Золотарева Т.Ф., Минигалиева М.Р. Проблемы социально-психологической помощи жертвам террора

Подождите немного. Документ загружается.

состояния человека. При любой ЧС (Нелюбин7Б.В., 2000)возникают такие

стрессовые факторы как:

– неожиданная потеря близких;

– разрушение привычного уклада жизни;

– потеря гарантий безопасности;

– угнетение вследствие физических травм.

Анализируя последствия воздействия ЧС, исследователи выделяют

несколько типов людей по вариантам их действий в зонах ЧС:

– 12 – 15% – способны к последующим действиям;

– 75% – временно сбиты с толку и ошеломлены;

– 1% сильные психические нарушения.

– у 1/3 перенесших бедствие отмечается стресс;

– у 2/3 стресс и небольшая депрессия.

Выделяют три периода развития экстремальной ситуации, в которой

возникают ПТСР, с сопутствующими психическими проявлениями:

Первый, наиболее острый, период характеризуется внезапно возникшей

угрозой жизни людей, их родных и близких. Он продолжается от момента

воздействия угрожающего фактора до начала проведения спасательных работ.

В этот период у человека особенно остро проявляется инстинкт

самосохранения и развиваются психогенные реакции, основу которых

составляют тревожное напряжение и страх различной интенсивности;

возникают психогенные реакции психотического (реактивные состояния) и

непсихотического характера в виде различного рода неврозоподобных

расстройств при хронических психосоматических заболеваниях

(гипертоническая болезнь, сердечно-сосудистые нарушения и т.д.); становятся

очевидными невротические проявления, декомпенсация, обострение

личностных акцентуаций характера. Некоторые люди при внезапном

возникновении различных опасных для жизни ситуаций ощущают

оглушенность, испытывают ужас, утрату тактильной чувствительности,

чувствуют нереальность происходящего, как будто время застыло,

остановилось сердце, появилось ощущение парализованности.

Головокружение, сильный шум в ушах, тошнота, темнота в глазах, сильная

усталость – далеко не полный перечень субъективных ощущений людей в

первый, начальный период развития ситуации острого экстремального

воздействия, ситуации, следствием которой являются ПТСР. В этот же период

может возникать паника, которая в еще большей мере усиливает состояние

страха.

Второй период. Он совпадает с началом развертывания спасательных

работ; это, своего рода, «нормальная жизнь в экстремальных условиях». В этот

период наибольшее значение приобретают индивидуально-психологические

особенности личности пострадавших, а также влияние на их состояние новых

стрессогенных факторов, таких, как гибель родных, потеря жилья, имущества,

опознание погибших родственников. Все это еще больше усиливает стресс,

ощущение тревоги, страха, состояние подавленности, депрессии, усугубляет

переживаемые страдания.

Третий период. Начало данного периода совпадает с эвакуацией

пострадавших в безопасные районы. Это время характеризуется сложной

эмоциональной и когнитивной переработкой происшедших событий, их

последствий. Сознание, психика пострадавших, находящиеся под воздействием

ЧС событий, дополнительно травмируются еще и тем, что у них резко

изменяются прежние, привычные для них жизненные стереотипы, круг

общения. Эти факторы дополнительно способствуют формированию у

пострадавших относительно устойчивых психогенных расстройств, – с одной

стороны, соматизации различных невротических проявлений и, с другой –

невротизации, психопатизации, обусловленных осознанием полученных

телесных повреждений, различного рода травм, соматических заболеваний,

утрат, а также возникшими трудностями жизни в новых условиях. У

пострадавших нарушается сон, который теперь носит поверхностный,

непродолжительный характер, сопровождается кошмарными сновидениями;

появляются интенсивные сдвиги в функциональной активности вегетативной

нервной системы в виде колебаний артериального давления, лабильности

пульса, озноба, головной боли, вестибулярных нарушений, желудочно-

кишечных расстройств и т.п. Динамика этих расстройств, во многом, зависит

также от решения социальных проблем, в которые оказываются вовлеченными

пострадавшие.

В этот период резко проявляются признаки социальной дезадаптации.

