Жураковский Г.Е. Очерки по истории античной педагогики

Подождите немного. Документ загружается.

Приведенными общими рассуждениями заканчивается пер-

вая книга, а вместе с нею и замечания Квинтилиана о грамма-

тическом периоде образования.

Замечания эти в соответствии с требованиями времени и фак-

тическим планом работы грамматических школ касаются исклю-

чительно вопросов, связанных с теоретическим образованием.

Вопросам же физического воспитания Квинтилиан вообще

почти не уделяет внимания в своем труде. Отдельные замечания

можно найти лишь в первой книге (X), где Квинтилиан, подчер-

кивая пользу изучения гимнастики, видит эту пользу в том,

что последняя приучает будущего оратора к полному овладению

своим телом (в этом замечании как раз сказалось падение зна-

чения гимнастики как самостоятельной важной отрасли обра-

зования, какой этот предмет был у греков эпохи Перикла).

В дальнейшем Квинтилиан говорит уже исключительно о во-

просах высшего, риторического образования.

Обучение в риторической школе. Квинтилиан не проводит

строгой возрастной границы для учащегося между граммати-

ческим и риторическим периодами образования.

Такой неопределенности в области возрастных указаний

содействовали, по свидетельству самого Квинтилиана, прежде

всего те обычаи практики, о которых мы говорили в предыду-

щей главе п согласно которой нередко риторический материал

изучения перекочевывал из риторической в грамматическую

школу. Это обстоятельство и делает понятным ответ Квинтилиана

на его собственный вопрос: «Теперь спрашивается — когда же

начинать учить молодого человека риторике?» — «Я коротко

скажу: когда обнаружатся в нем нужные к тому способности;

здесь следует обращать внимание не на его лета, а на успехи в за-

нятиях».

Равным образом не находим мы у Квинтилиана соответствую-

щих указаний по вопросу о сроках обучения в риторической

школе, что было вызвано также неопределенностью практики

и в данном отношении (именно на это ссылается сам Квинти-

лиан).

В общем, однако, он рекомендует озаботиться сокращениями

сроков риторического образования сравнительно с теми, кото-

рые были обычными в школах его времени: «Все сокращается

посредством порядка, способа преподавания и соблюдения во

всем середины». Всего этого и нет в риторических школах вре-

мени Квинтилиана, в чем он обвиняет в первую очередь учите-

лей, а далее и самих учеников. «Первая в том вина падает на учи-

телей, которые охотно удерживают молодого ^человека или из ко-

рыстолюбия, т. е., чтобы долее получать за него плату, или из тще-

славия, дабы показать, что преподаваемое ими учение очень

трудно, или, наконец, по недостатку качеств способного и за-

ботливого наставника. Во-вторых, виноваты и сами ученики,

полагающие наиболее полезным останавливаться долее на том,

что уже знают, чем учиться тому, чего еще не знают».

432

Квинтилиан резко осуждает современную ему школьную

практику за обычай «употреблять несколько лет (не говоря уже

о тех, которые проводят в этом большую часть своей жизни) на

школьные декламации и полагать столько труда на предметы

ложно выдуманные» — между тем, как «можно за короткое время

познать правила красноречия».

Квинтилиан предостерегает и от противоположной край-

ности — полного отрицания соответствующих упражнений. «Я

не говорю, что упражнения вообще не нужны, но что бесполезно

состариться над одним его родом, ибо в это время мы могли бы

узнать обязанности гражданской жизни и испытать свои силы

в настоящем суде, а мы остаемся все еще школьниками».

Не устанавливая точно сроков обучения в риторической школе,

Квинтилиан решительно утверждает, что круг преподаваемых

в ней наук не требует многих лет обучения по самому практи-

ческому характеру этих наук.

«Наука красноречия не такова, чтобы для успехов в ней тре-

бовалось много лет...». Она «преподается обыкновенно сокращен-

ным образом, почему и не требует ни обширных толкований,

ни продолжительного времени. Остальное приобретается упраж-

нениями и укрепляется навыком. Познание в делах умножается

само собой повседневно; однако к этому нужно присоединить

чтение многих книг, в которых примеры подобных случаев изла-

гаются историками, а как поступать в них — служат образцом

ораторы. Нужно также при чтении не оставлять без внимания

различных мнений, которых держались философы и правоведы,

как и прочего, подобного этому»

Приведенные тут соображения Квинтилиана вовсе не следует

понимать в том смысле, что он является сторонником ограниче-

ния и сужения риторического образования. Он считает нужным

только отметить полную возможность охвата учащимся всех

основных вопросов этого образования в более ограниченный

сравнительно с обычной практикой срок, в условиях всемерной

заботы о повышении самого качества преподавания.

