Жураковский Г.Е. Очерки по истории античной педагогики

Подождите немного. Документ загружается.

й образ жизни... Так как отвага женщин в повседневной

Г,

п3

ни ни в чем пользы не приносит (храбрость их нужна

/Ь

зве

только на поле брани), то лаке демонские женщины при-

несли очень много вреда и во время войны, что проявилось осо-

бенно ясно при вторжении фиван-

цев;

пользы тут, как и в других

государствах, женщины не при-

несли никакой, а нашумели боль-

ше,

чем враги»

Если такова была спартанская

государственная воспитательная

система в ее основных чертах, то

возникает вопрос, каковы были

результаты ее воздействия на об-

щий культурный уровень господ-

ствующего населения Спарты.

-""Шы уже видели, что военная

подготовка и физическая трени-

ровка лежали в основе занятий

спартанской молодежи. Даже ис-

кусство читать и писать не вхо-

дило в официальную программу,

и ему обучались как-то «между

прочим».

'"""'" Таким образом, в лучшем слу-

чае молодежь знакомилась с от-

рывками поэм Гомера.

"*' Крайнюю недостаточность вос-

питательной работы в этом на-

правлении только отчасти воспол-

няли те публичные хоровые

выступления, в которых самое

активное участие принимала и

молодежь и которые обстоятельно

описывает Плутарх.

-.. «В праздники было три хора разных возрастов. Хор стариков

/начинал и пел:

Когда-то были мы и молоды и храбры;

Им отвечал хор мужчин средних лет:

Теперь мы таковы. Попробуй! коли хочешь.

Третий хор, детский, пел:

А мы современем храбрее всех вас будем.

Как видно, главным содержанием песнопений являлись па-

триотические мотивы. Нередко эти песнопения сопровождались

та™!

истотель

> Политика, II, 6, 7. Ср. с этим суждение о спар-

танских женщинах Аристотеля в «Риторике», гл. V.

Рис. 1. Спартанская девушка на

гимнастических состязаниях (ан-

тичная статуя).

танцами или примерными сражениями. Во время подлинного

боя «спартанцы шли на неприятеля под звуки флейт мерным

шагом»^

Такой характер воспитания заставил Терпандра

сказать

о Спарте следующее:

«Там живет мужественная молодежь, там раздаются звуки

музыки».

То же говорит и поэт V в. до |н. э. Пиндар:

Там советники старцы,

Молодежь там

отличается храбростью,

Там водят хороводы и поют песни,

Там царствует веселье.

При этом главным руководящим мотивом при занятиях му-

зыкой являлось убеждение, выраженное в одном из фрагментов

поэта VII в. до н. э. Алкмена: «хорошая игра на кифаре дей-

ствует на душу сильнее, чем удар меча»

Г"* Однако {спартанское воспитание не давало никаких положи-

тельных знаний. Это обстоятельство имело самые печальные

последствия для культурного уровня Спарты. В историю гре-

t ческой философии, литературы и искусства Спарта не внесла ни-

V чего или почти ничего.

Спартанская письменность сводится к небольшим отрывкам,

,-а знаменитая «гимнастика ума» при помощи «лаконических»

/ ответов, на которой так настаивает Плутарх, может быть, более

/ всего для того, чтобы вставить в текст ряд забавных анекдотов,

/ далеко не заполняет зияющей пустоты умственного воспитания!

/ Поэтому звучит невольной иронией утверждение Плутарха, что

Спарта была «целым городом философов». Аристотель гораздо

ближе к истине, когда говорит: «Вся система лакедемонского

законодательства рассчитана только на часть добродетели, имен-

но — на относящуюся к войне добродетель, так как эта послед-

няя оказывается полезною для приобретения господства. По-

этому-то, лакедемоняне держались, пока они вели войны, и стали

^ гибнуть, достигнув гегемонии: они не умели пользоваться досу-

Терпандр — первый греческий музыкант с историческим име-

нем (VII в. до н. э.).

П л у т а р х, Н. с, стр. 153.

