Золотарев В.А. Второй фронт против Третьего рейха

Подождите немного. Документ загружается.

Такая позиция американского правительства имела

свои причины. Изоляционистские настроения, заме-

шанные на антисоветизме, преобладали в конгрессе и

сенате, в госдепартаменте и военном министерстве

США. Так в меморандуме госдепартамента, составлен-

ном за день до нападения Германии на СССР (21 июня

1941 г.), указывалось: «Мы не должны принимать обя-

зательств относительно нашей политики в будущем в

отношении Советского Союза... В особенности мы не

должны принимать на себя обязательств, которые мог-

ли бы создать впечатление, что мы действуем не в духе

доброй воли, если позже мы откажемся признать Со-

ветское правительство в изгнании или перестанем при-

знавать советского посла в Вашингтоне в качестве

дипломатического представителя России в том случае,

если Советский Союз будет побежден и Советскому

правительству придется покинуть страну».

С началом германской агрессии против СССР в

правящих кругах США выявилось двойственное от-

ношение к разворачивавшимся событиям. Политичес-

кая платформа реакционных сил определилась окон-

чательно. Полпред СССР в США К. Уманский в

телеграмме от 22 июля 1941 г. в Народный комисса-

риат иностранных дел СССР отмечал: «Реакционные

изоляционисты Гувер, Линдберг и вся антирузвель-

товская фашиствующая группировка сразу показала

свое лицо, например, заявление Уиллера, что совет-

ско-германской войне надо радоваться, а коммунизму

помогать нечего. Эта группа республиканцев и от-

дельных демократов, плюс группа наших профессио-

нальных врагов типа Буллита-Берли, плюс католичес-

кая иерархия уже начали, судя по ряду признаков,

осуществлять давление на Рузвельта. Агентура этих

людей крепко сидит в аппарате госдепартамента и

влиятельного морского министерства... Именно от

этой группы исходит основное тормозящее давление

на Рузвельта по вопросу о сотрудничестве с нами.

Рузвельт с этими кругами борется, но с ними счита-

ется».

Группировке реакционных изоляционистов проти-

востояло относительно прогрессивное крыло амери-

канского правительства, состоявшее главным образом

из людей, входивших в окружение президента Ф. Руз-

вельта (Г. Икес, Г. Моргентау, Г. Гопкинс). Они вы-

сказывались за оказание всемерной помощи СССР,

прежде всего за счет распространения на Советский

Союз закона о ленд-лизе.

В широких слоях американских трудящихся, на-

строенных хотя и антифашистски, сильны были изоля-

ционистские настроения.

Такая расстановка сил внутри страны определяла

осторожную позицию американской администрации

в отношении нападения Германии на СССР. Как со-

общал К. А. Уманский в своем отчете: «Для Ф. Руз-

вельта перспектива победы немцев была неприемле-

ма, ибо угрожает Англии, в конечном счете, планам

США, перспектива же нашей слишком сокрушитель-

ной победы и влияния на всю Европу его пугает с

классовых позиций. Весь Рузвельт и его политика со-

стоят сейчас из зигзагов между этими противоречия-

ми. А запасы классовой ненависти к нам в США еще

очень велики».

Позицию американской администрации в последние

дни июня 1941 г. нельзя расценивать иначе, как неже-

лание связывать себя какими-либо обязательствами.

Военные руководящие и планирующие органы США

уже затянули заупокойную по Советскому Союзу. Во-

енный министр Г. Стимсон в меморандуме к президен-

ту от 23 июня отмечал, что в результате консультаций

с сотрудниками отдела военного планирования гене-

рального штаба был сделан единодушный вывод о том,

что Германия будет занята минимум месяц, возможно

три месяца, задачей разгрома России. Столь же мрач-

ные предсказания поступали в Вашингтон и от амери-

канского посла в Москве Л. Штейнгардта. Такого рода

«прогнозы», отводившие СССР роль временного по-

путчика, стремление к сохранению нейтралитета, анти-

советские настроения, царившие в большинстве аме-

риканских правительственных учреждений, затрудняли

экономическое и военно-политическое сотрудничество

двух стран.

Британская стратегия в первые месяцы Великой

Отечественной войны советского народа против агрес-

соров строилась на основе уверенности, что разгром

СССР — дело нескольких недель. Поэтому установка

военно-политического руководства Англии своди-

лась к тому, чтобы по возможности дольше удер-

жать Советский Союз в войне против общего врага.

