Зеньковский В. История русской философии

Подождите немного. Документ загружается.

Глава X

Преодоление секулярной установки на

почве натурализма и позитивизма.

Н.И. Пирогов, Л.Н. Толстой

1. Мы не раз подчеркивали тот факт, что русский секуляризм

развился под западным влиянием, однако, раз возникнув на русской

почве,

он

пустил глубокие корни

русском сознании

приобрел здесь

некоторые своеобразные черты. Будучи носителем борьбы против

Церкви, секуляризм и на Западе постоянно переходил в своеобраз-

ную «новую религию», — в пантеизм, в религиозно-философский

имманентизм и даже мистицизм. Но русский секуляризм особенно

ярко отличается религиозной окраской, почти всегда облекаясь в

формы своеобразного сектантства. Даже там, где русский секуля-

ризм срастается с крайним и последовательным материализмом, он

остается пронизанным своеобразной религиозной психологией. Не-

чего поэтому удивляться, что разложение философской идеологии,

связанной с тенденциями секуляризма, ведет на русской почве очень

часто к рецепции основных идей христианства, к перестройке всего

мировоззрения в духе христианства. Это внутреннее разложение

секуляризма образует очень характерное и творческое движение в

русской мысли, длящееся до наших дней, — и существенным здесь

является именно то, что возврат к христианству возникает в данном

случае на почве распада секулярных тенденций.

Впервые на русской почве это движение мысли проявляется

очень ярко уже в 60-е и 70-е годы; мы уже касались отчасти этого,

когда говорили о Н.В. Чайковском и сродном ему движении «бого-

человеков». Но наиболее характерным и ярким в эту эпоху являет-

ся тот перелом, который мы находим у двух выдающихся людей

этого времени, — у Н.И. Пирогова и Л.Н. Толстого. Первый был

гениальным хирургом с мировой славой, создавшим, можно сказать,

тип русского врача

; другой — еще более выдающийся гений, не-

В России существовало много памятников и учреждений, посвященных Пирогову, но особен-

но замечательны Всероссийские «Пироговские» съезды врачей (начиная с 1885 г.).

364

XIX

ВЕК

сравненный художник, страстный моралист, искания которого влек-

ли

нему не только русских людей, но и представителей стран все-

го мира.

Оба

мыслителя

(не

имевшие никаких личных отношений)

выразили, каждый по-своему, но

исключительной силой, тот внут-

ренний надлом, который наметился

русском секуляризме. Один

исходил

из

научного мировоззрения, другой

— из

общего культур-

ного самосознания эпохи,

но оба

были

юности носителями пози-

тивного

натуралистического мировоззрения,

— и оба

пережили

глубокое

в нем

разочарование

пришли

своеобразному религи-

озному мировоззрению.

Обратимся сначала к Н.И. Пирогову, к изучению его философ-

ской эволюции.

Николай Иванович Пирогов

(1810—1881)

родился в семье чи-

новника

получил первоначальное воспитание дома; позднее

он

поступил

частную школу,

14-ти лет

выдержал вступительный

экзамен

университет

(в

университет принимали тогда лишь

тех,

кому исполнилось

лет, но родители Пирогова показали, что ему

уже исполнилось

лет, хотя фактически ему было только

лет).

17-ти

лет

Пирогов сдал выпускные экзамены в университете и был

отправлен для подготовки

профессорскому званию в Дерпт.

23-х

лет Пирогов защитил докторскую диссертацию,

затем выехал

за

границу

для

дальнейшего усовершенствования.

В 26

лет он

занял

кафедру хирургии в Дерпте и быстро приобрел репутацию выдаю-

щегося хирурга, выпустил ряд первоклассных работ. Особенно про-

славился

он

изданием «Анналов хирургической клиники»,

кото-

рых

он,

между прочим, мужественно

правдиво описывал свои

ошибки при операциях.

