные стороны общест-

венной жизни и бвіта народа, в силу чего они

приобретают и познавательную ценность. Бас-

ни Гоша отражают противоречия между различ-

ными сословиями общества, высмеивают алч-

ность князей, различные пороки; в них выраже-

но народное самосознание., идея благородства

низших слоев, защита прав угнетенного челове-

ка и т. д. В басне о медведе и муравьях Гот

проводит мысль о том, что если «слабые» объе-

20 История всемирной литературы, том 2

•306

ЛИТЕРАТУРЫ КАВКАЗА И ЗАКАВКАЗЬЯ

динятся, то они смогут победить «сильных».

Излюбленным мотивом ряда басен Гоша, «иду-

щих, бесспорно, из ремесленной среды, является

мотив охраны ремесленных прав, отстаивание

права ремесла на подобающий ему почет, на

признание его заслуг перед обществом»,—

писал И. А. Орбели. Такова, например, басня-

притча о кузнеце и меднике, похвалявшихся

каждый своим ремеслом. Заспорив, они даже

пошли на суд к старцам, которые признали

более почтенным кузнеца: «Полезный для

всех — достоин почета».

Если в «Судебнике» Гош старался силой за-

кона упорядочить новые взаимоотношения меж-

ду сословиями и людьми, то в баснях для этой

цели он использует назидания. Его басни лако-

ничны, афористичны, доступны по мысли и

языку.

Жаир басен и притч обогатил новым качест-

вом Вардан Айгекци (конец XII—первая поло-

вина XIII в.). Родился поэт в Киликийской Ар-

мении, в селении Марата (провинция Длук),

получил образование в монастыре Аркакахин и

со степенью вардапета стал странствующим

проповедником. В 1206 г. он обосновался в Ай-

гекском монастыре (Киликия), где продолжал

заниматься проповедями и литературным твор-

чеством. Обычные проповеди, по-видимому, уже

полностью не удовлетворяли слушателей, они

наскучили им, что ясно видно из басни Айгекци

«Священник и народ», и, чтобы привлечь слу-

шателей, Вардан вводил басии и притчи в про-

поведи, что тогда было необычным. Полагают,

что либо сам Вардаи, либо кто-то из его учени-

ков выделил из этих проповедей басни и соста-

вил первый сборник, по образцу которого вплоть

до XVII в. составлялись многочисленные сбор-

ники басен, которые обогащались все новыми

баснями, назидателыіыми новеллами и притча-

ми, анекдотами, почерпнутыми как из письмен-

ных источников, в том числе из Гоша, так и из

устного народного творчества. По традиции эти

сборники назывались «Сборниками притч Вар-

дана», и они насчитывали более пятисот басен.

Часть басен под названием «Лисья книга» была

переведена на арабский и грузинский языки.

В вардановские сборники вошли также перево-

ды, переделки, обработки ряда басен Эзопа,

притч восточных народов. В них имеются неко-

торые басни и занимательные истории и запад-

ных народов. Так, в армянской рукописи 1412 г.

имелось несколько басен, версии которых, как

полагают, вошли в известный сборник «Великое

Зерцало» (1481 і.). Басни Вардана, прозванного

Н. Я. Марром «Оракулом Армении», способст-

вовали проникновению в литературу подлинно

народного миропонимания и худоя^ественного

г ышления.

У Вардана, по сравнению с Гошем, вырази-

тельнее, как отметил М. X. Абегян в своей

«Истории древнеармянской литературы» (Ере-

ван, 1975), отражается процесс расслоения об-

щества, отсюда в них и более резкая критика в

адрес господ («Молитва мачехи», «Бык и ло-

шадь», «Молитва бедняка», «Вдова и князь»,

«Пташка и аист»). Интересна мораль последней

басни: «Царь и князья не могут помочь наро-

ду и защитить его от врагов, но все же требуют

от бедных побольше подати, а сами предаются

неге. Равным образом поступают и духовные

пастыри...». В вардановских баснях с едким

сарказмом обличается духовенство («Поп и юно-

ша», «Священник, вор и вдова», «Поп-взяточ-

ник», «Дорога инока с дьяволом», «Отшельник

и конь» и др.). В басне «Блудный монах и пес»

рассказывается комически-нравоучительная ис-

тория об отшельнике-блудодее, покаявшемся

только после того, как его настиг и искусал

большой пес: «Господь бог мой, долго я не боя;

ся и не страшился тебя, угроз твоих и мук ада,

а сегодня устрашился пса, удрал и пе смог пре-

даться блуду...».

