Жураковский Г.Е. Очерки по истории античной педагогики

Подождите немного. Документ загружается.

Уже указывалось на то, что Ксенофонт в «Домострое» в лице

Исхомаха рисует нам образ идеального мужа-домоправителя,

имеющего в свою очередь идеальную жену.

И вот писатель заставляет Исхомаха беседовать с Сократом

об этой идеальной жене в таком тоне:

«Когда она пришла ко мне, ей не было еще и пятнадцати лет,

а до этого она жила под строгим присмотром, чтобы возможно

меньше видеть и слышать, меньше говорить. Как, по-твоему,

разве я мог удовольствоваться только тем, что она умела сделать

плащ из шерсти, которую ей дадут, и видела,как раздают пряжу

служанкам. Что же касается еды, Сократ, она была уже пре-

восходно приучена к умеренности, когда пришла ко мне, а это,

мне кажется, самая важная наука как для мужчины, так и для

женщины».

У того же Ксенофонта в «Воспоминаниях о Сократе» есть еще

более полная картина тех знаний и навыков, какие приобретали

афинские девушки в состоятельных семьях до замужества.

Некий Аристарх (лицо неизвестное) обращается к Сократу

с просьбою дать ему совет в тех затруднительных обстоятель-

ствах, в каких он находится. Затруднительность положения

сводится, по словам Аристарха, к тому, что «...когда у нас в городе

началось восстание, и многие бежали в Пирей, ко мне сошлись

покинутые сестры, племянницы, двоюродные сестры, и столько

их собралось, что теперь у меня в доме одних свободных

—

четыр-

надцать человек. А доходов нет никаких— ни от земли, потому

что она в руках противной партии, ни от домов, потому что в го-

роде народа мало».

В связи с этим Сократ начинает допытываться, что умеют

делать и что знают родственницы Аристарха.

«Мука полезная вещь?

— Очень даже.

— А печеный хлеб?

— Нисколько не хуже.

— А плащи, мужские и женские рубашки, солдатские на-

кидки, рабочие блузы?

— И это все очень полезные вещи.

— Неужели твои ничего этого не умеют делать?

— Нет, все умеют, думаю...

— С какою же целью твои родственницы учились тому, что

они, по твоим словам, знают? Считали ли они эти знания нецри-

годными к жизни и не имели в виду делать из них никакого

употребления, или, наоборот, думали применять их на практике

и извлекать из них пользу?..»

Практика жизни состоятельных групп афинского общества

давала на эти вопросы Сократа по большей части отрицательный

ответ; обычно уклад жизни женщины после выхода замуж мало

изменялся: из одного гинекея женщина переходила в другой.

* Ксенофонт, Воспоминания о Сократе, Ц, 7.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА АФИНСКОЙ ШКОЛЬНОЙ

ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ

Совершенно иной путь образования открывался перед семи-

летними мальчиками: им предстояло пройти через ряд школьных

этапов.

Слово «учебное заведение» по-гречески обозначалось прежде

всего словом ШатшЪХоу («дидаскалейон»), однако и наше

слово «школа» — также греческого происхождения. Слово орХт|

(«схолэ») в греческом языке означало покой, отдых, досуг, а также

и времяпрепровождение на досуге. Вслед за этим прямым смыслом

данным словом стали обозначать беседы философов с их учени-

ками, а далее

—

и школьные занятия вообще. Именно в таком

смысле это слово перешло в латинский и новые европейские

языки.

Итак, к «xcuoxayadia» следовало итти через многолетнюю

«срЦ», чем еще раз отчетливо подчеркивался классовый

смысл как первого, так и второго понятия.

Конечною целью образовательной работы в многолетней

афинской школе являлось прежде всего осознание себя как

полноправного члена избранного состоятельного афинского об-

щества.

Поскольку принадлежность к такому обществу уже гаран-

тировала прочную материальную базу (на счет неполноправ-

ных и рабов), задачи воспитательной и учебной работы сводились

прежде всего к тому, чтобы приобрести ряд таких знаний и на-

выков, которые поднимали бы личную индивидуальную куль-

туру полноправного гражданина, являлись бы его атрибутами

как «свободнорожденного» эллина и давали бы ему возможность

разнообразно проводить его свободное время, его досуг. В связи

с этим и на то учреждение, где культивировалось это искусство,

было перенесено обозначение его конечной цели.

