Золоева Л., Порьяз А. Мировая культура: Древняя Греция. Древний Рим
Подождите немного. Документ загружается.
полную меру и успела окрепнуть так, что не только вынесла
жесточайшую тиранию Домициана (последнего из дома Флавиев), но и
сохранила силы для блестящего расцвета в эпоху Нервы и Траяна.
Одним из важнейших деяний Веспасиана, самым благоприятным
образом повлиявшим впоследствии на развитие римской литературы,
стало назначение жалованья греческим и латинским учителям риторики.
Организацией “среднего” и “высшего” образования в Риме отныне
занялось государство, и занялось настолько хорошо, что в
общественные школы пришли работать лучшие учителя. Именно из
этих школ вышли воспитанники, которые составили славу римской
литературы следующего поколения – Тацит, Ювенал, Плиний
Младший.
Уже древние авторы обратили внимание на главное отличие
литературы эпохи Флавиев от предшествующего периода: поэзия и
проза становятся более обстоятельными, точными, литературное
мастерство оттачивается до безукоризненности, но этому мастерству
явно недостает обилия и блеска таланта эпохи Сенеки. Об этом хорошо
сказал Плиний Младший, характеризуя одного из поэтов времен
Домициана: “он писал с большею старательностью, чем талантом”.
Если в эпоху Клавдиев тон в литературе задавал Сенека, то при
двух первых Флавиях главным лицом в римской литературе стал Гай
Плиний Секунд, больше известный как Плиний Старший. Он родился
во всаднической семье в 23 г. н.э. в городе Новый Ком (совр. Комо).
Получив хорошее образование, Плиний поступил на военную службу, и
при Веспасиане уже был главным начальником мизенского флота.
Когда в августе 79 г. началось извержение Везувия, Плиний на одном из
судов отправился к восточному берегу Неополитанского залива. В
самое пекло – в буквальном смысле слова – Плиния влекли две
страсти: желание помочь прибрежным жителям и стремление своими
глазами понаблюдать за необычным природным явлением. Здесь 24
августа и погиб ученый, смерть которого стала символом
самоотверженной и беззаветной преданности науке.
Большинство наших сведений о Плинии мы черпаем из двух
писем его племянника Плиния Младшего к Тациту. В одном из них он
описывает невероятную работоспособность своего дяди: не было такого
времени, которым бы он не воспользовался для ученых занятий. За
обедом, после обеда, в бане, в дороге – везде он был с книгой, и делал
выписки при помощи своего секретаря, считая потерянным всякое
время, не посвященное ученым и литературным занятиям. Он не только
не знал праздников, чтобы отдыхать от труда, но старался даже
отнимать время из сна, сокращая его до последней степени, хотя
природа брала свое, и он иногда засыпал прямо посреди занятий.
Плодом этих неустанных трудов стали многочисленные
сочинения, список которых приводится у того же Плиния Младшего. К
сожалению, из всех названных им произведений, до нас дошло лишь
одно – “Естественная история” в 37 книгах.
“Естественная история” представляет собой не что иное, как
энциклопедию, содержащую сведения по самым разным областям науки
– помимо естественных наук, она заключает в себе обширные сведения
по географии, медицине, истории искусств. По словам самого автора,
написание этого сочинения потребовало прочтения около 2000 томов
книг; к извлечениям из этой огромной “библиографии” Плиний добавил
многое из того, что “не знали его предшественники, или что было
открыто позднее”. Автор посвятил свой труд императору Титу.
Специалисты нового времени в области минералогии, ботаники,
зоологии, медицины, географии не без основания предъявляли Плинию
множество претензий, упрекая его в неточностях, обмолвках,
искажениях чужих мыслей. Однако все обмолвки и неточности, вполне
понятные для сочинения такого объема, не могут хоть сколько-нибудь
уменьшить значимость Плиниева труда, обнявшего все мироздание –
небо, землю и море – и передавшего нам все знания о природе, которым
располагал античный мир.
