Беньямин В. Маски времени. Эссе о культуре и литературе

Подождите немного. Документ загружается.

думать, но и мечтать не смел, и все лишь потому, что

она, одинокая и неприметная для всех, стояла на ры-

ночной площади, — и словно принц из «Тысячи и од-

ной ночи», он выкупил прекрасную рабыню, чтобы

даровать ей свободу. Понятно, что для истинного книж-

ника подлинную свободу книга обретает только на пол-

ке,

ему принадлежащей.

Среди длинных рядов французских томов еще и се-

годня в моей библиотеке возвышается «Шагреневая

кожа» Бальзака как памятник о моем самом волную-

щем переживании, связанном с аукционом. Было это

в 1915 году на аукционе Рюмана у Эмиля Хирша, круп-

нейшего знатока книг и одновременно одного из самых

достойнейших людей торгового сословия. Издание,

о котором идет речь, было выпущено в 1838 году в Па-

риже на Биржевой площади. Я беру этот экземпляр

в руки, на нем не только номер рюмановской коллек-

ции, но даже наклейка книжной лавки, в которой более

чем 90 лет назад его купил первый владелец, заплатив

раз в восемьдесят меньше, чем он стоит теперь. На нем

написано «Papeterie I. Flanneau» *.

Прекрасное было время, когда такие сокровища —

эскизы офортов сделал величайший французский ху-

дожник, а сами офорты выполнили величайшие граве-

ры,

— можно было купить в обычном писчебумажном

магазине. Но я хотел рассказать о том, как мне доста-

лась эта книга. Я зашел к Эмилю Хиршу перед аукци-

оном, перебрал около 40 или 50 книг, взял в руки и этот

фолиант — со страстным желанием никогда более

с ним не расставаться. Наступил день аукциона. Случаю

было угодно, чтобы на торгах перед этим экземпляром

«Шагреневой кожи» была выставлена полная серия

иллюстраций к ней в отдельных оттисках, вышедшая

* «Писчебумажный магазин И. Фланно».

в Китае. Участники аукциона сидели за длинным сто-

лом. Напротив сидел человек, обративший на себя все

взоры после того, как был выставлен на торги китай-

ский экземпляр, — известный мюнхенский коллекци-

онер барон фон Симолин. Он непременно хотел за-

получить эту серию, другие пытались его перебить,

коротко говоря, дело дошло до ожесточенной схватки,

в результате которой был установлен рекорд аукцио-

на— дали самую высокую цену, перевалившую за

3000 рейхсмарок. Никто не ожидал, что цена взлетит

так высоко, публика оживилась. Эмиль Хирш не обра-

тил на это никакого внимания, и то ли чтобы сэконо-

мить время, то ли по каким-то иным соображениям

перешел к следующему лоту при полном отсутствии

интереса со стороны собравшихся. Он выкрикнул цену.

С сильно бьющимся сердем, ясно осознавая, что я не

в состоянии конкурировать ни с одним из присутству-

ющих здесь крупных коллекционеров, я назвал следу-

ющую цену — чуть выше стартовой. Аукционист, даже

не пытаясь привлечь особое внимание публики, окон-

чил торги обычной формулой «продано» и тремя

ударами молотка; время между этими ударами пока-

залось мне вечностью. Для меня, студента, даже эта

сумма была достаточно высокой. Утро следующего

дня, проведенное в ломбарде, — это уже другая исто-

рия, вместо этого я лучше расскажу об одном событии,

относящемся к оборотной стороне аукциона. Произо-

шло это на берлинском аукционе в прошлом году. Были

выставлены достаточно разрошерстные по качеству

и содержанию книги, среди которых заслуживали вни-

мания лишь несколько редких изданий по оккультизму

и натурфилософии. Я несколько раз назначал цену,

но вдруг заметил, что всякий раз при этом некий гос-

подин из первого ряда, как будто только того и ждав-

ший, тут же перебивал меня, предлагая цену намного

выше. После того, как это повторилось несколько раз,

я оставил всякую надежду заполучить книгу, о которой

больше всего мечтал в тот день. Это был редкий экзем-

пляр «Фрагментов из наследия молодого физика»

Иоганна Вильгельма Риттера

, вышедших в 1810 году

в двух томах в Гейдельберге. Они больше никогда не

переиздавались, и вдобавок в предисловии, в которое

издатель включил что-то вроде некролога по своему

якобы умершему и не названному по имени другу,

который оказывается не кем иным, как самим издате-

лем, дается описание собственной жизни, представля-

ющееся мне самым значительным образцом «личной»

прозы немецкого романтизма. В тот момент, когда

аукционист выкрикнул лот, на меня нашло озарение.