К чему же, однако, сводится круг предметов риторического

образования по Квинтилиану?

Если в грамматической школе в центре изучения была «грам-

матика», то в риторической школе такой центральной дисципли-

ной является «риторика».

Глава XVI второй книги посвящена Квинтилианом анализу

вопроса, что нужно понимать под риторикой.

В связи с этим он рассматривает ряд определений Исократа,

Платона, Аристотеля и, в конце концов, приходит к выводу,

что наиболее простым и ясным является определение риторики

как «науки красноречия».

[В последующем положении Квинтилиан подробно останавли-

вается на разрешении вопросов, как возникла риторика и из ка-

К в

и н

т и л

а н, Н. с, кн. двенадцатая, гл. XI.

Г.

Е. ЖураковскнА

433

ких частей она состоит, а также на выяснении «обязанностей»

оратора.

Анализ всех этих вопросов имеет чисто специальное и исто-

рическое значение и не может поэтому привлечь нашего внима-

ния. Требуя, однако, широкого и глубокого образования «ора-

тора», Квинтилиан в соответствии с этим устанавливает для ри-

торической школы обширную программу: программа .эта охва-

тывает философию, право и историю.

Глава II последней книги называется «Оратору ^нужно зна-

„ние философии» и посвящена целиком выяснению вопроса, какой

именно" философский материал — согласно требованиям класса

и эпохи — следует изучать будущему оратору о целью приобре-

тения ряда дополнительных сведений к той основной сумме зна-

ний оратора, которую дает риторика.

Деля философию, соответственно этим требованиям, на фи-

зику, этику и диалектику —в традиционном античном толковании

каждой из этих трех дисциплин, Квинтилиан решительно настаи-

вает на их углубленном изучении, подвергая этот вопрос всесто-

роннему анализу, подробности которого имеют в настоящее время

чисто историческое значение.

Иссякание источников живого философского творчества и

переход руководства философским движением в руки эпигонов

в эпоху Квинтилиана нашли свое отражение в

изучаемом нами

труде, где Квинтилиан возводит эклектизм в принцип.

Квинтилиан ставит вопрос: на какую философскую школу дол-

жен опереться будущий «оратор» в своей философской подготовке?

Он называет последовательно ряд философских школ и ру-

ководивших ими отдельных философов (Эпикура, Аристиппа,

Пиррона и т. д.). Ни одна из этих школ и ни один из этих фило-

софов не удовлетворяют Квинтилиана: «Оратору не нужно под-

вергать себя закону той или другой школы, ибо предмет его пре-

восходнее и величественнее и как будто для него единственно

предназначен... Поэтому оратору надлежит брать себе для подра-

жания в слове мужей самых красноречивых, а для назидания

нравов избирать самые лучшие правила и наиболее прямой путь

к добродетели».

Следующие главы той же последней книги посвящены: III —

доказательству положения: <^а10^^^н^шщр_, знать право^ гражг

_данское>^ ^поскольку вне этого знания он не может вести никакой

общественной работы), а IV — доказательству того, что «ора-^.

тору необходимо -знать историю» (так как она открывает об-

ширное поле примеров, знакомство с которыми освещает пути

собственного движения вперед будущего оратора).

К понятию «история» примыкает также и понятие истории

литературы. Какой литературный материал следует

изучать

будущему оратору, это мы уже видели: материал этот обширен

и разнообразен.

Конечно, совершенно очевидно, что именно в данном случае

Квинтилиан наиболее связан условиями места и времени и дол-

434

жен был наиболее устареть для наших дней. Однако и в этих

указаниях, посвященных характеристике материала чтения для

подростков, Квинтилиан становится на такие принципиальные

позиции, которые нащли живой отклик в позднейшей истории

педагогики и не утратили своего интереса и для нас. (В ~этом

отношении особенно интересна шестая глава второй книги под

заглавием: «Каких писателей следует читать прежде всего?» под-

разумевается — в риторической школе.)