В баснях подвергаются резкой критике не

только несправедливость и пороки духовенства

и светских господ, но и сама религия с ее дог-

мами.

Басни показывают, что поколебалась вера в

небесную справедливость. В басне «Бедняк, свя-

щенник и Евангелие» рассказывается, как голод-

ный бедняк в сельской церкви слушал богослу-

жение, начинавшееся словами: «Алкал я, и вы

дали мне есть, был странником, и вы приняли

меня, был наг, и вы одели меня». Бедняк обра-

довался, ожидая, что так поступят и с ним. Но

священник ушел, не обратив на него внимания.

Решив, что видно «священник не поверил тому,

что сам прочитал, и посчитал это ложью», бед-

няк бросил Евангелие в воду. Когда священ-

ник стал бить бедняка, тот кричал: «Не бей

меня. Если ты веришь, что слова Евангелия

это слова Христа, почему же ты не исполнил

то, что прочитал?»

Басни и притчи Вардана написаны на разго-

ворном языке, изобилуют остроумными народ-

ными выражениями, точными сравнениями и

эпитетами.

В плеяде армянских лириков особое мест^

принадлежит Фрику (XIII в.), лучшие творе-

ния которого входят в сокровищницу мировой

поэзии. Фрик жил в Восточной Армении и был

свидетелем владычества монголов. Состоятель-

ный мирянин, он разорился и вынужден был

вместо податей отдать в залог сына, которого-

так и пе смог выкупить.

Сохранилось около пятидесяти стихотворений

Фрика. Творчество Фрика, как и многих средне-

ГРУЗИНСКАЯ

ЛИТЕРАТУРА

307

вековых писателей, противоречиво. Он писал

стихи в духе христианского учения о бренности

земной жизни. Но и в этих стихах, уповая на

бога, ожидая спасения от него, Фрик осуждает

жадность иноземных и собственных поработи-

телей, обличает кровожадных тиранов и лице-

мерное духовенство.

Народные тенденции проявляются в стихотво-

рениях «Колесо Судьбы» и- «Жалобы», относя-

щихся к произведениям, которые дают право

ставить вопрос о наличии предренессансных тен-

денций в армянской поэзии. Так, Фрик высту-

пает в защиту прав угнетенного человека, и в

этих стихах, перекликающихся с поэзией Наре-

каци, встает величественный образ самого поэ-

та — патриота, вольнодумца, большого гумани-

ста. В центре внимания поэта — человек, стра-

дающий в условиях феодального общества. В

поисках причин царящей в мире несправедливо-

сти Фрик в стихотворении «Колесо Судьбы»

апеллирует к Судьбе:

За что ученых гонишь ты, а любишь злого иль

глупца?

Из них ты делаешь вельмож, их ты доводишь

до венца...

Но Судьба непричастна к несправедливостям,

она лишь выполняет волю бога:

Но, слышу, мне Судьба в ответ: «Не лай, как пес,

пустой старик,

С тех пор, как я — Судьба, никто еще не лгал,

как этот Фрик!..

Но вспомни, что от боі а все, и власть его,

а не моя!..

Бог повелит, ты будешь царь, я посажу тебя

в чертог,

Бог не велит, и будешь ты скитаться нищим вдоль

дорог».

(Перевод В. Брюсова)

Логическим продолжением стихотворения

«Колесо Судьбы» являются «Жалобы», которые

звучат, как гневный упрек Всевышнему — ви-

новнику страданий и бедствий человека и це-

лых народов. Фрик бросил вызов и богу, и же-

стокому веку. Поэта волнует, почему одни на-

роды должны повелевать, а другие терпеть бес-

конечные муки иноземной тирании, как терпят

армяне ненавистный гпет монгольских завоева-

телей:

Доколе будем мы страдать?

Доколе в рабстве изнывать?

И ты, о боже, терпишь все!

Где ж пресвятая благодать?

И ты за нас не мстишь, творец!

Ты бедам не кладешь конец!

Ты знаешь, что из плоти мы,

А не статуи без сердец!

Увы! Мы — не тростник речной,

Но гибнем в печи огневой:

Ты нас покинул на костре,

Как травку или куст сухой!

