Жураковский Г.Е. Очерки по истории античной педагогики

Подождите немного. Документ загружается.

Последнее утверждение, безусловно, правильно — первое же

не совсем точно.

Софпсты не были ни профессорами, ни журналистами в новом

смысле этих слов.

Хотя многие из них писали и притом по разнообразным, жи-

вотрепещущим вопросам, однако все же центр их деятельности

лежал в устном преподавании. При этом, в противоположность

современной высшей школе и современным профессорам, они не

имели постоянных помещений для своей работы и даже постоянных

учеников.

Мало того, софисты в своем подавляющем большинстве пред-

стают перед нами как странствующие учителя, переходящие из

города в город

," из одного греческого государства в другое.

При этом нередко их учительская деятельность сплетается

с исполнением обязанностей другого рода: они являются послами

государств (так, Горий прибыл в Афины с важным поручением от

сицилийских городов), выполняют сложные правительственные

поручения (например, Протагор по поручению Перикла составлял

свод законов для города Фурий), выступают на различных «иг-

рах» — Олимпийских, Панафинейских и т. д. с декламациями,

приветственными речами и т. п.

Но все же и в своем собственном сознании, и в сознании окру-

жающих они были прежде всего учителями, как о том, например,

свидетельствует Протагор у Платона

В диалоге, названном именем этого софиста, Платон развер-

тывает перед нами яркую картину внешних форм учительской

- деятельности софистов в Афинах.

«Ночью, еще в глубокие сумерки» один из молодых друзей

Сократа, Гиппократ, является к нему, будит его и сообщает о

прибытии Протагора. Друзья до рассвета проводят время в бе-

седе,

а затем отправляются в дом Каллия, у которого остановился

Протагор. «Когда же мы вошли, — рассказывает Сократ, — за-

у стали мы Протагора, прохаживающегося в портике в сопровож-

дении многих учеников и почитателей, прежде всего афинян, но

также и чужеземцев — из тех, что Протагор уводит за собой из

каждого города, через который проходит, завораживая голосом,

как Орфей, а они идут за ним по голосу, как завороженные».

Все с почтительным вниманием вслушивались в каждое слово

знаменитого софиста. «На него-то смотря, я особенно примечал,

как прекрасно они устраивались, чтобы ни в каком случае не по-

пасть вперед Протагора, но когда тот со своими собеседниками по-

ворачивал, как хорошо и чинно эти слушатели разделялись по-

полам, и, обходя кругом, всегда становились позади прекрасней-

шим образом».

Сократ далее дает длинный перечень гостей Каллия (среди

них был и софист Про

дик),

которые в такой мере заполнили его

обширный дом, что хозяину, после того, как все помещения были

«Признаю, что я софист и что воспитываю людей». «Протагор», 317, в,

9* ' 131

заняты, пришлось очистить также и свою кладовую, сделав ее

«пристанищем для гостей» Ч

Из сказанного следует, что учительская деятельность софистов

протекала иногда просто в частных домах, отведенных для этой цели

их почитателями. В иных случаях для этого же выбиралось поме-

щение какой-нибудь мусической школы, палестры или гимнасия.

Исторические корни софистики. Не следует думать на основе

той глубокой неприязни, которую питали к софистам определенные

круги афинского общества, и отголоски которой дошли до нас на

страницах Платона и Ксенофонта, что софисты строили свои уче-

ния, исходя ив полного отрицания достижений до софистической

философской мысли.

• Наши сведения о происхождении и обстоятельствах жизни

софистов чрезвычайно ограничены, но все же из этого тумана

отчетливо выступает на первый план тот факт, что скептические

воззрения важнейшего иэ основоположников софистического

просвещения, впервые присвоившего себе имя софиста, Прота-

гора, имеют свою основу в учении Гераклита о вечном течении ве-

щей. Тот же Протагор, происходя из Абдер (город во Фракии),

непосредственно примыкал к господствовавшей на его родине

«школе» атомистов, и притом настолько тесно, что понять сущ-

ность атомистической системы наиболее крупного из абдерских

философов, младшего современника Протагора, Демокрита, мож-

* но только, признав, что последнему была всесторонне известна

теория восприятия Протагора. При этом весьма важно под-

черкнуть, что корни софистики кроются в наиболее реалисти-

ческой из дософистических философских школ Греции.