Довольно. Если бы я стал участвовать в торгах, книга

неизбежно попала бы в другие руки, значит, мне про-

сто не надо предлагать свою цену. Я сделал над собой

усилие и промолчал. На что я надеялся, то и произо-

шло:

никакого интереса, никаких предложений, книгу

сняли с торгов. Из осторожности я решил еще несколь-

ко дней переждать. И действительно, когда я пришел

через неделю, то нашел книгу в свободной продаже

в антиквариате, и отсутствие интереса к ней сыграло

мне на руку.

О чем только не вспомнишь, оказавшись среди гор

книжных ящиков и извлекая на свет их содержимое

способом открытой выемки, либо, что еще лучше, —

с помощью глубинной разработки. От подобного заня-

тия невозможно оторваться, и это еще больше усилива-

ет его очарование. Я начал днем и только в полночь до-

брался до последних ящиков. И тут мне в руки попались

два выцветших картонных переплета, которые, строго

говоря, вообще не должны были бы находиться в ящи-

ке для книг: два альбома с облатками, наклеенными

моей матерью, когда та была еще ребенком, и достав-

шиеся мне в наследство. Это все семена той коллекции

детских книг, которая и по сию пору разрастается, прав-

да, уже не в моем саду. Не существует живой библио-

теки, которая бы не включала в себя творения из смеж-

ных областей. И это не обязательно должны быть

альбомы с облатками или семейные альбомы, автогра-

фы или собрания судебных приговоров и нравоучи-

тельной литературы: в одних вы встретите листовки

или рекламные проспекты, в других — факсимильные

издания рукописей или машинописные копии недо-

ступных книг, и журналы вполне по праву образуют

призматические грани библиотеки. Однако, возвраща-

ясь к альбомам, должен заметить, что полученное на-

следство — один из самых надежных способов начать

собирать коллекцию. Ведь коллекционер относится

к собираемым вещам так же, как владелец к своей соб-

ственности. Это в высшем смысле отношение наслед-

ника. И самое достойное качество любой коллекции

состоит в том, что она может быть завещана по наслед-

ству. Говоря это, я, заметьте, совершенно отчетливо

понимаю, что многих из вас такое изложение связан-

ных с коллекционированием взглядов еще более убедит

в несовременности этой страсти и укрепит в вашем

недоверии к коллекционеру как особому типу. Но

я совершенно далек от того, чтобы поколебать вас —

в ваших ли представлениях или в вашем недоверии.

Хочу заметить лишь одно: феномен коллекционирова-

ния теряет всякий смысл вместе с потерей своего

субъекта. В то время как общественные коллекции в со-

циальном плане могут быть не такими предосудитель-

ными, а в научном — более полезными, чем частные,

все же лишь эти последние действительно бережно

относятся к своим экземплярам. А в остальном я знаю,

что над этим типом, о котором я сегодня говорю и ко-

торый я выставил перед вами ex officio [лат. по обязан-

ности],

сгущается ночь. Но, как говорит Гегель, сова

Минервы начинает свой полет лишь с наступлением

темноты. Коллекционера поймут только после его ис-

чезновения.

Однако уже давно миновала полночь еще до того,

как я до конца распаковал последний ящик. Совсем

иные мысли переполняют меня. Даже не мысли — ско-

рее образы, воспоминания. Воспоминания о городах,

где я совершил столько находок: Рига, Неаполь, Мюн-

хен, Данциг, Москва, Флоренция, Базель, Париж; вос-

поминания о роскошном мюнхенском особняке Розен-

таля, о данцигской башне, где жил покойный Ханс

Рауэ,

о пыльном книжном подвальчике Зюсенгута

в северной части Берлина; воспоминания о комнатах,

где стояли все эти книги, о моей студенческой каморке

в Мюнхене, о комнате в Берне, об одиночестве в Изель-

твальде на Бриенцском озере и, наконец, о своей дет-

ской, откуда родом всего четыре или пять книг среди

нескольких тысяч томов, которые сгрудились ныне пе-

редо мной. О счастье коллекционера, счастье частного

человека! Никем так мало не интересовались и никто

не был этим так доволен, как он, под шпицвеговской

маской чудака продолжающий вести свое сомнитель-

ное существование. Ведь в его душе поселились духи,

или, по крайней мере, некие существа, которые и дела-

ют так, что для коллекционера — я имею в виду насто-

ящего коллекционера, каким он должен быть — его

владение являет самую глубинную связь, какой человек

вообще может быть связан с вещами: не то чтобы они в

нем оживали, скорее он сам живет в них. Вот я и соору-

дил перед вами одно из его обиталищ, стены которо-

го — книги, и вот он исчезает внутри — как ему и по-

добает.

[Примечания]

АВТОБИОГРАФИЯ

Приводимая здесь автобиография Вальтера Беньямина написана

им в конце 1939-го или в начале 1940 г. и, по всей вероятности,

была связана с его попыткой получить научную стипендию

в США. Отдельные, дополняющие основной текст, автобиографи-

ческие фрагменты, выделенные курсивом, имеют более раннее

происхождение и взяты нами из автобиографий Беньямина, со-

ставленных им по разному поводу в 1925, 1928 и 1934 гг.

