Бердников Г.П. (глав.ред). История всемирной литературы в 9 томах, Том 2

Подождите немного. Документ загружается.

ВВЕДЕНИЕ

11-

азиатская, ближневосточная, византийская и

западноевропейская, что соответствует пяти ре-

гионам — наследникам традиций Древности.

Рядом с ними, во взаимодействии с ними

сформировались новые, молодые регионы, цели-

ком составленные из литератур молодых народ-

ностей. Эти регионы не могли бы возникнуть без

опоры на старые регионы, без использования их

традиций и идущих оттуда творческих импуль-

сов. Молодые регионы складываются несколько

позже, по мере формирования входящих в них

литератур. Состав этих регионов подвижен: в

них постоянно входят новые литературы, при-

чем этот процесс расширения региона продол-

жается и в следующем культурно-историческом

периоде.

Развитие литератур молодых регионов проте-

кает под воздействием старых литератур сосед-

них регионов. Однако молодые литературы,

ориентируясь на традиции соседних, старых, во

многом избирают собственный путь развития и

к исходу Средних веков оказываются подчас

подлинными наследниками древних традиций.

Это относится прежде всего к литературе Древ-

ней Руси, которая в восточноевропейской (ви-

зантийской) зоне постепенно становится веду-

щей, оказывая плодотворное воздействие на со-

седние южнославянские и западнославянские

литературы, находясь с ними в оживленном и

многообразном культурном обмене.

Формирование регионов и включение в них

отдельных литератур не могло осуществляться

без постоянного и широкого литературного об-

щения. Эпоха Средних веков — это время все

болае-усложняющихся и множащихся литера-

турных взаимосвязей. Они оказались возмож-

ными в условиях Средневековья в силу целого

ряда причин.

Назовем, во-первых, политические контакты

между народами и государствами. Такие кон-

такты в Средние века далеко не всегда были

дружественными. Цепью военных столкновений

и затяжных войн отмечены взаимоотношения

многих народов. Так, континентальная Европа

вела непрерывную борьбу против скандинавов с

севера, арабов (сарацин) с юга, гуннов, татар и

некоторых других племен с востока. Китай

вел долгие войны с соседями (в том числе с

монголами), Индия подвергалась опустошитель-

ным нашествиям гуинов-эфталитов, а затем му-

сульман (тюрков, афганцев). Особо следует

остановиться на случаях миграции народностей.

Средневековье — это, как известно, время «ве-

ликого переселения народов», время гигантских

демографических перемещений и завоеваний.

Культурными последствиями покорения араба-

ми Египта, Сирии, Ирана и сопредельных земель

стало сложение там совершенно новой, во мно-

гом арабоязычной литературы. Но вот другой,

более частный случай. С первых веков Средне-

вековья Бритатішше острова, населявшиеся раз-

личными кельтскими племенами, подвергались

постепенному скандинавскому завоеванию.

Местное население, в I—V вв. испытавшее воз-

действие римской культуры, частично было от-

теснено в Уэльс, Шотландию и даже континен-

тальную Бретань, частично же смешалось с при-

шельцами. Так сложилась своеобразная средне-

вековая англосаксонская литература, достаточно

богатая и зрелая, оставившая такой значитель-

ный памятник, как «Беовульф». В XI в. в ре-

зультате норманского завоевания она слилась с

культурой новых захватчиков, принесших с со-

бой французский язык и память о кельтском

прошлом (в войсках Вильгельма Завоевателя бы-

ло много бретонских сеньоров и дружинных пев-

цов).

Не меньшее значение, чем завоевания, имело

распространение религий, особенно буддизма,

христианства и ислама. Такая трансплантируе-

мая религия приносила не только свое специфи-

ческое миросозерцание, пантеон, обрядность, но

и реликты той культуры, на почве которой она

сама в свое время выросла. Интересно отметить,

что иногда прозелиты оказывались сопричастны

этой утрачиваемой культуре в большей степе-

ни, чем ее первоначальные носители. Так, из-

вестно, что традиции античной образованности

лучше сохранились на периферии европейского

региона, в Восточной Сирии или в Ирландии,

чем в центре. Вместе с распространением рели-

гии распространялась прежде всего обслужи-

вающая ее литература — священные книги, жи-

тия и церковные легенды, религиозные гимны

и поучения и т. д. Но если учесть, что эта рели-

гиозная литература была тесно связана со сво-

им литературным прошлым, с фольклором, то

станет понятным, что вместе с усвоением рели-

гиозной литературы усваивалась не только ее

идеологическая, но и сюжетная сторона. Особен-

но это относится к буддизму, проповедники ко-

торого весьма заботились о доходчивости своего

учения, включая в буддийские джатаки фоль-

клорный материал легенд, сказок, притч, быто-

вых анекдотов, вообще насыщая религиозные

тексты увлекательными сюжетами, что сделало

их очень популярными во многих странах Азии

на протяжении всего Средневековья.

Среди факторов, способствовавших оживле-

нию литературных связей, нельзя забывать и о

наличии в этой области старых традиций. Так,

известны связи Парфии с Римом. Еще более

«открытой» иноземным влияниям была культу-

ра Кушанского царства; на его монетах наряду

с Митрой и Атаром можно найти изображения

Геракла, Сераписа, Шивы или Будды.

ВВЕДЕНИЕ

Особое значение в развитии литературных

связей в Средние века имели пограничные об-

ласти, т. е. места «стыков», соприкосновения

культур. Иногда здесь складывалась очень

своеобразная «пограничная» литература, нося-

щая черты обеих соседних литератур. Наиболее

яркий пример такой литературы — это литера-

тура андалусская, сложившаяся в VIII—XV вв.

на испанских землях, завоеванных арабами.

Хотя в этой литературе арабское начало, не-

сомненно, доминировало, в ней отчетливо про-

сматриваются и чисто местные черты (так, в

стихах арабских поэтов Испании были обнару-

жены текстовые вкрапления на романском язы-

ке — не только отдельные слова, но и целые

строчки). Были и другие пограничные области, в

которых если и не сложилось таких культурных

феноменов, как андалусская литература, то

осуществлялся напряженный культурный об-

мен. К числу таких областей можно, например,

отнести прирейнские земли, где соприкасались

французская и немецкая куртуазные культуры

(не случайно именно здесь возникла наиболее

значительная немецкая обработка легенды о

Тристане и Изольде — роман Готфрида Страс-

бургского).