(Перевод В. Брюсова)

Фрик здесь не только патриот, но и вырази-

тель общечеловеческой идеи равенства менаду

народами. Сила поэзии Фрика — и в его гнев-

ном протесте против социального неравенства,

причину которого поэт опять-таки возводит к

богу:

Князей поставил ты, господь,

Чтобы терзать людскую плоть.

(Перевод О. Румера)

Если мир полон несправедливости, то не воз-

никает ли мысль, что мир творил «судья» не-

праведный, от которого человек вправе требо-

вать ответа. Характерно, что мотив протеста

прочив социального неравенства выразился так-

же и в произведениях поэтов народов мусуль-

манского Востока — современников Фрика, что

явилось выраячением общего духа времени. Так,

с «Жалобами» Фрика перекликается касыда

Саади «Взгляни на круговорот небосвода...». Не

исключено, что богоборческие мотивы поэзии

Фрика связаны с идеологией армянских ерети-

ческих движений, в частности топдракийцев.

Свои стихи религиозного содержания Фрик

писал на грабаре — древнеармянском литера-

турном языке, который к этому времени стал

языком церковной литературы и богослуя^ения;

стихи, подобные «Колесу Судьбы» и «Жалобам»

написаны на ра.зговорном, так называемом

«среднеармянском языке». Сам поэт говорил,

что «пишет так ясно, чтобы было понятно каич-

дому».

Параллельно с письменной литературой в Ар-

мении в V—XIII вв. развивалось устное твор-

чество. На протяжении веков был создан бога-

тейший фольклор во всех жанрах: легенды, пре-

дания, сказки, сказы, эпические песни и сказа-

ния, гусанские песни, песни о скитальцах (га-

риба, пандухта), песни колыбельные, плясовые,

обрядовые, военные, а также притчи, пословицы,

поговорки и т. д.

Венцом устного творчества армянского наро-

да является героический эпос «Давид Сасун-

ский» («Сасунци Давид»), вобравший в себя

наилучшие элементы творений народного гения.

Он стоит в ряду выдающихся эпических памят-

ников мирового фольклора.

Армянский эпос сказывается нараспев, рит-

мической речью, некоторые же эпизоды, создан-

ные рифмованными стихами, поются. Сказитель,

как правило, поет одну или две части, которые

20*

•308

ЛИТЕРАТУРЫ КАВКАЗА И ЗАКАВКАЗЬЯ

заканчивает поминальными возглашениями,

прославляющими всех героев эпоса.

Хотя историческим ядром «Давида Сасунско-

го» являются события середины IX в., а сложе-

ние эпоса относится к IX—XIII вв., это мону-

ментальное произведение — своеобразная лето-

пись многовековой героической освободительной

борьбы армянского народа. Эпос создавался и

передавался изустно из поколения в поколение

сказителями-гусанами и дошел до наших дней.

В нем ярко воплотились подлинно народные

идеи и устремления, свободолюбие и патрио-

тизм, мужество и отвага, непоколебимая вера

народа в счастливое будущее, его глубокая убе-

жденность в победе добра и справедливости.

Этим и определяется подлинная народность эпо-

са. Идея народпости наиболее ярко выражена в

образе Давида.

В эпосе причудливо переплетаются мифичес-

кое и героическое, бытовые и любовные события

и мотивы. Хотя герои эпоса и наделены мифи-

ческими, сверхъестественными чертами, они

живут подлинно человеческими чувствами и

страстями. В эпосе отражены нравы, обычаи,

верования, быт и социальные отношения Арме-

нии Средних веков.

Худоячественная форма, разнообразные поэти-

ческие приемы эпоса «Давид Сасунский» тесно

связаны с поэтикой випасанов-сказителей, с их

богатым образным мышлением, полетом творче-

ской фантазии. Ярки и многокрасочны баталь-

ные сцены эпоса.

К героическому эпосу «Давид Сасунский»

обращались многие армянские поэты и писате-

ли, использовали его патриотические мотивы,

идеи борьбы за справедливость и свободу.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГРУЗИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Задолго до появления письменности в Грузии

была широко распространена устная народная

словесность — мифы, эпические сказания, ли-

рические песни. Особой популярностью пользо-

валось сказание о богоборце Амирани (двойни-

ке Прометея), похитителе небесного огня, в на-

казание прикованном к скале Кавказских гор.

Сказания об Амирани отображены на местных

памятниках материальной культуры, а также в

древнегреческой литературе. Народная поэзия

продолжала бытовать и после появления грузин-

ской письменности, оказывая на нее сильное

воздействие.