В середине июня 1940 г., накануне вступления гитлеровцев

в Париж, Беньямин спасается бегством и отправляется на юг Фран-

ции.

В конце августа в Марселе он получает, наконец, американ-

скую въездную визу и в сентябре вместе с небольшой группой

эмигрантов пытается добраться до Испании. Французской вы-

ездной визы у беженцев не было, и в полицейском участке малень-

кого городка Пор-Бу им было отказано в пропуске через границу.

Вечером 25 сентября Вальтер Беньямин оставляет предсмертную

записку, адресованную Иозефу Гурланду, одному из своих товари-

щей по несчастью:

«В безвыходном положении мне не остается ничего другого,

как покончить со всем. Моя жизнь завершится в маленькой пире-

нейской деревушке, где меня никто не знает.

Прошу Вас сообщить обо всем моему другу Адорно и объ-

яснить ему положение, в котором я оказался. У меня нет времени,

чтобы написать все письма, которые хотелось бы написать».

(Перевод С. Фокина.)

О Ригль, Алоис (1858-1907) — австрийский историк ис-

кусств, выступавший в своих трудах против искусствозна-

ния,

основанного исключительно на эстетической оценке,

и исследовавший так называемые «эпохи упадка» (по-

зднюю античность).

(2 Борхардт, Рудольф (1877-1945) — немецкий писатель,

историк культуры и переводчик Данте. Монография «Вил-

ла» посвящена изучению итальянского идиллического

ландшафта и садово-паркового искусства. Одновременно

Борхардт излагает в своей книге идею «творческой рестав-

рации» мира прошлой культуры с целью «преодоления вре-

мени и возвращения в вечность».

(3 Гайгер, Мориц (1880-1837) — философ, сторонник фено-

менологической школы Гуссерля.

(4 Мексиканский язык — язык науатль, один из языков древ-

ней Мексики. В современной Мексике до сих пор сохраня-

ются диалекты этого языка как разговорные.

(5 Кроче, Бенедетто (1866-1952) — итальянский философ,

политик, историк культуры, в своей «Эстетике» (1902) ори-

ентировавшийся на непосредственное восприятие произве-

дения искусства как органического единства и отрицавший

как внеэстетическую концепцию родов и жанров литера-

туры.

(6 Шмитт, Карл (1888-1987) — автор трудов по истории и те-

ории государства и права, в 1933 г. вступил в НСДАП и стал

теоретиком и политическим обозревателем фашистского

государства.

(7 Лихтенберг, Георг Кристоф (1742-1799) — немецкий писа-

тель и ученый эпохи Просвещения, автор прославившей

его книги «Афоризмы».

«ИДИОТ» ДОСТОЕВСКОГО

Статья написана в 1917 г. и опубликована в журнале «Аргонавт»

(Гейдельберг) в конце 1921 г.

К Достоевскому, и особенно к роману «Идиот», Беньямин воз-

вращается неоднократно. В публикуемой статье фигура князя

Мышкина интерпретируется очень эмоционально и в тайной

связи с фигурой поэта Фрица Хайнеле, ближайшего друга юности

Беньямина, покончившего самоубийством в первые дни августа

1914 г.

Любопытна трактовка романа в одной из записей Беньямина

в 1934 г.: «Взаимосвязь с областью сказок о феях: Мышкин — по-

слан с заданием, которое он не выполняет; Лебедев — Калибан;

Рогожин — злой волшебник; (...) Коля — Ариэль;

(...)обе

девуш-

ки — скрытый центр (задание); структура сюжета (начало и конец)

сказочные». См.: Benjamin W. Gesammelte Werke. Bd. 2. S. 980.

Перевод уже выходил — в 1996 г.

0 Ошибка Беньямина — у Новалиса сказано: «Идеал априори».

ЗАДАЧА ПЕРЕВОДЧИКА

Опубликовано как предисловие к книге: Шарль Бодлер, Париж-

ские картины (двуязычное издание), в переводе Вальтера Беньями-

на. Гейдельберг, 1923.

Беньямин начинает переводить Бодлера с середины 1910-х гг.

В конце 1920 г., предлагая часть переведенных стихотворений для

публикации в журнале, Беньямин сообщает о своем намерении

предварить ее теоретической статьей, посвященной проблеме пе-

ревода. Эта публикация не состоялась, как и не было реализовано

намерение Беньямина по изданию журнала «Ангелус Новус», для

первого номера которого была написана «Задача переводчика»

(1921).

Фехнер, Густав Теодор (1801-1887) — психолог и фило-

соф,

основатель психологической эстетики, наделявший

душой все сущее.