Большое значение в литературных взаимо-

связях имело усвоение чужой письменности и

языка. Так, китайская иероглифика и литера-

турный язык получили распространение с пер-

вых веков нашей эры в Корее (ханмун), с V в.

в Японии (камбун), с X в. во Вьетнаме (хан-

ван). Это повлекло за собой усвоение в этих

странах и китайской литературной системы (на-

бора иерархии жанров и т. д.). Так произошло

и в Иране, воспринявшем литературную систему

арабов.

В Англии после норманского завоевания по-

лучили широкое распространение французский

язык и литература, поэтому мы сталкиваемся

здесь в XII—XIII вв. с таким специфи-

ческим явлением, как франкоязычная литера-

тура Англии. Обычно такая литература на

чужом языке сосуществует с литературой на

языке местном. Так было, например, не только

в средневековой Англии, но и в Японии, где

почти одновременно с поэтической антологией

на японском языке («Манъёсю», 759) была со-

ставлена антология стихотворений на китайском

(«Кайфусо», 751).

Особую роль в литературных взаимосвязях

Средневековья играли международные языки —

датынь, церковнославянский, санскрит, пали

(язык южного буддизма), арабский, хотя эти

языки были во многом архаизированные или же

«мертвые», т. е. не языки живого общения, и

были тесно связаны с мировыми религиями. На

этих языках существовали очень обширные и

развитые литературы, опиравшиеся (естествен-

но, кроме церковнославянской и отчасти араб-

ской) на богатейшие традиции своей Древности.

Эти литературы не только были носителями

старых культурных традиций, но и являлись

общими литературами для нескольких стран

или народностей, способствуя их развитию и во

многом предрешив их единую литературную

судьбу, одну поэтику, одии фонд памятников

и т. д. Как писал Д. С. Лихачев, «эти литера-

туры создавались сразу во многих странах, были

общим достоянием этих стран, служили их ли-

тературному общению. При этом их литератур-

ное посредничество — не их побочная функция,

а основная. Произведения, написанные на том

или ином из священных и ученых языков, вхо-

дили в единый фонд памятников объединяемых

этими языками стран и участвовали в создании

литератур на национальных языках». Последнее

особенно важно. Таким образом, молодые куль-

туры, находящиеся в процессе становления, осу-

ществляли не только непосредственный, кон-

тактный обмен, но и обмен через «посредника»

(язык и литературу). Вместе с тем отметим, что

эти международные литературы обладали и соб-

ственным, так сказать, самоцепиым развитием и

даже испытывали воздействие молодых литера-

тур. Так, латинский писатель XII в. Гальфрид

Монмутский, валлиец по происхождению, пере-

сказывая кельтские легенды, не мог оставаться

глухим к специфически кельтской образности,

фантастике и т. п.

Однако не только эти международные литера-

туры осуществляли в эпоху Средних веков по-

среднические функции. Такая роль выпадала па

долю и литератур на молодых языках. В этом

исключительная роль арабской литературы, что

было связано с экспансией ислама. Эта литера-

тура не только обслуживала свой регион (араб-

ский язык стал литературным языком и завое-

ванных арабами народностей). С арабского язы-

ка переводили не только на персидский, но и па

греческий, еврейский, латинский, испанский; и

не только памятники арабской литературы или

некоторых других восточных литератур, по и

ряд очень значительных произведений европей-

ской античности. Осуществляли посредничест-

во и другие литературы (но не в таких масшта-

бах, как арабская). Так, полагают, что китай-

ское влияние шло в Японию через Корею; па-

мятники французской куртуазной литературы

попали в Чехию и Польшу из «немецких рѵк».

К концу Средних веков посреднические функ-

ции во многом осуществлял французский язык

(разительный пример: немецкая народная кни-

га о Тристане была создана в XV в. не по более

ранним немецким обработкам, а по француз-

ским!).

ВВЕДЕНИЕ

13-

Говоря о литературе Средневековья, следует

различать два вида взаимосвязей. С одной сто-

роны, перед нами многочисленные факты заим-

ствований отдельных художественных форм, от-

дельных тем (бродячие сюжеты), отдельных

памятников (так, немецкие поэты XII —

XIII вв., обратившись к жанру куртуазного ро-

мана, опирались па соответствующий опыт

своих французских соседей; французские труве-

ры многие темы своих любовных песен нашли у

провансальцев; некоторые исландские саги ока-

зались простой переработкой французских об-

разцов). С другой стороны, немало случаев

заимствования целых жанров со всем почти

фондом памятников и даже всей литературной

системы (т. е. не только набора памятников, по

и иерархии жанров, поэтики и т. п.). Эта вос-

принятая чужая литературная система, конеч-

но, подвергалась основательной трансформации,

приспосабливалась к новым условиям, вступала

в контакт с местным фольклором и местными

литературными традициями и т. д. Поэтому та-

кая литературная система оказывалась несколь-

ко измененной. Теім более, что отдельные ком-

поненты этой системы приспосабливались к

новым условиям неодинаково.

Разные жанры средневековой литературы об-

наруживали разную проницаемость для инород-

ных воздействий и в разной степени были при-

годны к переносу. Легко трансплантировались

функциональные жанры; им в этом помогала

религия, которую они обслуживали, а также

прагматические задачи литературы деловой. Ха-

рактерно, что памятники и жанры религиозной,

а также деловой литературы, попадая в чужую

литературу, не занимали в ней центрального по-

ложения, оказываясь на ее периферии. Так,

например, известно, что некоторые китайские

поэты писали буддийские произведения, но они

редко включались в антологии и собрания. Но

бывало и иначе. Так, в Юго-Восточной Азии

буддийская (т. е. инородная, привнесенная)

литература составляла ядро местного литера-

турного процесса.

Памятники иародно-героического эпоса поч-

ти не попадали в другие литературы (пожалуй,

за исключением индийских «Махабхараты» я

«Рамаяны»), а попадали лишь в том случае,

если эти литературы принадлежали народам,

этнически и исторически близким (например,

скандинавы и континентальные германцы). На-

против, прозаические повествовательные жан-

ры, особенно с сильной фольклорной основой,

переносились из одной литературы в другую

сравнительно легко (но занимали в ней иное

место, чем в своей литературе).

В этом отношении совершенно беспримерна

судьба индийского сборника притч и басен

«Панчатантра», записанного на санскрите, воз-

можно, в V в. II. э. В VI в. по повелению царя

Хосрова Ануширвана был осуществлен пехле-

вийский перевод книги. С пехлеви же в VIII в.