Предполагалось использовать время, пока Гитлер

связан кампанией на востоке, с максимальной выго-

дой для укрепления британских позиций на Ближнем

и Среднем Востоке. Долговременная стратегия Вели-

кобритании была нацелена на экономическую блока-

ду Германии при сохранении империи и коммуника-

ций с доминионами, колониями и зависимыми от

Англии странами. В Лондоне считали, что русские

(если не капитулируют в ближайшее время) «спасут

себя точно так же, как мы спасли себя в ходе битвы за

Англию и на просторах Атлантики». Поэтому послан-

ный в июле 1941 г. в Лондон генерал Ф. И. Голиков

был встречен в высших военных кругах Великобрита-

нии весьма прохладно. Англичане на просьбы о конк-

ретной помощи отвечали весьма уклончиво.

Лондон не спешил связывать себя какими-либо кон-

кретными договорными обязательствами с СССР.

Британский посол в Москве С. Криппс уведомил еще

27 июня 1941 г. наркома иностранных дел СССР

В. М. Молотова о том, что его правительство заинте-

ресовано в расширении связей с СССР, однако счита-

ет, что к политическому соглашению прийти будет

трудно. Вместо этого предлагалось максимально рас-

ширить военное и экономическое сотрудничество. Од-

нако это была лишь часть правды.

Англия, по сути дела, не изменила своей тактике,

характерной для начала Второй мировой войны: ак-

тивные действия на периферии с целью удержания ко-

лониальных владений от посягательств Германии и

Италии (военные действия в Северной Африке и на

Среднем Востоке), с одной стороны, и пассивная вы-

жидательная позиция в отношении европейского теат-

ра военных действий — с другой.

Известная аксиома К. Клаузевица гласит: «... вой-

на есть нечто иное, как продолжение государствен-

ной политики иными насильственными средствами».

Эта формула дополняется другим замечанием того

же К. Клаузевица: «... политическая цель, являющая-

ся первоначальным мотивом войны, служит мерилом

как для цели, которая должна быть достигнута при

помощи военных действий, так и для определения объ-

ема необходимых усилий». Проецируя военные дей-

ствия Англии после 22 июня 1941 г. на ее политичес-

кий курс, с учетом объема и направления военных

усилий британской империи, можно с уверенностью

сказать, что ее основная военно-политическая линия

в отношении восточного союзника сводилась к тому,

чтобы максимально ограничить «объем необходимых

усилий» в военной помощи, но всемерно расширять

моральную поддержку.

В этом контексте лорд Бивербрук в беседе с пол-

предом СССР в Лондоне И. М. Майским указал на

возможность организации крупных рейдов на север-

ное побережье Франции для захвата таких пунктов, как

Шербур и Гавр. Это «личное предложение» Бивер-

брука было с большим интересом принято в СССР.

Однако Советское правительство придерживалось

мнения, что военное, равно как и экономическое, со-

трудничество не может существовать в отрыве от поли-

тического, считая, что взаимная помощь должна быть

обусловлена соглашением на определенной политичес-

кой основе.

8 июля 1941 г. британскому послу в СССР был пред-

ложен текст соглашения из двух пунктов: «1. Англия

и СССР обязуются оказывать друг другу вооружен-

ную помощь в войне с Германией. 2. Обе стороны обя-

зуются не заключать сепаратного мира». Документ

максимально объективно отражал реальное положе-

ние дел — обе страны заинтересованы в поражении

Германии и не намерены заканчивать войну сепарат-

ным миром. Однако С. Криппс не отважился его одоб-

рить. Сталин вынужден был указать послу, что «медли-

тельность и преувеличенная осторожность английского

правительства, которая имеет место сейчас, наблюда-

лась и при англо-франко-советских переговорах в 1939 г.

Есть возможность опоздать с соглашением».

Такое заявление И. В. Сталина, надо полагать, зна-

чительно ускорило рассмотрение советских предложе-

ний в Лондоне. 9 июля, в день получения посольского

донесения из Москвы о беседе Криппса со Сталиным,

было созвано экстренное совещание военного кабине-

та. Текст соглашения был единодушно одобрен. 12 июля

В. М. Молотов и С. Криппс подписали в Москве со-

глашение между правительствами СССР и Великобри-

тании о совместных действиях в войне против Герма-

нии. Подписанный в Москве документ сыграл свою роль

в оформлении советско-английских отношений, одна-

ко глубина и насыщенность сотрудничества двух стран

не соответствовали реальным потребностям времени.

На центральном направлении советско-германско-

го фронта шло грандиозное Смоленское сражение.

Вермахт рвался к Москве и Ленинграду. Именно в это

время Советский Союз нуждался в быстрой и эффек-

тивной военной поддержке, которую столь щедро обе-

щали в Лондоне. Неудивительно, что в такой обста-

новке СССР призывал союзников предпринять

вторжение на западе Европы.

Второй фронт: когда?