По этому поводу Квинтилиан указывает, что существует мне-

ние,

согласно которому следу§£^адддать. 0..этвйщ второстепен-

ных писателей <<как наиболее понятных», и решительно не согла-

шается с такими выводами:

«Мое же мнение давать и сначала и всегда читать самых луч-

ших, которые писали, однако же, с большею чистотой и ясностью

в слоге»

В данном случае Квинтилиан высказывает мысли, уже изложенные

Сенекой во втором письме к Люцилию. В втом последнем письме мы читаем:

«Смотри... как бы чтение многих авторов и книг всякого рода не сде-

лало тебя слишком поверхностным и неустойчивым. Если ты хочешь извлечь

из чтения какую-либо прочную пользу, то останавливайся подолгу только

на несомненных авторитетах и питайся исключительно ими. Тот, кто всюду,

тот нигде. У людей много странствующих бывает обыкновенно много зна-

комых, но совсем нет друзей. То же непременно случается и с тем, кто не

изучает внимательно какого-либо одного писателя, но перечитывает всех мель-

ком и спеша. Ничто вообще не приносит пользы, если влияет мимоходом,

налету, и книги в большом количестве только обременительны... Итак,

читай всегда лучшие, признанные сочинения, а если и случится когда-ни-

будь просматривать другие, то все-таки вернись потом к первым» (К.).

Ученик Квинтилиана, Плиний Младший, так развивает в одном из своих

писем замечания своего учителя: «Не забывай быть осторожным при выборе

авторов; следует читать лишь образцовых писателей в каждом роде, а каким

именно из этих авторов нужно отдавать предпочтение — это так установлено

и изучено, что нет потребности на этом и останавливаться (Epist.,VII, 9).

Мысли Квинтилиана развил в XVII в. в блестящей форме Лабрюйер.

Локк вполне присоединяется к последнему и цитирует его: «Изучайте по-

длинники: это самый короткий, самый верный и самый приятный способ

изучения. Почерпайте из первоисточников и не берите из вторых рук; ставьте

на первый план произведения великих писателей; работайте над ними,

запечатлевайте их в своей памяти и цитируйте их при случае; старайтесь

достигнуть полного понимания их во всем их объеме и подробностях; зна-

комьтесь вполне с основными положениями оригинальных писателей, при-

водите их во взаимную связь и потом уже делайте отсюда выводы» и т. д.

(«Мысли о воспитании», § 195).

В «Эмиле» Руссо (IV, 468) мы читаем: «Поднявшись... до источников

чистой литературы, я покажу Эмилю истоки ее в резервуарах новейших

компиляторов — журналы, переводы, словари; он бросит взгляд на все это

и потом оставит, чтобы никогда уже не возвращаться к этому».

А. Дистервег по интересующему нас вопросу пишет: «Придерживайся

основных сочинений по всякому предмету, какой ты собираешься изучать,

т. е. таких, которые написаны людьми, сделавшими в него свой общепри-

знанный вклад. Следовательно, не стремись почерпнуть сначала внания то

в энциклопедических сочинениях, то в журналах или газетах, но изучай сочи-

нениеу посвященное исключительно предмету, с которым ты хочешь позна-

комиться». («Руководство для немецких учителей», русск. иэд. 1913, стр. Ш.)

И8 представителей новой педагогики на данном вопросе останавливается

проф.

В. Паульсен, говоря: «Первый совет начинающему студенту, совет,

28*

435

Исходя из этих соображений, Квинтилиан особенно реко-

мендует использовать из историков Саллюстия и из ораторов,

конечно, Цицерона.

Предметом изучения должна быть, таким образом, «класси-

ческая литература^.— так, как это понятие воспринималось

в эпоху Квинтилиана и как оно трактуется у нас теперь

. Из этого

«литературного наследия» Квинтилиан предлагает исключить

на первое время только наиболее устаревших по языку и по форме

и, наоборот, наиболее новых, относительно которых еще не уста-

новилось окончательного суждения — «дабы, подражая им, не

предварить суждения о них».

«Когда же укрепится в учащихся рассудок... тогда и древних и

новейших [первоклассных] писателей советую читать без раз-

личия».