Люди стараются избегать всего того, что может напоминать им о пережитом,

нередко стремятся к уединению. Безобидные шутки порой могут

восприниматься ими как тяжкое оскорбление и вызывать аффективно

окрашенную реакцию, немотивированную жестокость, поскольку в подобном

состоянии пострадавшие лица отличаются повышенной ранимостью,

обидчивостью. При этом, посттравматический стресс начинает проявляться не

раньше чем через полгода, например у военнослужащих, побывавших в боях. В

этих особенностях динамики ПТСР у пострадавших лиц, в ряде случаев,

следует искать объяснение причин совершения ими в последующем различного

рода противоправных поступков.

Для отдельного человека нередко характерны реакции социопатического

(в широком смысле слова) типа. К ним, прежде всего, относятся всякого рода

расстройства поведения, стремление к изменению образа жизни, рода

деятельности, семейного положения. Конечно, при тщательном анамнезе жизни

и «заболевания» на первом плане будут стоять социальные причины. А в

клинической картине непременно будут симптомы тех или иных

невротических, неврозоподобных, психопатических, психопатоподобных и

психосоматических заболеваний. Любое тяжкое человеческое переживание и

страдание имеет свою «клинику». Но «лечение» здесь одно – изменение

социального статуса «пациента». Так, в ходе наблюдения 50 пациентов –

чернобыльцев были отмечены следующие проявления социопатии: несмотря на

то, что радиационная травма наблюдаемых была незначительна, все они

изменились как личности, – непьющие превратились в алкоголиков, хорошие

семьянины развелись, многие сменили профессию, неоднократно меняли место

работы, постоянно «болели», хотя врачи у них ни клинически, ни лабораторно,

ни тестированием ничего патологического не находили. В 50 – 55 лет они

чувствовали себя глубокими стариками, немощными и убогими, некоторые

поэтому добивались инвалидности. Мысли их были заняты только предстоящей

смертью (Черносвитов7Е.В., 2000).

Свои особенности имеет картина нарушений у жертв террористических

актов – заложников. «Психология террора такова, что заложники дрожат от

страха, теряют рассудок, контроль над собой. Террористы также испытывают

страх, так как им не хочется умирать». Однако, СМИ иногда выступают как

пособники террористов, наводя на людей больше страха, чем сам террорист или

главарь банды (информационный терроризм).

Психологи отмечают, что «заложник редко выступает носителем

адекватной моральной оценки своего мучителя: он страдал, он знает больше

других о своих страданиях». Широко известен "синдром заложничества": через

некоторое время, независимо от того, как с ним обращались, находящийся в

плену человек начинает действовать в союзе не со спасителем, а с захватчиком.

Так, при неумелом штурме спецгруппой или бездействии властей заложники и

террористы, как правило, имеют тенденцию объединяться. Террористы могут

даже попросить прощения у своих жертв, за то, что были вынуждены взять их в

заложники, так как правительство в отношении их народа (страны, религии)

действовало негативно. Сами заложники, как контролируемые и находящиеся в

изоляции люди представляют идеальный материал для манипуляций

террористов. (Барчуков7И.С., 2001).

В ряде случаев, подготовка террористов включает умение учитывать

психическое состояние жертвы. Один из заключительных этапов жизни жертвы

– экстаз самоотдачи насилию, которое перестает быть злом. Обыденная

действительность свидетельствует о психологическом привыкании населения к

террористическим актам, к взрывам, к захвату заложников, криминальным

разборкам мафиозных группировок, что ослабляет иммунитет населения к

подобным актам. Все это ослабляет остроту и значимость подобных событий,

которые становятся «обычным делом».

Особое значение при ликвидации последствий катастроф и несчастных

случаев, результатов террористических актов, в процессе помощи жертвам

таких актов, приобретает организация управления кризисом, основанная на

вмешательстве в динамику кризисной ситуации. Динамика развития кризиса

определяется тремя процессами («Социальная безопасность», 2000):

• лавинообразного нарастания трудностей, приводящих к возникновению

ситуации, когда становится невозможным одновременное противодействие

натиску нуждающихся в решении проблем и требованиям о выдаче

информации;

• выхода из строя или даже перехода к работе с обратным эффектом

существующего механизма согласования принятия решений;

• потери многими людьми и организациями способности действовать в

соответствии со своими задачами, целями и основными функциями.