Но этим, конечно, не ограничиваются истоки софиотики. Вто-

рой крупнейший софист Горгий (из Леонтин — города в Сицилии)

также тесно связан со старыми традициями: он исходит в выво-

дах из положений элейских философов, будучи в свое время уче-

ником сицилийской школы риторики и обучаясь в молодости

у Эмпедокла.

Таким образом, представляется очевидным, что софистика

находится в общей цепи греческих школьных традиций, и что

эволюция этих традиций у софистов означала в значительной

мере эволюцию требований к просвещению плутократического

общества.

Наука

софистов.

Новые тенденции софистики отчетливо сказа-

лись в области религиозных воззрений.

Платон, Протагор, 314—315.

Ср.

с этим свидетельством Платона в «Протагоре» его замечание об успе-

хах деятельности наиболее известных софистов в «Государстве» (X, 600, с, d).

«Протагор из Абдеры и Продик с острова Коса и многие другие своим част-

ным наставничеством в состоянии добиться у своих современников такого

признания, что последние считают себя несостоятельными в деле строитель-

ства своей семейной и государственной жизни, если те не руководят делом

воспитания, и Протагора и Продика за их мудрость так любят, что друзья

их чуть не на руках носят» (перев. П. Попова). Враждебность Платона к со-

фистике только увеличивает в данном случае ценность его свидетельств.

132

Еще Ксенофан, основатель Элейской «школы», время дея-

тельности которого относится ко второй половине VI в., выступал

против антропоморфизма: «Смертные думают, что боги рождены

подобно им, имеют такие же чувства, голос, строение». Отрицая

это толкование сущности божеотва, Ксенофан выставлял уче-

ние об его бесплотности и единстве, а в связи с этим скептиче-

ски отзывался о мистериях. Так, о Левкотее он говорил: «Если она

богиня, то зачем

ней плакать, а если она мертвая, то нечего при-

носить ей жертвы».

Софисты подхватили нить, оставленную Ксенофаном, разру-

шавшим, впрочем, лишь основы народных суеверий, и продолжен-

ную Эмпедоклом, Анаксагором и Демокритом, и выступили про-

тив религии вообще.

Если Протагор еще колеблется, если его утраченное сочине-

ние «О богах» начинается словами, случайно дошедшими до нас:

<<0

богах я не могу знать, существуют ли они, или нет», то его

младший современник, софист Продик, выражается уже гораздо

решительнее, говоря: «Древние люди обоготворили солнце, луну,

реки и ручьи — все, что нам приносит пользу, пЬдобно тому, как

египтяне привнали божественным Нил. Поэтому-то хлеб почи-

тается под видом Деметры, вино — Диониса, вода — Посей-

дона, огонь — Гефеста». Эти суждения Продика уже прямо ведут

к атеизму.

Те же новые тенденции обнаруживаются и в области трактовки

иных вопросов, которые затрагивали софисты, при этом в данном

случае отчетливо выступают индивидуальные склонности и

интересы, характерные для отдельных важнейших представи-

телей софистики.

Наиболее типичным и в этом отношении среди них, может быть,

является уже упоминаемый Протагор.

Скептически настроенный по отношению к метафизике (при-

помним его знаменитое положение: «Человек есть мера всех ве-

щей, существующих, как они существуют, и не существующих,

как именно они не существуют»)

, он обнаружил разнообразные

дарования, разрабатывая широкий круг вопросов, связанных

с практическими потребностями усложнившейся жизни.

В этот круг вопросов входила и этика, и метафизика, и госу-

дарственное право, и грамматика.

