Актуальные проблемы современной лингвистики: Сборник научных статей. Выпуск 2

Подождите немного. Документ загружается.

держивается мнения, что в вершине может находиться любой из компо-

нентов коннотации [4, с. 3]

Е.М. Сторожева предлагает более сложную, иерархично-

постороенную систему элементов коннотации [8]. Она делит все компо-

ненты коннотации на внутриязыковые и внешнеязыковые, внутриязыко-

вые, в свою очередь, разделяя на диахронические и синхронические, или

мотивационные, а внешнеязыковые на функционально-стилистические,

идиомные, или социальные, психологические и национально-культурные.

Далее предлагается более дробное деление для подгрупп идиомные ком-

поненты и психологические компоненты. К идиомным компонентам

Е.М. Сторожева относит макроидиомные и микроидиомные, или социо-

лектные, а к психологическим эмоциональные, экспрессивные и фоносе-

мантические. Несмотря на столь дробную структуру, в данной классифи-

кации все же нет четкой разграниченности некоторых компонентов кон-

нотации, в связи с чем автор использует бинарные наименования: эмоцио-

нальный компонент называет так же эмоционально-оценочным, а экспрес-

сивный – эмоционально-экспрессивным.

Таким образом, коннотация как часть лексического значения слова,

является спорным вопросом в лингвистике, поскольку среди исследовате-

лей не существует единого мнения относительно компонентов, входящих

в ее структуру, а также относительно их взаимной обусловленности и ие-

рархичности. Часть исследователей сходятся во мнении, что у каждого

слова в различных коммуникативных ситуациях иерархия компонентов

может быть различна. Компоненты коннотации не являются обязательны-

ми и проявляются в словах в различных комбинациях, что и обуславлива-

ет сложность их выделения и классификации. Компоненты коннотации

часто сопутствуют друг другу в речи, поэтому нередко понятия смешива-

ют, а термины употребляют как синонимы. Большинство исследователей,

независимо от количества выделяемых ими компонентов в структуре кон-

нотации, все-таки сходятся в выделении трех компонентов: оценочного,

эмоционального и экспрессивного.

Библиографический список

1. Арнольд И.В. Стилистика. Современный английский язык. – М.,

2002.

2. Беляевская Е.Г. Семантика слова. – М., 1987.

3. Васильев Л.М. К вопросу об экспрессивности и экспрессивных свя-

зях // Славянский филологический сборник. – Уфа, 1962. – Вып. 9. –

№ 3. – С. 107-118.

4. Вставский А.Н. Коннотативный компонент: проблемы интерпрета-

ции // Вестник Омского государственного педагогического универ-

ситета. – Омск, 2006.

5. Лингвистический энциклопедический словарь под редакцией

В.Н. Ярцевой. – М., 1990.

6. Лукьянова Н.А. О семантике и типах экспрессивных лексических

единиц // Актуальные лексикологии и словообразования. – Новоси-

бирск, 1979. Вып. 8.

7. Стернин И.А. Лексическое значения слова в речи. – Воронеж, 1985.

8. Сторожева Е.М. Коннотация и ее структура // Вестник Челябинского

государственного университета. – Вып. 14. Челябинск, – 2007.

9. Ходжаян Т. Коннотативные особенности цветообозначений в совре-

менном немецком языке. – Ереван, 2004.

10. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической

системе языка. – Воронеж, 1987.

11. Шаховский В.И. Эмотивный компонент значения и методы его опи-

сания. – Волгоград, 1983.

А.А. Кудрявцева

ПРОТОТИПИЧЕСКАЯ СЕМАНТИКА ОБЪЕКТНЫХ ГЛАГОЛОВ

АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА

Актуальность настоящей работы обусловлена тем, что, несмотря на

довольно тщательное исследование многими лингвистами тематики объ-

ектных глаголов, до сих пор остаются без ответа многие вопросы, связан-

ные с механизмами актуализации субъектно-направленных значений у

объектных глаголов.

Настоящая статья посвящена анализу семантики объектных глаголов

в свете прототипической парадигмы через выведение и анализ их лексиче-

ских прототипов в двух основных вариантах английского языка.