Меры, принимаемые с целью стабилизации ситуации, часто

оборачиваются своей противоположностью. Наряду с тем, что действующие

организации подвергаются атакам извне, они начинают терять и внутреннее

единство: нарушается работа механизма самокоррекции, скрытые антагонизмы

становятся явными, разрушаются прежние взаимосвязи, конфликты

разрастаются, множится число противоречивых требований, которые должны

выполняться одновременно, развивается мифотворчество, поиск

чудодейственных средств решения проблем («Социальная безопасность»,

2000).

Однако, эксперт оценивает не только «образы опасности, сложившиеся у

населения, и образовавшееся вокруг них поле актуальных проблем (проблемное

поле экстремальной ситуации), но и взаимодействие властей с населением», те

интерактивные и информационные стратегии, которые используются в

экстремальных обстоятельствах. По мнению А.У.7Хараша (1996), эти

«стратегии могут служить ничуть не менее травмирующим фактором, чем сама

по себе природная или техногенная угроза. Более того, если действие

последней со временем слабеет, а острота ее восприятия притупляется, то

непрекращающиеся "успокоительные" манипуляции органов управления

сохраняют свое психотравматическое действие в течение долгого периода

времени». Таким образом, действия властей по отношению к населению могут

обособиться от возникшей опасности и самостоятельно выступать в качестве

фактора, нагнетающего экстремальность ситуации. «Потребность в выживании,

разбуженная ситуационной угрозой, очень чувствительна к попыткам

преуменьшить опасность, не говоря уже о попытках нравственной

дискредитации пострадавших путем интерпретации их действий, направленных

на самосохранение, как стимулируемых потребностью в комфорте».

Восприятие уровня риска населением и властями образуют систему

"сообщающихся сосудов".

Психолого-социологические обследования, в ходе которых

предпринималась попытка увязать восприятие индивидами и группами людей

отдельные составляющие риска и кризисной ситуации в целом, показали, что

различия в оценках населения и экспертов определяются несовпадением в их

восприятии критериев таких оценок. Повседневный опыт не готовит людей к

тому, чтобы оказаться на уровне требований, которые предъявляет к ним

технологическая катастрофа и следующие за ней социальные потрясения.

Возможность перерастания технологической аварии, результатов

террористического акта в социальный кризис усиливается, если события

происходят в неблагоприятной общей обстановке – в условиях так называемого

нестабильного состояния, когда со стороны все кажется спокойным, но при

малейшем внешнем воздействии происходит резкое изменение ситуации.

Еще одним важным моментом в случае возникновения катастрофических

обстоятельств природного, техногенного или иного характера является

поведение различных организационных структур. Им следует

сконцентрироваться на разработке комплекса мер, способных разрушить

механизмы, блокирующие возможность эффективных действий на всех стадиях

развития событий – еще до аварии, во время подготовки планов на случай

чрезвычайного положения, в момент катастрофы и в ходе длительного периода

борьбы с ее последствиями («Социальная безопасность», 2000).

Митрохин7В.И., 1999, Колков7В.В., 1998, др.

Во-первых, как указывают работы исследователей этой проблемы

необходимо своевременное устранение причин и последствий

специфического, глубоко укоренившегося чувства страха. Это страх

руководителей различных организаций перед возможностью катастрофы или

скорее перед тем, как общественное мнение будет интерпретировать

происходящие события. Не менее опасен страх экспертов, способных спутать

истину с предположением. Страх, отмечают специалисты, в его

многочисленных проявлениях затрагивает всех участников цепочки принятия

решений: от подготовки планов на случай чрезвычайного положения до

непосредственных мероприятий по управлению кризисными процессами и

преодолению их последствий.

Во-вторых, необходимо освобождение от бесполезных средств защиты

от кризиса. Это различного вида инструкции, планы на случай чрезвычайного

положения, системы показателей, за тщательной разработкой которых

скрывается неподготовленность к эффективным действиям в условиях

кризисной обстановки. Необходимо создание системы, работоспособность

которой постоянно проверяется.

В-третьих, надо предусмотреть исключение принципиальных ошибок

в первый момент после начала кризиса. Каждое чрезвычайное происшествие

техногенного или природного характера уникально, однако пути, ведущие к

неудаче, достаточно известны. Главный из них – неумелая организация связей с

общественностью, в том числе попытки замалчивания событий и активного

отрицания опасности, представление информации лишь под давлением

обстоятельств.