Абдаллах ибн аль-Мукаффа сделал арабскую

обработку («Калила и Димна»). С арабского

книгу перевели в XI в. Симеон Сиф

—

на грече-

ский («Стефанит и Ихнилат»), в XII в.

Абу-ль-Маали — на персидский, в XIII в. раб-

би Иоэль — на древнееврейский. В XIII же ве-

ке были сделаны переводы на испанский (с

арабского) и латинский (с древнееврейского).

Затем появились переводы и обработки на дру-

гих языках, в том числе и на русском. Известны

переводы «Панчатантры» на новоиндийские

языки, а также в странах Центральной Азии.

Интересно отметить, что те же фольклорные сю-

жеты, что и в «Паичатантре», попали в Восточ-

ную Азию не из знаменитой индийской книги,

а из буддийских сутр, имевших широкое хож-

дение в Китае, Японии и других странах.

Литературные взаимосвязи существовали в

эпоху Средних веков как внутрирегиональные,

так и межрегиональные. Вполне очевидно, что

внутрирегиональные были более оживленными

и многообразными, чем межрегиональные.

Внутри регионов, во-первых, контактировали

старая, ведущая литература с молодой. Как

правило, направление воздействия здесь шло от

старой литературы, что не исключало некоторо-

го влияния на последнюю и молодой литерату-

ры. Здесь можно различать два случая. Если

старой литературой была литература на живом

языке, она, как правило, бывала более воспри-

имчива к инородному воздействию. Если же

старая существовала на языке мертвом, она

оказывалась почти непроницаемой. В пределах

региона в многообразном контакте находились

молодые литературы; они взаимообогащались и

непосредственно, и через свою литературу-по-

средника.

Старые литературы могли взаимодействовать

и с литературами других регионов. Чаще всего

с молодыми. Достаточно назвать взаимосвязи

санскритской и палийской литератур с литера-

турами Юго-Восточной Азии. Здесь взаимодей-

ствия бывали также по большей части однона-

правленными: от старой к молодой. Но молодая

литература могла вступать в контакт и с моло-

дой же литературой чужого региона; обычно

это случалось в пограничных районах, где им-

пульсы, идущие от соседей, бывали не менее

сильны, чем воздействие своего литературного

лидера (так, молодая вьетнамская литература,

развиваясь в основном в русле китайских лите-

ратурных традиций, воспринимала и опыт сосед-

них индийских литератур).

ВВЕДЕНИЕ

Наконец, возможен случай взаимодействия

двух старых литератур. Их обмен обычно не

бывает широким и многосторонним. Старая ли-

тература как бы сопротивляется чужому воздей-

ствию, стремясь сохранить свою индивидуаль-

ность. Влияние на нее другой литературы, тоже

старой, тоже с древними традициями, обычно не

затрагивает ее системы. Заимствованные жанры

не занимают место автохтонных жанров, оста-

ваясь на периферии. У взаимодействия двух

больших старых литератур в условиях Средне-

вековья есть еще одна важная черта: их обмен

часто бывает односторонним. Так, если буд-

дийская литература Индии оказала некоторое

воздействие на культуру средневекового Китая,

то фактов обратного влияния не обнаружено.

Это и понятно: влияла-то не вся индийская

культура, а лишь буддийская при распростране-

нии в Китае этой религии, но ни конфуцианст-

во, ии даосизм распространения в Индии пе по-

лучили.

Из этого можно заключить, что старая лите-

ратура, обладающая давними, устойчивыми тра-

дициями и сложившейся, устоявшейся системой,

оказывается менее проницаемой для посторон-

них воздействий, чем литература молодая, нахо-

дящаяся в процессе становления, чья система

еще только складывается, а потому динамична

и открыта влияниям и воздействиям. Таким об-

разом, в эпоху Средних веков активными участ-

никами литературных взаимодействий были

прежде всего литературы молодых народностей.

Исключение составляет здесь литература

Ирана. Она ведет себя с точки зрения общих за-

кономерностей совершенно «неправильно».

Но в Иране в результате арабского завоевания

произошел столь значительный разрыв с про-

шлым, что после VII в. иранская литература

как бы начинается «сначала», хотя, конечно,

какие-то традиции Древности — в весьма

трансформированном виде — все-таки сохрани-

лись Видимо, арабский напор был столь силен

(ведь в ходе завоевания быстро пришли в упа-

док сирийская и коптская литературы), что

для того, чтобы выжить, иранская литература

должна была проявить немало гибкости.

Эти литературные связи, контакты и обмены

еще раз подтверждают, что средневековый че-

ловек при всей его корпоративной и местной

ограниченности не был, однако, замкнут в своем

маленьком узком мирке. Даже напротив, он

проявлял повышенный интерес ко всему неиз-

вестному, загадочному, далекому. Отсюда огром-

ная популярность в среде средневекового чита-

теля описаний путешествий а дальние страны,

всевозможных путевых дневников, записок о

посольствах и т. гі. (Фа Сянь, И Цзин, Сюань

Цзан, Хун Чао, Косьма Индикоплов, Жан Ман-

девиль, Ибн Баттута и др.). Подобные произве-

дения не только занимали заметное место среди

функциональных и деловых жанров литерату-

ры, но и способствовали расширению литератур-

ных взаимообменов. Исключительно большой

интерес вызывала Индия. Вообще в эпоху

Средних веков Индии принадлежала особая

роль в литературных связях Востока и Запада,

Уже давно подмечено, что многие сюжеты ин-

дийской (санскритской) литературы, главным

образом повествовательной прозы, были хорошо

Известны персидским, сирийским, арабским

еврейским, греческим, русским, западноевро-

пейским читателям; не меньшей популярностью

пользовались эти сюжеты и в Китае, Корее, Япо-

нии, в ряде стран Юго-Восточной и Централь-

ной Азии. Тем самым индийская литература

выполняла роль посредника между другими ли-

тературами, далеко отстоящими друг от друга:

она связывала их между собой, с одной стороны,

щедро питала их своими сюжетами и жанрами,

с другой.

Говоря о литературных взаимодействиях Б

Средние века, обратим внимание еще на одно

обстоятельство. Для того чтобы литературное

взаимодействие было плодотворным, требуется

выполнение прежде всего двух важных условий.