С первых дней Великой Отечественной войны Со-

ветское правительство энергично ставило вопрос о

Втором фронте. 18 июля Сталин писал английскому

премьер-министру: «Военное положение Советского

Союза, равно как и Великобритании, было бы значи-

тельно улучшено, если бы был создан Второй фронт

против Гитлера на западе (Северная Франция) и на се-

вере (Арктика). Фронт на севере Франции мог бы от-

тянуть силы Гитлера с востока, но и сделал бы невоз-

можным вторжение Гитлера в Англию». На это

обращение Черчилль дал отрицательный ответ: «На-

чальники штабов не видят возможности сделать что-

либо в таких размерах, чтобы это могло принести Вам

хотя бы самую малую пользу». Единственное, что обе-

щал сделать премьер-министр, — это вести «все более

расширяющимися и усиливающимися темпами» бом-

бардировку Германии, «не жалея ни машин, ни людей».

Еще раз отрицательный ответ поступил из Англии в

сентябре, когда немцы рвались к Москве, были на

ближних подступах к Ленинграду.

На Западе тогда не верили в способность Совет-

ского Союза дать отпор Гитлеру. В телеграмме послу

СССР в Лондоне Сталин, в частности, отмечал: «По

сути дела, английское правительство своей пассивно-

выжидательной политикой помогает гитлеровцам.

Гитлеровцы хотят бить своих противников поодиноч-

ке — сегодня русских, завтра англичан. То обстоятель-

ство, что Англия нам аплодирует, а немцев ругает по-

следними словами, нисколько не меняет дела.

Понимают ли это англичане? Я думаю, понимают. Чего

хотят они? Они хотят, кажется, нашего ослабления.

Если это предположение правильно, нам надо быть

осторожными в отношении англичан».

Неконструктивная политика Великобритании по

вопросу об открытии Второго фронта серьезно обо-

стрила советско-английские отношения. Пассивность

англичан в отношении вторжения на европейский кон-

тинент вызывала в Москве растущее недоумение и раз-

дражение.

Характерно, что даже вступление в войну Соеди-

ненных Штатов (7 декабря 1941 г. Япония нападением

на Перл-Харбор открыла военные действия против

США; 11 декабря к ней присоединились Италия и Гер-

мания) не изменило отношения Великобритании к про-

блеме Второго фронта. Периферийная стратегия ос-

талась в силе, однако англичане очень беспокоились,

что не найдут поддержки у американцев, провозгла-

сивших принцип: «Германия прежде всего». Однако

эти страхи оказались беспочвенными.

Когда в Вашингтоне собралась первая военная кон-

ференция США и Англии («Аркадия», декабрь 1941—

январь 1942) немцы уже потерпели поражение под

Москвой, но и это не убеждало: главная задача союз-

ников, считал в ту пору Черчилль, создать кольцо во-

круг Германии и держав оси по линии Архангельск —

Черное море — Анатолия — Северная Африка — за-

падное побережье Европы. Европейская часть СССР,

таким образом, заранее «списывалась» Черчиллем со

счета... Только на 1943 г. планировались операции,

направленные «внутрь» этого кольца, да и то перифе-

рийные и ограниченные... Первой из них предлагалась

высадка в Северной Африке (операция «Джимнаст»),

которая, как считали, пройдет без препятствий: ведь

основные силы Германии будут прикованы к Восточ-

ному фронту. Об открытии Второго фронта тогда не

было и речи.

На слова английского посла в СССР Криппса о том,

что «если мы сейчас же, в последний момент, не сде-

лаем сверхчеловеческих усилий, мы потеряем все пре-

имущество от русского фронта, во всяком случае на

долгое время, а возможно, и навсегда», Черчилль от-

ветил весьма резко: «Говоря о “сверхчеловеческих уси-

лиях”, вы, по-моему, имеете в виду усилия, выходя-

щие за пределы пространства, времени и географичес-

ких понятий. К сожалению, таких способностей не

дано».

На Вашингтонской конференции — отмечает со-

ветский исследователь И. Н. Земсков — подтверди-

лась тенденция английского и американского прави-

тельств не считаться с интересами Советского Союза,

который первые, самые тяжелые месяцы Великой

Отечественной войны, а затем и в период перехода в

наступление Советских Вооруженных Сил сражался,

не получая существенной военной помощи со сторо-

ны своих основных союзников по антигитлеровской

коалиции.