(2 Лютер, Мартин (1483-1546) — основатель лютеранства.

Перевел на немецкий язык Библию, утвердив нормы лите-

ратурного языка.

Фосс, Иоганн Генрих (1751-1826) — немецкий писатель и

поэт, переводчик Гомера.

(4 Шлегель, Август Вильгельм (1767-1845) — немецкий ис-

торик литературы, языковед, литературный критик и поэт,

переводчик Шекспира.

(5 Малларме, Стефан (1842-1898) — французский поэт-сим-

волист.

(6 Гельдерлин, Фридрих (1770-1843) — крупнейший немец-

кий поэт. Перевел на немецкий оды Пиндара и трагедии

Софокла.

(7 Георге, Стефан (1868-1933) — немецкий поэт-символист.

Переводчик французской, итальянской и английской по-

эзии.

(8 Панвиц, Рудольф (1881-1969) — писатель и философ куль-

туры.

(9 Речь идет о статье «Переводы», входящей в «Статьи и при-

мечания» И. В. Гёте к его «Западно-восточному дивану»

(1819).

(Ю Р. Панвиц не использует знаков препинания и все слова пи-

шет со строчной буквы в духе происходивших Германии

в начале XX века попыток реформирования немецкого пра-

вописания.

ШАРЛЬ БОДЛЕР

ПОЭТ В ЭПОХУ ЗРЕЛОГО КАПИТАЛИЗМА

Книга Беньямина «Шарль Бодлер. Поэт в эпоху зрелого капитализ-

ма» осталась незавершенной. Общий замысел работы о Бодлере

охватывал три части: «Бодлер как аллегорический автор», «Париж

времен Второй империи у Бодлера» и «Товар как предмет поэзии».

Первая и третья часть не были написаны. В архиве имеются толь-

ко отдельные наброски, а также довольно обширные заметки

теоретического характера, озаглавленные автором «Центральный

парк».

Беньямин завершил две относительно самостоятельные вещи:

«Париж времен Второй империи у Бодлера» и «О некоторых

мотивах у Бодлера». При этом вторая (опубликованная) работа

представляет собой переделку одного из разделов первой (неопуб-

ликованной). В рукописях сохранились также многочисленные

наброски и заметки к книге о Бодлере в целом. Весь этот материал

имеет отношение к гигантскому замыслу Беньямина, названному

им «Пассажи», над которым он работал с 1927 по 1940 г. и кото-

рый так и остался незавершенным. Книгу о Бодлере Беньямин

решил выделить из «Пассажей» в 1937 г., намереваясь представить

в ней замысел целого в «миниатюрной модели». Существовали

и внешние причины подобного выделения: активно сотрудничая

с Институтом социальных исследований (им руководили Т. Адор-

но и М. Хоркхаймер), Беньямин публиковался в «Журнале социо-

логии», что после 1933 г. ему, оставшемуся практически без

средств, позволяло жить и работать в эмиграции.

В нашем издании мы публикуем первый русский перевод «Па-

рижа времен Второй империи» и новый перевод «О некоторых

мотивах у Бодлера». Стихотворения, процитированные автором,

сопровождаются русским переводом с указанием фамилии пере-

водчиков в тексте. Выбор того или иного перевода стихотворений

Бодлера осуществил Сергей Ромашко. Цитаты из немецких тек-

стов (кроме специально оговоренных случаев) даются в переводе

Сергея Ромашко. В тех случаях, когда Беньямин цитирует фран-

цузских и английских авторов в своем переводе, мы по возмож-

ности приводим цитаты по имеющимся переводам оригинала

на русский язык с указанием фамилии переводчика. В этом случае

существует определенная содержательная проблема. Дело в том,

что Беньямин переводит цитируемые им прозаические отрывки,

в ряде случаев значительно отклоняясь от синтаксиса и лексики

оригинала и приспосабливая цитаты к собственному тексту, для

подкрепления своей интерпретации. Иногда цитаты приводятся

им по памяти (с определенными отклонениями от оригинала). От

двойного цитирования (перевод перевода Беньямина и перевод

оригинала) пришлось отказаться из-за недостатка места.

I. Париж времен Второй империи у Бодлера

(1 Вторая империя — во Франции время правления импе-

ратора Наполеона III (1852-1870), добившегося сначала

(в 1848) избрания себя президентом, а затем совершивше-

го в декабре 1851 г. государственный переворот.

Богема

Леметр, Жюль (1853-1914)) — французский литературный

критик, эссеист.

(2 Сорель, Жорж (1847-1922) — французский философ, тео-

ретик анархо-синдикализма, выступал с учением о мифе

как мировосприятии любой социальной группы и с восхва-

лением насилия как движущей силы истории.

Селин (Детуш), Луи Фердинанд (1894-1961) — француз-

ский писатель, автор знаменитого романа «Путешествие на