Актуальные проблемы современной лингвистики: Сборник научных статей. Выпуск 2

Подождите немного. Документ загружается.

121

и в широком смысле как верность духовности, и в более узком – как пат-

риотическая верность.

Особый интерес представляют последние три строки: Vorwärts und

rükwärts wollen wir // Nicht sehn. Uns wiegen lassen, wie // Auf schwankem

Kahne der See.

Эти три строки имеют песенный ритм, вследствие чего нарушается

патетическое настроение гимна. Плавный ритм сочетается здесь с образом

мерно колеблющихся волн. Первый стих имеет пять ударений, второй –

четыре, третий – три. Однако эти три стиха естественнее звучали бы как

четыре, в каждом из которых три ударения:

Vorwärts und rükwärts

wollen wir / Nicht sehn.

Uns wiegen lassen, wie /

Auf schwankem Kahne der See.

Здесь первые два стиха начинаются с ударного слога. Интонация в

первом стихе поднимается, во втором – падает, так же как и в двух по-

следних строках, которые однако имеют в начале безударный слог. Пе-

сенность подчеркивается наличием аллитерации: Vorwärts, rükwärts,

wollen, wir, wiegen, wie, schwankem.

Композиционно они завершают мысль, выступают как антитеза к

предыдущим строкам гимна, что усиливается союзом aber.

Начало второй строфы отсылает к началу первой и раскрывает зало-

женную в ней метафору. Синтаксический параллелизм в первых строках II

строфы (Ein Zeichen sind wir, deutungslos // Schmerzlos sind wir) переклика-

ется с первым предложением I строфы: Reif sind <...> Die Frücht. Строка

Ein Zeichen sind wir раскрывает имплицитное сравнение первой строфы:

плоды соотносятся с местоимением wir, которое имеет здесь генерализи-

рующее значение. Мы – знак того, что настало время зрелости. «Мы» под-

разумевает здесь всех современников, а не только избранных. Лирический

герой рассматривает ситуацию одновременно с двух точек зрения; он

принадлежит к народу своей родины, объединяет себя с ним и в то же

время выступает как наблюдатель: он отмечает, что современники еще не

в состоянии постичь свое историческое предназначение (deutungslos).

Предложение: wir <...> haben fast // Die Sprache in der Fremde verloren так-

же имеет оттенок осуждения: кто утратил язык, утратил себя. В данном

случае ограничение, налагаемое словом fast, становится важным, посколь-

ку показывает возможность обновления языка. Гельдерлин причисляет се-

бя, поэта, к безликому мы (wir), и это залог того, что окончательное забве-

ние еще не наступило.

Следующие строки объясняют трудность сохранения той самой вер-

ности (Treue), о которой идет речь в первой строфе. Слепота (blind) неиз-

122

бежна, пока те, от кого зависит будущее, не смотрят ни вперед, ни назад, а

язык почти потерян. Спор за человека на небесах видит своим внутренним

зрением поэт и сообщает об этом людям.

Состоянию спора противопоставляется будущая благосклонность

всевышнего (der Beste) и как ее следствие обретение духом своей родины,

которую он утратил вместе с гибелью Эллады (und es findet eine Heimath //

Der Geist). Лингвистическим маркером противопоставления является в

данном случае союз aber.

Местоимение es в следующей строке (Einer // Kann täglich es ändern)

предполагает, вероятно, превращение распри в благосклонность бога

(Einer), гнева в любовь; бог едва ли нуждается в законе, однако и божест-

венные силы зависят от людей, об этом говорит следующее предложение,

где глагол в форме Konjunktiv выражает желание – Es möchten aber // Viel

Männer da sein, wahrer Sache. Дух находит свою отчизну там, где есть дос-

таточно настоящих, верных истине людей. Стоящее в постпозиции, выне-

сенное за глагольную рамку несогласованное определение wahrer Sache –

выразительно само по себе, а кроме того подчеркивает слово wahrer, кото-

рое в виде существительного появится в конце строфы как ключевое сло-

во. Связь между божественным и земным подтверждается всем дальней-

шим ходом рассуждений: Denn nicht vermögen // Die Himmlischen alles.