В русле традиционного семантико-синтаксического подхода к субъ-

ектным и объектным глаголам написаны труды А.А. Уфимцевой. Ее глав-

ной заслугой признается выделение и изучение категории субъектных и

объектных глаголов. Субъектные глаголы выражают понятия о действиях,

ориентированных относительно самого субъекта (He sneezed loudly.).

Объектные глаголы передают действия субъекта по отношению к объекту

(They sentenced him to death.) [13, 14].

Вслед за А.А. Уфимцевой, углубляясь в более частные проблемы

данной категории глаголов, были проведены исследования такими лин-

гвистами, как И.Б. Долининой, Л.А. Курицыной, И.И. Мещаниновым. Од-

нако существенным недостатком в их работах представляется выделение

на базе категории субъектных и объектных глаголов категории двуна-

правленных глаголов, представленных субъектно-объектными и объектно-

субъектными глаголами. Еще большим заблуждением является утвержде-

ние о том, что глагол может изменять свою направленность при отсутст-

вии или появлении объекта действия. Например, в предложении «He

smokes cigars only» действие представлено объектным глаголом to smoke,

но стоит только употребить этот же глагол без объекта действия, «He is

always smoking», как он переходит в категорию объектно-субъектных гла-

голов [5, 7, 11].

Попытки исследования механизмов актуализации новых значений у

глаголов в русле лексической семантики и лингвистической прагматики

вслед за Ч. Филлмором предпринимались такими учеными, как Т.Ю. Ав-

расина, В.М. Аринштейн, В.В. Богданов, Дж. Лайонз, Дж. Лакофф. В ос-

новном, изучались медиальные конструкции, в которых фигурировали

объектные глаголы. Вышеупомянутые лингвисты пытались объяснить

смену направленности глаголов через их окружение, т.е. субъект и объект

действия. Например, в предложении «Muscles tightened in his lean face», по

мнению В.М. Аринштейн, muscles, будучи инактивным объектом, стоит в

позиции субъекта действия, так как именно он привлекает внимание гово-

рящего и слушающего [1, c.118]. Или, с точки зрения Дж. Лакофф, пред-

ложение «The car drives easily» содержит утверждение о том, что вожде-

ние автомобиля определяется скорее свойствами автомобиля, чем тем, что

он управляется человеком [8, c. 361].

Однако, такой подход представляется ошибочным, так как в иссле-

дованиях подчеркивается роль синтаксической конструкции и глагольного

окружения, с помощью которой ученые объясняли актуализацию новых

глагольных значений. По мнению В.Г. Гака, синтаксическая конструкция

не является просто механическим объединением слов по правилам грам-

матики: она целостно отражает структуру ситуации такой, какой мы ее се-

бе представляем. Это еще раз подтверждает, что при формировании вы-

сказывания не конструкция создается из слов, но слова подбираются к

конструкциям коммуникантом, вернее, идет процесс взаимной «подгон-

ки» слов и конструкций [4].

Согласно мнению И.К. Архипова, Г.О. Винокура, Ю.Н. Караулова,

слова и их значения «не возникают и изменяются», но все это делают язы-

ковые личности, носители конкретных языков, которые вступают в про-

цесс коммуникации с теми или иными средствами именно потому, что

они, опираясь на исходные значения слов, так воспринимают мир, так ви-

дят его глазами или своим внутренним взором [2, 3, 6].

Таким образом, глагол сам по себе не может поменять значение или

направленность под влиянием контекста, это делает за него говорящий.

Согласно мнению М.В. Никитина, «… значение – это факт сознания» [12].

Иными словами, значение любой лексической единицы заключено в чело-

веческом сознании, а не в словаре, как ошибочно полагают многие авто-

ры. В словаре мы находим всего лишь совокупность печатных символов,

которые человек соотносит с имеющимися в своей голове представления-

ми и только после этого выводит значение слова.

Однако не следует полагать, что в человеческом сознании хранятся

все значения одного и того же слова. Например, невозможно себе реально

представить, что человек в состоянии постоянно удерживать в памяти все

45 значений глагола to break. Это противоречит физиологии человека.

