Беньямин В. Маски времени. Эссе о культуре и литературе

Подождите немного. Документ загружается.

ность демона вагонных колес, являющегося власте-

лином всех колыбельных. Все они являлись пассажиру

во снах. Ему знакомы последствия мифологических

испытаний и опасностей, которые предстают перед ду-

хом времени в облике «поездки по железной дороге»,

ему известно непредсказуемое ускользание границ

пространства и времени, границ, в которых происходит

эта поездка, начиная со знаменитых слов «опоздали»,

слов тех, кто остался на перроне, слов, лежащих у кор-

ня любой утраты, и заканчивая одиночеством в купе,

страхом пропустить пересадку, угрюмостью незнако-

мых вокзальных сводов, под которые въезжает состав.

Пассажир непроизвольно ощущает себя втянутым в ги-

гантскую схватку и предстает молчаливым свидетелем

битвы богов железной дороги с богами вокзалов.

Similia similibus [лат. (излечивать) подобное подоб-

ным].

Его спасение заключается в том, чтобы заглу-

шить один страх другим. На раскрытых страницах

только что купленного детективного романа он пыта-

ется отыскать праздные, в определенной степени дев-

ственные страхи, которые помогли бы ему справиться

с архаическими опасностями путешествия. На этом

пути он в состоянии пуститься на любую фривольность

и сделать своими попутчиками Свена Эльвестада

с его

другом Асбьёрном Крагом, Франка Хеллера

и госпо-

дина Коллинза. Однако это изысканное общество не

каждому по вкусу. Возможно, в угоду железнодорож-

ному справочнику кое-кто выберет более точного

попутчика, такого как Лео Перуц

, который создавал

повествования синкопированные и наделенные силь-

ным ритмом, повествования, узловые станции которые

проскакиваешь, поглядывая на часы, как маленькие

провинциальные городки, расположенные на данном

маршруте; или такого автора, который больше других

понимает толк в неизведанном будущем, навстречу

которому ты мчишься на всех парах, ибо он понимает

толк в неразгаданных загадках, что остались у тебя

за спиной: в этом случае берут в попутчики Гастона

Леру

и, склонившись над «Призраком оперы» или над

«Духами дамы в черном», воображают себя пассажи-

рами «Поезда призраков», который в прошлом году

прогрохотал по немецким сценам. Или же вспоминают

о Шерлоке Холмсе и его друге Ватсоне, о том, как они

позволяют нам ощутить жуткую таинственность пыль-

ного купе второго класса, как они сидят, погруженные

в молчание, один — укрывшись за ширмой газеты,

другой — окутанный завесой сигарного дыма. А может

случиться и так, что все эти призрачные фигуры ра-

створятся в ничто перед образом, который возникает из

детективных произведений незабвенной Э. К. Грин

представлющих портрет самого автора. Она предстает

перед нашим взором в виде старой дамы в капоре, оди-

наково хорошо разбирающейся как в запутанных род-

ственных связях своих героинь, так и в огромных, скри-

пучих шкафах, в которых, в соответствии с английской

пословицей, у каждой семьи спрятан скелет. Ее корот-

кие истории равны по своей длине Сен-Готардскому

туннелю, а ее большие романы «За закрытыми дверьми»

и «В соседском доме» расцветают, как ночные фиалки

в приглушенном лиловом освещении купе.

Стало быть, вот что дает путешественнику чтение.

А разве мало дает читателю путешествие? Когда он еще

так погружен в чтение и в каких еще случаях он спосо-

бен проникнуться связанностью своего бытия с судьба-

ми книжных героев? Не похоже ли его тело на ткацкий

челнок, который в такт колесам неутомимо снует по

основе, по книге судьбы своего героя? В почтовой

карете никто не читал, в автомобиле тоже никто не

читает. Чтение в дороге так же связано с железнодо-

рожными поездками, как стоянка поезда на вокзале.

Как известно, многие вокзалы смахивают на соборы.

Давайте же будем благодарны этим маленьким, рас-

крашенным в яркие краски передвижным алтарям,

которые министрант любопытства, занимательности

и сенсации с криками тащит вдоль состава; каждый раз,

когда мы, на несколько часов погруженные, как в раз-

вевающуюся шаль, в ласковые объятия пролетающих

мимо пейзажей, будем чувствовать, как пробегают

у нас по спине мурашки, порождаемые захватываю-

щим чтением и ритмом колес.