У Лукиана по этому поводу мы читаем («О пляске», 10):

«Во всех своих делах спартанцы прибегают к музам, вплоть до того,

что даже воюют под ввуки флейт, выступая мерно и с музыкой в лад. И в битве

первый 8нак у спартанцев подается флейтой. Потому-то спартанцы и одер-

жали над всеми верх, что музыка и стройная размеренность движений вели

их в бой. И доныне можно видеть, что молодежь спартанская обучается

пляске не меньше, чем искусству владеть оружием. В самом деле: закончив

рукопашную, побив других и сами в свой черед побитые другими, юноши

всякий раз завершают состязание пляской. Флейтист усаживается в сере-

дине и начинает наигрывать, отбивая размер ногой, а юноши друг за другом,

по порядку показывают свое искусство, выступая под мувыку и принимая

всевозможные положения: то воинственные, то, спустя немного, просто пля-

совые, приятные Дионису и Афродите».

гом и не могли заняться каким-либо другим делом, которое стоя-

ло бы в их глазах важнее военного дела»

Одновременно с этим, может быть, ни в одном из греческих

государств не выявилось на практике так ярко пренебрежение

к физическому труду, которое было общегреческим аристократи-

ческим предрассудком, как в Спарте

. Этот предрассудок нашел

свое обоснование в построениях греческих социологов-аристокра-

тов.

Речь об этих построениях будет в иной связи.

Но если подобное пренебрежение не вело за собой падения

художественной промышленности в других греческих государ-

ствах и, наоборот, мирно уживалось с расцветом искусства,

то в Спарте оно повело к творческому бесплодию. Чересчур уже

тягостен был гнет государства, чересчур сурова и мелочна пра-

вительственная регламентация. Дело доходило до того, что, как

свидетельствует Плутарх: «Крыша в каждом доме могла быть

сделана только одним топором, двери

—

одною пилой; пользо-

ваться другими инструментами запрещалось»

Какие же могли быть следствия из этого, а также из того,

что в Спарте почти не было крупных общественных сооружений?

«Что касается Спарты, — говорит Вёрман

, — то она была прямо

бедна в художественном отношении. Этот суровый по нравам

город на берегу Еврота, выступивший соперником Афин в поли-

тической жизни и под конец даже одержавший над ними победу,

казалось, после Гитиада утратил свое художественное значение.

Даже после Пелопоннесской войны, доставившей Спарте на неко-

торое время политическое господство в Греции, Афины немедленно

снова стали во главе художественного движения нового столе-

тия».

Но и Гитиад, архитектор и скульптор, уроженец Спарты,

работавший там на рубеже VI и V вв. и создавший храм и статую

Афины Халкиойнос, отчасти описанные Павсанием *, не создал

не только школы, подобной соседним — Сикионской или Аргос-

ской, но и хотя бы кратковременного художественного подъема.

ВОПРОСЫ ВОСПИТАНИЯ УГНЕТЕННЫХ ГРУПП

НАСЕЛЕНИЯ В СПАРТЕ

JJepiidKu. Итак, военное дело являлось основным занятием

спартиатов. Все ремесла и торговля были переданы в руки пе-

риэков. Последним в некоторых случаях разрешалось также

Аристотель, Политика, II, 6, 22.

Ср. у Геродота: «Лакедемоняне больше всех греков презирали физи-

ческий труд» (II, 167), и у Плутарха: «Спартанцы глубоко презирали заня-

тие ремеслом» (Там ж е, 157). Несколько ранее (156) Плутарх сообщает,

что занятия ремеслами вообще запрещены спартанцам.

П л у т а рх, Н. о., 138.

Вёрман, История искусств, т. I, стр. 359.

Павсаний, Описание Эллады, III, 17, 2, 3. К этому II, 18,8.

Заслушивает внимания, что Павсаний называет также Гитиада поэтом —

автором «дорических стихотворений» и, между прочим, гимна в честь Афины.