Должна быть подготовленной литературная поч-

ва. Так, во Франции XI—XII вв. сложилась

своеобразная придворная культура, однотипная

культуре провансальской. Поэтому традиции

южнофранцузской (окситанской) куртуазной

лирики были легко усвоены па Севере. При от-

сутствии такой подготовленности влияние было

бы минимальным. Так, для китайского фолькло-

ра и «низовых» повествовательных жанров не-

характерны сказки и притчи о животных. По-

этому воздействие рассказов такого типа из кру-

га индийской «Паичатантры» было здесь незна-

чительным; например, в Японии оно было не-

сравненно большим. Для плодотворности воз-

действия у литературы-реципиента должен ощу-

щаться определенный вакуум. Так, в немецкой

литературе на рубеже XII и XIII вв., когда шло

усиленное формирование основных эпических

циклов (в их письменной форме) на общегер-

манские сюжеты, не оказалось своих куртуаз-

ных сюжетов, и они были легко заимствованы у

французов. Вообще, литературы оказываются

более восприимчивыми к явлениям, сложившим-

ся в литературах, стоящих с ними па типологи-

чески одной стадии развития, имеющих сходные

с ними системы. Особенно легко контактируют

между собой однотипные явления типологиче-

ски близких литератур.

Развитие средневековых литератур в процессе

их становления, «развертывания» и взаимосвя-

ВВЕДЕНИЕ

15-

зей прошло два этапа, ощутимо отличающихся

друг от друга.

Первый этап, начинающийся в III—IV вв.,

заканчивается приблизительно в VII—VIII вв.

Это ранний, переходный этап. Он связан с

трансформацией литературных традиций Древ-

ности у старых народностей, с зарождением сло-

весного искусства у народностей молодых. Сло-

весность у молодых народностей развивается в

этот период преимущественно в устной форме.

Не вся она сохранилась. О многом мы знаем

лишь из беглых упоминаний у писателей, при-

надлежащих к старым литературам. Совсем

утрачен фольклор галлов, готов, аваров, хотя

обнаруженные памятники их материальной

культуры говорят о развитости их цивилизации

и о наличии у них словесного творчества. Но

кое-что было все-таки сохранено, хотя у ряда

народностей (например, у кельтов и древних

арабов) существовал запрет на запись поэтиче-

ских и религиозных текстов. Так, в середине

VIII в. была зафиксирована древнеарабская,

так называемая бедуинская поэзия; несколько

раньше, в самом начале VIII столетия, были за-

писаны японские мифологические сказания и

исторические легенды, так появились «Кодзи-

кп» и «Нихонги»; значительно позднее (IX в.?)

были сделаны краткие записи валлийских ле-

генд — «Триады». В XIII в. составился свод

преданий древних тюрок «Огуз наме».

Таким образом, этот первый этап развития

средневековой литературы принадлежит совсем

не только старым литературам. Но старые лите-

ратуры здесь доминируют. Они почти не взаи-

модействуют с литературами молодыми, прохо-

дящими через стадию первобытного синкретиз-

ма и выделения из него словесного искусства.

Таким образом, молодые литературы тоже

имеют свою древность, но специфическую: не-

долгую, порой довольно богатую и, как правило,

устную (мы не имеем в виду, конечно, богатей-

шую древнюю эпиграфику молодых народностей

и тем более памятники их материальной культу-

ры).

Второй этап развития литературы Средневе-

ковья приходится на ѴІІІ/ІХ—ХІІІ/начало

XIV столетия. Переход к этому этапу не был,

конечно, одновременным и быстрым. Он порой

растягивался на века. Не совпадал он хроноло-

гически в отдельных регионах и отдельных ли-

тературах. Но вот что полезно подчеркнуть. Пе-

реход этот бывал порой отмечен ощутимым

оживлением литературной жизни, поисками

традиций, на которые можно было бы опереться

в литературном развитии, повысившимся инте-

ресом к прошлому, своему или чужому. Этот ли-

тературный подъем, связанный с переходом к

Зрелому Средневековью, называют иногда «воз-

рождением». Для этого есть некоторые основа-

ния: тогда как раз делались попытки возродить

древние традиции. Но и только. За подобным,

местным «возрождением» нередко следовал но-

вый упадок, литература не переживала подлин-

ного переворота и обновления. Кроме того, та-

кой путь был отнюдь не универсален; он не стал

закономерностью для всех литератур. Но вот

некоторые примеры. В Индии правитель Канауд-

жа и Стханвишвара Харша (VII в.) делал на-

стойчивые попытки не только объединить под

своей властью соседние независимые княжест-

ва и создать вновь многонациональную «вели-

кую» империю, но и возродить блистательные

литературные традиции эпохи Гуптов. Пусть и

в том и в другом Харша не достиг окончатель-

ного успеха. Здесь важнее тенденция, а не ре-

зультат. Столь же амбициозны были планы Кар-

ла В ел икото (ѴШ_—IX вв.), основавшего, как

известно, своеобразную литературную Акаде-

мию, члены которой (Алкуин, Теодульф, Ап-

гильберт, Павел Диакон и др.) стремились воз-

родить традиции древнеримской классики и да-

же присваивали себе многозначительные псев-

донимы (так, Алкуин называл себя «Флакком»,

а Ангильберт — «Гомером»). В Китае в эпоху

Тан (VII

—

IX вв.), также являющуюся време-

нем большого культурного подъема, разверты-

вается движение «возвращения к древности»;

Юань Чжэнь критикует ритмическую прозу

«параллельного стиля», Ду Фу и Ли Бо пишут

оды в старинном стиле, а Хань Юй выступает

теоретиком всего движения. «Возврат к древно-

сти», правда в более узком плане, переживает

в начале IX в. и арабская литература, где Абу

Таммам, Аль-Бухтури и другие воспевали ро-

мантику бедуинского прошлого арабов и стара-

тельно собирали стихи старых поэтов. Интерес

к прошлому и закрепление его в антологиях и

сводах характерны и для японской литературы

эпохи Нара.

Как правило, движение «возврата к древно-

сти», одушевляемое пафосом культурного преем-

ства, указывало на литературный подъем, на из-

вестную зрелость традиций. И хотя за таким

подъемом мог следовать временный упадок, он

оказывался недолговечным — литература Сред-

невековья действительно вступает в полосу зре-

лости. Можно сказать, что литература средневе-

кового типа как целостная система сложилась

именно на втором этапе Средних веков.

Каковы же черты этой литературы?

Литература Средневековья — это литература

феодальной эпохи. Она широко и многообразно

отразила процессы становления и развития этой

формации, ее идеологию, ее верования, пристра-

стия и предрассудки. Но та пестрая и живая.