Nemlich es reichen // Die Sterblichen eh’ in den Abgrund. Субстантивирован-

ные прилагательные die Himmlischen и die Sterblichen представляют собой

антиномическую пару, в которой выражается одновременно и единство и

противопоставление этих понятий. Полнота бытия может быть достигнута

только через единение небесного и земного, без смертных божественное

не всесильно. Окончательный вывод: Also wendet es sich // Mit diesen за-

ключает это рассуждение; es в данном случае означает то же, что и в стро-

ке Einer // Kann täglich es ändern.

Последнее предложение в строфе: Lang ist die Zeit, // Es ereignet sich

aber // Das Wahre можно понимать в том смысле, что пройдет много вре-

мени, пока откроется истина. Эти строки – композиционный центр всего

гимна. В первых двух строфах речь идет, во-первых, о возможности дос-

тижения истины, поскольку люди, при содействии которых дух может

брести свою родину, готовы к этому (reif), а, во-вторых, об условиях, при

которых может свершиться истина, единение человеческого и божествен-

ного: сохранение верности и обретение утраченного языка.

В III строфе Гельдерлин вовлекает в свои размышления читателя.

Общественный пафос, выраженный в I и II строфе местоимением wir про-

является здесь в риторических вопросах, образующих кольцевую компо-

зиционно-сюжетную структуру строфы. Пейзаж, описанный далее, не

принадлежит какому-то определенному времени года, кроме того, это не

123

столько описание природы, сколько иллюзия пейзажа. Слова blühen и die

Krone, вопреки ожиданию, оказываются связанными не с цветами и де-

ревьями, а образуют метафоры: der Rauch blüht и die Krone der Thürme.

Каждая деталь здесь – символ, а не элемент пейзажа. Сухая пыль (der

trockene Staub) ассоциируется с мертвой бездуховной материей и пред-

ставляет собой смысловую антитезу к доминирующему в гимне образу

спелых плодов. В первых двух строфах картина развивается от состояния

зрелости через упрек в пассивности к утверждению, что истина будет

найдена. В третьей и четвертой строфах процесс развивается зеркальным

образом: от отсутствия зрелости к утверждению, что истина уже была

найдена и будет найдена вновь, надежду на это дает последняя строка

гимна. Символический пейзаж сменяется описанием альпийских лугов,

где царит весна – белый снег, зеленая трава; цветы (Majenblumen) не кон-

кретизированы они являются лишь компонентом сравнения (das

Edelmüthige wie Majenblumen). Здесь, возможно, предполагается ассоциа-

ция: весна – юность – Греция, что соответствует ассоциациям первой

строфы: осень – зрелость – Германия.

Вторая часть строфы посвящена образу странника. Некий странник,

говорящий о кресте, идет в Альпы, где разливается свет и сияние весны.

«Гневный» (zornig) в этом контексте может вызвать затруднение,

однако все становится яснее, если учитывать, что Гельдерлин понимает

гнев как высокое чувство, присущее прежде всего поэтам и героям. Благо-

родный гнев возвышает человека до бога. Гнев странника выражает его

тоску по единению с божественным, а также связывает его с греческим

героем Ахиллом, гнев которого описывает Гомер.

Ein Wandersmann geht zornig // Fern ahnend mit // Dem andern <...>.

Здесь встает вопрос о том, кто этот «другой»? «Другой» в физическом от-

ношении находится далеко, но духовно (ahnend) он близок, начало четвер-

той строфы указывает на этого другого – это Ахилл.

Лирическое «я» поэта отделенное уже от образа странника, оказывает-

ся связанным с Ахиллом через диалектально окрашенной конструкцией с

притяжательным местоимением (ist mein // Achilles mir gestorben). Причастие

II в данном случае подчеркивает окончательность свершившегося события.

Третья и четвертая строфы связаны между собой вопросом, который,

таким образом, объединяет образ креста и смоковницы. Крест – символ

смерти, дерево – символ жизни. Крест связан, с одной стороны, с Герма-

нией (настоящей или будущей), с другой стороны – к Элладе, он объеди-

няет эти два мира, и, как Христос, воскреснув, попрал смерть, так и Элла-

да воскреснет в обновленной отчизне.