Наряду с богатой народной поэзией у грузин-

ских племен, по-видимому, еще до нашей эры

существовала и письменность. Но ее памятники

до нас не дошли: по всей вероятности, они были

уничтожены воинствующей христианской цер-

ковью в период ее жестокой борьбы с язычест-

вом. Христианская церковь была нетерпима и

беспощадна даже по отношению к ересям, воз-

никавшим в недрах самой же христианской ре-

лигии. Так, по сведениям грузинских летописей,

были полностью уничтожены «дьявольские»

сочинения грузинского церковного писателя V в.

Мобидана.

Христианство становится государственной ре-

лигией в Грузии в первой половине IV в. (ок.

337 г.). Из древнейших памятников грузинской

письменности до нас дошли эпиграфические

надписи первой половины V в. В 70-х годах того

же века появляется подлинное литературное

произведение «Мученичество Шушаник» Якова

Цуртавели, написанное па развитом литератур-

ном языке грузинской народности. Совершенст-

во литературного языка и стиля первых памят-

ников грузинской церковной письменности, как

оригинальной, так и переводной, и подтверж-

дает со всей очевидностью глубокую древность

происхождения этой письменности. Несомненно,

церковными писателями были использованы

как дохристианское грузинское письмо, так и

литературный язык.

Принятие христианства сыграло положитель-

ную роль в жизни грузинского народа. Грузия

установила связи с передовыми христианскими

странами Востока и Запада, что благотворно от-

разилось на развитии ее национальной куль-

туры.

Историю древнегрузинской литературы ус-

ловно можно разделить на три периода: с V до

XI в. (период раннего феодализма), с середины

XI в. до второй четверти XIII в. (период разви-

того феодализма) и XIII—XVIII вв. (период

позднего феодализма).

Грузинская литература начального периода, с

V до XI в., носит религиозный характер, опре-

деляющийся условиями жизни грузинских пле-

мен. Грузинским племенам, так же как и сосед-

ним армянам и албанцам (предки азербайджан-

цев), приходилось отражать натиск многочис-

ленных иноземных поработителей. За преобла-

дающее влияние в Закавказье, и в частности в

Грузии, в IV—VII вв. соперничали Восточно-

Римская (Византийская) империя и персидское

(Сасанидское) государство. Во второй половине

ГРУЗИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

309

VII в. Грузия подпала под владычество арабско-

мусульманских завоевателей. В XI в. в страну

вторглись сельджуки. Христианская церковь в

раздробленной, разобщенной стране была фак-

тически единственной объединенной и органи-

зованной для того времени силой, значительной

опорой в борьбе против внешних врагов. По-

строенная на феодально-иерархических началах

грузинская христианская церковь оказывала

решающее влияние на общественное мировоз-

зрение, на развитие всей грузинской культуры.

Практические запросы церкви стимулировали

переводческую деятельность грузинской христи-

анской общины. На грузинский язык переводи-

лась Библия («Псалтирь», Евангелия и др.).

Каноническими грузинская церковь признала

переводы в редакции Георгия Святогорца, или

Афонского (1009—1065). Переводы делались

преимущественно с греческого и сирийского

языков.

Широкие литературные связи поддерживаілись

с христианским миром через зарубежные гру-

зинские монастыри в Палестине, на Синае, Афо-

не, Черной горе (в Сирии, около Антиохии), в

Петрицони или Бачково (на территории совре-

менной Болгарии), на Кипре и в других местах.

Книжно-литературная деятельность велась и в

многочисленных монастырях самой Грузии. При

некоторых из них — в Гелатском монастыре, в

Западной Грузии, и в Икалто, в Восточной Гру-

зии, — были созданы семинарии и академии. Се-

минария существовала и при Петрицонском мо-

настыре.