Правила поведения в этой ситуации таковы:

– создание условий для постоянного обеспечения руководства

"критической" информацией, преодолевая привычку персонала "придерживать"

наиболее "горячие" сведения или передавать их в вышестоящие инстанции с

опозданием;

– оперативное информирование и поддержание прямой связи с внешними

организациями;

– принятие системы мер, позволяющих своевременно обнаружить

опасность возникновения кризисной ситуации.

В-четвертых, необходимо эффективное управление кризисом в

процессе его развития, предполагающее следующие принципы поведения

руководителя:

– стремиться к системности, противостоять процессу дезинтеграции;

– точно определять цели даже тогда, когда они, казалось бы, исчезают;

– не подрывать доверия к себе, так как оно является базовым элементом

системы управления кризисом.

В-пятых, необходима постоянная проверка готовности организации к

действиям в условиях послеаварийного социального кризиса и

приобретение соответствующих навыков.

К макросоциальньм условиям, влияющим на поддержание

психологической безопасности в обществе целесообразно отнести:

• декларируемую приверженность государства международным нормам

по правам человека (ратификация соответствующих международных

документов);

• реальную практику соблюдения прав человека в соответствующем

государстве (наличие действенных правовых механизмов защиты прав

человека);

• существование нормативной базы, связанной с фактором

психологической безопасности общества;

• наличие в профессиональной общности практики лицензирования

деятельности соответствующих профессионалов.

В целях эффективной борьбы с террористами и с последствиями

террористических актов, других катастроф, следует иметь соответствующую

структуру управления или координационный центр, в котором должна

сосредоточиваться, анализироваться и обобщаться соответствующая

информация. Главная задача центра – своевременно выдать команду на

обезвреживание злоумышленников. Прогнозирование и предвидение

позволяют оценивать обстановку в обществе как стабильную, если существует

гармония в государстве, гарантирующая его безопасность. Под воздействием

острого кризиса, созданного правонарушителями или террористами, возникает

дисгармония (проблема дисбаланса), ведущая к нарушению безопасности

общества. После анализа и обобщения сведений о совершенном преступлении

из центра идут команды на устранение дисбаланса, т.е. на решение проблемы.

Личный состав, подготовленный профессионально, в том числе и физически,

устраняет кризис, т.е. осуществляет переход от дисгармонии к гармонии

(функция управления) силовыми методами. При этом иногда проблема

выравнивания баланса сил не устраняется, так как в процессе выполнения

боевого задания нейтрализации преступников возможны различного рода

просчеты. Информация о них обязательно поступает в центр, чтобы властные

структуры могли способствовать устранению выявленных недостатков.

"Проблема" – это модель дисгармонии; "цель" – это модель гармонии;

"команда" – модель перехода от дисгармонии к гармонии; "обратная связь" –

эффективность управления, замыкающая цикл управления данной системы

(Барчуков7И.С., 2001, Социальная безопасность 2000, др.).

Рис. 1. Функциональная блок-схема системы мероприятий по борьбе

с терроризмом (Барчуков7И.С., 2001, с.239) представлена на Рис. 1

Как мы уже говорили, современные исследователи выделяют два

основных типа пострадавших при катастрофах и террористических актах – это

"первичные" жертвы непосредственно самих катастроф (работа с которыми

затрагивает проблемы экстренной психологической помощи и реадаптации к

обыденной жизни после пережитой кризисной ситуации), и "скрытые" – к

которым относятся работники спецслужб и спасатели (работа с которыми

затрагивает проблемы профессиональной безопасности и освоения

эффективных стратегий совладания – coping behavior – с обыденными

дистрессами профессиональной деятельности).

Общим моментом в подходе к организации психологической работы как с

жертвами катастроф, так и со спасателями является описание их как участников

сильной стрессогенной ситуации. Ключевым понятием здесь является

категория «стресс». В случае первичных жертв, мы имеем дело с относительно

непродолжительным пребыванием в кризисной или катастрофической

ситуации, из которых они спасаются сами и/или получают помощь со стороны.

Анализ последствий воздействия ЧС указывает на необходимость

проведения морально-психологической реабилитации населения в опасной

зоне. Любая ЧС дестабилизирует психику человека, вызывая целый ряд

нарушений всех ее функций. Население, оказавшееся в зоне ЧС, обычно

подвергается такому морально-психологическому воздействию, которое

исключает привлечение пострадавших к проведению работ по ликвидации

последствий и другой трудовой деятельности в течение длительного времени.