Понимаемое так воспитание имело, как то следует из

предыдущего, две задачи — «всестороннее» (в классовом смы-

сле) интеллектуальное развитие и такую же культуру тела.

Разрешение указанных двух задач на первых годах обучения

брали на себя раздельно частные .мусические и гимнастические

школы: посещение мусической школы ориентировочно падало

на возраст от семи до шестнадцати лет, с двенадцати лет сюда

присоединялось также посещение школы гимнастической, а

в дальнейшем (от шестнадцати до восемнадцати лет)

—

государст-

венных гимнасиев.

Этот образовательный путь заканчивался двухлетней эфе-

бией (от восемнадцати до двадцати лет) — военной службой,

соединенной с рядом образовательных моментов.

В нашем распоряжении нет отчетливых данных, на основе

которых можно было бы судить о времени возникновения этой

системы народного образования, Бесспорным представляется

СО О w,

о о £э

омашнее

вместное

спитание

Домашнее

воспитание

девушек

Государственные

Частные организации организации

Эфебия

(всадники)

Ликей

Акаде- 'Киносарг

мия 1

Гимнасии

"Л

Гимнастическая

школа

Мусическая

школа

только то, что могущественный подъем сил Афин после разгрома

персов содействовал ее более полному оформлению

В то же время много неясных моментов остается при попытках

составить устойчивое представление о данной системе ив V в.

Вопросы, связанные со сроками обучения в многолетних

школах до сих пор по существу являются дискуссионными в спе-

циальной литературе. Это же до некоторой степени относится

и к понятию «государственная» и «частная» школа.

При дальнейшем анализе каждого школьного типа в отдель-

ности нам придется специально останавливаться на этих вопро-

сах. Как бы мы, однако, их ни разрешали, вполне естественно

возникает вопрос о степени обслуживания афинскою многолет-

нею образовательною системою полноправных, но неимущих

слоев населения, приобретающий особое значение ввиду ш и-

р око распространенной грамотности среди этого населения,

Нам представляется совершенно очевидным, что в условиях

платности частных многолетних мусической и гимнастической

школ они могли быть предназначены в основном лишь для иму

щих групп населения.

При этом, однако, необходимо допустить, чта дети менее со-

стоятельных родителей также вступали в эти школы, оставаясь

в них не до полного окончания «курса», но то число лет, которое

соответствовало материальным возможностям семьи. Именно

об этом прямо свидетельствует Платон в «Протагоре», указывая,

что некоторые дети учатся в мусической школе, а сверх того за-

тем посещают и гимнастическую шкйлу: «И это всего более де-

лают те, что всего более могут, а всего более могут те, что всех

богаче. Их дети, начав ходить в училища с самого раннего воз-

раста, перестают всех позднее»

В таких условиях становится понятным, что в некоторых

школах могло быть относительно много учащихся. О значитель-

ном числе учащихся в школах мы знаем прежде всего из свиде-

тельства Геродота. Описывая в VI книге своей «Истории» гроз-

Об этом подъеме и его значении для культурного роста Афин говорит

ряд источников. Припомним, например, у Аристотеля («Политика», VIII,

6, 1341):

«После... того как наши предки, благодаря увеличившемуся благо-

состоянию, получили возможность наслаждаться ббльшим досугом и дух

их стал воспарять в большей степени к добродетели, когда отчасти еще ра-

нее,

а в особенности после Персидских войн, одержанные нашими предками

подвиги наполнили их гордостью,—они ухватились за изучение всякого рода

предметов, не делая между ними никакого различия, напротив, ревностно

отыскивая их».

В связи с этим мы имеем основание упрекнуть в излишнем «научном

оптимизме» авторов громадного недавно (в 1934 г.)появившегося труда«1/ёсо1е

primaire en France» A. Leaud et Glay. Посвящая первые главы

этого исследования истории греческой и римской школы, авторы замечают

по поводу состояния источников но афинской школе V в.: «Or, grace au

savants travaux des historiens, des commentateurs et des epigraphistes, les ca-

racteres de cette education athenienne nous sont bien connus».

« E. Moore, H. c, I, 146.

* Платон, Протагор, 326, в., с.