В 1840

году Пирогов был назначен профес-

сором Военно-Медицинской академии

(в

Петербурге);

в это

время

особенно развилась его научная

общественная деятельность. Ког-

да вспыхнула русско-турецкая война, Пирогов выехал

Севасто-

поль,

но

смог остаться

там

лишь шесть месяцев,

до

такой степени

угнетающе действовали на него беспорядок

злоупотребления. Все

же через некоторое время

он

вернулся

Крым

(в

Симферополь),

где

оставался

до

конца войны.

По

возвращении

Петербург,

1856

году, Пирогов напечатал несколько очень ярких статей на пе-

дагогические темы

(под

общим названием — «Вопросы жизни»).

Статьи эти, горячо защищавшие примат воспитания над образова-

Н.И.

Пирогов

сам

написал краткую свою автобиографию

(см. Соч.

изд.

1910,

т. I).

Еще

более

важен

его

«Дневник старого врача». (Соч.,

т. II),

который является исключительно ценным

для

характеристики философской мысли Пирогова.

Из

литературы

Пирогове наиболее важны статьи

С.

Я. Ш т р а й х а;

см. его

книгу

Пирогове

1923 (изд.

Гржебина). Очень важна

биографическом

отношении переписка Пирогова, напечатанная

сборнике

Рус.

Акад. наук,

т.

ХСУ (1920) и

особенно

Рус.

старине,

1915 и

1916 гг., а

также

других журналах.

миросозерцании Пирогова есть только

статья

СЛ.

Франка (Путь.

№ 32.

1932). Мой

очерк

философских воззрениях Пирогова,

напечатанный

Эстонии

1940

г.,

до

меня

не

дошел.

365

ЧАСТЬ II

нисм, проникнутые высоким гуманизмом, имели исключительный

успех в русском обществе — их перепечатывали в разных издани-

ях. Пирогову был предложен пост попечителя Одесского учебного

округа, — но независимый характер Пирогова, его прямолинейность

либеральные взгляды вызвали ряд конфликтов с местной админи-

страцией. Пирогова перевели в Киев на ту же должность, но

здесь

началась травля его со стороны местной администрации за его сме-

лые и свободные выступления. В 1861 году Пирогов был освобож-

ден от должности «по расстроенному здоровью» и уехал в свое

имение, где почти непрерывно и жил до своей смерти. В мае 1881

года вся Россия торжественно праздновала 50-летний юбилей на-

учно-медицинской деятельности Пирогова, а уже в ноябре того же

года он скончался.

3. Пирогов

не

считал сам себя философом

не претендовал быть

им

но в действительности мы находим у него цельное и продуман-

ное философское миропонимание. До поступления в университет

Пирогов был всецело проникнут религиозным мировоззрением, но,

с поступлением

университет, он довольно быстро усвоил те взгля-

ды,

которыми была пропитана тогда медицина. Это был четкий и

последовательный материализм, — и хотя Пирогов соприкасался с

натурфилософскими учениями его времени, но они на него не дей-

ствовали. Материализм импонировал его юному уму простотой и

ясностью картины мира. «Я — один из тех, — писал Пирогов

Днев-

нике

— кто, едва сошел со студенческой скамьи, с жаром пре-

давался эмпирическому направлению науки, несмотря на то, что

вокруг все еще простирались дебри натуральной и гегелевской фи-

лософии». Эмпириком, добросовестным исследователем фактов Пи-

рогов остался на всю жизнь, но свою гносеологическую позицию

он скоро расширил до формы «рационального эмпиризма», как он

выражался. Изучением гносеологических взглядов Пирогова мы

займемся позже, — они всецело связаны с его учением о метафи-

зике мышления, но сразу же укажем, что разрыв с материализмом

произошел у Пирогова все же на гносеологической почве. «Я убе-

дился, прослужив верой

правдой эмпирическому направлению, —

читаем там же, — что для меня невозможно оставаться... позитиви-

стом». «Мне не суждено быть позитивистом, — пишет Пирогов

дальше

, — я не в силах приказать моей мысли — не ходи туда, где

можно заблудиться». Для Пирогова характерна именно эта безос-

тановочная работа ума, не позволяющая застыть навсегда на ка-

ких-либо положениях. «На каждом шагу, — читаем тут же

, — мы

Соч., т. II (изд. 1910 г. Киев), стр. 23, 76.