Реабилитация должна начинаться с психологической подготовки населения.

Условно выделяют три вида психологической подготовки: общую,

специальную и целевую (Нелюбин7Б.В., 2000).

Общая психологическая подготовка включает в себя:

– постоянное изучение морально-психологического состояния региона

возможных ЧС;

– хорошо поставленную информацию о сложившейся обстановке,

решениях руководящих органов, предстоящих задачах и способах их

выполнения (ничто так не действует на психику человека, как неизвестность);

– правильную организацию деятельности коллектива предприятия,

учреждения (постоянная и разумная занятость людей, выполнение конкретных

задач отвлекает от мысли о грядущей опасности, от лишней тревоги);

– взаимную поддержку окружающих, ориентировку на положительного

лидера;

– контроль за поведением морально неустойчивых людей, постоянное

влияние на них и, при необходимости, их изоляция.

Особое значение имеет специальная психологическая подготовка.

Люди по-разному реагируют на опасности, но одно бесспорно: хорошо

подготовленный, обученный человек более стоек в морально-психологическом

отношении, он действует уверенно и смело. И, наоборот, слабо подготовленный

проявляет неуверенность, сомнения, поддается отрицательным эмоциям, плохо

ориентируется в обстановке, может вызвать панику и сам стать ее жертвой.

Специальная подготовка включает в себя, в основном, формирование

теоретических знаний, практических навыков в поведении людей и ведении

работ в условиях радиоактивного и химического загрязнения, наводнения,

пожаров и других ЧС природного и техногенного характера.

Целевая психологическая подготовка – формирование более активного

психологического состояния, четких внутренних установок на выполнение

поставленных задач, а также проведение мероприятий по повышению

психической устойчивости и работоспособности, поддержанию должного

настроя, активизации адаптационных возможностей человека.

Меры и приемы оказания первой психологической помощи

(реабилитации) во многом являются общими для ЧС различного характера. К

ним в первую очередь относятся:

– устранение факторов, вызывающих опасность (локализация и

ликвидация источников ЧС);

– первая медицинская помощь и эвакуация пострадавших из зоны ЧС;

– санитарная обработка, обеззараживание пострадавших, а также

зараженных зданий, сооружений;

– предоставление четкой информации об обстановке и степени ее

опасности, предстоящих мероприятиях, рекомендуемых способах защиты и

режиме поведения населения в зоне ЧС;

– интенсивная разъяснительная работа руководителей и представителей

административных органов среди населения;

– в особо трудных случаях, а также в условиях военного времени может

быть реальным и вполне оправданным использование психофармакологических

средств для сохранения первоначальной устойчивости, умственной и

физической работоспособности населения.

Психологическая помощь первичным жертвам может осуществляться,

например, в форме консультативных бесед. Помочь человеку пережить

экстремальную ситуацию – основная задача психологической поддержки.

"Человек всегда сам и только сам может пережить события, обстоятельства и

изменения своей жизни... Но процессом переживания можно, в какой-то мере,

управлять – стимулировать его, организовывать, направлять, обеспечивать

благоприятные условия, стремясь к тому, чтобы этот процесс в идеале вел к

росту и совершенствованию личности или, по крайней мере, не шел

патологическим или социально неприемлемым путем" (Цуканова7Е.В., 1991,

др.). При работе с жертвами террористических актов и катастроф становится

особенно очевидным, что психологическое консультирование является, прежде

всего, практикой духовного взаимодействия психосоциального работника с

клиентом. В обычных ситуациях человек прибегает к нему, когда не получает

достаточной поддержки или развернутой обратной связи по наиболее

значимым для него вопросам со стороны близких и знакомых, семьи и

сотрудников. Особенно актуальной эта проблема стала в последнее время: в

ситуации общественного экономико-политического кризиса большинство

социальных институтов, традиционно выполнявших функции психологической

поддержки и защиты человека, теряют свою эффективность, общая ситуация в

стране дестабилизируется, растет число техногенных и иных катастроф,

участились случаи террористических актов. Усиление индивидуалистической и

прагматической ориентированности социальных контактов ведет к росту числа

потенциальных и реальных клиентов социальных психологов: людей, которым

необходима в той или иной мере срочная психологическая поддержка.