ные события начала Греко-персидских войн, Геродот в § 27 этой

книги перечисляет те предзнаменования, которые предшествовали

падению независимости хиосцев. Вторым из этих предзнаменова-

ний было то, что «весьма незадолго перед морским сражением

на детей, обучавшихся в школе, обрушилась крыша, так что

из ста двадцати детей спаслось только одно» Ч

Имея прямое современное свидетельство о столь большом

количестве учеников в одной из островных школ греческого мира,

мы без всякой натяжки можем допустить не только возможность,

но и неизбежность подобных же (если не больших) цифр и для

«столицы Эллады» — Афин.

Второе свидетельство (также о провинциальной школе), от-

носящееся к V в., но принадлежащее писателю, отстоящему

от изучаемого времени на семь веков,—Павсанию, мы находим

в известном сочинении последнего «Описание Эллады» (VI, 6—7).

«В предыдущую Олимпиаду, — сообщает Павсаний (перед

этим речь шла о 72-й Олимпиаде, следовательно, здесь разу-

меется 71-я Олимпиада, иначе говоря 492—488

гг.),—

говорят,

клеомиец из Астипалеи

в кулачном бою с эпидаврийцем Икком

убил Икка.

О нем рассказывают следующее. Объявленный элланодиками

виновным и лишенным победы, он

горя помешался. Возвратив-

шись в Астипалею, он вошел в училище, где было около шести-

десяти мальчиков, опрокинул колонну, на которой держалась

крыша...» и т. д.

Приведенные два свидетельства, конечно, говорят о многом,

не давая, однако, бесспорных данных о действительном числе

учащихся в многолетних афинских школах.

В то же время мы можем допустить, что наряду с этой закон-

ченной системой мусической и гимнастической школ существо-

вали частные школы, не образовывающие какой-либо системы,

с различными, но, конечно, более или менее краткими сроками

обучения. Школы эти в таком случае могли ставить перед собой

чисто практические задачи: за небольшое вознаграждение помочь

овладеть техникой чтения и письма, знакомство с которой имело

свое значение в любых имущественных слоях полноправного

населения крупного торгового города.

Об этих школах в дальнейшем нам, конечно, не придется

говорить, поскольку самое существование их является пробле-

матичным

Г е р о д о т, VI, 27.

Астипалея

— небольшой провинциальный городок, расположенный

в Эгейском море на одноименном острове, на котором господствовали то ка-

рийцы, то мегарцы.

Может быть, как некоторый намек на существование этих школ, (Уле-

дует рассматривать указание Исократа (во «Второй речи Исократа к Ни-

коклу» — относительно «учителей народных училищ, обучающих юношей

незнатного происхождения». «Политические речи Исократа, афинского ора-

тора и философа» перев. И. Дмитриевского, М. 1836. Дальнейшие цитаты

из «Политических речей» даны в этом переводе

некоторыми исправлениями).

МУСИЧЕСКАЯ ШКОЛА

Общая характеристика. Переходя к анализу понятия много-

летней (от семи до шестнадцати лет) * мусической школы необхо-

димо отметить, что слово

щооащ'Т?'"

(подразумевается xejfVTj

искусство) в греческой практике означало «искусство муз», всю

область литературы, искусства и науки, которой ведали эти бо-

гини и которая соответственно до некоторой степени отмежевыва-

лась от гимнастики

—

искусства, связанного с культурой тела.

Примеров подобного употребления данного понятия греческая

литература дает множество. Ограничиваясь наиболее известным,

можно вспомнить замечания аристофановского .^колбасника во

«Всадниках» (168—18), говорящего: «Но, мой милый, я вовсе не зна-

ком

музыкой, исключая алфавита, да и его знаю плохо». (Между

прочим, русский перевод, который мы положили в основу ци-

Мы вполне скептически относимся к попыткам, истоки которых мы на-

ходим еще у К. Шмидта («История педагогики», стр. 196), построить в Афинах

систему обязательного обучения. Относящиеся сюда ссылки на то, что Со-

лон освобождал детей от обязанностей поддерживать в старости родителей,

не обучивших в свое время этих детей какому-либо ремеслу (Плутарх,

Солон, 22),— приходится поставить в ряд благочестивых легенд, которыми

так любили украшать далекое прошлое позднейшие греческие и римские

писатели. Ссылки на позднейшее свидетельство Платона («Критон», 50а)