«Мы не можем одну и ту же мысль неопределенно долго держать, а со-

гласно закону, чтобы мысль вообще была, ее держать надо» [10, c.101].

Как же тогда носитель языка пользуется словами, организуя их в слажен-

ное высказывание? Дело в том, что в нашем сознании находится систем-

ное значение слова [2, c.152]. Это такое обобщенное значение, которое ох-

ватывает и прямые, и переносные значения слова, относится к языковому

уровню. На основе именно системного значения, или лексического прото-

типа (ЛП), коммуникант выводит все остальные речевые значения.

Для того чтобы вывести лексический прототип, нужно провести

полный анализ всех имеющихся значений, взятых из нескольких словарей.

Для примера возьмем объектный глагол to read. Первым этапом выведения

ЛП является отбор нескольких авторитетных словарей, изданных в Вели-

кобритании и США. Многие лингвисты предлагают для выведения ЛП

использовать, по крайней мере, десять словарей [2, 9]. Но в связи с тем,

что сравнительный анализ ЛП в нескольких вариантах языка не предпри-

нимался ранее, не происходило также разделения на словари британские

и американские. С моей точки зрения для настоящего исследования доста-

точно будет пяти словарей в британском варианте (The Oxford Dictionary

of English, 2003; Longman Dictionary of Contemporary English, 1990;

Chamber’s Encyclopedic English Dictionary, 1994; Collins Birmingham

University International Language Dictionary, 1990; Cambridge International

Dictionary of English, 2009) и шести – в американском (Webster’s New

World Dictionary of American English, 2001; Marriam-Webster’s Online

Dictionary; The Random House Dictionary of the English Language, 2006; The

American Heritage Dictionary of the English Language; Encarta World English

Dictionary; WordNet 3.0). Следующий этап работы представляет выделе-

ние номинативно-непроизводного значения (ННЗ) на базе первых значе-

ний, представленных во всех словарях. И, наконец, заключительным эта-

пом является подстановка выведенного ННЗ в конкретные примеры.

Следует отметить, что степень сложности процесса выведения ЛП в

двух языковых вариантах была различна. Британские лексикографиче-

ские источники заключают в себе более схожие словарные статьи, чем

статьи, взятые из американских словарей. Например, первые значения

глагола to read согласно британским словарям: to look at and comprehend

the meaning of (ODE); to look at and understand (LDCE, CEED, COBUILD);

to obtain meaning by looking at words or symbols (CIDE). На основе таких

схожих дефиниций довольно нетрудно вывести ННЗ, а затем и ЛП. Аме-

риканские словари в свою очередь дают более разрозненные данные по

первым значениям, такие как: to get the meaning of (WNWDAE); to receive

or take in the sense of (M-WOD); to look at carefully so as to understand the

meaning of (RHDEL); to examine and grasp the meaning of (AHDEL); to

identify and understand the meaning of the characters and words in written or

printed material (EWED); to interpret something that is written or printed

(WN). Таким образом, при выведении ЛП в американском варианте следу-

ет обратиться к метаязыку во избежание интерпретации через синонимы.

В процессе проведенного анализа выяснилось, что ЛП глагола to

read в британском варианте совпадает с ЛП в американском и представля-

ет собой следующее – (as if) to scan and recognize written or printed material.

Именно такое обобщенное значение служит универсальным «замените-

лем» всех прямых и переносных значений данного глагола, что может

быть подтверждено его подстановкой в примеры. Ср.: (1)It’s the best novel

I’ve ever read (ODE) = It’s the best novel I’ve ever scanned and recognized;

(2)I read the family’s success in the local paper (CIDE) = As if I scanned and

recognized the family’s success in the local paper; (3)He read other people’s

moods fast (COBUILD) = As if he scanned and recognized other people’s

moods fast.

Рассмотрим вышеприведенные примеры подробнее.