К этому же вопросу возвращается Квинтилиан и в I главе

десятой книги. В данном случае он указывает снова на важность

чтения первоклассных ораторов (в связи с общими указаниями

относительно важности чтения), а также дает несколько мето-

дических советов относительно того, как нужно читать — вопрос,

к которому педагогика вплотную подошла лишь в самые послед-

ние годы XIX в.

«Чтение свободно: тут у нас ничто не ускользнет, как бывает

при слушании говорящего оратора; можем тоже повторять и

перечитывать со вниманием, где или недоумеваем или хотим лучше

припомнить. И это необходимо нужно... и долго не следует чи-

тать иных авторов, кроме самых лучших и заслуживающих наи-

большего доверия. Читать же их следует с большим вниманием

который следует ему повторять при каждом удобном случае,—изучать перво-

источники, а не книги о них, или, если книги необходимы, то читать их

только наряду с источниками». (Проф. В. Паульсен, Германские

университеты, 1902, стр. 294).

Для читателя, может быть, небезынтересно знать, чтб об этом же

говорил и великий русский ученый К. А. Тимирязев: «Узнать истин-

ную цель и общее содержание науки, ее методы, приемы и средства исследо-

вания (то, что Пирсон довольно метко называет грамматикой науки) можно,

конечно, только на основании близкого знакомства с произведением ее ве-

ликих творцов» (статья К. А. Тимирязева, Наука, в Энц. словаре

Гранат, т. XXX, стр. 2).

Попутно можно также вспомнить замечание Гёте об условиях образо-

вания «хорошего вкуса».

Обращаясь к Эккерману, которому он часто показывал разные гравюры

и рисунки, Гёте говорит:

«Вкус образуется только созерцанием превосходнейшего, а никак

несносного. Поэтому, я показываю вам только самое лучшее; когда вы на-

выкнете в этом, то у вас образуется масштаб для остального; вы не станете

ценить слишком высоко, напрасно ценить» (Э к к е р м а н, Разговоры

с Гёте, СПБ 1891, ч. I, 97).

Вспомним замечательные слова Энгельса в письме к И. Блоху,

где он рекомендует изучать теорию исторического материализма, опираясь

прежде всего на первоисточники, «...я прошу вас изучать эту теорию

по оригинальным источникам,, а не из вторых рук, — это гораздо легче»

(Энгельс, Письмо к И. Блоху, по двухтомнику Маркса, I, 294 изд.

1936 г.

436

и даже не лениться сделать иэ них выписки; разбирать сочине-

ние не только по частям, но, прочитав всю книгу, «составлять

общее извлечение из ее содержания...»

Ряд блестящих, тонких и остроумных замечаний разбросан

также Квинтилианом в главах, посвященных вопросам подго-

товки к ораторским выступлениям и самих выступлений. Место

анализа этих замечаний, конечно, не тут, но в специальных ра-

ботах по соответствующим вопросам.

Для наших целей несравненно большее значение имеют те

страницы трактата Квинтилиана, где он говорит о вопросах,

имеющих непосредственное отношение к педагогическим про-

блемам.

Значительная часть второй книги посвящена анализу именно

этих вопросов, которые можно разделить на вопросы, относя-

щиеся к требованиям, предъявляемым Квинтилианом к учителям

и ученикам образцовой риторической школы, и на вопросы чисто

методические.

В основе тех требований, которые предъявляет Квинтилиан

к преподавателю риторической школы, лежит то его отношение

к отроческому и юношескому периоду жизни, как к эпохе разви-

тия,

«так сказать, ума роскошествующего и благородных поры-

вов исполненного», о котором была речь выше. Очень важно от-

метить, что Квинтилиан признает за своими учениками в это

время право «выходить за пределы» в смысле творческого увле-

чения одними занятиями

—

сообразно внутренним склонностям —

в ущерб другим.

«Я никогда не досадовал на такое излишество в юном ученике.

Желательно даже, чтобы сами учителя, по примеру кормилиц,

умам, находящимся еще в младенческом состоянии, предлагали

самую нежную пищу и позволяли насыщаться приятным молоком

учения. В это время ум, как и тело, растет и час от часу укрепляет-

ся.