При этом особенно важно подчеркнуть значение Протагора

в области развития этой последней дисциплины, бывшей до него

в довольно примитивном положении (его несохранившийся труд

«О правильности речи»).

Вводя грамматику в круг предметов преподавания, Протагор,

конечно, прокладывал новые пути, все значение которых выяви-

лось в ближайшем будущем, когда именем новой дисциплины была

названа существенная составная часть общего образования.

Это положение является предметом специального разбора в «Теэтете»

Платона (см. 152

далее).

133

Он не был также чужд общепедагогическим вопросам. К сожа-

лению, однако, то, что сохранилось от Протагора по этим вопро-

сам, имеет случайный характер и обычно суммируется в таких

положениях: для учения имеют значение и природные дарования и

упражнения; нам следует учиться с юных лет; лишены значения и

теория без практики и практика без теории; корни образования

не укрепляются в душе, если не достигнут определенной глубины.

При всей глубокомысленности этих изречений, их все же слиш-

ком недостаточно для того, чтобы высказываться определенно по

вопросу о сущности педагогических воззрений Протагора.

Так же ограничены наши сведения о круге интересов второго

крупного представителя софистики Горгия, поставившего, как

указывалось выше, вопросы Элейской метафизики в центре своего

внимания и дошедшего до возможной границы философского

скептицизма в своих знаменитых тезисах: 1) Ничто не существует;

2) если бы сущее было, его нельзя было бы познать; 3) если бы

его и можно было познать, такое познание нельзя было бы выра-

зить словами.

Такие скептические выводы Горгия по сути означали кри-

зис одного из важнейших направлений дософистической философии,

но крупное значение Горгия, а вместе с тем и софистики, и заклю-

чается в том, что исходя из данных и подобных положений, послед-

няя звала молодое поколение не к уходу и отрешению от жизни,

а к широкому участию в ней. В этом не следует видеть противоре-

чия, поскольку софисты стремились перестроить рее мироотно-

шение своих многочисленных учеников, призывая их к борьбе

за укрепление значения нового класса и отчетливо показывая им

в то же время всю обветшалость старой дософистической филосо-

фии, силы которой вместе с силами того класса, который она пред-

ставляла, казались окончательно исчерпанными, пока деятель-

ность Сократа, и в особенности диалоги Платона, не доказали

противного.

Методы занятий

софистов.

Софистика создала первые в исто-

_рии афинского просвещения формы высшего образования, и в этом

отношений

её"

значение не может быть переоценено. Формы эти,

конечно, вытекали, как и само содержание софистической науки,

из условий времени и места, в которых действовали софисты,

но они были достаточно гибкими для то го,чтобы в них могло сво-

бодно вложиться все многообразие учительской деятельности со-

фистов при всем своеобразии учительских подходов каждого из них.

Подходы эти в основном сводятся к изучению и использованию

разнообразных приемов ораторских выступлений и к эристике.

Представители старшего поколения софистики

, Протагор,

Горгий, Продик и другие, являлись прежде всего первоклассными

ораторами (хотя и не чуждыми эристике)

Деление софистов на «старших» и «младших» является в достаточной

мере условным, и мы придерживаемся его т,олько с этой оговоркой.

Ср. у Платона: «Протагор, хоть

умеет,

как само собой ясно, говорить

ценные и прекрасные

речи,

также умеет и на вопросы отвечать кратко,

сам

134

Не следует при этом думать, что в данном случае они создали

некий незыблемый канон ораторского искусства. Индивидуаль-

ные склонности каждого отдельного софиста отчетливо проявля-

лись в применении тех или иных приемов этого искусства.

