Аргунова В.Н. Социальная справедливость: ценностно-институциональный анализ

Подождите немного. Документ загружается.

Глава I

и, в-третьих, справедливое право должно быть защищено общест-

венным правопорядком — а значит, принять облик государства —

справедливого государства. Трехчленный ключевой тезис полити-

ческой философии можно прочесть и в обратном порядке: 1) госу-

дарство обязано быть справедливым, 2) политическая справедли-

вость образует нормативно-критический масштаб права, 3) спра-

ведливое право есть легитимная форма человеческого общежи-

140

тия» .

В.

С. Нерсесянц не без оснований полагает, что правовая

справедливость возвышается над всем партикуляризмом притя-

заний и интересов, «взвешивает» их на единых весах правовой

регуляции и правосудия посредством общего масштаба права и

оценивает их формально-равным, а потому одинаково справедли-

вым для всех правовым мерилом. Вместе с тем он вынужден при-

знать тот факт, что социальная справедливость может как соот-

ветствовать праву, так и отрицать его. Это приводит ученого к ре-

шительному несогласию с утверждением о наличии иных, непра-

вовых форм справедливости: «Другого принципа, другой формы

выражения, кроме правовой, справедливость не имеет. <...> От-

рицание правовой природы справедливости означает утвержде-

ние неправовой (антиправовой или внеправовой) справедливости.

По логике такого подхода получается, что право как таковое

(право вообще, а не только антиправовой закон) несправедливо, а

справедливость исходно представлена в том или ином неправо-

вом (социальном, политическом, религиозном, моральном и т. п.)

начале, правиле, требовании. Здесь, следовательно, справедли-

вость права, если таковая допускается, носит производный, вто-

ричный, условный характер и поставлена в зависимость от под-

чинения права внеправовому началу. И поскольку такие внепра-

вовые начала лишены определенности принципа правового ра-

венства и права в целом (объективной всеобщности правовой

нормы и формы, единого масштаба права, равной меры правовой

свободы и справедливости), они неизбежно оказываются во вла-

сти субъективизма, релятивизма, произвольного усмотрения и

Хёффе

О.

Указ. соч. С. 11—12.

Социальная справедливость как ценность

частного выбора (индивидуального, группового, коллективного,

партийного, классового и т. д.). Отсюда и множественность бо-

рющихся и несогласуемых друг с другом внеправовых представ-

лений о справедливости, претензий частного и частичного начала

на всеобщее, присущее праву и справедливости»

141

Мы привели такую пространную цитату авторитетного

ученого, поскольку она хорошо формулирует аргументы пози-

ции,

сводящей социальную справедливость к ее нормативной

юридической форме. Однако правовая справедливость представ-

ляет собой лишь одну из ипостасей социальной справедливости

как ценности. Она призвана поддерживать существующий поря-

док и может быть отнесена к формальной справедливости, на

основе которой функционирует данная социальная система. Вме-

сте с тем социальная справедливость как ценность несет в себе не

только нормативные требования, но и черты идеала, в направле-

нии реализации которого осуществляются социальные измене-

ния.

Социальная справедливость как ценность не только согласно

принципам права беспристрастно воздает по заслугам. Она как

бы немного «забегает вперед», содержит своеобразные обещания

все большему количеству людей по реализации их интересов,

расширяет пространство равенства и свободы.

Так же как все ценности и мировоззрение в целом, прин-

ципы социальной справедливости здесь и сейчас складываются

в трех измерениях: единая линия эволюционных изменений все-

го человечества, социокультурный (цивилизационный) контекст

данного сообщества и актуальный дискурс.

Обозначенные выше три группы факторов, формирующие

содержание социальной справедливости, по сути дела, вычленя-

ют несколько ее ипостасей: исторический идеал, ментальные

установки и политико-правовые нормы. «Работающим», выпол-

няющим стабилизирующие функции в обществе принцип соци-

альной справедливости делает согласование трех названных сто-

рон.

Это означает, что политическая и правовая справедливость

должна адекватно отражать конкретную историческую ситуацию,

Нерсесянц

В.

С. Указ. соч. С. 7.

Глава!

причем соответствовать ментальным установкам данного обще-

ства и требованиям эпохи. В том случае, когда содержание со-

циальной справедливости подобным образом сбалансировано,

социальная справедливость выступает интегрирующим началом,

укрепляет солидарные связи в обществе, способствует достиже-

нию общественного согласия. Если же между составляющими

этой ценности имеется диссонанс, то она воспринимается значи-

тельной частью общества как несправедливость, следствием чего

выступают различные сбои в функционировании социальной

системы и ухудшение социального самочувствия людей, испы-

тывающих недостаток общественного признания. Поэтому со-

циальную справедливость можно назвать своеобразным защит-

ным свойством общества, сохраняющим и поддерживающим его

«здоровье».