Но развитие событий в начале 1942 г. увеличивало

значение советско-германского фронта для США и

Англии. Тяжелые поражения союзников на Тихом оке-

ане, в Ливии, потери судов в Атлантике из-за подвод-

ной войны, достигшей «почти вершины эффективно-

сти», — все это убеждало политическое и военное

руководство США в том, что для того чтобы спра-

виться с противником, необходимо удержать Совет-

ский Союз в войне на стороне антигитлеровской коа-

лиции, а для этого требовалось оказать ему

возможную поддержку. Бывший государственный

секретарь США Э. Стеттиниус писал после войны:

«Американский народ должен помнить, что он нахо-

дился на краю гибели в 1942 г. Если бы Советский Союз

не удержал линию фронта, немцы сумели бы захва-

тить Великобританию. Они бы также захватили Аф-

рику, а затем сумели бы создать плацдарм в Латин-

ской Америке».

В феврале 1942 г. руководитель оперативного

управления штаба армии (сухопутных войск) США

Д. Эйзенхауэр в докладе начальнику штаба армии ге-

нералу Дж. Маршаллу выделил «приоритетные направ-

ления»: во главе стояла Англия, за ней — сохранение

России как активного противника Германии. Пред-

полагалось поддержать военные усилия СССР про-

граммой ленд-лиза и операций в Западной Европе.

Оценивая ситуацию гораздо более трезво, чем «про-

рицатели» одного-двух месяцев борьбы на советско-

германском фронте, Эйзенхауэр все же не исключал

поражения Красной Армии в 1942 г. Он был за «евро-

пейскую стратегию» США, в основе которой была,

разумеется, не помощь социалистическому государ-

ству, а боязнь впоследствии оказаться на континенте

Европы один на один с силами вермахта.

В это время СССР предпринимал энергичные

дипломатические усилия по организации Второго

фронта. При этом учитывалось, что, в противополож-

ность Черчиллю, Рузвельт в то время высказывался за

открытие Второго фронта. В начале марта 1942 г.

президент США заявил советскому полпреду в США

М. М. Литвинову, что «нажимает на англичан, доби-

ваясь создания Второго фронта, и готов для этого по-

слать американские войска в Англию».

Советское правительство направило в Англию и

США наркома иностранных дел В. М. Молотова (май

1942 г.). Англичане отказались взять на себя какие-

либо конкретные обязательства. В Вашингтоне пере-

говоры были более продуктивными: президент Руз-

вельт заявил: «Мы хотим открыть Второй фронт в 1942 г.

Это наша надежда. Это наше желание». В советско-

американском и советско-английском коммюнике,

опубликованном 11 июня в Москве, Вашингтоне и

Лондоне, указывалось, что «... достигнута полная дого-

воренность в отношении неотложных задач создания

Второго фронта в Европе в 1942 г.». Однако при со-

гласовании сроков Черчилль в специальной памятной

записке добавил: «Невозможно сказать заранее, будет

ли положение таково, чтобы сделать эту операцию осу-

ществимой, когда наступит время». Он сделал эту при-

писку несмотря на то, что в апреле 1942 г., когда в

Лондон приехала весьма ответственная американская

делегация (в нее входили Дж. Маршалл и Г. Гопкинс —

личный представитель Ф. Рузвельта), У. Черчилль со-

гласился с американским планом вторжения на кон-

тинент в 1942 г., согласился, несмотря на возражения

некоторых своих военных советников.

Операция «Следжхаммер», предлагавшаяся американ-

цами, предусматривала высадку англо-американ-ского

десанта на континенте и удержание плацдарма до тех пор,

пока американцы не смогут перебросить в Европу более

значительные силы. США нужно было поднять обще-

ственное настроение, рассеять тяжелый осадок от пора-

жения в Тихом океане. Нельзя было не считаться и со все

более настойчивыми требованиями общественности от-

крыть Второй фронт. Рузвельт говорил в эти дни о «смер-

тельной летаргии... кажущейся войной».

Черчилль телеграфировал Рузвельту: «Мы соглас-

ны с Вашей концепцией сконцентрироваться против

основного врага, всем сердцем поддерживаем Ваш

план, с радостью поддерживаем». Но это были лишь

слова. Уже через два месяца, будучи в США, британ-

ский премьер, как пишет Р. Шервуд, пустил в ход все

свое несравнимое красноречие, ратуя против операций

через Ла-Манш в 1942 г. и за североафриканскую опе-

рацию.

Вторая Вашингтонская конференция Черчилля и

Рузвельта состоялась 18—25 июня 1942 г. Заместитель

министра иностранных дел Великобритании А. Кадо-

ган писал в своем дневнике: «Премьер-министр вы-

ехал в Вашингтон для того, чтобы убедить Рузвельта,

что вторжение союзников на европейский материк в

1942 г. не является практически выполнимой операци-

ей, что бы ни сказали американцы Молотову». Его

нажим на Рузвельта особенно усилился после того, как

20 июня итало-немецкие войска Роммеля в Африке

овладели важным портом и крепостью англичан —

Тобруком. В английском парламенте был поставлен