отнюдь не убедительны. Из всего предшествующего и последующего изло-

жения в данном месте платоновского диалога следует, что под «законами»,

требующими от отца воспитания детей «в музыке и гимнастике» следует ра-

зуметь не систему юридических норм, но старые, прочные традиции опре-

деленных общественных групп. Между прочим, псевдо-Ксенофонт, гово-

ря об Афинах V в., прямо указывает, что «народ» не в состоянии

сам «тщательно заниматься» вопросами гимнастики и музыки («Афин-

ская полития», 13). Сказанное, конечно, подтверждается и известным сви-

детельством Аристотеля в его «Политике» (VIII, 5, 13). Таким образом, мы

должны признать совершенно правым Цибарта, утверждающего: «Все,

что мы знаем об афинской системе воспитания и обучения V в., доказывает,

что,

по крайней мере, в Афинах не было абсолютно ничего сделано (nicht

das geringste getan hat) для того, чтобы в интересах государства привести

в исполнение требование Платона» (по вопросу создания государственной

системы обязательных школ). Е. Z i e b а г t h, Aus dem griechischen

Schulwesen, изд. 2-е, 1914, стр. 33.

Годы, в которые греческий мальчик из имущей семьи вступал в муси-

ческую школу, кажутся нам до некоторой степени установленными хотя бы

соответствующими свидетельствами Платона (в «Законах» VII, 794, с) и Ари-

стотеля (в «Политике» VII, 15, 11). Правда, и тут трудно избежать противо-

речий. Так, например, тот же Платон предлагает в «Законах» (VII, 809, с)

дать для обучения чтению и письму «десятилетнему ребенку приблизительно

три года», а обучению игре на лире также три года — от тринадцати до шест-

надцати лет. Это свидетельство Платона приводит Данту (L'education

d'apres Platon» 1907, 81—82) к выводу, что обучение в мусической школе на-

чиналось с десятилетнего возраста. Такая точка зрения данного автора стоит,

однако, изолированно в научной литературе. Скептическую позицию в дан-

ном вопросе занимает проф. Ф. Зелинский, который в своей вступительной

статье к книге «Педагогические воззрения Платона и Аристотеля» (1916)

отмечает: «Мы в предыдущем указали главные предметы афинского образо-

вания вообще независимо от их распределения по возрастам. Об этом рас-

пределении мы слишком мало внаем: все же нам известно, что деление обра-

вования на низшее, среднее и высшее в своем зародыше восходит к эпохе

древнее Платона».

тирования Аристофана — в данном случае не передает оттенка

мысли подлинника: «Голубчик, да ведь я же малограмотен. Чи-

тать умею, да и то едва-едва...»)

При этом, однако, нужно иметь в виду, что наряду с таким об-

щим значением слова «дооаглт}», употреблялось также и его огра-

ниченное значение в современном смысле «музыка», которая

в общей системе греческого воспитания играла очень большую роль.

Поскольку музы ведали «музыкою» и в широком ив узком зна-

чении данного слова, они наряду со своим «предводителем» Апол-

лоном считались покровительницами всего процесса обучения

совершавшегося в мусической школе: кумир музы был неизмен-

ной принадлежностью классной комнаты.

Свое посильное уважение к этим высоким покровительницам

ученик должен был выражать тем, что, приступая к изучению скло-

нений, он прежде всего был обязан научиться склонять слово

«муза». Поэтому-то в греческом языке (как и в латинском) — к пер-

вому склонению принадлежат слова женского рода на

«а»,

и слова

мужского рода в подавляющем большинстве случаев начинаются

только со второго склонения.

Итак, мусическая школа была «общеобразовательною» школой!

ставящей своею задачей дать ученикам прежде всего литератур-1

ное и музыкальное образование на соответствующей классовой! f

основе и далее ознакомить их с элементами других наук, и npnJ '

том без прпмеси какой-либо профессионализации.

Обучение грамоте. В основе начального образования лежало,г

О конечно, обучение грамоте, которое и проводилось прежде всего|

в школе.