«Красноречие второй половины V в., — говорит по этому по-

воду акад. А. Н. Гиляров

, — было неутомимо в изыскании

средств производить сильное впечатление. Протагор пленял воз-

званием к общепринятым воззрениям и привычным волнениям

примерами, сказаниями, выдержками из поэтов, особенным грам-

матическим образованием слов — расставлял все паруса речи

по выражению Гиппия; Горгий очаровывал противопоставления-

ми,

подбором однозвучных слов, симметрическим расположением

периодов, и, наоборот, свободным сочинением предложений,

иронией, переходом от насмешливого тона к важному и от важ-

ного к насмешливому, поэтическими эпитетами и метафорами;

Продик поражал слух различием сходных по значению слов

и действовал на сердце обращением к возвышенным чувствам;

Гиппий — обилием изысканных образов».

Младшее поколение софистов (Калликл, Тразимах и др.) свое

преимущественное внимание в области живого слова сосредото-

чивали на вопросах эристики.

В такой перемене не было ничего удивительного. Элементы

эристики — искусства вести прения—у?ке заложены в «Аппориях»

Зенона, так что и в данном случае софисты использовали прежде

всего старое наследство. Большое, конечно, значение имели бле-

стящие примеры эристики, даваемые Сократом и Платоном.

В основе же всего лежали требования практической жизни:

необходимость вести прения в народном собрании и в судах.

Что же касается отдельных «приемов», которыми пользовались

софисты в своей учительской деятельности, то приемы эти были

также достаточно разнообразными.

Некоторые софисты произносили перед учениками образцовые

речи на ту или иную тему и потом заставляли этих учеников под-

ражать своим речам в подобных же выступлениях, которые иногда

являлись повторением выученного наизусть текста учителя. Не-

редко софисты устраивали диспуты по различным вопросам с уча-

стием своих учеников.

Место, роль и значение софистики в условиях классовых отно-

шений эпохи. К сожалению, подробности педагогической практики

софистов дошли до нас преимущественно в кривом зеркале одно-

сторонних свидетельств их политических противников.

В «Облаках» Аристофана софисты выступают как «длинно-

волосые бездельники, прорицатели из Фурий, с длинными ног-

тями на пальцах, с кольцами на руках» (331—333).

спросив, выжидать и выслушивать ответ, к чему лишь немногие способны»

(Платон, Протагор).

А. Н. Гиляров, Греческие софисты, их мировоззрение п дея-

тельность в связи с общей политической и культурной историей Греции,

К. 1888, стр. 192—193.

135

Для того чтобы внести известную поправку в этот комиче-

ский образ, вспомним, что именно «прорицатель из Фурий» (т. е.

Протагор) был одним из интимных друзей Еврипида и своим чело-

веком в тесном кругу Перикла.

Платон неистощим в своих насмешках над софистами. Споры

его Сократа с ними всегда заканчиваются победой любимого учи-

теля. Другой ученик Сократа, Ксенофонт, столь далекий во мно-

гих отношениях от Платона,

—

в данном случае идет по его сто-

пам, и те же традиции продолжает Аристотель.

Выступления против софистов являются для нас одним из

основных показателей, при помощи которого мы можем уточнить

наши понятия о классовых установках, на которых развивалась

греческая философская мысль V в., но из них, конечно, нельзя:

вслед за Платоном и Ксенофонтом делать вывод, что педагогиче-

ские успехи софистов — результат моды.

Этот успех базировался на правильно понятых софистами

практических потребностях молодого плутократического общества.

Нет никакого сомнения, что в педагогической деятельности

софистов было много показного, поверхностного и даже фальши-

вого,

однако лучшие из них весьма глубоко осознавали те сложные

педагогические задачи, которые стояли перед ними, подводили

под свою педагогическую практику широкую теоретическую осно-

ву и в связи с этим отнюдь не являлись поверхностными популя-

ризаторами, какими они предстают обычному сознанию.

С этой точки зрения иную окраску приобретает и их обычай

брать вознаграждение за проводимые ими занятия

То,

что является в новое время само собой разумеющимся

и что, вероятно, не было новостью и для Афин того времени

было выбрано представителями старых аристократических тра-

диций в качестве объекта наиболее суровых нападок, как то мы

видим из «Сократических» сочинений Ксенофонта и ранних диа-

логов Платона, в которых софисты нередко предстают перед

нами, как торгаши, разменивающие крупные монеты своих зна-

ний на мелкие деньги ежедневных доходов от отдельных учеников.