Смысловые отношения, возникающие между понятиями креста и

смоковницы, позволяют установить определенную связь между Христом и

124

Ахиллом. Оба они богочеловеки: Христос – сын Бога-отца и Марии,

Ахилл – сын богини Фетиды и смертного Пелея; оба жили среди людей;

оба знали, что должны безвременно погибнуть; и наконец, если гнев в том

смысле как его понимает Гельдерлин, в конечном итоге служит любви, то

и гнев Ахилла, окончившийся примирением с Приамом, и «ревность за

Бога» Христа имеют одну божественную природу (das Edelmüthige), зем-

ными символами которой являются и альпийская природа, и смоковница.

Христос для Гельдерлина – один из античных богов, и в новом мире он

вестник того, что и другие древние боги вернутся в мир, на время ими ос-

тавленный.

Предложение об Элевтере, городе Мнемозины, содержит противи-

тельный союз aber, который ставит все предложение в оппозицию к пре-

дыдущему, где говорилось об умерших героях: культурная память челове-

чества (Мнемозина) рассматривается как средство против смерти и забве-

ния. Но эта антитеза снимается следующим предложением c союзом auch,

который, вероятно, связывает судьбу города с судьбой героев (город по-

гиб, как и герои).

Элевтера – по-гречески значит – свобода. Скорее всего, Гельдерлин

подразумевал здесь не столько политическую, сколько духовную незави-

симость Эллады. Точное географическое название конкретизирует образ

Мнемозины, прикрепляет его к определенному месту, является историче-

ским свидетельством того, что истина (Das Wahre) была уже когда-то во-

площена в реальность.

Элевтера – дом Мнемозины; с гибелью города (и – шире – Древней

Греции) богиня памяти, хранительница культуры потеряла свою родину.

Она должна найти ее в обновленной Германии, когда, как сказано во вто-

рой строфе, божественные силы обратят свой взор на землю (Zur Erde

neiget der Beste, <...> und es findet eine Heimath // Der Geist). Город является

для Мнемозины тем же, чем дерево для нимфы; когда он погиб, Мнемози-

на покинула людей, но поэт помнит о ней, грезит о ее приходе.

Когда наступил упадок греческой культуры, бог снял свой плащ (als //

Ablegte den Mantel Gott). Одежды бога могут быть поняты как художест-

венные творения, в которых он являлся людям. Перифраза «вечерний бог»

(der abendliche Gott) подразумевает Христа. Следующий период:

Himmlische nemlich sind // Unwillig, wenn einer nicht die Seele schonend sich //

Zusammengenommen, aber er muss doch объясняет причину угасания грече-

ской культуры. Неопределенное местоимение einer подразумевает каждо-

го; это и Ахилл, и Аякс, и Патрокл, и многие другие (noch andere viel), ко-

торые не могут себя сдержать (sich zusammennehmen) и, не щадя себя,

безоглядно продолжают свою героическую и одновременно разрушитель-

ную деятельность. Предикатив unwillig может быть имплицитной антите-

125

зой к словам молитвы «Vater unser»: «... Dein Wille geschehe, im Himmel so

wie auch auf Erden».

Последняя строка: dem // Gleich fehlet die Trauer возвращает нас к

началу гимна – печали нет, потому что жива надежда на обновление и

возрождение духа античности на новой родине. Богиня памяти, Мнемози-

на – символ того, что избранные (и в том числе сам Гельдерлин) сохрани-

ли воспоминание о Золотом веке человеческой культуры и готовы стать

его вестниками в своем родном отечестве.

Как отмечает немецкий исследователь Г. Егер, поздняя поэзия

Герльдерлина представляет собой «отрицание предложения во имя слова»

[5, c. 213]. Это и является главной стилевой чертой гимна. Придавая ис-

ключительное значение слову, Гельдерлин как будто каждый раз заново

создает язык, язык и действительность для него едины, они каждый миг

творят друг друга, отсюда и стремление выйти за рамки языковой нормы,

и предпочтение свободным ритмам.

Библиографический список

1. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. – М.: Сов. писатель, 1989.

2. Heidegger M. Erläuterungen zu Hölderlins Dichtung. – Frankfurt a.M.:

Lang, 1951.

3. Hölderlin F. Sämtliche Werke und Briefe. In 4 Bde. Bd. I. – Berlin:

Aufbau-Verlag, 1970.

4. Hof W. Hölderlins Stil als Ausdruck seiner geistigen Welt. – Hein:

Böhlau, 1954.