(1) It’s the best novel I’ve ever read. В данном примере глагол to read

актуализует свое прямое значение. Есть одушевленный субъект действия,

человек (I), выполняющий действие, которое можно описать через ЛП (to

scan and recognize), и которое переходит на объект действия, представлен-

ный письменным или печатным источником (written or printed material –

the best novel). Именно такая картина мира нам и представляется, когда мы

видим или слышим глагол to read, т. е. такую ситуацию можно назвать

прототипической («образцовой»).

(2) I read the family’s success in the local paper. Данный пример опи-

сывает нетипичную ситуацию. Субъект (I) выполняет действие (to scan

and recognize), которое переходит на абстрактный объект (the family’s

success), не относящийся к тому, на что обычно переходит действие глаго-

ла to read (т. е. written or printed material). Такая интерпретация примера,

безусловно, вызывает у воспринимающего информацию коммуниканта

сбой в картине мира, она «искажается», так как известно, что читать се-

мейный успех невозможно. Однако для создающего высказывание комму-

никанта картина мира остается без изменений и искажений: субъект (I)

выполняет действие (to scan and recognize), которое направлено на статью

в местной газете, содержащую информацию о семейном успехе (the

family’s success). То, что эта ситуация выражена в неожиданной сочетае-

мости лексических единиц – это всего лишь индивидуальное видение ми-

ра коммуникантом, который отталкивается от своих знаний о языке и

принимает решение именно таким образом оформить свое высказывание.

Когда коммуникант употребляет после глагола to read объект the family’s

success, то он включает механизм метонимии, так как the family’s success

является содержимым статьи, в которой как раз и освящается тема семей-

ного успеха. И, таким образом, выводится новое значение глагола to read –

to obtain information by looking at words or symbols.

(3) He read other people’s moods fast. Данный пример напоминает

своей «необычностью» предыдущий. Здесь описывается на первый взгляд

ситуация, в которой субъект (he) выполняет действие (read), и которое пе-

реходит на объект, не относящийся опять же к письменному или печатно-

му источнику (other people’s moods). Известно, что читать настроение лю-

дей в объективном мире невозможно, однако, согласно данному высказы-

ванию у говорящего в данный конкретный момент создается именно такое

видение ситуации. Имея истинные представления о положении дел в ре-

альной действительности, коммуникант намеренно искажает картину ми-

ра, включая при этом механизм метафоры, так как для говорящего объект

other people’s moods является схожим с любым письменным или печатным

источником, который можно прочесть.

Остается открытым лишь один вопрос: если у каждого говорящего

свое видение мира, то как же тогда происходит выведение смысла и зна-

чения для воспринимающего. Дело в том, что все носители языка суще-

ствуют в одном и том же обществе, пользуются одними и теми же лекси-

ческими единицами, имеют схожие представления об окружающем мире,

что и дает им возможность понимать друг друга, выводить значения

слов.

Подводя итог настоящего исследования, можно сделать следую-

щие выводы. Для изучения семантики объектных глаголов, большое

значение имеет прототипический подход. Выведение лексических про-

тотипов для каждой конкретной единицы является необходимым, так

как именно на базе прототипов, которые хранятся в сознании говоряще-

го, выводятся новые значения глаголов. Анализ глагольных единиц в

британском и американском вариантах английского языка показал, что,

несмотря на различный по лексическому наполнению набор и количест-

во словарных дефиниций, лексический прототип в обоих вариантах не

имеет расхождений в формулировке. Механизмами актуализации новых

глагольных значений являются метафорический и метонимический пе-

реносы, которые приводят в действие конкретные языковые личности в

конкретное время.

Библиографический список

1. Алексеева О.В., Аринштейн В.М. Роль морфосинтаксического пред-

ставления в интерпретации медиальных конструкций // Сб. ст. Studia

Linguistica – 8. Слово, предложение и текст как интерпретирующие

системы. – СПб.: Тригон, 1999. – С. 106-121.

2. Архипов И.К. Язык и языковая личность: Учебное пособие. – СПб.:

ООО «Книжный дом», 2008.

3. Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку. – М., 1959.

4. Гак В.Г. Языковые преобразования. – М.: Школа «Языки русской

культуры», 1998.

5. Долинина И.Б. О семантике глагольных предикатов в контенсивном

синтаксисе. // Теория и методы семасиологических исследований. –

Л., 1979. – С. 55-64.

6. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. – М.: Наука,

2003.

7. Курицына Л.А. Семасиологическое исследование глаголов с узкой

семантикой. – М., 1977.

8. Лакофф Дж. Лингвистические гештальты // НЗЛ., вып. Х, – М., 1981. –

С. 350-368.

9. Левчина И.Б. Развитие семантической структуры синестезических

прилагательных: Автореф. дис. … канд. филол. наук (10.02.04). –

СПб., 2003.

10. Мамардашвили М.К. О призвании и точке присутствия // Конгени-

альность мысли. О философе Мерабе Мамардашвили. – М., 1999. –

С. 93-122.

11. Мещанинов И.И. Глагол. – Ленинград: Наука. Ленингр. отделение,

1982.

12. Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения. – М.: Либ-

роком, 2009.

13. Уфимцева А.А. Слово в лексико-семантической системе языка. – М.:

Наука, 1968.

14. Уфимцева А.А. Языковая номинация. – М.: Наука, 1977.

Список лексикографических источников

1. The American Heritage Dictionary of the English Language. – Forth

Edition – http://www.bartleby.com/61/. – Heritage.

2. Cambridge International Dictionary of English. – Cambridge: Cambridge

University Press, 2009.

3. Chamber’s Encyclopedic English Dictionary. – Edinburg: Chamber’s,

1994.

4. Collins COBUILD English Language Dictionary. – London – Glasgow:

Collins, 1990.

5. Encarta Dictionary. – http:// encarta.msn.com/ encnet/ features/

dictionary/ dictionaryhome.aspx. – Encarta.

6. Longman Dictionary of Contemporary English. New Edition. – Harlow:

Longman, 1990.

7. Marriam-Webster’s Online Dictionary. – http://www.m-w.com/

dictionary/. – Merriam.

8. The Oxford Dictionary of English. – Oxford: Oxford University Press,

2003.

9. The Random House Dictionary of the English Language. – N.Y.: Random

House Inc., 2006.

10. Webster’s New World Dictionary of American English. – Cleveland:

N.Y.: Webster’s New World, cop., 2001.

11. WordNet 3.0 Vocabulary Helper. – http:// wordnetweb.princeton.edu/

perl/ webwn. – WordNet.

Е.В. Ткачева

ОБЪЕКТИВИЗАЦИЯ СИМВОЛОВ КАНАДСКОГО СЕВЕРА

В НАЦИОНАЛЬНОЙ И ОЛИМПИАДНОЙ СИМВОЛИКЕ

Предки коренных жителей Северной Америки – индейцев и эскимо-

сов – как предполагают, пришли 30-40 тыс. лет назад из Азии по сухопут-

ному мосту, существовавшему на месте Берингова пролива. Самые древ-

ние предметы, сделанные св. 25 тыс. лет назад, обнаружены в западной

части Северной Америки, на территории США и Южной Канады. К нача-

лу европейской колонизации на континенте жило более 1 млн индейцев,

в т. ч. на территории будущей Канады – от 220 до 350 тыс. Постепенно

развиваясь и разрастаясь, в пределах Канады в 16-17 вв. сложилось не-

сколько культурно-хозяйственных типов коренного населения. В те вре-

мена люди были близки к природе. Сейчас же, по словам Татанга Мани

(Идущий Бизон), из племени стоуни, «Многие люди вряд ли когда чувст-

вуют настоящую землю под своими ногами, видят растения растущими,

кроме как в цветочных горшках, или оказываются достаточно далеко от

уличных огней, чтобы поймать очарование ночного неба, усыпанного

звездами. Когда люди живут далеко от мест, созданных Великим Духом,

им легко забыть Его законы» [1].

Сегодня Канада с гордостью признает уникальные достижения ко-

ренных жителей в таких областях, как сельское хозяйство, экология, ис-

кусство. И в первую очередь остался неизгладимый языковой след на гео-

графической карте страны. Очень многие географические названия в Ка-

наде уходят корнями в языки индейцев, начиная с самого важного слова

для любой страны – ее названия. Так, «Канада» в переводе с индейского

означает «деревня, поселение», а название столицы, поскольку район От-

тавы был местом встреч и торговли индейцев, переводится как «Место

встреч», Торонто же означает «место, где деревья растут из воды», Мон-

реаль – «королевская гора», Ниагара – «грохочущая вода» и т. д.[1].