Я распаковываю свою библиотеку

Речь о коллекционировании

Я распаковываю свою библиотеку. Да, я еще не разме-

стил ее на полках, и ее пока не окружает тихая скука

порядка. Я еще не могу прогуливаться вдоль ее рядов

и принимать книжный парад в присутствии дружески

настроенных слушателей. Вам этого не стоит опасать-

ся.

Я прошу вас вместе со мной мысленно перенестись

в беспорядок вскрытых ящиков, почуять воздух, напол-

ненный древесной пылью, ступить на пол, покрытый

разодранной бумагой, оказаться перед громоздящими-

ся стопами томов, после двухлетней тьмы вновь уви-

девших дневной свет, — я прошу вас об этом, чтобы

вместо элегического настроения в вас проснулось не-

терпеливое любопытство, которое этот процесс про-

буждает в настоящем коллекционере. Ведь именно он

к вам сейчас обращается и говорит в общем-то только

о себе. Разве не было бы слишком самонадеянным пе-

речислять вам с кажущейся объективностью и делови-

тостью основные разделы и главные сокровища биб-

лиотеки, или рассказывать историю ее создания, или же

говорить вам о ее важности для писателя? Как бы то

ни было, я стремлюсь не к таинственности, а к нагляд-

ности; мне важно показать вам отношение коллекцио-

нера к тому, чем он владеет, показать скорее процесс

коллекционирования, чем саму коллекцию. Не так уж

важно, что я стараюсь добиться этого, рассуждая о раз-

личных способах приобретения книг. Это ли или дру-

гое упорядоченное расположение материала — всего

лишь плотина на пути бурного потока воспоминаний,

накатывающего на любого коллекционера, который

говорит о том, что ему близко. Ведь любая страсть

граничит с хаосом, а страсть коллекционирования —

с хаосом воспоминаний. Скажу больше: случай и судь-

ба, которые окрашивают прошедшее перед моим взо-

ром, уже со всей очевидностью присутствуют в обыч-

ном книжном беспорядке. Ведь что иное представляют

собой эти сокровища, как не беспорядок, к которому

привыкаешь настолько, что он кажется порядком? Вы

уже слышали о людях, которые заболевали, потеряв

свои книги, или о тех, кто ради приобретения книг шел

на преступление? В таких сферах любой порядок есть

не что иное, как парение над пропастью. «Единствен-

ное точное знание, которое тут может быть, — заметил

как-то Анатоль Франс, — это знание о годе издания

и о формате книги». Действительно, если и существу-

ет что-либо противоположное беспорядочности биб-

лиотеки, так это упорядоченность ее каталога.

Таким образом, бытие коллекционера диалектиче-

ски простирается между полюсами порядка и беспо-

рядка.

Однако оно связано и со многими другими обстоя-

тельствами, например с весьма загадочным отноше-

нием к собственности, о котором я позже скажу не-

сколько слов. И еще — с таким отношением к вещам,

при котором не обращают внимания в первую очередь

на их функциональную ценность, то есть на их полез-

ность и пригодность, а изучают и любят их как под-

мостки или как театр их собственной судьбы. Кол-

лекционера больше всего очаровывает возможность

собрать разрозненное в один магический круг, где все

замрет в последнем восторге — в восторге отдавшего-

ся.

Все, о чем коллекционер помнит, думает и знает,

становится цоколем, рамкой, постаментом, замковым

камнем для того, чем он владеет. Возраст, место про-

исхождения, способ изготовления, прежний владелец,

от которого эта вещь перешла, — все это для истинно-

го коллекционера соединяется в каждом отдельном

случае в некую магическую энциклопедию, посвящен-

ную судьбе той или иной вещи. Уже на этом маленьком

примере можно почувствовать, как великие физиогно-

мисты, — а все коллекционеры и суть физиогномисты

вещного мира, — становятся толкователями судьбы.