Это знак будущей силы... Ведь [нередко] тот подросток

, у ко-

торого очень рано развиваются все члены тела, находится

под

угро-

зой тяжких болезней. Итак, не станем стеснять его способностей;

пусть изобретает и пусть любуется своим изобретением, хотя бы

Очень характерно при этом то, что Квинтилиан упрекает Сенеку

именно в неумении делать выписки ив прочитанного. В какой мере эти упреки

основательны — сказать в настоящее время мы, конечно, не можем. По-

путно, следует лишь отметить, что Сенека в своем втором письме к Лю-

цилию, на которое мы уже неоднократно ссылались, — отмечает особую

важность углубленной проработки научного материала: «Если прочтешь

что-либо, то из прочитанного усвой себе главную мысль. Так поступаю и я:

из того, что я прочел, я непременно что-нибудь отмечу» (К.).Ш классиков

педагогики XIX в. на данных вопросах особенно пространно останавли-

вается Дистервег в своем «Руководстве для немецких учителей». В одном из

разделов этого сочинения, носящем название «К основным сочинениям,

богаты:./ содержанием, к капитальным трудам часто возвращайся снова»

(стр.

114 и ел. русск. изд. 1913), пространно излагаются задачи и техника

составления выписок.

В оригинале «infans», А. Никольский переводит «дитя» (стр.

1—95),

что противоречит смыслу.

437

то было не совсем правильно и не в должных границах. Плодови-

тость легко умерить, а сухости никак нельзя помочь. Мало хоро-

шего ожидаю я от того подростка

, ум которого характеризуется

преждевременною разборчивостью. Мне приятнее видеть в нем оби-

лие и даже избыток мыслей. Ибо многое исчезнет с годами, многое

убавится благодаря более зрелому рассудку и уменьшится просто

благодаря употреблению: лишь бы только было из чего убавлять

и уменьшать... Кто читал Цицерона («Обораторе», 88), тот уви-

дит, что я следую в этом его мнению; он говорит: я хочу, чтобы пло-

довитость ума в молодом человеке выходила иногда и за пределы

Почему и не подходит учитель с сухими правилами молодым лю-

дям, как для молодых насаждений — сухая и затверделая земля. От-

того зарождается в них робкое малодушие: они, как поникшие до-

лу, не осмеливаются подниматься вьппе обыкновенной речи. Это

в них тяжелая болезнь, а не здоровье; не вкусили разборчивость,

а слабость; и, думая, что в них нет недостатков, тем самым впа-

дают в недостатки, т. е. не стараются достигать совершенства.

По этой же причине мне не нравится и самая скороспелость ума,

как преждевременное брожение вина в точилах: ибо в противном

случае оно долее не портится и от лет становится лучше»

"Итак, преподаватель риторической школы должен быть челове-

ком не только сведущим в своеД науке, но и исполненным глу-

бокой й нежной любви к детям.

Квинтилиан решительно выступает против распространенного

в его время предрассудка, согласно которому на первых ступенях

обучения в риторической школе не требовался вполне квалифици-

рованный учитель.

Анализу этого вопроса он посвящает третью главу второй кни-

ги под заглавием: «Следует ли при самом начале избирать для детей

искусного учителя?».

«Я не хочу умолчать, — так начинает Квинтилиан эту главу,—

о предубеждении тех, которые полагают, что хотя подросток и

достиг такого развития, что может уже изучать красноречие, одна-

ко не следует тотчас поручать его наилучшему ритору, а вполне

достаточно направлять его на некоторое время к учителю с мень-

шими способностями; [по их мнению] посредственность да-

рований последнего приносит учащимся больше пользы потому,

что и понимать его, и следовать за ним легче, и что он с меньшею

скукой займется преподаванием начальных правил».

Главное возражение Квинтилиана против подобных выводов

сводится к тому, что «гораздо лучше полагать всегда хорошее осно-

вание и что для искоренения закоснелых пороков требуются боль-

шие усилия; тогда двойное бремя падет на последующего за тем

искусного наставника: ему понадобится прежде отучать, а потом

учить, а первое несравненно труднее». Одновременно с этим Квин-

тилиан решительно отвергает предположение, что «лучшие на-

оригинале

«pueri»;

перерод А.Никольского «ребенок» неправилен,

В оригинале «Volo enim se efferat in adolescente fecunditas».

"Квинтилиан, Н. c.

кн. вторая, IV.