При этом применялся так называемый «буквослагательный

метод», который впоследствии сохранил свое господство в школах

до середины XIX в. При обучении иногда прибегали к наглядным

приемам. Так, например, до нашего времени уцелели отрывки

из так называемой «Грамматической трагедии» Каллия (начало

IVB.).

В этом своеобразном драматическом произведении действую-

щими лицами выступали буквы, которые в условиях различных

звуковых сочетаний выполняли «песнопения», знакомство с кото-

рыми открывало путь к усвоению простейших слогов.

Такой драматизацией элементов греческой грамматики, конеч-

но,

не ограничивались наглядные приемы обучения грамоте,

применяемые в греческой школе: до нас, например, дошли глиня-

ные дощечки со слогами, напоминавшие наше современное лото,

и т. д.

Материалом для письма служили чаще всего навощенные дере-

вянные дощечки. В таком случае для письма пользовались за-

остренной металлической палочкой («стиль»), которою и выцара-

пывался на воске нужный текст. - •

Можно предположить такую последовательность школьного

использования материала для письма: текст начерно писался на

Платон»

Ион,

531,

с.

Рис. 12. Саркофаг муз— античный барельеф (Клио,

2*алия,

Эрато, Евтерпа).

деревянной дощечке, покрытой воском (это был наиболее деше-

вый материал—так как написанное можно было без труда стереть,—

аналогичный нашей грифельной доске), а затем уже после соот-

ветствующих исправлений учителя иногда переписывался набело

на папирус.

Изучение литературы. Усвоение элементов грамоты откры-

вало перед учащимися пути к знакомству с основными создани-

ями греческой литературы, поскольку они были доступны восприя-

тию соответствующего возраста, в первую очередь Гомера.

В условиях эллинской жизни поэмы Гомера, раскрывая перед

учащимися оложный мир жизненных отношений и рассказывая

им «о войне, о взаимных сношениях людей добрых и злых, част-

ных лиц и должностных, и о богах, как они обращаются между

собой и с людьми, и о небесных явлениях, и о тех, что в преиспод-

ней, и

происхождении богов и героев»

, играли роль, аналогич-

ную роли библии в средневековой церковной школе.

«Общее образование, этическое воспитание на героических

образцах, реальное обучение (der sachliche Unterricht)—все

это отарое греческое воспитание давалось свободорожденному

человеку с помощью Гомера. И эти три понятия, объединение ко-

торых теперь принадлежит к сложнейшим педагогическим про-

блемам, получали свое единство в непереводимом слове «Paideia»

говорит Стенцель в своей специальной монографии о Платоне

, а

в другом своем исследовании по истории греко-римской педагогики

Ср. Платон, Законы, II, 654, а.

* Под словом rcaiSela разумелось прежде всего нравственное воспита-

ние,

воспитание лучших в классовом смысле душевных свойств и характера.

Понятие это противопоставлялось понятию

ъро-рц

— физическое воспитание

(а также вскармливание, кормление, питание — Г. Ж.).

«Stenzel, Platon, der Erzieher, 1928, стр. 12.

Рис. IS. Саркофаг муз —античный барельеф (Полигимния, Коллиопа,

Терпсихора, Урания, Мельпомена).

замечает по данному поводу: «Указание первого великого теоре-

тика в области педагогики, Платона, на то, что «Гомер воспитал

Элладу» (Государство X, 606,с) особенно трудно оспаривать потому,

что он его делает не с целью прославления, но-осуждая его вос-

питание»

Гомеровские поэмы особенно сильно влияли на эллинскуго

привилегированную учащуюся молодежь, развивая в ней соот-

ветствующее отношение к жизни. При этом, однако, вероятно,

на руках учеников были, как о том сообщает Плутарх в своем

жизнеописании Алкивиада, подчищенные тексты Гомера, т. е. та-

кие,

из которых были удалены стихи, могущие оказать непод-

ходящее влияние на нравственность детей. Некоторым из этих

стихов в тех же целях школьные интерпретаторы давали ино-

сказательное толкование.

Почетное место в школе вслед за Гомером занимал Гезиод,

внаменитый поэт VIII—VII вв., на которого так часто ссылается

Платон, сопоставляя его с Гомером, поскольку его «Труды и дни»

открывали перед читателями широкую картину земледельческой

жизни, правда, в дедовских архаических формах^ а его «Теогония»

отвечала на основные вопросы — о происхождении всякого бы-

тия в мире — в формах повествования о рождении мира богов.