носить оружие, но все же мирный труд был основой их деятель-

но^"

- Однако неполноправное периэкское население не могло создать

в Спарте художественных школ, подобных северопелопоннес-

CKHMJ Мы не имеем данных даже говорить о спартанской кера-

мике, искусство которой пышно расцвело в соседнем Коринфе,

рет сомнения, что дети периэков в подавляющем большинстве

случаев получали чисто практическое воспитание прежде всего

Под руководством родителей^

Сословная замкнутость общественных отношений Спарты вы-

ражается в наследственности профессий. Мы можем представить

замкнутые периэкские роды оружейников (специальность, ши-

роко развитая в Спарте), ткачей, гончаров и т. д., передающие

()

т отцов к детям приемы своего ремесла. То же, конечно, следует

Сказать о периэках-торговцах. Лишенное гражданских прав,

Периэкское население жадно стремится к укреплению своего

Экономического положения. В этом отношении особенно любо-

пытно свидетельство Геродота: «Следующая черта принадлежит

°Динаково лакедемонянам и египтянам: их глашатаи, флейтисты

я резники наследуют занятия отцов, так что сын флейтиста ста-

новится флейтистом, сын резника — резником и сын глашатая —

лашатаем. Посторонние лица не могут при всей звучности го-

лоса устранить членов фамилии глашатаев от их должности,

потому что они исполняют свои обязанности по праву наследства,

каковы эти черты»

В заключение не лишне вспомнить одно из свидетельств Афи-

^я

, на которое ссылается Валлон, придавая ему особое значе-

ние з.

«Те,

кого называют у лакедемонян «мофаками», являются людь-

ми свободными, но не лакедемонянами по происхождению. Филарх

25 книге своей истории говорит о них: «Мофаки получают пи- •

^ние вместе с лакедемонянами. Каждый ребенок гражданина,

пс

> его состоянию, соединяется в своей жизни с одним или дву-

мя товарищами, или даже и больше. Мофаки свободны, не будучи

сг

*артанской крови, но в воспитании они во всем участвуют вместе

ними. Говорят, что в своих рядах они считали Лисандра, ко-

то

рый победил афинян на море и за свою храбрость получил

право гражданства».

Это свидетельство Афинея требует соответствующих поясне-

ний. Оно относится к довольно позднему времени и принадлежит

писателю, который мог знать о спартанских обычаях только

из

вторых рук и опираясь на непроверенные источники. (Как

известно, Афиней— греческий грамматик первой половины II в.

-> родом из Египта, проводивший свою работу в Александрии

в Риме.)

Геродот, История, VI, 60.

Афиней, Deipnosophistae, VI, 271, е.

А. Валлон, История рабства в античном мире, «Греция», 1936,

СТ

Р.

24.

Если подобные обычаи и существовали в Спарте, то, во-пер-

зь1

х,

они

никогда не могли иметь того обобщающего значения,

ак<>

е им

приписывается, а, во-вторых, нечто подобное могло

иметь место не в истории «классической» Спарты, а в поздней-

шую эпоху ее упадка и разложения.

Плоты.

Периэки бесправны, но краски еще более сгущаются,

если

мы

обратимся к той части населения Спарты, которая состав-

ляла значительное большинство в стране, а именно — к илотам.

Являясь незначительною частью населения, сосредоточенною

притом в одном центральном городе, спартиаты могли выжимать

все соки из сельского населения только при помощи непрерыв-

ного террора. Ужасы этого террора, почти невероятные даже

для рабовладельческого государства, с адическим спокойствием

живописуют и Фукидид

и Плутарх

.|Не составляя частной

«собственности» отдельных лиц, но являясь «собственностью»

государства в целом, илоты были лишены какой-либо защиты

со стороны последнего. Единственным средством защиты от угне-

тения для ИЛОТОВ являются массовые восстания\Таких восстаний

история Спарты знает целый ряд. Спартанская община угнетате-

лей жила на вулкане народного гнева. «Илоты только и ждали

того момента, чтобы, воспользовавшись несчастиями спартиатов,

восстать против них», — замечает Аристотель

. Поколением

ранее Платон, подходя к вопросу как собственник и рабовладе-

лец, отмечает даже «невыгоду», «тяжесть» владения илотами:

«Зто на деле обнаружилось во время неоднократных отпадений

их»

'"Что мы можем сказать о воспитании детей илотов?