438

ставники сочтут унизительным для себя преподавать маловажные

предметы, пренебрегая ими, или просто не могут к ним приспосо-

биться». Того, который не желает этого делать, Квинтилиан просто

«не включает в число наставников», а тот, кто пожелает, «тот

и может, лишь бы имел хорошие способности».

«Я так думаю, во-первых, потому, что кто других превосходит

в красноречии, тот лучше знает и ступени, идя по которым мы до-

стигаем такого превосходства. Во-вторых, потому, что успех в

веоьма большой степени зависит от методов преподавания; чем кто

ученее, тем опытнее и искуснее в обучении других; наконец,

нельзя и помыслить, чтобы тот не мог произвести меньшего, кто

в большем превзошел многих».

Нужно также иметь в виду, что ошибки, допускаемые учени-

ками в первые же дни их риторических упражнений, не страшны

только тогда, когда они находятся под руководством опытных учи-

телей: «У хорошего преподавателя ученики, к которым он относит-

ся с величайшей заботливостью, и не скажут и не напишут ничего,

чему бы не следовало подражать: если же когда-либо и ошибутся,

то не останутся без надлежащих и неукоснительных поправок.

Малосведущий же одобрит иногда и дурное и увлечет за собой

своих учеников».

Вопросу о том, каким должен быть учитель риторической школы

в отношениях к своим ученикам, Квинтилиан посвящает особую

главу (II) второй книги под заглавием «О правах и обязанностях

учителя».

«Мало того, — говорит Квинтилиан, — чтобы он был человек

честщдй, нужно, чтобы при помощи строгого надзора умел он на-

блюдать за чистою нравственностью в своих учениках»..Щиэтноше-

ниюд детям учитель должен быть исполнен «отеческих чувств»,

свои отношения к ним он должен строить на основах здоровой,

выдержанной, но мягкой дисциплины: «Пусть степенность учителя

не сопровождается грубостью, ласковость — слабостью; дабы не

навлечь первым путем ненависти,

вторым—презрения. Пусть часто

беседует с учениками о хорошем поведении, ибо чем чаще будут

увещания, тем реже понадобятся наказания. Пусть не будет

вспыльчив и уступчив там, где нужна строгость. Пусть приложит

усилия сказать, наставляя учеников, каждый день нечто такое,

что могло бы у них навсегда остаться в памяти. Хотя достаточно

примеров к подражанию дает детям и чтение книг, но гораздо

больше действует иное слово любимого и почитаемого... учителя.

Едва можно представить себе, как склонны мы подражать тем, к

кому душевно расположены».

Что же касается отношений учеников к учителю, то они непо-

средственно вытекают из отношений последнего к

первым.

Эти отно-

шения должны строиться на основах уважения

любви к руково-

дителю. Следует, чтобы ученик, Полагаясь на выводы учителя, по-

читал только то сказанным хорошо, что им одобряется.

Методы школьной работы, рекомендуемые Квинтилианом, яв-

ляются в такой же мере устарелыми для нашего времени, как и вы-

439

двигаемый им материал для занятий. Однако и в этой области мы

можем найти в указаниях Квинтилиана отдельные моменты, не

лишенные значения даже для наших дней.

В основе этих методических указаний лежит убеждение Квин-

тилиана в необходимости для учителя иметь устойчивое и правиль-

ное представление об уровне развития и знаний своих учеников.

«Учителю надлежит во всем сообразоваться с силами учащейся.

Он должен быть подобен человеку, привыкшему скоро ходить,

который, отправляясь в путь вместе с малолетним ребенком, по-

дает ему руку, уменьшает свои шаги и не опережает свою го слабого

спутника».

Его речь, обращенная к ученикам, должна быть отчетливою,

простою и ясною.

«Ведь главное достоинство красноречия — есть ясность...

Неуместная высокопарность, громкость и выдвижение напоказ

своих дарований означает не силу, а слабость разума... Итак, учи-

тель,

чем меньше имеет способностей, тем более он непонятен своим

ученикам...»

Для достижения успеха в своей работе учитель должен быть

прост, терпелив, более прилежен, чем требователен.