Уже в первый период на грузинский язык бы-

ла переведена почти вся основная общехристи-

анская литература, в частности сочинения та-

ких выдающихся церковных писателей, как Ва-

силий Кесарийский (Великий), IV в., Григорий

Назианзин (Богослов), IV в., Ефрем Сирин

(Афрем), IV в., Григорий Нисский, IV в., Иоанн

Златоуст, IV—V вв., Кирилл (патриарх Алек-

сандрии), V в., Максим Исповедник, VII в.,

Иоанн Дамаскии, VIII в., патриарх Фотий,

IX в. Большой популярностью пользовались в

Грузии переводы таких сочинений, как «Физио-

лог» (перевод с армянского), «Лимонарий»

Иоанна Мосха (перевод с арабского). Некото-

рые особо ваянные памятники переводились по

нескольку раз (например, отдельные части

«Источника знания» Иоанна Дамаскина были

переведены три раза). Переводы, за исключени-

ем книг Библии, приспосабливались к местным

общественно-политическим и культурным запро-

сам, в них нередко вносились существенные

изменения; переводные тексты получали гру-

зинскую окраску, складывались особые грузин-

ские редакции известных произведений иност-

ранных авторов. На грузинском языке сохрани-

лось немало переводов, оригиналы которых уте-

ряны, и, таким образом, с помощью грузинских

материалов восполняется пробел общехристи-

анской, особенно византийской, литературы

(например, сочинения Ипполита Римского.

«Толкование на «Екклезиаст» Митрофана

Смирнского). Грузинские материалы помогли

осветить характер литературной деятельности

крупнейшего византийского писателя Симеона

Логофета, или Метафраста, а также крупного

византийского писателя Иоанна Ксифилина,

сведения о котором впервые сообщены проф.

К. С. Кекелидзе.

Переводы делались не только с иностранных

языков на грузинский, но и с грузинского (на

греческий, арабский). Так, с грузинского была

переведена на греческий язык Евфимием Свя-

тогорцем (955—1028) знаменитая «душеполез-

ная» повесть «Мудрость Балавара» («Варлаам

и Иоасаф»). Греческая версия этой повести лег-

ла в основу всех ее европейских редакций, в том

числе и русской.

Евфимию Святогорцу приписываются и пере-

воды с грузинского на греческий язык «Абуку-

ры» и ряда других, к сожалению, неизвестных

нам пока литературных произведений.

Грузинский элемент, так же как и славянский

и армянский, играл определенную роль в созда-

нии общехристианской литературы на гречес-

ком языке. Согласно теории Нуцубидзе—Хониг-

мана (к их мнению примыкает ряд отечествен-

ных и зарубежных специалистов) автором так

называемых ареопагитских книг, сыгравших

огромную роль в развитии теологическо-фило-

софской мысли как Средневековья, так и эпохи

Ренессанса, следует считать Петра Ивера, т. е.

Петра Грузина, сирийского епископа (V в.). По

греческим источникам, одним из самых верных

последователей византийского философа Иоан-

на Итала был «некий абхаз», т. е. грузин, воз-

можно, как предполагал Н. Я. Марр, грузинский

философ Иоанн Петрици (XI—XII вв.).

В XI—XII вв. большого размаха достигает

грузинская философско-богословская литерату-

ра, отзывавшаяся, по словам Н. Я. Марра, «на

наиболее новые течения философской мысли».

Сначала Евфимий Святогорец, а затем особенно

плодотворно Ефрем Младший (ум. ок. 1103) и

Арсен Икалтоели (ум. ок. 1125) переводят и

комментируют разные богословско-философские

сочинения «отцов» христианской церкви. Так,

Ефрем Младший переводит и комментирует

«Источник знания» Дамаскина и «Ареопагити-

ки». По словам грузинского автора, переводы

эти делаются для того, чтобы, вооружившись

богословскими знаниями, «сыны церкви могли

противостоять внешним (т. е. светским. —

А. Б.)

философам и сразить их собственной их

•310

ЛИТЕРАТУРЫ КАВКАЗА И ЗАКАВКАЗЬЯ

стрелой». Иоанн Петрици (ум. ок. 1125) обра-

щается непосредственно к античным греческим

философам (к Аристотелю, ІІлатону и др.) и нео-

платоникам. Большая часть литературного на-

следия Петрици до нас не дошла. Из сохранив-

шихся его переводов следует отметить «О при-

роде человека» Немесия Эмесского и «Богослов-

ские начала» Прокла Диадоха, к которому Пет-

рици составил собственные пространные «тол-

кования», по объему превосходящие текст ори-

гинала. Здесь он развил свои философско-бого-

словские, неоплатоновские взгляды. За свое ре-

лигиозное свободомыслие Петрици подвергался

гонениям со стороны византийской и грузинской

церквей (Петрици получил образование в Кон-

стантинополе, в Манганской академии, и на

первых порах там же входил в круг Михаила

Пселла и Иоанна Итала).