1Ыс1., стр. 44.

1Ыа., стр. 76.

1Ыа., стр.

56—57,

62-63, 201.

366

XIX

ВЕК

встречаемся

тяготеющей над нами тайной... (лишь) скрытой

под

научными именами. Мы окружены со всех сторон мировыми тайна-

ми».

прежде всего Пирогову стала ясна «неосновательность»

материализма

а,

главное, стало нестерпимо

то

обожание случая,

как он выражается

, какое царит

науке. Случаю отводится повсю-

ду

науке такое непомерное место, что

этим совершенно не мо-

жет мириться наш ум. С другой стороны, атомистическое учение

материи нисколько не вводит нас в тайну вещества. «Остановить-

ся мыслью на вечно движущихся и вечно существовавших атомах

не могу теперь,

—

пишет Пирогов

, — вещество бесконечно

де-

лимое, движущееся

бесформенное — само

по

себе, как-то слу-

чайно делается ограниченным и оформленным». «Атом — понятие

отвлеченное »; «вещество вообще мне кажется таким же беспредель-

ным, как пространство, время, сила и жизнь». Пирогов склоняется

постепенно

мысли, столь уже простой для нашего времени,

что

«возможно даже допустить образование вещества

из

скопления

силы

Но неудовлетворительность чистого материализма стала Пи-

рогову еще яснее, когда он пришел к убеждению

невозможности

свести понятие жизни к чисто материалистическому объяснению.

Непроизводность понятия жизни превращает

это

понятие

одну

из основных категорий мысли, —

Пирогов решительно

смело

приходит

тому миропониманию, которое ныне часто называют

биоцентрическим.

«Я

представляю себе, — пишет он

, — беспре-

дельный, беспрерывно текущий океан жизни, бесформенный, вме-

щающий

себе всю вселенную, проникающий

все ее

атомы, бес-

прерывно группирующий

снова разлагающий

их

сочетания

приспособляющий

их к

различным целям бытия». Это учение

мировой жизни по-новому осветило для Пирогова все темы позна-

ния,

— и он

приходит

учению

реальности «мирового мышле-

ния»

этом учении Пирогов не только уже отрывается совер-

шенно

от

метафизического материализма,

но

развивает новое

понимание бытия. «Не потому ли наш ум и находит вне себя целе-

сообразным творчество, что он сам есть проявление высшего, ми-

рового, жизненного начала, которое присутствует

проявляется

во всей вселенной?»

—

спрашивает Пирогов

. «Невозможно

ду-

мать,

—

пишет несколько далее

он, —

что

во

всей вселенной наш

Соч.,

т. II.,

стр.

178.

1Ыс1.,

стр. 169.

Критика идеи случайности еще

других местах. 1ЫсЦ

стр. 172—3, 175, 178—9.

1ЬЫ.,

стр. 13. К

критике материализма,

см. стр. 19—22, 25, 38.

Ша., стр.

21—2, 39.

Ша.,

стр. 15.

Основные тексты

этому учению

мировой жизни

— стр. 19, 20, 23, 40, 75—

199.

Ша., стр.

17.

Ша., стр.

35.

Основные тексты

учению

мировом мышлении.

—

Ша., стр.

17, 18, 26, 75, 77.

367

ЧАСТЬ II

мозг является единственным органом мышления, что все в мире,

кроме нашей мысли, безумно

оессмысленно. Невозможно думать,

что в целой вселенной один наш мозг служит местом проявления

какого-то "я", вовсе не признающего своей солидарности с местом

своего происхождения... Поэтому мне кажется правдоподобным

другое предположение, что наше "я" привносится извне, и не есть

ли оно — мировая мысль, встречающая в мозге аппарат, искусно

сработанный а

Ьос самой жизнью и назначенный для обособления

мирового ума?» Это и есть новая метафизика, построенная Пиро-

говым, — согласно этой метафизике, наше «я» не есть продукт хи-

мических и гистологических элементов, а «олицетворение общего,

вселенского разума». «Это открытие собственным своим мозговым

мышлением мышления мирового... и есть то, почему мой ум, — пи-

шет Пирогов, — не мог остановиться на атомах, ощущающих, со-

знающих себя... посредством себя, без участия другого, высшего

сознания и мысли. Для меня неоспоримо то, что высшая мировая

мысль, избравшая своим органом вселенную, проникая и группи-

руя атомы в известную форму, сделала и мой мозг органом мышле-

ния».