Достаточно лишь однажды понаблюдать за каким-ни-

будь коллекционером, за тем, как он обращается с пред-

метами, выставленными у него в витрине. Едва взяв

их в руки, он весь словно погружается в созерцание,

прозревает в них безграничные дали. Именно так бы

я выразился о магической стороне коллекционера,

о стариковской сути его личности. Habent sua fata libelli

[лат.

книги имеют свою судьбу] — видимо, это было

сказано о книгах вообще. Книги, а значит, и «Боже-

ственная комедия», и «Этика» Спинозы, и «Происхож-

дение видов» имеют свою судьбу. Однако коллекцио-

нер понимает это латинское изречение по-своему. В его

представлении свою судьбу имеют не столько книги,

сколько их отдельные экземпляры. И самое главное

событие в судьбе каждого экземпляра, по его мнению,

это встреча с самим коллекционером и с его личной

коллекцией. Не будет преувеличением сказать, что для

настоящего коллекционера приобретение старинной

книги равнозначно ее второму рождению. И в этом как

раз проявляется детскость коллекционера, которая

в нем перемешана со стариковством. Ведь именно дети

способны непрестанно возрождать бытие, не испыты-

вая в этом деле никаких затруднений. У них, у детей,

коллекционирование — лишь один из способов воз-

рождения вещей, другой способ — это раскрашивание,

третий — вырезание, еще один — переводные картин-

ки,

и так целая шкала детских способов овладения

миром, от прикосновения до называния. Обновление

старого мира — это самое глубинное влечение, опреде-

ляющее желание коллекционера заполучить что-то но-

вое,

и потому собиратель старых книг намного ближе

к основам истинного коллекционирования, чем тот,

кто интересуется новейшими библиофильскими изда-

ниями. Теперь несколько слов о том, как книги пре-

одолевают порог хранилища и превращаются в соб-

ственность коллекционера, то есть об истории их

приобретения.

Из всех возможных вариантов приобретения книг

самый похвальный — писать их самому. Некоторые

из вас в этой связи с удовольствием вспомнят о библио-

теке,

которую Вуц°, бедный школьный учителишка

Жан-Поля, приобретал таким образом: все книги, на-

звания которых привлекали его в каталогах, он писал

сам, поскольку купить их у него не было возможности.

Писатели, в сущности, — люди, которые пишут книги

если и не по бедности, то от неудовлетворенности теми

книгами, которые они покупают и которые им не нра-

вятся. Вам, уважаемые дамы и господа, это определе-

ние писателя может показаться достаточно странным.

Что ж, странным кажется все сказанное с точки зрения

настоящего коллекционера. Из всех доступных спосо-

бов приобретения книг самым удобным для собира-

теля было бы взять у кого-нибудь книгу и потом ее

не вернуть. Настоящий любитель брать чужие книги,

каким мы его представляем, ведет себя как прирожден-

ный коллекционер, и не только в том смысле, что он

страстно хранит позаимствованные сокровища и оста-

ется глух к любым попыткам владельцев отстоять свои

законные права, но более всего в том, что он и сам эти

книги не читает. Поверьте моему опыту: как правило,

когда кто-то возвращал мне однажды взятую книгу,

оказывалось, что он в нее и не заглядывал. Так что же,

спросите вы, стало быть, свойство коллекционера — не

читать книг? Это что-то новенькое... Отнюдь! Знатоки

вам подтвердят, что это известно давно, и я только по-

вторю ответ Анатоля Франса одному невежде, который

восхищался его библиотекой и потом задал привычный

вопрос: «И вы это все прочитали, господин Франс?» —

«Не прочел и десятой части. А разве вы пользуетесь

севрским фарфором ежедневно?»