ВВЕДЕНИЕ

картина жизни средневекового общества, что

встает со страниц книг того времени, была очень

далека от адекватного изображения действи-

тельности. Средневековой литературе, как и все-

му средневековому искусству, были свойствен-

ны своя специфическая точка зрения и свой

масштаб. Так, на древнерусских иконах и фрес-

ках фигуры князей или библейских персонажей

выглядят непомерно большими на фойе малень-

ких фигурок, переданных обобщенно-условно и

изображающих отряд воинов или толпу народа.

Так и литература эпохи — от Испании до Япо-

нии — изобразила по преимуществу представи-

телей господствующих сословий, их интересы,

их тревоги и радости.

Это не значит, однако, что господствующее

мировоззрение, отразившееся в литературе и

бывшее по преимуществу мировоззрением гос-

подствующих классов, непременно и повсемест-

но противостояло миросозерцанию народа. «Вы-

сокая» литература Средневековья в своих наи-

высших достижениях создавала порой общена-

родные, общечеловеческие ценности. Это объяс-

нялось, конечно, гениальностью средневековых

поэтов, широтой их кругозора, глубиной и

сложностью их взгляда на мир. Но также и той

особой ролью фольклора в культуре эпохи, в

чем была одна из отличительных черт Средних

веков. Так, известная легенда о Тристане и

Изольде, родившаяся на Западе, но имеющая в

литературах Востока ряд знаменательных па-

раллелей, уходит своими корнями в кельтский

фольклор, и эта ее народная основа не была

уничтожена позднейшими куртуазными обра-

ботками. Поэтому французские, немецкие, анг-

лийские пересказы этой легенды в форме ры-

царского романа, созданные в рамках господст-

вующей феодальной литературы, не могут рас-

сматриваться лишь в этих узких сословных гра-

ницах, хотя сословность и является определяю-

щим началом для многих других, менее выдаю-

щихся произведений средневековой литерату-

ры, в значительно меньшей степени несущих в

себе общечеловеческие стремления и идеалы.

В целом же принцип сословности пронизы-

вает средневековую литературу сверху донизу.

Это ее основа, ее метаструктура. Жанры этой

литературы выстраиваются в определенной по-

следовательности, опять-таки в соответствии с

этим принципом. Религиозно-сословные крите-

рии определили в конечном счете и состав сред-

невековой литературы. Те жанры, которые об-

служивали господствующие классы, отражали

их идеологию, причем отражали ее позитивно,

т. е. способствовали ее утверждению, а не оспа-

ривали другую идеологию, ей чуждую, занима-

ли в системе такой литературы господствующее

положение. Так, религиозная проповедь, хрони-

ка царствующей династии, придворный пане

гирик ценились больше, чем веселые рассказі

о проделках бездомных школяров или басни <

животных. Таким образом, функциональны

жанры занимали в системе средневековой лите

ратуры не просто большое место, но место наи

более почетное. Это были высокие жанры.

Сословная принадлежность легла и в основ;

формирования литературных направлений.

Применительно к Средневековью понятие ли

тературного направления имеет иной смысл, че?

в литературах Нового времени. Здесь можно бы

ло бы говорить об определенных разновидиостя:

литературы, носящих в дайной эпохе универ

сальный характер. Менее удачным было бы на

зывать эти явления той или иной «литературой;

(как говорят, например, о «буддистской литера

туре», «нравоучительной литературе» и т. п.)

так как направление в нашем смысле шире эти:

литератур. Под направлением в средневековоі

литературе мы понимаем такой художествен

ный феномен, типологически общий для боль

шииства литератур и регионов эпохи, которыі

конституируется, исходя не из творческого ме

тода, не из единства духовио-содержательных і

эстетических принципов, а исходя прежде всей

из его, этого литературного явления, обществен

иых функций. В условиях Средних веков социо

логия литературных направлений и жанроі

имеет безусловное право іта существование. Де

ло в том, что в эпоху Средневековья то или ино<

направление, тот или иной жанр, то или иноі

произведение могли возникнуть лишь во вполш

определенной общественной среде, в которой ]

основном выбирались и типичные для нее про

тагописты и свойственные ей сюжетные поло

жения, и строго детерминированная системі

этических и эстетических ценностей. Такое про

изведение или жанр бывали призваны обслужи

вать прежде всего породившую их обществен

ную среду, вне зависимости от того, какук

именно узкую функцию они выполняли — сугу

бо идеологическую, деловую, развлекательпук

или какую-либо иную. Тем самым определен

ные жанры и формы оказывались связаннымі

со «своим» направлением; характер последней

определял набор жанров и их иерархию.

В эпоху Средних веков в разных литература>

мира одним из внушительнейших и влиятель-

нейших направлений было клерикальное, т. е

связанное с той или иной религией (христианст-

вом, исламом, буддизмом, в известной мере —

конфуцианством и т. д.). Между литературны-

ми памятниками этого направления, принадле-

жащими к разным религиям, не много сходства

Можно назвать лишь самые общие закономер-

ности, сближающие, скажем, христианскую кле-

рикальную литературу с буддийской. В центрб

ВВЕДЕНИЕ

17-

такой литературы обычно стоят священные кни-

ги: Библия, Коран, Талмуд, Типитака и т. д. Как

правило, эти книги восходят к древнему перио-

ду и широко вобрали в себя всевозможные на-

родные легенды, мифы и т. п. К клерикальной

литературе относятся также сочинения «отцов

церкви» — чаще всего толкования и коммента-

рии священных книг. Большой слой клерикаль-

ной литературы представляют собой жития ре-

лигиозных борцов и подвижников. Впрочем,

агиография получила широкое развитие не вез-

де; так, ее памятников было сравнительно не-

много в Индии. Широко представлена в клери-

кальной литературе культовая поэзия: гимны,

молитвы, лирические исповеди; в ней подчас с

большой глубиной и силой бывали переданы пе-

реживания человека эпохи, его сомнения и на-

дежды, напряженные поиски правды жизни,

просветленная вера в чудо. Тем самым в ряде

случаев религиозная лирика выходила из узких

рамок церковной тематики (как, например, у

армянского поэта X в. Григора Нарекаци) и

приобретала общенародное звучание.

Религиозная литература создавалась прежде

всего на «мертвых» языках — латыни, церков-

нославянском, санскрите, пали. Религиозное

учение было адресовано не только достойным,

умудренным, избранным (собственно, им пред-

назначались многочисленные теологические

трактаты, которыми Средневековье также было

весьма богато), но и широким массам верующих.