Эти суровые нападки, которые, между прочим, отчасти не соот-

ветствовали и вышеупомянутым традициям (так, например,

На любопытную форму взимания вознаграждения о учеников указы-

вает у Плагона Протагор:

«Способ уплаты я установил такой: когда кто у меня учился, то,

если хочет, дает деньги, какие я назначаю, а нет, то, отправляясь в храм

и с клятвой заявив, во сколько ценит мои-наставления, столько и выкла-

дывает» (Платон, Протагор, 328, в, с). Ср. это свидетельство Платона

с сообщением Аристотеля: «Обучив чему бы то ни было, Протагор, предо-

ставлял ученику определить, во сколько он цен^и* его труд; именно столько

он и брал» (Ар и с т о т е л ь, Этика, X, § 1).

Сам Платон в «Протагоре» (311) свидетельствует, что знаменитый врач

Гиппократ (который был старше Платона на 33 года) вэимал плату за свои

занятия.

Многочисленные случаи оплаты в «Афинах деятельности различных

. впециалистов как государством, так и частными лицами, приводит В а л-

' л о н, Н. с, стр. 49—50, 248—249.

136

нам известны пифагорейские легенды, сообщающие, что даже в сре-

де наиболее аристократической учено-учебной организации досо-

фистической Греции — Пифагорейского союза — были случаи

взимания платы за обучение

) нередко закрывали не только

от ближайших потомков софистики, но и от позднейших исследо-

вателей ее широкую идейную основу.

«Воспитание [софистов], — говорит проф. С. Трубецкой, —

не было идеальным потому, что софисты не могли сообщить юно-

шеству никаких идеалов; и оно не было реальным, потому что

реальные знания не составляли цели его, оно было чисто фор-

мальным и в этом отношении имело несомненное сродство с тем,

что мы называем теперь «классическим образованием»

Мы позволяем себе рассматривать приведенную цитату как

один из образцов неправильной

нашей точки зрения трактовки

софистики.

Для нас представляется бесспорным, что у софистики были свои

устойчивые «идеалы», имевшие определенную классовую основу

(недаром так ненавидели софистов представители аристократии,

враждебной плутократии). В то же время знания, сообщаемые

софистами, были также в достаточной мере «реальными», только,

конечно, не в смысле, даваемом этому слову в XIX в.

В области трактовки ряда социальных вопросов софисты стоя-

ли в первых рядах наиболее дальновидных и вдумчивых предста-

вителей своего класса и времени.

Подавляющее большинство софистов было, как указывалось

выше, не афинянами по происхождению. Владея нередко крупными

состояниями, приобретенными педагогическою деятельностью,

и не связанные с земельной собственностью, не нуждаясь лично

в рабском труде, софисты иногда позволяли себе высказывать

взгляды, выходящие за границы непосредственных интересов

того класса, который они представляли, и заслуживающие быть

отмеченными как принесшие впоследствии обильную жатву. Так,

иногда у софистов можно найти замечания, порицающие институт

рабства (Алкидаманд и др.), что выгодно отличает некоторых

из них от Сократа.

Равным образом неаттическое происхождение многих софистов

облегчило им процесс перерастания той национальной обособлен-

ности и исключительности, которые так полно проявляются в ши-

роких кругах афинского общества — иногда вне зависимости от

его социальных группировок. В связи с этим многие софисты

выдвигали идеал общегреческого объединения, но это объедине-

ние рисовалось им вовсе не в форме объемлющей весь греческий

мир Афинской державы. На севере Греции все отчетливее и яснее

выступала новая грозная сила, скоро поставившая задачею своей

П. Т а н я в р и, Н. с, стр. 161.

С. Трубецкой, Метафизика в древней Греции, 1890, стр. 429.