5. Jäger H. Hölderlin – Novalis. Grenzen der Sprache. – Zürich: Atlantis

Verlag, 1949.

Е.А. Нильсен

СПОСОБЫ ВЕРБАЛИЗАЦИИ КОНЦЕПТА ВРЕМЯ

В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНОВ

ЖАНРА ФЭНТЕЗИ

В наши дни фэнтези – один из самых популярных литературных

жанров, но в те времена, когда Джон Роналд Руэл Толкиен приступил к

своему труду, «романтические фантазии» занимали в литературе весьма

скромное место и обычно зачислялись в одну категорию с произведения-

ми более развитого жанра научной фантастики [4, c. 103]. Современный

126

успех жанра фэнтези во многом обусловлен творчеством Дж.Р.Р. Толкие-

на, и большинство авторов фэнтази обязаны популярностью своих произ-

ведений именно ему [4, c. 292]. Вследствие этого представляется интерес-

ным рассмотреть особенности языковой экспликации концепта ВРЕМЯ в

романах этого автора.

Джона Роналда Руэла Толкиена считают основоположником одного

из поджанров фэнтези – Высокого (или эпического) фэнтези. Произведе-

ния данного поджанра фэнтези выдержаны в серьезном тоне. Эти эпичес-

кие полотна в основном описывают борьбу со сверхъестественными сила-

ми зла. Высокое фэнтези характеризуется наличием фантастических рас

(эльфы, гномы, орки и т. п.), концепциями магии, подробными картами

мест действия, угрожающими пророчествами, изобретенными языками и

многотомными размерами [11].

Джон Роналд Руэл Толкиен – творец вымышленного вторичного ми-

ра. Он создал картину этого мира в соответствии со своими представле-

ниями о процессах, происходящих в современной действительности.

В этом отношении его книги подобны мифам, древним сказаниям, в кото-

рых создавалась модель мира. В мифе в фантастической форме переданы

законы жизни и особенности человеческой природы, в нем действуют бо-

ги и люди, рассказывается о борьбе светлых и темных сил, о подвигах ге-

роев. Мифы близки легендам и сказкам. Так, например, волшебная эпопея

«Властелин Колец» создана на основе средневековых легенд и саг. Толки-

ен использовал мотивы и образы скандинавской мифологии, ирландского

и исландского фольклора, памятники которого были известны ему во всех

деталях. Сказочные приключения имеют глубокий смысл: речь идет о

борьбе добрых и злых сил на земле, о героизме и самоотверженности, о

подвигах, совершаемых ради победы добра [3, c. 467-471]. Фантастика

Толкиена заставляет читателя задуматься о реальности, пробуждает в нем

желание сделать мир лучше и светлее.

Рассмотрим способы языковой репрезентации одного из централь-

ных концептов в системе базисных представлений человека о мироуст-

ройстве – концепта ВРЕМЯ в самом известном произведении

Дж.Р.Р. Толкиена «Властелин Колец».

Анализ научной литературы, посвященной изучению концепта

ВРЕМЯ в английском языке, показал, что ВРЕМЯ является понятием вы-

сокой степени абстрактности и общности, одним из базовых понятий нау-

ки, философии и культуры. Концепт ВРЕМЯ, наряду с концептом ПРО-

СТРАНСТВО, является одним из основополагающих в системе знаний че-

ловека о мире, чем легко можно объяснить неугасающий интерес исследо-

вателей к проблемам репрезентации темпоральных концептов в языке и

речи. В общечеловеческом понимании время воспринимается в двух ипо-

127

стасях: во-первых, как универсальная, одинаковая для всех составляющая

бытия, и, во-вторых, как индивидуальная составляющая жизни каждой

личности — субъективное время.

Концепт ВРЕМЯ неоднороден. В нем содержатся представления,

принадлежащие разным мирам – физическому, духовному, обыденному,

научному, вербальному. Но это не набор и не сумма отдельных представ-

лений, а единство, синтезирующее материальный (внешний) и идеальный

(внутренний) опыт человека.