Поэтому история эволюции средневековой кле-

рикальной литературы — это история борьбы

за доступность учения, борьбы за перевод свя-

щенных книг на языки живого общения. Разные

религии и разные церкви относились к таким

переводам по-разному. В одних случаях на соз-

дание религиозных текстов на таком языке бы-

вал наложен строжайший запрет (например, в

исламе), в других это разрешалось, но не во

всех жапрах и т. д. Адресовались широким на-

родным массам главным образом всевозможные

проповеди и моральные примеры. В силу своего

характера опи широко включали как фольклор-

ный материал, так и драгоценные для нас зари-

совки живой действительности (из таких мо-

ральных примеров на исходе Средневековья ро-

дились некоторые разновидности новеллы).

Уже здесь видно, что клерикальная литерату-

ра соприкасалась с некоторыми другими видами

словесности. Прежде всего с их функциональны-

ми жанрами — историографией, научной или

ораторской прозой и т. д. Эти жанры не только

перекликаются с клерикальными, но как бы из

них вырастают. Так, типичные для Средневе-

ковья «всемирные хроники» начинались обычно

от «сотворения мира» и пересказывали соответ-

ствующие места священных книг. Функцио-

нальные жанры также создавались первона-

чально на мертвых или на архаизированных

языках и также порой не без сопротивления пе-

решли затем на живые языки.

Несколько большей гомогенностью, несмотря

на региональные и национальные различия, от-

мечена придворная литература, получившая в

условиях Средних веков — вполне закономер-

но — необычайно большое развитие. Возможно,

ее правильнее было бы называть «феодальной»,

ибо она далеко не всегда создавалась в узкой

придворной среде. Она отражала настроения и

вкусы как придворной аристократии, так и раз-

личных слоев феодалов — от владельцев огром-

ных земельных наделов до бедных рыцарей.

Так, если в хэйанскую эпоху в Японии эта ли-

тература отмечена придворно-аристократичес-

кими чертами, то позже (в период Камакура) в

ней начинают доминировать иные тенденции:

она становится выразительницей политических

амбиций и мировосприятия воинственных фео-

далов-рыцарей (самураев). В Китае это литера-

турное направление отразило пристрастия и

стремления не воинского сословия, а государст-

венного провинциального чиновничества, порой

болезненно переживающего свою удаленность от

столицы. Таким образом, эта литература не бы-

ла безоговорочно «рыцарской», хотя в большин-

стве случаев идеалы рыцарской доблести и бла-

городства отстаивались ею особенно последова-

тельно и красноречиво. Она, конечно, не про-

тивостояла литературе церковной (в обстанов-

ке Средневековья это было невозможно), но

конфессиональных вопросов не касалась. Во-

просы веры трактовались в ней достаточно упро-

щенно (как, например, в западноевропейском

рыцарском романе, где само собой разумелось,

что все рыцари — добрые христиане, подвигов

же святости опи почти пе совершали). Это рав-

нодушие к религиозным вопросам, что свойствен-

но ряду памятников куртуазной литературы,

объективно отразило секуляризаторские тенден-

ции, постепенно развивавшиеся в недрах фео-

дальной культуры, и передало тот своеобразный

гедонизм рыцарства, те общечеловеческие идеа-

лы честности и благородства, которые были под-

мечены в культуре Средневековья некоторыми

деятелями Возрождения, например Ариосто,

Сервантесрм и Шекспиром.

Придворная литература присутствует в лите-

ратурном процессе па протяжении всего Сред-

невековья, по крайней мере Зрелого, но иногда

и в некоторых литературах она получала пре-

имущественное, исключительное развитие, как,

например, в Провапсе в XI—XII вв. или в Япо-

нии в хэйанскую эпоху.

Придворная, или куртуазная, литература так-

же знала свои функциональные и чисто беллет-

2 История всемирной литературы, том 2

Библиотека

УДМУРТСКОГО

ВВЕДЕНИЕ

ристические жанры. К первым можно отнести

феодальную хронику, династийную или же по-

священную одному правителю и даже одному

событию (например, «Завоевание Константино-

поля» Жоффруа де Виллардуэна), затем все-

возможные наставления по охоте (например,

«Книга об охоте» Гастона Феба), турнирам,

придворному этикету (например, «О церемо-

ниях» Константина Багрянородного), по поэти-

ке (например, «Зеркало поэзии» Дандина) и

даже по взаимоотношениям между людьми выс-

шего общества (например, индийское «Руковод-

ство в любви», «Ожерелье голубки» Ибн Хазма,

«Об искусстве пристойной любви» Андрея Ка-

пеллана). Примыкает к функциональным жан-

рам и панегирическая поэзия, получившая боль-

шое распространение в ближневосточном ре-

гионе, но знакомая и другим литературам.

Исключительно богата и разнообразна сред-

невековая придворная лирическая, поэзия. Ти-

пичная для Средневековья изощренность и

внимание к форме одинаково характерны и для

скандинавских скальдов, и для индийских сти-

хотворцев времени Гуптов, и для японских

поэтов хэйаиской эпохи, и для арабских лири-

ков VIII—X вв., и для провансальских труба-

дуров. Придворная поэзия с ее культом рыцар-

ской доблести и индивидуального переживания,

чувством природы, прославлением утонченной

любви, с ее специфическим пониманием личной

чести восприняла кое-что из песенных жанров

фольклора (в японской антологии «Манъёсю»

рядом со стихами придворных поэтов помещены

записи народных песен), но сознательно отгоро-

дилась от них. Элитарность и камерность были

сознательной установкой этой поэзии. Но сле-

дует иметь в виду, что, как писал Ф. Энгельс С в

работе «Происхождение семьи, частной собст-

венности и государства»), именно в средневеко-

вой лирике произошло рождение любовной

поэзии, по своей глубине, серьезности, трепет-

ности отличной от чувственного эроса древних

(см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21,

с. 72-80).

Куртуазная лирика раскрывала пережива-

ния лишь представителей феодального слоя об-

щества, хотя нередко черпала свои темы, образ-

ный строй, ритмику из фольклора. Лишь ры-

царь и его возлюбленная оказывались в центре

такой лирики. Их чувства передавались изы-

сканно и тонко, но это были часто не подлин-

ные чувства, а виртуозные вариации на задан-

ную тему. К этому надо добавить, что в эпоху

Средних веков, в частности, в области любовной

лирики получило широкое распространение

меценатство: з-натные вельможи заказывали со-

стоящим у них на службе поэтам звучные сти-

хи, прославляющие женскую красоту, природу,

рыцарские забавы. Меценатство в равной мере

характерно и для индийской литературы, и для

арабской, и для западноевропейской.