Это новое учение о мировом мышлении становится ныне ис-

ходным пунктом мировоззрения у Пирогова. «Мировое созна-

ние,

— пишет он

, — становится моим индивидуальным — посред-

ством особенного механизма, заключающегося

нервных центрах.

Как это происходит, мы, конечно, не знаем. Но то для меня несом-

ненно, что мое сознание, моя мысль и присущее моему уму стрем-

ление к отысканию целей и причин не может быть чем-то отры-

вочным и единичным, не имеющим связи с мировой жизнью, не

может быть чем-то заканчивающим мироздание, то есть не имею-

щим ничего выше себя».

4. Это высшее начало, стоящее над миром, сообщающее ему

жизнь

разумность, пока для Пирогова открывается как «мировое

мышление», как «вселенский разум». В этом построении Пирогов

чрезвычайно приближается к стоическому пантеизму с учением о

мировом Логосе. Но постепенно он пришел к сознанию, что «осно-

вать точку опоры на вселенной — значит строить на песке»

. «Мой

бедный

ум,

—

пишет

тут

же

Пирогов, — останавливаясь, вместо Бога,

на вселенной, благоговел перед ней, как беспредельным и вечным

началом». Но вселенная «есть

лишь

проявление

обнаружение твор-

ческой мысли, иначе говоря, мировое сознание или мировой разум

находится

вечном движении

изменении, для понимания же бытия

необходимо найти неизменную, абсолютную почву»

. Отсюда Пи-

Соч., т. II, стр. 20.

1Ыо\, стр. 169.

368

XIX

ВЕК

рогов

приходит

мысли, что должно признать над мировым

со-

знанием Абсолют,

—

«надо признать верховный разум

верхов-

ную волю Творца, проявляемую целесообразно посредством миро-

вого ума

мировой жизни

веществе »

. Так Пирогов, шаг за шагом,

восстанавливает основные положения религиозного миро-объяс-

нения

рядом

познанием отводит очень большое место вере.

него было решительное и глубокое отвращение к тому «обожанию

случая», которое,

по

мнению Пирогова, держит

плену испытую-

щую мысль

. Случай — это только а$у1ит 1§погап11ае* для Пирого-

ва

;

в точном смысле слова, случайного ничего нет, нет ничего бес-

причинного,

но для

того, чтооы утвердить принцип причинности,

где

все

кажется

нам

сочетанием случайностей, надо призвать

ре-

альность высшего руководящего миром начала

—

мирового разу-

ма.

метафизике Пирогова очень существенно признание именно

«мирового разума» {над которым стоит Бог, как Абсолют);

это

по-

нятие мирового разума

по

существу тождественно

понятием ми-

ровой души. Нужно

тут же

отметить,

что в

этом учении Пирогов

предвосхищает те космологические построения (начиная от Вл. Со-

ловьева до наших дней), которые связаны

так называемыми софи-

ологическими идеями. Пирогов

своей космологии действительно

очень близок

позднейшим русским софиологам.

Пирогов, как строгий ученый, хорошо сознавал гипотетичес-

кий характер этих построений,

но

вместе

с тем

ясно понимал

не-

возможность остаться на почве одних только фактов. «Только тот

факт, который есть, был

будет, был бы истиной,

—

пишет Пи-

рогов

но

такого мы

не

знаем",

если же мы убеждаемся

необхо-

димости или возможности и нефактического существования того,

что всегда было, есть

будет,

то это

убеждение и есть для

нас ис-

тина, хотя, очевидно,

не

фактическая». «То уже не эмпиризм, ког-

да мы, везде и всегда видящие границы пространства, начинаем по-

мышлять

безграничном».