В то же время плох тот учитель, который привык ораторство-

вать перед безмолвными учениками: «Пусть учитель охотно отве-

чает на вопросы учеников, пассивных же учеников пусть возбуж-

дает собственными вопросами». В то же время, исправляя ошибки

учеников, учитель должен щадить их

самолюбие:

«Обличать, исправ-

лять,

когда потребует нужда, учитель должен без суровости, без

бранчивости. Ибо во многих рождается отвращение к учению

оттого, что выговоры в устах иных учителей походят на явную не-

нависть»

На основе этих общих дидактических соображений Квинтилиан

выдвигает ряд методических указаний, связанных с преподаванием

тех или иных входящих в программу риторической школы дисци-

плин.

Те из этих указаний, которые относятся к составлению со-

чинений, в наше время, конечно, являются устаревшими в полной

мере.

Выдвигаемая Квинтилианом тематика первых детских сочине-

ний любопытна лишь

точки зрения создания у нас полного пред-

ставления о том, над какими вопросами должны были ломать себе

голову подростки даже в бесспорно лучшей римской риторической

школе, руководимой Квинтилианом (например, одна из тем: «До-

стойно ли вероятия, что будто

бы

ворон, сидя на голове у Валерия,

носом и крыльями бил по лицу и

по

глазам сражавшегося с ним гал-

ла?».

«Здесь можно сказать много кое-чего в ту или иную сторо-

ну»,

— замечает по поводу этой темы Квинтилиан)

К в и

т и л и а н, Н. с, кн. вторая, III.

К в и н т и л и а н, Н. с, кн. вторая, II.

«Квинтилиан, Н. с, кн. втордя, IV.

440

Успешное выполнение подобных тем открывало пути к более

трудным, к числу которых Квинтилиан относит «похвалы знаме-

нитым мужам и порицания злодеев», а также темы мифологическо-

го характера, например, «Почему лакедемоняне представляли Ве-

неру вооруженною?», «Почему изображался Купидон в виде маль-

чика

крыльями, со стрелами, с факелом?» и т. д. Подобные темы

Квинтилиан называет «сколь полезными, столь и приятными для

нас».

Следуя в указании подобных тем за своими собственными учи-

телями, Квинтилиан, однако, решительно отмежевывается от них,

когда дело доходит до тех методов, при помощи которых можно

было овладеть искусством нужным образом выражать письменно

свои мысли, связанные с подобными темами.

В современной Квинтилиану школе учителя имели обыкно-

вение просто передавать в распоряжение учеников свое собственное

сочинение на соответствующие темы для вызубривания наизусть,

подражаний и заимствований.

Квинтилиан взамен этого приема предлагает усиленнр .зани-

маться _с учедиками коллектдвньш,чте1шт'Щ&ТбрШ ъ-яото$шов,

в чем, конечно, нельзя не видеть значительного прогресса. Самые

приемы такого коллективного чтения, рекомендуемые Квинтилиа-

ном, заслуживают особого внимания. ^

Квинтилиан рекомендует учителю, собрав учеников, поручать

им читать того или иного автора поочередно вслух (с целью научить

учеников правильному произношению).

По прочтении всего произведения или только его части (на этом

вопросе Квинтилиан не останавливается) учителю следует присту-

пить к анализу прочитанного (так,если дело идет о прочитанной ора-

торской речи, учитель должен показать ученикам, как оратор «сни-

скивает во вступлении благосклонность судей, какая в повествова-

нии наблюдается ясность, краткость, верность, и какое иногда на-

мерение до какой степени утаивается. Потом, какой порядок и пра-

вильность налицо в разделении, как тонки и обильны доказатель-

ства, с какою силой трогает оратор, с какими хитростями вкрады-

вается; какая у него колкость в укоризнах; какая вежливость

в шутках; и, наконец, как возбуждает он страсти, пленяет сердца

и склоняет умы судей на свою сторону. В изложении учитель дает

заметить, какие именно его части являются красивыми и благо-

родными; в каком случае похвально распространение; в чем со-

стоит противоположное достоинство; какие метафоры, какие

фигуры употреблены в предложениях, что является слогом

гладким и периодическим, а вместе с тем мужественным и

сильным»).

/ Необходимо заметить, что Квинтилиан советует использовать

как материал для чтения не только образцовые произведения, но

и, наоборот, «наполненные недостатками».На анализе этих недостат-

ков учителю предоставляется возможность ознакомить учеников

с ложными, заслуживающими осуждения приемами разных авторов,

рассчитанными на потакание дурным вкусам.

441