Отдельные религиозно-философские труды

представителей грузинской философско-бого-

словской школы (Арсения Икалтоели, Иоанна

Петрици) переводились в XII—XIII вв. на ар-

мянский язык.

Особенно увлекались в Древней Грузии пере-

водами агиографической литературы. Сохрани-

лось большое количество проложных (синаксар-

ных) и минейных агиографических сборников

как в простых (кимеиовских), так и в перера-

ботанных, метафразированных редакциях. В

Грузии широкое распространение имели перево-

ды апокрифической («отреченной») литерату-

ры. В X в. была введена церковная цензура для

борьбы против проникновения еретическо-апо-

крифических книг. Переводились на грузинский

язык также историографические сочинения, па-

пример хроники Георгия Амартола, церковно-

юридические памятники («Великий Номока-

нон» патриарха Фотия) и др.

Почти параллельно с переводами зарождается

и быстро развивается самобытная оригинальная

грузинская церковно-религиозная литература,

вызванная к жизни идеологическими запросами

и практическими нуждами христианской общи-

ны. Это — агиографическая (мартирологичес-

кая и житийная) или, скорее, историко-биогра-

фическая повествовательная литература, вклю-

чавшая в себя значительные элементы беллетри-

стики и историографии. Несмотря на известную

ограниченность агиографического яганра специ-

фическими приемами письма, житийные произ-

ведения содеря^ат богатый историко-бытовой ма-

териал, нередко ярко освещают борьбу грузин-

ского народа против иноземных завоевателей.

Древнейшим грузинским памятником худо-

жественной прозы является агиографическая

повесть «Мученичество Шушаник» Якова Цур-

тавели, написанная между 475—484 гг. В ней

отличным литературным языком рассказывает-

ся о злополучной судьбе жены картлийского

правителя Варскена. Побуждаемый корыстны-

ми политическими целями, Варскен перешел на

сторону персидского шаха, отрекся от христиан-

ской религии, принял маздеизм и решил прину-

дить к вероотступничеству членов своей семьи.

Шушаник резко отвергла требования мужа, за

это ее подвергли жестоким пыткам, от которых

она умерла в 475 г.

Яков Цуртавели, личный духовник Шушаник,

рисует живой образ сильной, решительной, воле-

вой женщины. Автор широко использует описа-

ния, сравнения, олицетворения, сопоставления,

метафоры и т. д. Преданной своей вере и народу,

строгой и вспыльчивой, но великодушной Шу-

шаник он противопоставляет обіраз изменника и

вероотступника, жестокого и свирепого шахско-

го ставленника Варскена. «Мученичество Шу-

шаник» ценно и как историографический памят-

ник. В произведении освещаются многие сторо-

ны политического, экономического, социального

и религиозно-культурного состояния Грузии в

период персидского владычества, в нем содер-

жатся интересные бытовые подробности.

К эпохе персидского засилия относятся также

мартирики Евстафия Мцхетели, Абибоса Некре-

сели и Раждена Первомученика. Два последних

произведения дошли до нас в переработанных

редакциях позднего времени.

С тяжелыми временами арабско-мусульмаи-

ского господства связаны мартирики Або Тби-

лели (автор Иоанн Сабанисдзе, VIII в.), Кон-

стантина-Кахи (IX в., автор неизвестен), Миха-

ила Гоброна (автор Стефан Мтбевари, X в.) и др.

Лучшим из них является «Мученичество Або

Тбилели». Або Тбилели был замучен в 786 г.

Иоанн Сабанисдзе, автор «Мученичества...» —

современник описанных им событий, трезвый

общественный мыслитель и искусный писатель.

Повесть состоит из четырех глав. В первой крат-

ко обрисована картина политического и религи-

озно-морального состояния Картли в период

арабского владычества, разоблачаются коварные

приемы, применявшиеся захватчиками для того,

чтобы принудить грузин к отречению от религии

предков и принятию мусульманства. Заявляя с

гордостью, что Грузия — подлинно христиан-

ская страна, не уступающая по заслугам Визан-

тии, Сабанисдзе с болью в сердце отмечает, что

под арабско-мусульманским гнетом она стано-

вится на опасный путь религиозно-морального

упадка, что некоторая часть ее коренного насе-

ления, охваченная ужасом, «колеблется, как

тростник от ветров сильных». И вот в этот кри-

тический момент появляется человек чужой ве-

ры и чужой народности, араб и мусульманин

Або, добровольно примкнувший к угнетенным

грузинам, который показывает пример исключи-