S t e n z e 1, Die Griechisch-Romische Bildungswelt (Handbuch der Pa-

dagogik H. Nohl и L. Pollat, т. I, 1933, стр. 124). К этой ссылке Стенцеля

на Платона можно прибавить другую, а именно в «Ионе» (535, с). Платон

с необыкновенною яркостью описывает потрясающее впечатление, произ-

водимое страницами Гомера: «у меня глава полны слез». Когда же по воле

поэта возникают грозные образы, то «волосы становятся дыбом от страха,

сердце бьется». Ряд других ссылок на древних авторов, характеризующих

их преклонение пред Гомером, собрал О. В и л л ь м а н, Дидактика как

теория образования в ее отношениях к социологии и истории образования,

- I» русск. перев. 1904, стр. 172.

Г. в.

Жураковокжй

Нет никакого сомнения, что наряду с Гомером и Гезиодом в

школе, правда, в меньшей степени, читались и другие авторы:

так, нам доподлинно известно,что в мусической школе штудировали

с конца V в. великих афинских драматургов—Эсхила, Со-

фокла, Еврипида и др. Последний автор с эпохи конца Пелопонес-

ской войны стал одним из излюбленнейших школьных авторов.

В большом ходу в школах была так называемая гномическая

поэзия, которая уже своим внешним оформлением — в виде корот-

ких, нравоучительных изречений и сентенций (Солон, Фокилид,

Феогнид)

—

открывала широкие возможности для школьнога

использования.

Такое исключительное значение, приписываемое в греческой

школе изучению литературы, становится вполне понятным, если

мы припомним, что именно литература в условиях еще не диферен-

цировавшихся друг от друга основных дисциплин и отсутствия

в Греции специальной богословской литературы играла роль сре-

доточия и основы всей эллинской образованности, внешним выраже-

нием чего являлся тот интересный факт, что форма торжествен-

ного гекзаметра придавалась нередко таким произведениям слова,

которые были по своим задачам совершенно чужды поэзии, на-

пример: юридическим постановлениям, моральным поучениям,

изложениям философских систем и т. д.

Трудность положения учителя литературы в греческой школе

прежде всего заключалась в том, что он не,только не мог обыкно-

венно ничего задать ученикам приготовить на дом «по книгам»,

но и дать эти «книги» им на руки в школьной обстановке.

В условиях отсутствия книгопечатания в частных, даже бога-

тых домах, рукописная книга являлась редкостью, конечно, не

доходящею до ребенка, книга же, принадлежащая школе, тоже

в силу своей ценности, вероятно, редко выпускалась учителем из

рук. В связи с этим учителям приходилось нередко прибегать

к диктовке целых страниц своим ученикам из той или иной книги

Высокая ценность книг и невозможность пользоваться ими

вели также к необходимости прежде всего рассчитывать на память

при использовании того или иного автора для цитаты, сравнения

и т. д., 9 чему прибегали не только в специальных целях (например

Ср. у Платона: «Думаю я, Сократ,— сказал Протагор, — что боль-

шая доля образованности для настоящего человека— быть сильным по части

стихотворения, а это вначит —быть способным сознательно понимать ска-

занное поэтами, что правильно сочинено и что нет,— и уметь это разъяс-

нять,

да испрашивающим давать отчет»...и т. д. («Протагор», 338, с, 839, а).

У Платона же

«Государстве» (X, 607, с) имеется любопытное призна-

ние,

что «воспитание в наших прекрасных государствах» «вкореняло привя-

занность» «к поэзии вообще, и прежде всего к Гомеру» (перев. П. Попова).

* Ср. Е. Z i е Ь-а г t h, H. с, стр. 129; A. Messer по этому поводу за-

мечает: «У римлян словом «Dictata» обозначалось понятие «неполных книг».

(A. Messer, Geschichte der Padagogik, I, 1925, стр. 13).

В отдельных случаях, однако, уже в эпоху Сократа, в Афинах суще-

ствовали частные библиотеки, в которых были, например, полные списки

«Илиады» и «Одиссеи». См. Ксенофонт, Воспоминания о Сократе,

IV, 2, 8—10; 23.