Мы оставляем в данном случае вне обсуждения утверждение, что «клас-

сическое

образование было чисто формальным, с чем, впрочем, отнюдь нель-

вя согласиться.

137

политики организацию не только общеэллииского, но и гораздо

более обширного государства. К этой-то нарастающей силе и об-

ратились политические симпатии многих софистов.

Нет никакого сомнения в том, что в годы последней борьбы

Афин с Македонией за свою политическую независимость уче-

ники софистов, благожелательно относящиеся к победе послед-

ней, до некоторой степени содействовали ее успеху. И вполне

понятно также, что эта «антипатриотическая» деятельность софи-

стов вызывала к ним неприязнь мечтающей об укреплении афин-

ского могущества «демократии».

В софистах видели разрушителей религии предков, их обви-

няли в подрыве национального самосознания не только представи-

тели аристократии, но и некоторые настроенные консервативно

плутократические круги. f

Известно, что в 411 г. Протагор был обвинен в Афинах в ате-

изме, должен был бежать в Слцилню и по пути утонул, будучи

оплаканным величайшим поэтом эпохи Еврипидом в одной из

его трагеди^.

• ПРОСВЕТИТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СОКРАТА

Пути

подготовки

Сократа к учительской деятельности. В лице

\ Сократа софистика достигла вершины развития и в то же время

; уклонилась от своих основ. Занимая исключительное место в исто-

рии древней философии и педагогики, Сократ дает»своеобразный

; пример (напоминающий, впрочем, Пифагора) в этой истории

исключительного положения, приобретенного в условиях пол-

ного отказа от письменной фиксации своего учения. Несмотря

на это, влияние Сократа было очень значительным ite только на

современников, но и на потомков. Укреплением этого влияния

мы обязаны прежде всего его ученикам: Платону, Ксенофонту

"и.ученику первого из них — Аристотелю.

В задачи этой работы, конечно, не может войти всестороннее

изучение деятельности Сократа и рассмотрение так называемого

«сократовскоговопроса», т.е. выяснение того, кто из упомянутых

авторов древности, писавших о Сократе, сумел точнее передать

нам черты жизни и учения подлинного, исторического Сократа

Здесь нас прежде всего интересует учительская деятельность Сокра-

та, а для знакомства с нею достаточно остановиться на бесспор-

ных фактах его жизни и общих основах его учения.

* По своему происхождению Сократ относился к той группе

| афинского населения, которая хотя и стояла на грани прпнадлеж-

/ ности к ремесленникам, но была, однако, тесно связана с наи-

/ более состоятельными слоями населения, и притом нередко с теми,

[ которые имели ближайшее отношение к вопросам культа: он был

1 сыном скульптора и родился в 469 году.

V—,. 1 См. С. А. Жебелев,- Сократ, Берлин 1923. Сводку новых дан-

ных по вопросам «Сократоведения» дает Б. Чернышев, Софисты, М.

1929,

стр. 6—7.

138

Известно, что Сократ в молодости также работал, как ваятель,

но позже отказался от з-той деятельности. В юношеские годы ему

приходилось принимать участие в военных действиях афинского

ополчения против пелопоннесцев, дальнейшая же его жизнь вся

протекала на площадях и улицах родного города.

Мы не знаем подробностей его образовательного пути, имеются,

однако, известия, согласно которым он был учеником Архелая,

последователя Анаксагора. Следуя Ксеиофонту и Платону, мы

можем утверждать, что Сократ был вполне в курсе как предше-

ствовавших, так и современ-

ных ему философских иска-

ний, по существу совпадав-

ших с развитием древней

науки.

Сократ и софисты. Со мно-

гими из софистов Сократ был

в личных отношениях, с не-

которыми же из них (в особен-

ности с Продиком) сохранял

в течение жизни дружеские

связи. Яркое изображение

этой связи и дают прежде

всего платоновские диалоги.