Тонкий духовный мир человека феодальной

среды стал предметом и философской лирики, а

также такого специфического жанра японской

литературы, как дневники — никки — и запис-

ки — соси (Ки-но Цураюки, Идзуми Сикибу,

Сэй Сёнагон и др.); впрочем, сходные явления

были и на Западе.

Куртуазная лирика нередко соприкасалась с

религиозной (например, у Григора Нарекаци,

Вольфрама фон Эшенбаха), и с городской (Рют-

беф), и — что особенно показательно — с на-

родной (скажем, в знаменитой песне Вальтера

фон дер Фогельвейде «Под липой свежей...»).

Более широкая картина действительности, но

в большой мере опять-таки с аристократических

позиций, давалась в повествовательных жанрах

придворной словесности — в памятниках позд-

него героического эпоса (типа французских

жест, испанской «Песни о моем Сиде», отча-

сти — исландских саг и японских гунки), кото-

рый не без основания рассматривается как эпос

«книжный», и в рыцарском романе. В памятни-

ках эпоса переосмыслялись исторические собы-

тия прошлого; основной упор делался па расска-

зы о героическом отпоре иноземным завоевате-

лям, на повествования о феодальных усобицах,

идеализировался образ бесстрашного, но порой

своевольного феодала. В придворпом романе,

который сложился не во всех литературах Сред-

невековья (например, такого романа не знала

китайская литература), на первом плане были

тонкие любовные переживания героев, которые

иногда (как в западноевропейском романе или

грузинском и персидском романическом эпосе)

развертывались на фоне загадочных и чудесных

ратных свершений протагонистов, иногда быва-

ли связаны с превратностями судьбы (в романе

византийском), с серией всевозможных похож-

дений (в индийском романе) или оказывались

переплетены с подробно изображенной придвор-

ной повседневностью (в японском «Гэндзи моно-

гатари»). Можно говорить не просто об идеа-

лизации — в средневековом романе — феодаль-

ного миропорядка, а о создании своеобразной

утопии, чем была и идея рыцарского братства

при дворе грузинских царей, и прельстительная

ложь справедливого королевства Грааля. Мечто

о прекрасном социуме, основанном на идеала:-

благородства и самоотречения, должны были

соответствовать и герои. Поэтому куртуазный

роман почти не знал сатиры, которая не был»

бы обращена за пределы изображаемого в про-

изведении узкого сословного кружка. Жизнь

нефеодалов показывалась в таком романе беглог

незаинтересованно и имела подчиненный харак-

ВВЕДЕНИЕ

тер. Она служила материалом для создания от-

кровенно гротескных образов и положений.

В недрах средневекового общества существо-

вала и демократическая культура народа. Она

существенным образом повлияла на формирова-

ние народно-эпических памятников, таких, как

скандинавская «Эдда», англосаксонский «Бео-

вульф», валлийские «Мабиногион», византий-

ский «Дигенис Акрит», испанские романсы,

сербские и болгарские песни, русские былины

и т. п. В ранних формах эпоса, носивших обще-

народный характер, отразились память о пер-

вобытнородовом прошлом, о героях-первопред-

ках, старые мифы и предания (в частности, о

богатырском детстве, сватовстве и брачных

поездках героев). С ранними формами эпоса мы

сталкиваемся во всех регионах средневековой

литературы, за исключением восточноазиатско-

го, где эпические формы сложились поздно, ког-

да народное сознание было в достаточной сте-

пени историзовано.

В эпоху Средних веков народная низовая ли-

тература не сформировалась в автономное на-

правление, но она присутствует в ряде сатири-

ческих жанров, возникших вне феодального со-

словия. Проявлением бунтарских настроений

народа стало такое специфическое явление

Средневековья, как «смеховая культура». Она

связана с определенными календарными празд-

никами, когда па короткое время снимались со-

словные ограничения и народ позволял себе

(вернее, ему позволяли) остроумно высмеивать

феодальный миропорядок, религиозные предпи-

сания, сами жанры высокой словесности (преж-

де всего клерикальной). Возникли даже отдель-

ные жанры и формы, снижающие, травестирую-

щие аналогичные жанры высокой литературы

(например, лирика вагантов). Элементы смехо-

вой культуры зафиксированы во время карнава-

ла в Западной Европе, масленицы у славян, от-

части

—

праздника фонарей в Китае, ноуруза в

Иране, холи в Индии и т. д.

С этими травестирующими традициями народ-

ной культуры связаны такие значительные па-

мятники западноевропейской средневековой ли-

тературы, как французский «Роман о Ренаре»,

византийское «Превосходное повествование про

Осла, Волка и Лиса», а также, по-видимому, и

их некоторые восточные аналоги.

Народно-демократические настроения во мно-

гом вдохновляли и городскую сатиру. Городская

литература была очень важным компонентом

средневекового литературного процесса, хотя

как самостоятельное направление она сложи-

лась не во всех регионах; на Востоке она не бы-

ла так автономна, как на Западе, а на Руси из-

за особенностей феодального устройства (здесь

князья «сидели» по городам) вообще не выдели-

лась из общенационального литературного по-

тока.

Городская литература не была единой. Ей

присущи кричащие противоречия — плебейское

бунтарство и крайняя идейная ограниченность

и косность (особенно в среде патрицианской

верхушки средневекового города). Но с город-

ской литературой в процессе ее развития были

связаны многие передовые тенденции, очень

важные для этапа Позднего Средневековья и

становления (причем, по-видимому, не только

на Западе) черт, предвосхищающих культуру

Возрождения.

Городская литература знала и свои функцио-

нальные жанры и виды — домострой, лечебни-

ки, письмовники и т. п. Они ушли вместе со

своей эпохой и со своими создателями. Но с го-

родской словесностью связаны также жанры, ко-

торые затем разорвали рамки этого направле-

ния и получили большое распространение. По

преимуществу это сатирические жанры. Среди

них особенно важен жанр сатирической быто-

писательной новеллы, который родился именно

в городской среде. В разных литературах оп на-

зывался по-разному. В арабской — макамой, во

французской — фаблио, в немецкой — шванком,

в китайской — хуабэнь, в корейской — пхэсоль.