Эта

обращенность нашего

ума к

«безграничному»— центральная идея гносеологии Пирогова

«Мы,

—

пишет он,

—

роковым образом, не видя и не ощущая неиз-

меримого и безграничного, признаем фактическое его существова-

ние;

в существовании безграничного

безмерного

мы

гораздо боль-

ше убеждены, чем был убежден Колумб

существовании Америки

до

ее

открытия,

—

разница только в том, что мы нашу Америку ни-

когда

не

откроем так,

как он

свою». Опыт (восприятие простран-

ства, времени, жизни)

сам

основан

на

первичном ощущении «без-

мерного

безграничного бытия»,

— и это

первичное ощущение

Соч.,

т. II, стр. 169.

проблеме случайности,

см. Ша., стр. 169—179.

Ша.,

стр. 175.

Ша., стр. 52.

Гносеологические высказывания Пирогова,

стр. 27, 41—46, 52—7, 167.

См.

интересные комментарии этого

Франка (Путь,

№ 32, стр. 78).

Зеньковский В.

В.

369

ЧАСТЬ II

бытия, времени и пространства — «скрывается глубоко в существе

жизненного начала»

Наша мысль — «всегда индивидуальная, ибо она — мозговая,

органическая... мировая же мысль именно потому, что она миро-

вая,

— не может быть органической. Наш ум, будучи индивидуаль-

ным и органическим, не может возвыситься до понимания целей

творчества, присущих уму неорганическому, неограниченному, ми-

ровому». Вот почему познание не может опираться только на фак-

ты,

— для восхождения по пути познания нужно еще «умозрение».

Свою позицию Пирогов характеризует, как «рациональный эмпи-

ризм», все наши восприятия сопровождаются, по Пирогову, бес-

сознательным мышлением (в самый уже момент их возникнове-

ния),

—

это мышление есть функция нашего «я»,

его цельности

Для Пирогова бесспорно, что все отдельные восприятия в действи-

тельности связаны друг с другом в нашем «я», в котором живут

«нефактические знания», как говорил Пирогов. Поэтому Пирогов

отличает частные истины от истины единой и всецелой

. В этом

учении о «всецелой истине» Пирогов приходит к признанию огра-

ниченности чистого рассудка, отделенного от моральной сферы:

ограниченность эта с особой силой выступает в том, что уму пред-

ставляется иллюзией то, без чего невозможно жить человеческому

духу. Так, сознание свободы, без которого человеку невозможно

жить и действовать, уму представляется иллюзией; еще важнее то,

что в то время, как ум уводит нас в область «бесконечного, беспре-

дельного, вечного начала», живое чувство отрывает нас от этой

горней сферы и связывает с конкретным бытием. Это сосредоточе-

ние на реальной конкретности, текучей, преходящей — уму пред-

ставляется заблуждением, иллюзией, — а между тем все творче-

ство человека, вся его моральная сфера обращены именно к

конкретной реальности (в то время, как ум от нее уводит). Эти «ил-

люзии»

освобождают нас от ограниченности ума и вносят начало

цельности

духовный мир наш; благодаря им раскрывается для нас

внутреннее единство познавательной и моральной жизни.

Важнейшим результатом освобождения нашего духа от «по-

следовательности» чистого ума является вера. В одном замечатель-

ном письме

Пирогов утверждает даже, что вера открывает и на-

чинает для нас путь познания. Правда, из недр самой же этой

изначальной веры возникают сомнения, которые формируют в нас

тот критицизм, с которым так тесно связана наука. Но, пройдя ста-

Соч., т II, стр. 29.

Ша., стр. 49.

Ша., стр. 57.

Учение об «иллюзиях», восстанавливающих целостную истину, развито там же. 1Ыа., стр.

63—68.

См. Рус. старина, 1916 г. № 2 (письмо 1850 г.).