Спустя два года после смерти Плиния Старшего, Рим, по
выражению Ювенала, попал “в рабство к лысому Нерону” – Домициану.
Жестокостью и тиранией Домициан даже превзошел своих печально
известных предшественников династии Клавдиев. Литература в период
его пятнадцатилетнего правления переживала тяжелые времена.
Собственно, она затаилась до срока и терпеливо ждала, как, впрочем, и
вся Римская империя, когда наконец “последний Флавий” прекратит
терзать “уже доведенный до полумертвого состояния мир” (Ювенал).
По-другому и быть не могло в правление человека, который мог
приговорить человека к смерти даже за то, что тот раздевался в комнате,
где стояла его статуя, статуя “бога и господина”.
Между тем литература эпохи Домициана не была бедна
талантами ни в прозе, ни в поэзии. В это время Квинтилиан пишет
сочинение в 12 книгах “Об ораторском образовании”, сочинение,
оставившее нам своего рода историю римской и греческой литературы,
изложенную образованнейшим человеком эпохи. Современниками
Квинтилиана были два замечательных поэта: Силий Италик,
написавший большую, в 17 книгах, поэму о второй Пунической войне, и
Стаций, автор “Фиваиды” и “Ахиллеиды”, крупных эпических
произведений на мифологические темы. Наконец, ко времени правления
Домициана относится творчество Марка Валерия Марциала – самого
интересного и неоднозначного поэта эпохи Флавиев.
Марциала много ругали за неумеренную лесть жестокому
тирану, покровительством которого поэт пользовался, и за которое
отплатил – при жизни “воскурением бесконечного фимиама”
(В.И.Модестов), а после смерти императора – жестокими нападками.
Нравы римского общества в правление Домициана давали Марциалу
богатый материал для злых и едких эпиграмм, а когда, с воцарением
Нервы и Траяна, времена изменились, поэт, лишившийся главной темы
творчества, покинул Рим и вернулся на родину в город Бильбилис в
Испании. Несмотря на то, что Марциал и дома нашел себе покровителя
– богатую даму по имени Марцелла, которая, по его словам, одна
заменяла ему целый Рим, в Испании поэт прожил всего три года и умер
в 101 или в 102 г. н.э.
От Марциала сохранилось 14 книг “Эпиграмм”, самого
разнообразного содержания. Как правило, это яркие зарисовки картин
обыденной жизни, причем, как правило, не самой светлой ее стороны.
На все нападки и обвинения в чрезмерной вольности, распущенности и
цинизме, Марциал отвечал: пусть человек, который хочет быть
Катоном, не заглядывает в его театр. Марциал прекрасно понимал, что
именно такого рода литература востребована современным ему
читателям, и что даже строгие матроны тайком почитывают его книжки:
«Краской зарделась Лукреция, книгу мою отложила,
Но перед Брутом: уйди, Брут, она будет читать».
Собственно, Марциал является создателем жанра эпиграммы в
том смысле, в каком мы привыкли понимать это слово: не надпись
(обычно посвятительного характера) на твердом материале, а короткое
стихотворение, главное достоинство которого составляет меткая, иногда
“пикантная” ирония. Именно эта ирония и пикантность, а также
остроумие и легкость стиха, доставили Марциалу шумный успех при
жизни и большую популярность в последующие времена.
Как уже не раз было сказано, время правления Нервы и Траяна
можно назвать эпохой Возрождения римской литературы. “Только
теперь, наконец, мы оживаем!” - такими словами Тацит приветствует
начало перемен. Оживали те, кто, по словам того же Тацита, пережили
не только других, но и самих себя, так как из жизни было вычеркнуто
пятнадцать лет, “в течение которых молодые в молчании дошли до
старости, а старики - почти до самых границ человеческого возраста”.
Хотя литературная деятельность Тацита, Ювенала и Плиния Младшего
началась еще при Домициане, но подлинный расцвет их творчества
приходится на период правления Нервы и Траяна.