Общая идея времени с трудом дается обыденному сознанию в своем

максимально абстрактном виде. В отличие от пространства, время на-

столько абстрактно, что в объеме этого понятия нет некой более конкрет-

ной и наглядной части, на которую сознание могло бы опереться в качест-

ве прототипа – пусть не исчерпывающей, но характерной части всего объ-

ема усваиваемого понятия. Время постигается человеком скорее интуи-

тивно, чем посредством разума. В таких ситуациях человек прибегает к

помощи метафор для уяснения сложного понятия, интуиция достаточно

четко очерчивает ему границы и содержание абстрактного концепта и

обеспечивает должный отбор аналогических средств описания.

Концепт ВРЕМЯ занимает одно из ведущих мест в концептосфере

носителя любого языка. Для носителей английского языка характерно

особенно бережное отношение ко времени, поскольку человек осознает

скоротечность времени и невозможность его остановить или повернуть

вспять. Отсюда и отношение представителей этой культуры к пунктуаль-

ности как к высшей благодетели, ассоциация единиц времени с денежны-

ми единицами, к которым необходимо относиться бережливо и рацио-

нально, а также персонификация времени.

Поскольку предметом данного исследования является языковая реа-

лизация концепта ВРЕМЯ на примере художественного произведения

Дж.Р.Р. Толкиена «The Lord of the Rings», большой интерес представляет

рассмотрение обнаруженных в ходе исследования стилистических прие-

мов и фигур речи, связанных с оязыковлением концепта ВРЕМЯ, наибо-

лее значимыми из которых в рамках исследуемого материала являются

метафора и метонимия.

В частности, в романе можно найти случаи персонификации време-

ни. Оно может предстать перед нами в образе живого существа, наделен-

ного характерными для человека чертами и свойствами.

Например, в следующем отрывке используется лексическая единица

«blind», одним из значений которой является «слепой».

And if we rest, then the blind night is the time to do so [9, с. 199].

Далее приведены примеры использования в сочетании с лексиче-

скими единицами, эксплицирующими концепт ВРЕМЯ (а именно, со сло-

128

вами весна, ночь), таких определений, которые чаще используются по от-

ношению к людям: молодой, старый.

Then another clear voice, as young and as ancient as Spring, like the

song of a glad water flowing down into the night from a bright morning in the

hills, came falling like silver to meet them… [8, с. 164].

В этом примере присутствует и такое стилистическое средство, как

антитеза (as young and as ancient), усиливающая эффект, производимый

на читателя.

The night was old and the East grey when they rode up at last from

Deeping-coomb and came back to the Hornburg [10, с. 371].

The night was growing old [9, с. 132].

At last, when night was growing old and they were already weary, for

they had taken only one short rest, the eye dwindled to a small fiery point and

then vanished: they had turned the dark northern shoulder of the lower

mountains and were heading southwards [10, с. 207].

Время воспринимается Толкиеном как живой организм, способный

быть юным, стареть и становиться мудрее с годами. В следующем примере

годы выступают в роли учителей, наставников, старейшин рода. Они, так же

как и человек, способны наделять остальных мудростью и вселять гордость.

The countless years had filled them with pride and rooted wisdom,

and with malice [8, с. 174].

Следующий пример показывает, что, подобно человеку, время (ночь)

может что-то терять, чего-то лишаться. Ночь, как живое существо, может

страдать и жаждать чего-то.

The night was railing against the morning of which it was bereaved, and

the cold was cursing the warmth for which it hungered [8, с. 188].

В другом отрывке темная, беззвездная ночь поглощает день, отнимая

у людей свет, а зима, как безжалостный хищник, убивает все живое в ле-

сах и на холмах.

When Winter comes, the winter wild that hill and wood shall slay;

When trees shall fall and starless night devour the sunless day… [9,

с. 269].

Время может быть неуловимо. Его нельзя остановить, удержать.

Only the Elves still preserve any records of that vanished time, and their

traditions are concerned almost entirely with their own history, in which Men

appear seldom and Hobbits are not mentioned at all [8, c. 8].

С помощью метафоры «records of that vanished time» подчеркивается,

что время подобно человеку, оно появляется и исчезает, но не проходит

бесследно, время может оставлять следы в памяти людей, в их обычаях и

традициях, которые потом сохраняются в летописях и передаются из по-

коления в поколение.

129

В блок «Персонификация времени» также вошли следующие цита-

ты: … reports of old times [8, с. 18] / … the blades seemed untouched by

time… [8, с. 83] / For a breathless time they sat there… [8, с. 188].