370

XIX

ВЕК

дию сомнений и освобождаясь от ограниченности «последователь-

ного» умствования, дух наш возвращается к вере

. В этой высшей

стадии вера становится силой, связующей нас с сферой идеала, с

Богом. Если «способность познания, основанная на сомнении, не

допускает веры, то, наоборот, вера не стесняется знанием... идеал,

служащий основанием веры, становится выше всякого знания и,

помимо его, стремится к достижению истины»

Так, в высшей цельности духа, когда сформируется вера, она ос-

тавляет простор и свободу познавательной активности духа, чело-

век достигает свободного и творческого сочетания веры и знания.

И здесь Пирогов с полной решительностью отошел от деизма, как

доктрины и построения чистого ума

, и обратился к христианству.

Вера для Пирогова означала живое ощущение Бога; не историчес-

кая,

а именно мистическая реальность Христа напитала его дух, — и

потому Пирогов стоит за полную свободу религиозно-историчес-

ких исследований, ибо суть христианства «не в истории»

Так из критического раздумья родилось у Пирогова сознание

невозможности остаться на почве позитивизма и необходимость

перейти к метафизике, — а из метафизики мышления родилось со-

знание того, что «последовательность» чистого ума не подводит

нас к цельной истине. «Иллюзии» духа оказались силой, вводящей

в целостную, единую истину, — через них зажегся свет веры, от-

крылась правда религиозного понимания мира.

6. Во всем этом сложном и напряженном борении духа, кото-

рое пережил Пирогов, рушилась для него по существу традиция

секулярной установки духа. Пирогов очень ярко пишет, как было

трудно ему, как врачу, который имеет всегда дело именно с теле-

сной сферой в человеке, принять высшую реальность духа в чело-

веке,

в частности идею бессмертия

. Проблема вещественности

стала для него еще более далекой от упрощенных решений в духе

материализма. «Непроницаемая таинственность» бытия предстала

пред ним еще ярче, и самое противоположение вещественного и

духовного начала утеряло для него бесспорный характер

. Пиро-

гов даже готов строить своеобразную метафизику света

, сбли-

жая начало жизни со светом. Здесь Пирогов как бы стоит на поро-

ге разных метафизических гипотез, — в его Дневнике есть много

набросков, могущих быть положенными в основу новых построе-

ний,

но все это очень фрагментарно.

24*

1Ыа.,

стр. 237.

Соч., т. II, стр. 182.

1Ыа\,

стр. 185.

1Ыа., стр. 187.

Ша., стр. 198.

1Ыа.,

стр. 199.

1Ыа., стр. 40,

200—1.

Это напоминает отчасти Шеллинга, отчасти средневековые идеи.

371

ЧАСТЬ II

Так же отрывочны, хотя

очень интересны мысли Пирогова по

вопросам философской антропологии. Очень глубоко ощущал он

то,

что Достоевский называл «подпольем», — ту закрытую сферу

души, где лежат корни различных стремлений. Пирогов даже чуть-

чуть приближается к той позиции в антропологии, которую уже в

XX веке с такой остротой выразил К1а§е$*, о том, что душа много

теряет от осознавания своих внутренних движений. Во всяком

случае, Пирогов с исключительной глубиной коснулся темы о «са-

мостилизации» души в замечательной статье «Быть и казаться»

Статья эта была написана по вопросу об устройстве детского теат-

ра,

и в ней ставится под сомнение уместность раннего раздвоения

между «быть» и «казаться». Вмешательство сознания

жизнь души

постоянно вносит момент «самостилизации», но у детей еще не

проявляется в полной силе различение этих категорий — «казать-

ся» чем-либо и «быть» им на самом деле. А у взрослых уже резко

выступает внутренняя раздвоенность, раздельность подлинного и

кажущегося бытия, то есть выступает ложь и перед другими, и пе-

ред самими собой. Эта раздвоенность, эта ложь глубоко связана с

ложью современной жизни, с ее риторикой и театральностью. В то

же время, по мысли Пирогова, в самом «подполье» души, как в ому-

те,

могут скрываться «злые, паскудные и подлейшие движения»,

как выражается он

. Зло подстерегает человека до того, как он ов-

ладеет своим сознанием и научится управлять своей жизнью

, —

поэтому духовная жизнь неизбежно переходит во внутреннюю

борьбу со всем, что может таиться в «подполье

человека.