Столь важное значение социальной справедливости требует

пристального отслеживания ее содержания и практической реа-

лизации со стороны властных структур, гражданского общества

и научного сообщества. Идеальным и самым благоприятным

представляется вариант, когда ученые-гуманитарии осуществ-

ляют теоретическую проработку вопроса, изучают обществен-

ное мнение и знакомят властные органы с полученными резуль-

татами. Те же на их основе корректируют экономические, поли-

тические и социальные процессы. К сожалению, этот вариант

вряд ли в полной мере может быть реализован в каком бы то ни

было обществе. Тем не менее, по причине все более набирающей

силу технологичности в принятии управленческих решений, по-

добное сближение

некоторой мере происходит, что придает тео-

ретическому изучению социальной справедливости еще больше

актуальности.

•••

Глава

ИСТОРИЧЕСКИЕ И ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЕ

ТИПЫ СОЦИАЛЬНОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ

Социальная справедливость как принцип организации и

поддержания социальной системы и как ценность, регулирующая

взаимодействия между членами сообщества, находится в посто-

янной динамике, реагируя на институциональные изменения.

Процесс ее формирования, как мы выяснили, имеет объективную

основу в виде макро- и микроинститутов, что, впрочем, не озна-

чает его автоматизма и спонтанности. Н. Элиас, описывая объек-

тивный исторический характер общественных отношений, отме-

чает, что в истории действуют не безжизненные машины и не

автоматы из стали и железа, а влияния одних живых людей на

других. В то же время «ни один отдельный человек, каким бы ни

был масштаб его личности, сколь бы могущественной ни была

его сила воли, сколь бы проницательным ни был его ум, не может

вырваться из специфической закономерности человеческого пе-

реплетения, исходя из которой он действует. Ни одна даже очень

сильная личность не может, будучи, например, императором в

огромной феодальной державе с чисто натуральным хозяйством,

преодолеть силы центробежных тенденций, соответственно воз-

никающих в стране такого большого размера; он не может одним

махом превратить свое общество в абсолютистское или тем более

в индустриальное; он не способен неким актом своей воли разом

подчинить себе растущее распределение труда и военные сосло-

вия,

монетаризацию и тотальную трансформацию имуществен-

ных отношений, которые необходимы для того, чтобы образова-

лись прочные центральные институты. Он был и остается связан-

ным закономерностями конфликтов между крепостными и фео-

далами на стороне вторых, между конкурирующими мелкими и

крупными феодалами — на стороне первых»

Элиас

К Общество индивидов. М., 2001. С. 80.

Глава II

Люди вынуждены учитывать объективный характер воз-

действия исторически сформировавшихся институтов, несмотря

на несоответствие того или иного социального факта индивиду-

альным и групповым интересам. Кроме того, развитие общества

представляет собой преемственную связь поколений, которые, по

уже приводившемуся выражению М. Блока, шествуют гуськом,

т. е. дети вступают в контакт со своими предками только через

посредство родителей

. Благодаря межпоколенческой коммуни-

кации достигается общность в духовной жизни, в том числе и в

ценностных представлениях.

Занимаясь социологическим анализом эволюции идей, мы

должны пройти между своеобразными Сциллой и Харибдой. В

древнегреческой мифологии Харибда — чудище в виде страшно-

го водоворота, трижды в день поглощающего и извергающего

черные воды узкого пролива, на другом берегу которого обитает

шестиглавая Сцилла. Даже Посейдон не в силах спасти человека,

оказавшегося между ними. Такой Харибдой для нас выступают

объективные институциональные условия формирования идей,

а Сциллой — самостоятельность духовной жизни, ее активное

влияние на становление социальных институтов, в том числе и

макроуровня. Лишь немногим удается безопасно проплыть меж-

ду этими препятствиями и не очутиться в «водовороте» упро-

щенных детерминистских трактовок духовных явлений или же не

впасть в соблазн объяснения жизни духа из самого духа. В осо-

бенности это касается социальной справедливости, связь которой

с социальными институтами проступает более отчетливо, чем у

прочих ценностей.

Выясняя содержание принципов социальной справедливо-

сти в том или ином обществе в конкретный момент времени,

недостаточно выявить идеи формальной справедливости и изу-

чить общественное мнение. В результате мы получим мозаичную

картину представлений с огромным количеством различных

Блок

М.

Апология истории, или Ремесло историка. М., 1986.

С.

25—26.

Исторические и

цивилизационные

типы сощюльной справедливости 95

«цветов» и «оттенков». Однако задача исследователя сводится

не только к сбору информации, но и к ее упорядочиванию. Для

того чтобы избежать субъективных индивидуальных и групповых

уклонов в интерпретации эмпирической информации, необходи-

мы критерии ее систематизации. Так же как в случае с детской

игрушкой мозаикой, нужны контуры желаемого, помогающие

освоить яркость и изобилие имеющихся в нашем распоряжении

цветов.