рТишенные какого-либо воспитательного, культурного воз-

действия (илотам, как неоднократно свидетельствуют греческие

авторы, запрещалось даже петь песни), видящие о малых лет

истощающий труд близких, принужденные сами принимать в нем

участие, они росли в атмосфере, насыщенной ненавистью к угне-

тателям, и эту ненависть разделяли все соседи народа-порабо-

тителя^«У спартиатов все соседи были их врагами: и аргосцы,

и мессенцы, и аркадяне»

В таких условиях страшные события Пелопоннесской войны,

потрясшие весь греческий мир, не могли не затронуть и Спарту,

несмотря на ее победу в этой войне.

Одним из последствий этой победы было быстрое возрастание

денежного обращения в Спарте и широкая брешь в той изоли-

рованности, в которой жила Спарта до данного времени. Возни-

кает крупный спартанский флот, большие децежные богатства

притекают в Спарту прежде всего из побежденных Афин. В ре-

зультате этих обстоятельств принцип «имущественного равенства»

Фукидид, История. IV, 80.

П л у т а р х, Н. с, 162.

Аристотель, Политика, 11,6,2.

Платон, Законы, 177.

Аристотель, Политика,

11,6,3.

среди спартиатов, и раньше не имевший универсального значе-

ния,— окончательно рушится, в связи с чем заостряется борьба

между отдельными группами внешне «равноправных» и «приви-

легированных» граждан.

Таким образом, нужен был только внешний толчок для того,

чтобы обнаружить внутреннее разложение олигархической Спар-

танской общины. В начале IV в. неудачная для спартанцев война

с беотийцами и служит таким толчком.

После этого упадок Спарты, о котором вполне отчетливо го-

ворит уже Аристотель, становится совершенно очевидным: в эпоху

эллинизма это государство не играет уже никакой роли.

ПРОСВЕТИТЕЛЬНАЯ ПРАКТИКА АФИН

В V—IV ВЕКАХ

КОНЕЧНАЯ ЦЕЛЬ И ОСНОВНОЙ ПУТЬ АФИНСКОЙ

ПРОСВЕТИТЕЛЬНОЙ ПРАКТИКИ

Но совершенно понятным причинам источники V—IV вв.

наиболее полно освещают вопросы организации воспитания и

обучения, относящиеся к живни оостоятельных, полноправных

афинских граждан, занимающих господствующее положение в

рабовладельческом обществе того времени

Конечная цель воспитательной и образовательной системы

в этом обществе определялась многозначительным и переводи-

мым лишь описательно греческим понятием

«улкош^аЫаь

(«ка-

локагатхиа»), встречающимся у многих греческих классиков

(Г&ЕОДот, Фукидид, Ксенофонт, Платон, Аристотель).

Разберем это понятие прежде всего с его грамматической сто-

роны: оно состоит из двух прилагательных <аал6;» («калос»)

и «ауато;» («агатос») и соединительного союза «xat» (кай-и).

Слово «УЛХО;» означало прежде всего «красивый», «привлека-

тельный» с внешней стороны, а затем «прекрасный», «годный»

—

Основным пособием при изучении афинской просветительной прак-

тики является и в наше время обширный, построенный на тщательном из-

учении первоисточников труд P. G i г а г d, L'education athenienne, Paris

1889.

Некоторое значение имеет также большая работа К. I. Freeman,

Schools of Hellas (London 1907), включающая собрание репродукций с соот-

ветствующих вазовых рисунков и других античных изображений, посвящен-

ных вопросам воспитания, сочинение I. D г в у е г, Greek Education, 1912

и первый том «History of instruction» E. Moore (New-Iork 1936), целиком

посвященный античности. Другие труды по данному вопросу см. в даль-

нейших подстрочных примечаниях.

для своей цели, далее «прекрасный» «благородный» (в смысле

наличия внутренних свойств); это же слово — и это особенно

важно отметить— означало человека, готового исполнять свои

гражданские обязанности (и, следовательно, имеющего опреде-

ленные права гражданства, человека полноправного в граждан-

ском смысле), а также и человека, достойного награды за испол-

нение этих обязанностей.

Слово «ауато; — 'ау^то;» («агатос-агэтос») является отгла-

гольным прилагательным от глагола «ayajiat» («агамай») —

удивляться, изумляться, громко выражать удивление, прослав-

лять,

величать (латинское «admiror»).