Кроме гипотез и предположений, о жизни, месте и времени
рождения Тацита ничего определенного сказать нельзя. Раннее его
сочинение “Разговор об ораторах” традиционно относят к первым годам
Домицианова правления, после чего для Тацита наступает долгий
период вынужденного молчания, в течение которого у него созревает
мысль о создании произведения, изображающего судьбу Рима со времен
принципата. Так появился первый исторический труд Тацита
“Жизнеописание Агриколы”, в котором автор воздает дань уважения
своему тестю, придерживаясь древнего римского обычая “передавать
потомству деяния и нравы славных мужей”. Но главная часть
“Агриколы” содержит описание Британии, этнографическое и
географическое, тем более важное, что до появления этого
произведения сведения римлян о Британии были необычайно скудны.
Следующее за «Агриколой» произведение “Германия” носит уже
чисто этнографический характер. Тацит подробнейшим образом
описывает здесь происхождение, нравы, занятия, образ жизни
германцев, отдельно останавливаясь на каждом племени и завершая
свое сочинение народами, населявшими побережье Балтийского моря –
славянами, литовцами и финнами.
Славу Тациту принесли два его больших исторических труда –
“История” и “Анналы”, излагавшие всю историю Империи от смерти
Августа до смерти Домициана. Произведения эти представляю не
только богатейший и ценнейший материал для историков, они являются
одним из лучших памятников римской литературы времен Империи.
Тацит, с одинаковым мастерством умевший описывать красоты
природы и тайны человеческой души, первым ввел в историческое
повествование психологический анализ. Течение его мысли строго и
возвышенно, все повествование проникнуто сильным и глубоким
чувством, динамичный и увлекательный рассказ о ходе событий держит
читателя в постоянном напряжении, еще более усиливающимся
удивительным языком автора, в котором слились величавость и
сжатость. Главный свой интерес Тацит сосредоточил на личности и
нравственном облике людей, стоявших у руля государства и задававших
тон политике Империи. Он написал своего рода “историю в лицах”,
разбив свою “историческую пьесу” на отдельные акты, каждый из
которых посвящен времени одного из императоров.
Второй после Тацита, и по времени, и по значению, прозаик того
времени Гай Плиний Цецилий Секунд, или Плиний Младший, родился
в 61/62 г. н.э. Получив прекрасное риторическое образование у
Квинтилиана, Плиний совсем молодым (в 18 лет) начал свою
ораторскую (иными словами, адвокатскую) деятельность. Занимая в
разное время высокие государственные должности, Плиний завершил
свою карьеру управляющим Вифинией, и вскоре по возвращении из
провинции в Рим умер в 113 или 114 г. н.э.
Из всего весьма разнообразного литературного наследия Плиния
Младшего наибольший интерес для нас представляют его письма,
составляющие сборник из девяти книг, в которых насчитывается 247
писем, собранных и изданных самим Плинием. Они являются таким же
разнообразным и интересным документом о жизни римлян I - начала II
вв. н.э., каким для времени Республики стали письма Цицерона. Среди
адресатов Плиния были самые видные его современники, в том числе
Тацит и Траян. Письма к последнему являют образец официальной
переписки правителя провинции с императором. Почти все
исследователи согласны в том, что Плиний писал свои письма, с самого
начала имея в виду их обнародование, о чем свидетельствует
тщательная отделка стиля, старательный подбор слов – все то, чем в
целом характеризуется проза Плиния Младшего.
Поэзия века Нервы и Траяна представлена творчеством
величайшего римского сатирика Децима Юния Ювенала. Литературный
наследник Луцилия и Горация родился в Аквине. За сатиру, несколько
стихов которой были направлены против одного актера, любимца
Домициана, он был сослан то ли в Ливию, то ли в Каледонию, и 82-
летним старцем умер (согласно одним источникам - в Риме, согласно
другим - в ссылке). Вот и все, что нам известно о жизни Ювенала, да и
из этого скудного биографического материала, сомнению не
подвергается лишь то, что он родился в Аквине.