По словам генерал-губернатора Канады 1996 года Ромо ЛеБлан

«...коренные жители Канады представляли и представляют ценность

для канадского общества и следует каждый год отмечать и праздновать

тот вклад, который они вносят, и признавать различные культуры ко-

ренного населения Канады» [6]. Поэтому вместе с национальными органи-

зациями коренных жителей правительство Канады выбрало 21 июня Днем

коренных жителей, поскольку он является днем летнего солнцестояния –

самым длинным днем в году и в течение нескольких поколений коренные

жители отмечали дни своей культуры и наследия именно в этот день.

А в 2003 году в городе Реджайне, столице канадской прерии, специ-

ально для коренных жителей страны был открыт уникальный вуз – The

First Nations University of Canada (Первый университет наций Канады).

Прообразом университета послужил уже существовавший с 1976 года в

составе университета Реджайны Индейский Объединенный Колледж Сас-

качевана.

Невозможно не заметить и символическое влияние коренного насе-

ления Канады: во многих местах можно встретить огромные тотемные

столбы и другие предметы искусства коренных народов, такие как фигур-

ки, лицевые маски и подвески из дерева или кости животных. Этих ху-

дожников вдохновляла окружающая их природа. По их верованиям, эти

предметы имели силу и использовались как амулеты или во время шаман-

ских обрядов.

Так же, опираясь на традиционную близость индейцев к природе,

определились национальные символы страны – Кленовый лист и Бобр,

поскольку Дерево сахарного клена растет только на юго-востоке Канады,

то есть как раз там, где несколько веков назад зародилась нынешняя ка-

надская нация, а большая часть территории Канады была исследована и

освоена благодаря бобрам, так как в 1600 -1700 годах в Европе были очень

модны шляпы из бобрового меха и тысячи европейцев отправлялись в Ка-

наду заниматься торговлей мехами и устраивать посты для торговли [4].

Символика ворона обусловлена двумя моментами: его черным цве-

том и резким криком. Этот образ отмечен выраженной амбивалентностью.

Так, в мифологии индейцев Северной Америки тлинкитов ворон (или Йел)

является Творцом и культурным героем. Йел вызвал к жизни растения и

поставил солнце, луну и звезды на их места. Индейское племя хайда, жи-

вущее на островах Королевы Шарлоты, хранит предание о том, что когда-

то в давние времена был великий потоп, от которого погибли все люди и

животные, кроме одного лишь ворона. Но ворон тот

был не обыкновенной птицей, а обладал в значитель-

ной степени, как и все другие животные в древних ин-

дейских сказаниях, человеческими свойствами. Как

гласит индейская мудрость:

Ворон кричит не потому, что предвещает беду, а

потому, что в кустах враги.

Именно поэтому эти птицы часто венчали охранные тотемные столбы.

В соответствии с иннуитской традицией Сова символизирует муд-

рость. Как символ знаний и эрудиции, рассеивающих тьму невежества, эта

птица часто изображается в фирменных знаках научных изданий и книж-

ной торговли.

Также символичные животные часто становятся спортивными сим-

волами и талисманами с «говорящими» именами, как принято в индей-

ской традиции.

Так, Символом 21 летней Олимпиады в Монреале стал бобр, славя-

щийся терпением и трудолюбием, по имени "Amik", которое взято из ал-

гонкинского языка, являющегося самым популярным языком среди аме-

риканских индейцев в Канаде и переводится как «бобер». А бобер-

Талисман имеет красный пояс с изображением эмблемы Олимпийских

игр, повторяя ленту, на которой победителю вручается медаль.

[7]

На эмблеме того года изображены Олимпийские кольца, символи-

чески изображенные в виде последовательности волн, ведь девизом Кана-

ды служит латинская фраза «От моря до моря» напоминая о важности

моря в жизни коренного населения Канады[7].