По своей структуре, стилистике, повествователь-

ным моделям они не совпадают. Но их роднит

морализм, демократизм героев, интерес к част-

ным судьбам и обыденным событиям. В движе-

нии мировой литературы к реализму городской

литературе во многом принадлежит заслуга уг-

лубления и расширения бытовой достоверности

и жизненного правдоподобия. С культурой го-

рода связано и становление театра.

У средневекового театра было, по-видимому,

четыре источника, четыре предпосылки для раз-

вития. Степень их участия в возникновении те-

атра в разных регионах и в разных националь-

ных культурах была различной. Что же это за

источники? Во-первых, это традиции театра (и

эпоса) периода Древности (своей и чужой);

во-вторых, обряды; затем, придворные празд-

нества; наконец, «смеховая культура» города.

Для многих национальных культур Средние

века были временем рождения театра. Даже для

тех, которые имели свою античность. Так, по-

лагают, что в Китае театральные представления

зародились в Древности. Но драматургия (а не

театрализованные жертвоприношения, затем

танцы и песни, выступления акробатов и т. п.)

появляется здесь лишь в сунскую эпоху (X—

XIII вв.), т. е. после возникновения эпического

сказа, и как раз на фоне развития городов. В

Западной Европе театр, сложившись в церков-

ной среде, очень скоро становится чисто город-

ским мероприятием. Причем совсем без учета

ВВЕДЕНИЕ

античного опыта (творчество монахини Хросви-

ты является здесь редким исключением). Во

многих культурах на средневековом этапе театр

еще не обособился от религиозных обрядов и

дворцовых увеселений. Так, японские представ-

ления в жанре гигаку и бугаку еще не создали

своей драматургии. Так же было на Яве, в Бир-

ме и других странах Юго-Восточной Азии. В

тех землях, где основной религией стало право-

славие, театральные представления запреща-

лись и театр и драматургия родились уже в сле-

дующую эпоху.

Сословный характер средневековой литерату-

ры определил и; особенности функционирования

литературных направлений и отдельных жан-

ров, а также их взаимодействия. Каждый жанр

и поэтическая форма были строго «приписаны»

к своему направлению. Перенос жанра или фор-

мы в другое направление был возможен только

путем их пародийного переосмысления, травести-

рования. В условиях Средневековья пародирова-

ние носило непременно социальный характер.

Пародировался не личный стиль, а вся структу-

ра жанра в целом, его мировоззренческая осно-

ва. Поэтому пародия, как травестирующее пе-

ренесение жанра из одного направления в дру-

гое, вела в средневековой литературе к созда-

нию нового полноценного и полноправного

жанра. Иного обмена между направлениями не

было (было, конечно, спорадическое использова-

ние отдельпых приемов и тем; случались, прав-

да редко, памятники, возникшие на стыке на-

правлений, например, французское «Лэ об Ари-

стотеле», в котором видят совмещение черт ли-

тератур куртуазной и городской).

Вместе с тем пельзя не учитывать, что в наи-

высших своих проявлениях средневековая лите-

ратура того или иного направления не уклады-

валась в рамки последнего, приобретая общена-

родное значение. Так, творчество Руставели, ти-

пичнейшего и талантливейшего представителя

«рыцарского» направления, или, скажем, лири-

ка Рютбефа, не менее типичного порождения

городской среды, шире того литературного на-

правления, к которому они по праву принадле-

жат. Точно так же произведения великих китай-

ских поэтов Ду Фу, Ли Бо, Бо Цзюй-и глубоко

отразили общечеловеческие идеалы. Этому не

приходится удивляться. Нередко средневековые

поэты (и западноевропейские жонглеры и

шпильманы, и, скажем, арабские шаиры) быва-

ли выходцами из народной среды, они отражали

ее вкусы, пристрастия и предрассудки. К этому

надо добавить, что у целого ряда жанров средне-

вековой литературы были народные корни — не

только у сатирических перелицовок сакральнБіх

текстов, не только у бытовых анекдотов или ска-

зок о животных, но и у героического эпоса в

его различных национальных трансформациях.

Кроме того, на определенном этапе развития

средневековой культуры отдельные жанры,

рожденные в господствующей среде, обслужи-

вали все общество, а не только одну эту среду.

Можно предположить, что литературный про-

цесс состоял в Средние века в постепенной сме-

не одного направления другим. Мы можем, од-

нако, подметить определенную последователь-

ность лишь в возникновении направлений. Так,

очевидно, литература клерикальная появляется

раньше всего. Рядом с ней возникает литерату-

ра народно-эпическая (но, как уже говорилось,

не везде). В период же Зрелого Средневековья

направления сосуществуют. Лишь одно из них

является в тот или иной момент доминирую-

щим. Но другие не уходят со сцены. Так, в Япо-

нии в период безраздельного господства хэйан-

ской аристократии литература не была исклю-

чительно придворной; у арабов рядом с произ-

ведениями придворных панегиристов существу-

ют нелицеприятные и своевольные стихи Абу

Нуваса, а в Византии — Феодора Продрома.

Таким образом, в литературе Средневековья

происходит не смена одного направления дру-

гим, одного жанра другим, а перераспределение

их функций, изменение их удельного веса в ли-

тературном процессе. Так, куртуазный роман,

возникший на Западе в XII в., существует до

самой эпохи Возрождения; просто после XIII в.

он становится малооригинальным и не таким

репрезентативным, как раньше. Получивший в

хэйанский период в японской литературе бли-

стательное развитие жанр дневников — ник-

ки — не исчезает в период Камакура (дневники

Абуцу-ни, Камо-но Тёмея и др.), но уже не за-

нимает столь внушительного места. Это от-

дельные жанры. Так и направления; они не ис-

чезают вовсе, но замедляют свое развитие, фор-

мализуются и в какой-то мере увядают (хотя и

их поздние памятники не лишены порой извест-

ного очарования).

Перераспределение жанровых функций проис-

ходит не потому, что то или иное сословие, с

которым связаны направление или жанр, прихо-

дит в упадок. Просто другое сословие стано-

вится более активным; более активными де-

лаются тогда и его жанры. Они как бы прини-

мают на себя функции жанров других направле-

ний. Это связано с одной важной чертой сред-

невековой литературы. Человек Средневековья

искал в литературных произведениях не только

занимательное чтение, но и назидательный при-

мер, поучение и наставление. Литературные па-

мятники были как бы в последнюю очередь бел-

летристикой; они сообщали сведения по истории

и географии, в известной мере подменяли собой

науку, вообще учили жизни. Если какой-либо