Психологическая помощь жертвам катастроф и террористических актов

предполагает осознание того, что огромную роль в понимании и продуктивном

переживании происходящего, в процессе совладания с жизненными

трудностями играют ценности познающего субъекта. Понимание и есть

осознание ценностей, осмысление и принятие собственного опыта. Особенно

выпукло важность освоения и принятия индивидуального опыта выступает в

ситуациях, связанных с переживанием событий различных экологических и

техногенных катастроф. В ситуации катастрофы, переживший ее человек очень

часто остается практически один на один с опытом, не имеющим какого-либо

оформленного прошлого. Рядом иногда просто нет человека, который обладал

бы опытом выживания в таких ситуациях. Особенно сильно негативное

воздействие сказывается, как известно на молодых людях, не имеющих

значительного опыта разрешения жизненных трудностей. И, наоборот, наличие

большого и разнообразного жизненного опыта, принятие случившегося

"именно со мной" как факта (а не наказания за какой-либо "нехороший",

сделанный в предшествующей жизни шаг), развернутое осмысление

травматического воздействия помогают человеку выжить. Таким образом,

перед психосоциальным работником, психологом – консультантом,

работающим с этой категорией лиц, стоит вполне ясная задача: помочь

осмыслить травматический опыт переживания социального бедствия,

сформировать у клиента устойчивое осознание себя не как "безвинной" или

"виноватой" жертвы, но как человека, «сумевшего выжить» в трудных

условиях. С одной стороны, важно, чтобы клиент смог осознать значение

данного ему опыта как некоего "экзистенциального послания" или жизненного

"вызова". С другой стороны, весьма существенным для повышения

эффективности оказываемой помощи, является осознание клиентом того, что

остаться таким, каким он был раньше, для него, как и для всех людей,

прошедших через тяжелое психологическое потрясение не удастся. Любая

попытка вернуться в прошлое скажется на процессе реабилитации скорее

негативно. Однако измениться – не значит стать "хуже" или "слабее".

"Негативным" опыт остается до тех пор, пока он не осмыслен.

Тщательная проработка жизненного опыта – одно из основных условий

всякого личностного развития вообще: львиная доля жизненного опыта

человека состоит из переживания именно в разной степени "неприятных"

моментов. Освоение такого рода ситуаций обычно заканчивается их

значительной смысловой трансформацией: позитивным переоформлением или,

по крайней мере, принятием как факта, ведущим к изменениям человеческой

личности.

Следующий важный момент – осмысление и разработка сценариев и

жизненных целей человека после катастрофы. Этот аспект тесно связан с

предыдущими. Продуктивное переосмысление травматического опыта

предполагает существенное изменение временного ракурса его анализа:

переориентация с поиска объективно несуществующих внутренних причин

(прошлого) на построение моделей будущего – с "Почему?" на "Зачем?"

Огромный опыт работы с пережившими кризисные ситуации людьми

накоплен в работах практических психологов, занимающихся проблемами

психологического и физического (в том числе сексуального) насилия,

проблемами психологического выживания и трансформаций личности,

связанных с пребыванием человека в зоне военных действий, участием в них, а

также в рамках исследований, посвященных психологической реабилитации

пациентов, перенесших смертельно опасные заболевания (рак и т.д.). В самом

деле, несложно заметить наличие существенного сходства в предлагаемых ими

моделях и типичных сценариях переживания травматического опыта. В любом

из этих случаев проявляется универсальная закономерность: необходимость

разделения "сфер влияния" объективной (физической, внешней) угрозы

или травматической ситуации и зоны, поддающейся потенциальному

контролю со стороны самого клиента.

Второй момент, отмечаемый очень многими исследователями,

работающими в рамках каждого из этих направлений, – существенное,

качественное отличие приобретаемого в ходе катастрофических ситуаций

и событий, террористических актов, жизненного опыта. Этот опыт выходит

за рамки обыденного и потому является потенциально креативным и/или,

напротив, разрушающим привычные шаблоны мировосприятия и

жизнедеятельности субъекта. Этот опыт требует особого ценностного

отношения, которое часто невозможно непосредственно перенести и соединить

с нормами и опытом обыденной жизни.