Ранее мы предложили схему, отражающую влияние инсти-

туциональных образований на становление идей справедливости:

единая линия эволюционных изменений всего человечества, со-

циокультурный (цивилизационный) контекст данного сообщества

и актуальный дискурс. Эти три рода факторов соотносятся между

собой как категории общего, особенного и единичного. Вместе с

тем живая история любого народа никогда не укладывается в

теоретическую схему. Так, решение какой-либо актуальной зада-

чи может отодвинуть на задний план справедливые запросы эпо-

хи и востребовать социальные формы, не вполне вписывающиеся

в социокультурную специфику. И все же, в силу единых зако-

номерностей эволюции человеческого общества, обусловленных

сменой производственных технологий и соответствующих произ-

водственной деятельности способов организации социальной и

политической жизни, можно вычленить основные исторические

типы социальной справедливости. Они будут служить опреде-

ленным эталоном при исследовании жизни сообщества в тот или

иной период и выступать в качестве стратегического указателя

эволюции критериев социальной справедливости.

Исторический тип социальной справедливости включает в

себя требования социальной справедливости к содержанию фор-

мальных институтов, вытекающие из организации макроинсти-

тутов. Данный теоретический конструкт слишком схематичен и

упрощен, поэтому он должен быть скорректирован с учетом со-

циокультурной специфики, придающей ему своеобразное пре-

ломление. Методом «наложения» исторических и цивилизацион-

ных типов социальной справедливости как своеобразной кальки

Глава II

мы можем изучать динамику социальной справедливости и выяв-

лять ее стратегические требования.

Одновременно нужно помнить, что социальная справедли-

вость находится в процессе постоянного становления. Становле-

ние характеризуется двумя противоположными моментами — из-

менчивостью и постоянством. Первый аспект — изменчивость —

означает непрерывную текучесть, в которой невозможно строго

отделить один момент от другого, потому что при его фиксации

он снимается и предоставляет место другому моменту. Количест-

венное нарастание изменчивости приводит к ее качественному

нарастанию и переходу из одного качественного типа становле-

ния в другой. Эта непрерывная линия развития содержит разного

рода неподвижные узлы, которые не задерживают само станов-

ление, а означают превращение одного его типа в другой. Всякая

линия становления, хотя мыслится эволюционно, содержит то

или иное количество скачков, отнюдь не мешающих непрерыв-

ному становлению, а только демонстрирующих его разные рево-

люционно возникающие типы. Итак, становление социальной

справедливости — это непрерывная эволюция, сопровождающаяся

прерывными качественными скачками.

Основная историческая тенденция в развитии идей соци-

альной справедливости состоит в увеличении критериев социаль-

ного равенства и расширении социального пространства действия

этих критериев, а также в универсализации ограничителей свобо-

ды,

т. е. распространении на все большее количество социальных

групп и индивидов одинаковых ограничений. Невероятно слож-

ные функции социальной справедливости, заключающиеся, с

одной стороны, в легитимации существующего общественного

устройства и поддержании социального порядка, а с другой — в

придании социальной значимости как можно большему количе-

ству индивидов, требуют от нее постоянного контроля над соб-

людением наиболее оптимального баланса между коллективно-

стью и индивидуальностью, общественными и частными инте-

ресами.

Представляя собой ценность, т. е. являясь продуктом ду-

ховного творчества, социальная справедливость, подчиняясь за-

Исторические и

цивилизационные

типы социальной справедливости 97

конам духа, облекается в идею. Я. Э. Голосовкер замечательно

сформулировал сущность идеи как способа духовного освоения

мира. Он называл идеи смыслообразами, внутренними образами

воображения. Ученый подчеркивает, что речь идет не о едином

индивидуальном образе, а о последовательной совокупности

индивидуальных образов одного логического смысла, создающей

целокупный образ. «Поражает то обстоятельство, что воображе-

ние народа или множества особей, принадлежащих к разным

векам, коллективно работает творчески так, что в итоге перед

нами возникает законченная картина логического развития смыс-

ла целокупного образа — до полного исчерпания этого смысла.