Итак, понятие «каХохауя&^а» означало совокупность «добро-

детелей», относящихся прежде всего (в данном случав первое

не означает важнейшее) к тому, что является соединением всех

возможных оттенков внешней красоты, а далее.и красоть11внутрей-

йей,^_причем критерием последней являлась годность к исполне-

нию гражданских обязанностей в классовом государстве Ч В та-

ком случае носитель подобных добродетелей заслуживал прослав-

ления со стороны этого государства. Тем самым из понятия могу-

щих быть наделенными этою «добродетелью» естественно выпа-

дали все неполноправные граждане.

И действительно, обращаясь к истории этого понятия, мы

можем прежде всего констатировать, что в своем первоначальном

значении оно относилось к лицам, принадлежащим к имущему

аристократически-олигархическому господствующему кругу. В та-

ком смысле его использует Геродот в своем основном историче-

ском труде (II, 143)

У Фукидида, Ксенофонта, JIjiai^Ha_jH_^^iiCTOTejifl значение

данного понятия углубляется и приобретает указанный выше

моральный оттенок, нося в то же время в себе и особенности

своего классового происхождения

Эту мысль отчетливо выражает Дукиан' «Более всего мы стараемся,

чтобы граждане были прекрасны душой и сильны телом, ибо именно такие

люди хорошо живут вместе в мирное время и во время войны спасают госу-

дарство и охраняют его свободу и счастье». («Анахарсис, или об упражне-

нии тела», III, 1, 20.)

В таком же именно смысле употребляет данное понятие Ллутару.

В своей биографии Перикла он говорит о том, что приверженцы аристокра-

тии в своей борьбе

могущественным стратегом «...выставили ему, в качестве

противника, Фукидида из Алопеки, человека умеренного... Фукидид, оста-

ваясь в городе, вступил в борьбу с Периклом... Именно он признал недо-

пустимым, чтобы люди,так называемые «прекрасные

добрые» («x<Aoixafa$oi»),

были попрежнему рассеяны и перемешаны с народом и в общей массе теряли

свое значение...» (перев. проф. С. И. Р а д ц и г а).

Например у Аристотеля:

«Хорошее качество может

быть в человеке, но бездействовать, как,

например, в спящем или по какой-либо иной причине бездеятельном. С энер-

гией этого не может быть, ибо она по необходимости действует и стремится

к благу. И подобно тому как на Олимпийских играх награждаются вен-

цом не самые красивые и самые сильные, а принимающие участие в состя-

ваниях (ибо в их числе находятся победители), точно так же и в жизни только

Интересно констатировать, что понятие «у.а\оъауаЫаъ

прикладывается исключительно к мужчинам, для женщин же

существуют другие соответствующие эпитеты («красивая» и т. д.).

Уже один этот, как будто бы второстепенный факт, рисует

с необычайной ясностью роль женщины в привилегированном,

полноправном афинском обществе. Мы тотчас увидим ряд фак-

тов,

которые в полной мере подтверждают эти априорные вы-

воды.

Средства к достижению возможного «совершенства» в

классовом его понимании, конечно, зависели от конкрет-

ных условий: возраста воспитуемого, его семейного и иму-

щественного положения, тех школ, где он мог получить свое

образование и т. д., но при всех различиях этих условий все же

существовал один общий путь, по которому в основном должны

были итти все, поставившие своей задачей его обретение.

Этот путь определяется словом, также не поддающимся точ-

ному переводу: «ayuv» («агон»).

Под словом «агон» в первоначальном значении разумелось

место, на котором происходило какое-либо собрание. Необычайно

характерным для греческих нравов было присвоение этого же

названия тому, что обычно должно происходить на месте такого

собрания, т. е. состязанию или борьбе. В последнем значении это

слово получило особенный смысл в условиях греческой жизни,

те достигают xaXoxa-yaSiav, которые действуют. Зато жизнь таких людей

сама по себе приятна, ибо наслаждение — душевное состояние, и каждому

приятно только то, что он любит, как человеку, любящему лошадей, нра-

вятся лошади, любящему зрелище, нравятся театры, точно так же все спра-

ведливое нравится человеку, любящему справедливость, и вообще всякая

добродетель нравится человеку, любящему добродетель» (Аристотель,

Этика (Никомахова), I, § 8, перев. Э. Радлова. Дальнейшие цитаты из «Эти-

ки» — по этому переводу.