Под именем Ювенала до нас дошли 16 сатир, разделенных на
пять книг. Первые девять сатир, несмотря на некоторые вкрапления
элементов риторики, с большой живостью и неподдельным
негодованием изображают частную и общественную жизнь римлян
времен Нерона и Домициана. Стиль поэта, колоритный и дерзкий, мощь
которого не принижают даже самые смелые выражения (а в их выборе
Ювенал не очень-то стеснялся), вполне под стать силе сатирического
обличения. Остальные семь сатир – нравственно-философского
содержания – настолько отличаются от предыдущих, настолько лишены
воинственного пафоса и колкой, едкой сатиры, что многие
исследователи даже усомнились в их подлинности.
Хотя Ювенал всегда выполнял свое обещание изображать в
сатирах только умерших, только тех, чей прах покоится на
Фламиниевой и Латинской дороге, современники поэта без труда
улавливали все намеки и узнавали самих себя в гнусных картинах
пошлости и порока. Этим объясняется и замалчивание имени сатирика
современными ему писателями (за исключением Марциала), и вражда, в
результате которой он был выслан из Рима. Однако большое количество
рукописей, в которых дошли до нас сатиры, говорит о том, что Ювенала
много читали и в древности, и в Средние века.
Со смертью Ювенала закончился период последнего расцвета
римской литературы. Рим перестает быть центром литературного и
художественного творчества, в провинциях появляются произведения,
все более и более уклоняющиеся от образцов классики, в своем
стремлении к сухому, порой псевдоученому педантизму и компиляции,
а в IV веке н.э. главенствующее положение в литературе на латинском
языке занимают христианские авторы.
Искусство Древнего Рима
Отношение к Риму как к прямому наследнику Греции во всех
областях искусства, как к некоему конечному этапу художественного
творчества в античности, привело к тому, что в произведениях римских
мастеров исследователи долгое время пытались проследить лишь черты
греческого влияния, не принимая во внимание всю самобытность
искусства Древнего Рима. Самобытность, которую определили и
условия жизни, и ход истории, и своеобразие религиозных воззрений, и,
наконец, свойства римского характера, само сравнение которого с
греческим представляется весьма неблагодарной задачей - настолько
непохожи друг на друга были эти два народа, слитые в некий симбиоз.
Как особое художественное явление римское искусство начали
изучать лишь в двадцатом столетии, до конца осознав все его
своеобразие и неповторимость. Главное отличие римского искусства от
греческого замечательно подмечено Г.И.Соколовым в его
многочисленных работах на эту тему: “Римский мастер, в отличие от
греческого, видевшего реальность в ее пластическом единстве, больше
склонялся к анализированию, расчленению целого на части, детальному
изображению явления... Грек видел мир как бы сквозь все
объединявшую и связывавшую воедино поэтическую дымку мифа. Для
римлянина она начинала рассеиваться, и явления воспринимались в
более отчетливых формах, познавать которые стало легче, хотя это же
приводило к утрате ощущения цельности мироздания”. Безусловно,
отрицать влияние на Рим греческого искусства невозможно, но в
самобытности творений римских скульпторов и архитекторов сейчас
уже вряд ли кто-нибудь усомнится.
С самого начала истории Рима и во все последующие эпохи
сооружения римских архитекторов носили в первую очередь
утилитарный характер. На рубеже III-II вв. до н.э., когда римские
строители впервые стали применять бетон, утилитарность и прочность
полностью определяли стиль древнеримского зодчества. С открытием
бетона появилась возможность возводить огромные здания со
сводчатыми перекрытиями, над которыми, казалось, не властно время: с
возрастом они становились лишь прочнее.
После завоевания Греции эллинское искусство, “пленившее
диких победителей” (Гораций), оказывало все большее влияние на
архитектуру Рима, и уже к концу II в. до н.э. основным типом
общественного здания у римлян стал храм, окруженный колоннами, в
которых совершенно отчетливо прослеживается греческая ордерная
система. На набережной Тибра в Вечном городе и сегодня можно
увидеть два храма, возведенных в I в. до н.э.; один из них (храм