Налицо все комбинации в рамках данного смысла. В результате

мы можем построить логику движения определенного целокуп-

ного образа. Переходя по конвейеру единичных образов как бы

от одной фазы к другой, мы можем проследить всю метаморфозу

отдельных смыслов такого целокупного образа до полного ис-

черпания этого целокупного смысла. Смысл "виденья" (зрение)

исчерпал себя. Смысловая кривая как бы замкнулась»

На основе ценностей, в том числе и социальной справед-

ливости, происходит мысленно-реальное конструирование сооб-

щества. По мнению Б. Андерсона, все сообщества крупнее пер-

вобытных деревень, объединенные контактом «лицом к лицу» (а

может быть, даже и они), — воображаемые. Сообщества следует

различать по тому стилю, в котором они воображаются

Итак, мы попытаемся проследить эволюцию смыслообра-

зов социальной справедливости «по вертикали» — в общем ходе

истории и их специфику «по горизонтали», т. е. цивилизационное

своеобразие. Сформулированная таким образом проблема пред-

ставляет для исследователя сверхзадачу в силу многоликости

истории. Поэтому, вероятно, нам удастся лишь наметить общие

контуры и тенденции, которые впоследствии могут быть развиты

и уточнены.

Голосовкер

Я.

Э. Логика мифа. М, 1987. С. 49.

Андерсон

Б.

Воображаемые сообщества. М., 2001. С. 31.

Глава II

§ 1. Социальная справедливость

в лоинлустриальнолл и индустриальном обществах

Занимаясь исторической реконструкцией социально спра-

ведливых требований, мы будем находиться прежде всего на

макросоциальном уровне, периодически перемещаясь на микро-

уровень, где отражена палитра индивидуальных и групповых

ценностей.

Этап доиндустриального общества является одним из са-

мых продолжительных в истории человечества и включает в

себя различные формы социальной организации. Однако наличие

общих черт в содержании организационных основ общества —

макроинститутов — позволяет нам заняться поиском общности

содержания и выражения идеи социальной справедливости.

Доиндустриальное общество с позиций современности вы-

глядело несправедливым: земля как главный производственный

ресурс сосредоточивалась в руках достаточно небольшой группы

землевладельцев, что возвышало ее собственников над всеми

другими социальными группами и закрепляло за ними основные

социальные преимущества. Тем не менее суровая историческая

справедливость облекалась в образы, позволявшие членам социу-

ма почувствовать возможность (или создававшие гипотетическую

возможность) своей включенности в социальную жизнь.

Мировоззрение доиндустриального общества представлено

мифом и религией. Они содержат наиболее адекватные экономи-

ческой, социальной и политической структуре регулятивы обще-

ственного поведения: в мифе это запреты и предписания, привя-

занные к конкретным ситуациям, а в религии — перечень добро-

детелей, дающий человеку самостоятельность в выработке своего

поведения. Общей чертой обеих форм мировоззрения является

предопределенность, распространяемая как на индивидуальную,

так и на социальную жизнь. Для того чтобы снять неизбежно воз-

никающий в данном случае пессимизм, идея социальной справед-

ливости приобретает образ гармонии.

Исторические

цивилизационные типы социальной справедливости

На этапе перехода от архаического общества к доиндустри-

альному, где присутствовал миф как ведущая мировоззренческая

форма, и в ранних формах религии гармония носит природно-

духовный характер. Какой бы регион мы ни взяли, мы увидим,

что мировоззрение пытается упорядочить и соединить в единое

целое три основных составляющих мира — природу, социум и

индивида. Общность между ними определяется природой, под-

чиняющей общество и человека своим законам. Древние греки не

случайно называли мир Космосом. Это слово в переводе с грече-

ского означает порядок и красоту. Космос противопоставляется

безмерной, бесформенной, разверстой бездне Хаоса. Вселенная

в классической мифологии напоминает по форме яйцо, в равной

мере сплюснутое на полюсах. На одном из них — Олимп, смы-

кающийся с эфирными высями, огненной разреженной материей,

т. е. верхнее небо. На другом полюсе — глубина Тартара, пророс-

шего корнями земли и моря, вечный мрак нижнего неба. Посре-

дине это яйцо как бы прорезано пополам тонким диском земли,

на которой живут люди.

Замкнутое пространство Космоса состоит, следовательно,

из элементов, обладающих противоположными свойствами, но

дополняющих друг друга. Эти интеллектуализированные объек-

ты воспринимаются в движении, а не в покое, не подчинены за-

конам и постулатам аристотелевской логики, соответствующей

миру статики и покоя или здравого смысла. Они подчиняются, по

мнению Я. Э. Голосовкера, логике воображения. Воображение

выступает способом теоретического познания мира, т. е. пред-

ставляет собой познавательную способность. «Имагинативный,

то есть воображаемый, объект "мифа" не есть только выдумка, а

есть одновременно познанная тайна объективного мира и есть

нечто предугаданное в нем; в имагинативном, или воображаемом,

объекте мифа заключен действительный реальный объект. И

поскольку содержание, то есть тайна, действительного объекта

беспредельно и микрокосмично, постольку и "имагинативный

объект" насыщен смыслом, как рог изобилия — пищей»

Голосовкер

Я.

Э. Указ. соч. С. 13.