Пирогов, исходя из самой гипотезы о мировом сознании, ми-

ровой мысли, стал вплотную перед тем вопросом, который с осо-

бой остротой был поставлен трансцендентализмом, — о различии

индивидуального и общечеловеческого момента в личности. По

мысли Пирогова, само наше «я» есть лишь индивидуализация ми-

рового сознания, но поскольку мы сознаем себя (а это само созна-

ние,

— говорит Пирогов, — «цельно и нераздельно»)

, мы уже за-

крепляемся в духовной обособленности. «Меня поражает, — писал

Пирогов, — необъяснимое тождество и цельность нашего «я»

Пирогов стоял, как видим, перед проблемой персоналистической

метафизики,

но

дальше веры

индивидуальное бессмертие его мысль

не пошла.

7. Самое замечательное в построениях Пирогова есть, конеч-

но,

его разрыв с материализмом и позитивизмом и выход за преде-

лы секулярной идеологии. То «биоцентрическое» понимание мира,

Соч., т. I, стр.

79—91.

Соч., т. II, стр. 207.

1Ыс1., стр. 209.

1ЬИ., стр. 83.

1Ыс1., стр. 114.

372

XIX ВЕК

к которому пришел Пирогов, живое ощущение мирового разума и

истолкование в свете этих идей тем космологии

антропологии, —

все

это обратило сознание Пирогова к религиозной жизни. Следы

былой покорности секуляризму остались на всю жизнь у Пирого-

ва;

хотя он жил глубоко и пламенно верой

богочеловечество Хри-

ста,

— но к исторической Церкви, к догматическому учению хрис-

тианства он относился свободно и сдержанно. «Несмотря на то,

что мое мировоззрение отлично от церковного, — писал Пиро-

гов

—

я все же признаю себя сыном нашей Церкви». Пирогов хо-

тел провести различие между «верой» и «религией»

; во всяком

случае, защищал совместность подлинной веры в Богочеловека со

свободой совести и ума.

Дневник Пирогова стал известен русскому обществу уже пос-

ле его смерти, — и все то оригинальное мировоззрение, которое

строил Пирогов, осталось без прямого влияния на русскую мысль.

Тем не менее духовные его искания, преодоление позитивизма, раз-

рыв с секуляризмом являются симптоматически чрезвычайно цен-

ным свидетельством того, как русская мысль постепенно преодо-

левала тот духовный плен секуляризма, в котором она так долго

пребывала.

Не менее, если не более симптоматическим является тот духов-

ный перелом, который пережил другой выдающийся человек той

же эпохи — Лев Толстой. Обратимся к изучению его мысли.

8. В истории русской философии Л.Н. Толстой занимает (как и

Достоевский) особое место. Гениальный художник, до конца дней

не покидавший художественного творчества, Толстой был в то же

время глубоким, хотя и односторонним мыслителем. Никто не мог

и не может сравняться с Толстым в том, с какой силой и исключи-

тельной выразительностью он умел развивать свои идеи. Его сло-

ва — просты, но исполнены огненной силы, в них всегда есть глу-

бокая, неотвратимая правда. Подобно другим русским мыслителям.

Толстой все подчиняет морали, но это уже не «примат практичес-

кого разума», это — настоящий «панморализм». Толстой жестоко

расправляется со всем тем, что не укладывается

прокрустово ложе

его основных идей, но самые его преувеличения и острые форму-

лировки свидетельствуют не только о его максимализме, прямоли-

нейном и часто слепом, но и о том, как его самого жгла

терзала та

правда, которую он выражал в своих писаниях. Поразительно и в

известном смысле непревзойденно и неповторимо страстное иска-

ние Толстым «смысла жизни», его героическое противление веко-

вым традициям. Как некий древний богатырь, Толстой вступает в

борьбу с «духом века сего», — и в этом смысле он уже принадле-

жа^.,

т. II,

стр.216.

1Ыа., стр. 221.

373