Или в той же «Этике»: «Великодушие невозможно без совершенства»

(dvso хаХхауа8[а<;, IV, § 7).

Таким образом, оказывается, что «хаХохогуа^а» является чем-то вроде

«обязательной» этической нормы. Однако в «Этике» же (на ее заключитель-

ных страницах — X, § 10) отчетливо выявляется ее классовая, аристократи-

ческая природа: Аристотель речь ведет о «толпе» в резких, полупрезритель-

ных тонах и решительно подчеркивает, что ей бесконечно трудно подняться

до уровня требований «калокагатхии». «Ведь недостаточно только знать

добродетель, —говорит Аристотель, — но нужно и обладать ею и стараться

осуществить ее или каким-либо иным путем стать хорошим человеком.

Если бы науки было достаточно для того, чтобы сделать человека хорошим,

то она по справедливости заслуживала бы, по словам Фаогнида, многих

и больших подарков, и необходимо было бы пройгиее. Ныне же оказывается,

что она побуждает благородных юношей, подвигает и совершенно наполняет

людей хорошего нрава и любящих поистине прекрасное, но что она не в со-

стоянии побудить толпу к «калокагатхии», ибо толпа не привыкла повино-

ваться стыду, а только страху, и воздерживается от дурного не в силу того,

что оно постыдно, а лишь вследствие страха наказаний. Живя под влиянием

страсти, она стремится к соответственным наслаждениям и к средствам их

приобретения, избегая противоположных страдании. О прекрасном же и о

действительно приятном толпа не имеет понятия, ибо никогда не испыты-

вала его».

мало того, оно проникло даже на Олимп, получив в руках гре-

ческих художников такое же личное олицетворение, как и по-

нятие «vtxrj» («никэ» — победа).

Однако «агон» не нашел своего Пэония, который дал бы плоть

и кровь этому зарождающемуся богу.

В практике греческого искусства «агон» принимает самые

разнообразные формы. Поскольку он олицетворял прежде всего

ту напряженную и страстную борьбу, которая развертывалась

во время знаменитых греческих игр: Олимпийских, Пифийских,

Истмийских, Немейских и, конечно, Панафинейских (афинских),

в созданиях ваятелей он нередко являлся в образе борца, иногда

держащего гири. Этот обраэ не мог удовлетворить греческого

воображения, т. к. во время указанных игр состязания происхо-

дили не только в обла-

сти разнообразных ви-

дов физической трени-

ровки, но также и

в области литературы,

искусства и науки. По-

этому иногда «агон»

олицетворяется в виде

прекрасного обраэа кры-

латого эфеба, опираю-

щегося одною рукой на

щит, а другою держа-

щего знак победы —

пальмовую ветвь, как

символ того, что из

всех периодов жизни

—

юность является преж-

де всего тем временем,

Рис. 2.

Гермес

Агон (аттическая

ваза),

когда избыток СИЛ вле-

чет к борьбе, к сорев-

нованию, к победе

Какое бы, однако, воплощение ни находило понятие «агон»

в искусстве, для нас в данном случае прежде всего важно выяс-

нить,

какое значение имело оно в жизни. Выше было указано,

что на принципе соревнования, борьбы, «агона», строились все

греческие общественные игры, которые в данном случае продол-

жали стародавние греческие традиции, нашедшие свое отражение

еще в греческой мифологии, а также и в «Илиаде» и «Одиссее»

(припомним, например, состязания, устроенные при осаде Трои

в честь павшего Патрокла). Сообразно этому агоны распададдсь

на гимнастические (разнообразные в!гдьт~фтгзичШжих соревнова-

«Они [юноши],

—

говорит Аристотель,

—

любят почет, но еще больше

любят победу, потому что юность жа:-ддет превосходства, а победа есть не-

которого рода превосходство». Аристотель, Риторика, XII, 100,

перев. Платоновой. Дальнейшие цитаты из «Риторики» по этому переводу.