Олицетворение также присутствует в приведенной ниже метафори-

ческой группе, которую можно охарактеризовать как ВРЕМЯ – ПУТНИК,

в терминах Дж. Лакоффа и М. Джонсона [7] или ВРЕМЯ КАК ЛИНЕЙ-

НОЕ ДВИЖЕНИЕ.

Время идет:

One has indeed personally to come under the shadow of war to feel fully

its oppression; but as the years go by it seems now often forgotten that to be

caught in youth by 1914 was no less hideous an experience than to be involved

in 1939 and the following years [8, с. 4].

As time went on, people began to notice that Frodo also showed signs of

good 'preservation': outwardly he retained the appearance of a robust and

energetic hobbit just out of his tweens [8, с. 56].

One went to the door, one to the corner of the house on either side; and

there they stood, as still as the shadows of stones, while night went slowly on

[8, с. 235].

Оно проходит мимо:

The night passed silently [9, с. 159].

Whether the morning and evening of one day or of many days had

passed Frodo could not tell [8, с. 176].

For it is a long tale, full of deeds great and terrible, and briefly though

Elrond spoke, the sun rode up the sky, and the morning was passing ere he

ceased [8, с. 320].

So the glad days passed; and on the eighth day of May the Riders of

Rohan made ready, and rode off by the North-way, and with them went the sons

of Elrond [10, с. 179].

The hour of noon had passed [10, с. 86].

Sixty years had passed since he set out on his memorable journey, and

he was old even for Hobbits, who reached a hundred as often as not; but much

evidently still remained of the considerable wealth that he had brought back [8,

с. 19].

The long years have passed like swift draughts of the sweet mead in

lofty halls beyond the West, beneath the blue vaults of Varda wherein the stars

tremble in the song of her voice, holy and queenly [9, с. 144].

The morning was passing towards noon, and still the Company

wandered and scrambled in a barren country of red stones [9, с. 42].

So we mounted again before night had passed and went on with all the

speed that our horses could endure over the plains of Lebennin [10, с. 203].

September was passing and there was still no news of him [8, с. 89].

130

The hateful night passed slowly and reluctantly [10, с. 223].

The hobbits had been nearly two months in the House of Elrond, and

November had gone by with the last shreds of autumn, and December was

passing, when the scouts began to return [9, с. 11].

'The morning passes, and we have an errand that will not wait [8, с. 271].

Время бежит, стремительно движется, спешит:

Slow, because they do not count the running years, not for themselves

[8, с. 157].

Fire flew from his feet; night rushed over him [10, с. 145].

Время приходит:

When Winter comes… [9, с. 269].

September came in with golden days and silver nights, and they rode at

ease until they reached the Swanfleet river, and found the old ford, east of the

falls where it went down suddenly into the lowlands [10, с. 207].

O Lorien! The Winter comes, the bare and leafless Day;

The leaves are falling in the stream, the River flows away [9, с. 137].

The afternoon came, and the sun, going west towards the mountains, sent

out long yellow beams between the cracks and fissures of the clouds [9, с. 278].

But the time has come [9, с. 9].

The morning came after the day of battle, and it was fair with light

clouds and the wind turning westward [10, с. 140].

As morning came the wind began to stir again, but now it came from the

North, and soon it freshened to a rising breeze [10, с. 168].

The morning came, pale and clammy [8, с. 96].

The westering sun was caught into clouds, and night came swiftly [9, с. 28].

And then black despair came down on him, and Sam bowed to the

ground, and drew his grey hood over his head, and night came into his heart,

and he knew no more [10, с. 204].

The weather was still calm and fair, after one of the most lovely summers

that people could remember; but October had come, and it must break soon

and begin to rain and blow again [10, с. 206].

А иногда герои с нетерпением ждут ухода ночи, но эта своенравная

царица и не собирается уходить:

Across the tumbled lands between, the mountains of the Ephel Duath

frowned at them, black and shapeless below where night lay thick and did not

pass away, above with jagged tops and edges outlined hard and menacing

against the fiery glow [10, с. 175].

В следующих примерах время перемещается, удаляется:

That night drew to its end, but clouds were now over moon and star, and

they knew of the coming of day only by the slow spreading of the thin grey

light [10, с. 117].