Кстати, в оправданности такого поведения я однаж-

ды убедился на собственном опыте. В течение многих

лет — то есть всю первую треть своего теперешнего

существования — моя библиотека занимала лишь пару

книжных полок, которые за год прирастали от силы

на несколько сантиметров. Это был ее боевой период,

когда ни одна книга не могла попасть в мою библиоте-

ку, не произнеся пароль «прочитана». Так я, может

быть, никогда и не собрал бы того, что по своему объ-

ему достойно именоваться библиотекой, если бы не

инфляция, которая внезапно сместила все акценты,

превратила книги в материальные ценности, с трудом

доступные. Так по крайней мере выглядело это в Швей-

царии. И действительно, именно оттуда под самый

конец пребывания в этой стране я сделал свои пер-

вые большие заказы и приобрел такие бесценные вещи,

как «Синий всадник»

или «Легенды Танаквилы»

Бахофена, которые тогда еще можно было приобрести

у издателя. Теперь, скажете вы, после стольких хож-

дений вокруг да около, нам следует выйти наконец

на столбовую дорогу книжного приобретательства, то

есть поговорить об их покупке. Это, разумеется, стол-

бовая дорога, но дорога отнюдь не гладкая. Покупка,

которую делает коллекционер, абсолютно не похожа

на покупку, совершаемую студентом, когда тот при-

обретает учебник, или светским господином, который

хочет сделать подарок своей даме, или коммивояжером,

желающим скоротать время путешествия. Свои самые

памятные покупки я сделал в поездках, во время слу-

чайных прогулок. Приобретение и обладание собствен-

ностью требуют определенной тактики. Коллекцио-

неры — это люди, обладающие тактическим чутьем.

Отправляясь на штурм незнакомого города, они из

прошлого опыта уже знают, что самый маленький

антикварный магазин может оказаться крепостью,

а писчебумажный магазин — господствующей высот-

кой. Не упомню, как много городов сдались мне отнюдь

не в результате лобовых атак, которые я предпринимал

ради захвата книг.

Когда речь идет о самых важных покупках, визит

к книготорговцу, конечно, играет не главную роль. Ка-

талоги здесь намного важнее. И даже если покупатель,

заказывающий книгу по каталогу, очень хорошо ее зна-

ет, заказанный экземпляр все равно будет для него не-

ожиданностью, а сам процесс заказа подобен азартной

игре.

Переживаешь и счастливые находки, и ощутимые

неудачи. Припоминаю, как я однажды заказал книгу

с цветными картинками для моей давней коллекции

детских книг только потому, что это была сказка Аль-

берта Людвига Гримма, вышла она в свет в городке

Гримма в Тюрингии. Из этого же городка, из Гриммы,

была и книга басен, выпущенная этим самым Альбер-

том Людвигом Гриммом. И именно тот экземпляр

с 16 иллюстрациями, который попал ко мне, был един-

ственным сохранившимся экземпляром первых работ

знаменитого немецкого иллюстратора Люзера, живше-

го в Гамбурге в середине прошлого века. Итак, моя ре-

акция на созвучие имен и названий оказалась очень

точной. И в этой книге я снова натолкнулся на работы

Люзера, это были иллюстрации к «Сказкам для Лины»,

которые до сих пор неизвестны библиографам и заслу-

живают более подробного упоминания, чем то, которое

я сейчас делаю.

Когда приобретаешь книги, не только деньги и

опыт позволяют достичь удачи. Ни то ни другое недо-

статочно для создания настоящей библиотеки, в кото-

рой всегда есть что-то невидимое и неповторимое. Тот,

кто приобретает книги по каталогам, должен, помимо

всех перечисленных качеств, обладать еще и верхним

чутьем. Год выпуска, место издания, формат, прежний

владелец, вид переплета и т. д. — все это должно ему

о чем-то говорить, и не просто как сухой факт. Все эти

вещи должны быть созвучны между собой, и по гармо-

нии и чистоте звучания он должен понять, его это

книга или нет. И совсем другие качества нужны коллек-

ционеру на аукционе. Для читателя каталога важна

только сама книга и, пожалуй, ее предыдущий вла-

делец, в том случае, если происхождение книги уста-

новлено. Но тот, кто собирается на аукцион, должен

одновременно обращать свое внимание и на книгу, и на

конкурентов, а еще — сохранять хладнокровие, чтобы

не ввязаться в схватку, как это происходит сплошь и

рядом, исключительно ради того, чтобы превзойти

соперника, а не ради желанной книги, и в результате не

оказаться перед необходимостью заплатить непомерно

высокую цену. Зато к лучшим воспоминаниям коллек-

ционера относится момент, когда ему выпадает случай

приобрести какую-то книгу, о которой он не только что