Такова, например, картина,

которая рисуется нам в «Прс-

тагоре» и на которой мы оста-

навливались выше.

Мы можем все же толы о

очень условно сближать Со-

крата с софистами, даже пги

том допущении, что софистика

являлась не школой, объеди-

няемой общими принципами, Рис. 40. Сократ (античная герма).

единым духом, подобно Пи-

фагорейской, но только определенным умственным движением,

в котором принимали участие лица, во многом далеко несходив-

шиеся между собой, иногда даже незнающие о существовании друг

друга.

Правда, во многих отношениях его деятельность внешнэ со-

впала с деятельностью софистов: как и они, ogjie думал о замыка-

нии этой деятельности в школьные ра*мкп, ла^гиЭйя, считал своей

аудиторией любую площадь,,любую улицу, в особенности —

лакейские аллеи (впоследствии излюбленные Аристотелем), в ко-

торых его можно было ежедневно видеть беседующим с много-

численной аудиторией \

«Сократ всегда был на глазах у людей: утром — ходил в места прогу-

лок и в гимнасии, и в ту пору, когда площадь бывает полна пароду, его мож-

но было тут видеть; да и остальную часть дня он всегда проводил там, где

предполагал встретит*/ побольше людей; по большей части он говорил так,

139

Широкие круги афинского населения имели все внешние дан-

ные смешать Сократа с его соратниками софистами. То, что раз-

деляло их, было, конечно, чуждо малограмотному человеку. Но

это различие имеет, однако, основное значение.

Софисты выступали против метафизических увлечений своих

предшественников с проповедью крайнего скептицизма и инди-

видуализма.

В их новых построениях не только потерял право на суще-

ствование мир древнегреческой отвлеченной мысли, но и сама

личность человека стала прежде всего рассматриваться не с дина-

мической точки зрения — объединения в один поток текучих мыс-

лительных процессов, но с точки эрения статической — самоцен-

ности, самодовлеющего, самоопределяющего значения каждого

отдельного душевного состояния.

При этом вся система софистического образования была под-

\ чинена практическим, жизненным целям.

В своих «Воспоминаниях о Сократе» Ксенофонт несколько раз

заставляет Сократа высказываться по вопросу об отношении по-

оледнего к образовательным целям софистики.

Так, в первой главе четвертой книги Сократ утверждает,

' что получивший надлежащее образование «будет не только сам

/ счастлив и будет хорошо вести свое хозяйство, но может и дру-

гих людей и целые государства делать счастливыми»У

В главе второй той же книги Ксенофонт приводит такое рас-

суждение Сократа:

«Странное дело, — сказал Сократ, — кто выбирает своей про-

фессией игру на кифаре или на флейте или верховую езду и тому

подобное, тот старается как можно чаще практиковаться в об-

ласти избранной им профессии, и притом не в одиночестве, а в

присутствии лучших специалистов; он прилагает все усилия и не

жалеет трудов, лишь бы не нарушать их советов, находя, что

иным путем не может сделаться крупной величиной. А некоторые

претенденты на роль оратора и государственного деятеля думают,

что у них без подготовки и старания сама собой явится способ-

ность к этому.

Между тем, работа в области государственной деятельности

гораздо труднее, чем в области вышеупомянутых профессий,

настолько труднее, что хотя число работающих в этой области

больше, число достигающих успеха меньше: отсюда видно,

что будущему государственному деятелю нужны и занятия более

продолжительные и более интенсивные, чем будущему специали-

сту в тех профессиях».

что всякий мог его слушать» (Ксенофонт, Воспоминания о Сократе, I,

d, 10).

В «Федре» Платона на замечание Федра, что Сократ, вероятно «вовсе

же выходил за городскую стену»

—

последний говорит: «Я интересуюсь

людьми, находящимися

городе,

вовсе

не

местностями и деревьями»,

230,

д,

•ерев.

Н.

Мурашова,

М.

1904.

(В

дальнейшем цитаты

из «Федра»

даны

этом

переводе).

140