Зеньковский В. История русской философии

Подождите немного. Документ загружается.

НА ПОЮГЕ ФИЛОСОФИИ

ми мечтами

служении человечеству, само было явлением внецер-

ковпой религиозности, свободной

от

всякого церковного автори-

тета.

одной стороны, масонство уводило

от

«вольтерианства»,

с другой стороны,

— от

Церкви; именно поэтому масонство

на

Руси

служило основному процессу секуляризации, происходившему

XVIII

веке

России. Захватывая значительные слои русского

об-

щества, масонство, несомненно, подымало творческие движения

душе, было школой гуманизма,

но

то же

время пробуждало и

ум-

ственные интересы. Давая простор вольным исканиям духа, масон-

ство освобождало

от

поверхностного

пошлого русского вольте-

рианства.

Гуманизм, питавшийся

от

масонства, нам

уже

знаком

по

фигу-

ре

Н.И.

Новикова.

основе этого гуманизма лежала реакция про-

тив одностороннего интеллектуализма эпохи. Любимой формулой

здесь была мысль,

что

«просвещение

без

нравственного идеала

не-

сет

себе отраву». Здесь, конечно, есть близость

проповеди Рус-

со,

воспеванию чувств,

— но

есть отзвуки и того течения

Запад-

ной Европе, которое было связано

английскими моралистами,

формированием «эстетического человека» (особенно

Англии

Германии)

т. е. со

всем,

что

предваряло появление романтизма

Европе.

Но

здесь, конечно, влияли

различные оккультные тече-

ния,

поднявшие голову

как раз в

разгар европейского просвеще-

ния

В русском гуманизме, связанном

масонством, существенную

роль играли мотивы чисто моральные.

этом отношении гуманизм

XVIII

века находится

теснейшей связи

моральным патетизмом

русской публицистики

XIX

века.

Но в

русском масонстве

для нас

сейчас важнее остановиться

на

других

его

сторонах

— на его ре-

лигиозно-философских

натурфилософских интересах.

И то и

другое имело чрезвычайное значение

подготовке

философско-

му творчеству

в XIX

веке.

Обращаясь

религиозно-философским течениям

масонстве,

отметим,

что

масонство распространяется

у нас с

середины

XVIII

века

— в

царствование Елизаветы. Русское высшее общество

это-

му времени

уже

окончательно отошло

от

родной старины. Кое-кто

увлекался дешевым «вольтеризмом»,

как

выражался Болтин,

кое-

кто уходил

националистические интересы,

чистый гуманизм,

изредка

— в

научные занятия (особенно русской историей).

Но

были люди

иного склада, которые имели духовные запросы

и бо-

лезненно переживали пустоту, создавшуюся

отходом

от

церков-

ного сознания. Успехи масонства в русском обществе показали,

что

таких людей было очень много: масонство открывало

им

путь

к со-

См.

интересную книгу ОЬегпаиег.

Бег

аезСпейзсНе МепзсЬ.

См.

большую

ценную работу

а 11 е. Ьез

зоигсез осси^ез

с!и

готапйзте.

103

ЧАСТЬ

средоточенной духовной жизни, к серьезному и подлинному идеа-

лизму

даже

религиозной жизни (вне Церкви, однако). Среди

русских масонов попадались настоящие праведники (самым заме-

чательным

из

них был СИ. Гамалея*), было среди них много ис-

кренних

глубоких идеалистов. Русские масоны были, конечно,

«западниками», они ждали откровений и наставлений от западных

«братьев», вот отчего очень много трудов положили русские масо-

ны на то, чтобы приобщить русских людей к огромной религиозно-

философской литературе Запада.

В переводческой

оригинальной масонской литературе

до-

вольно явственно выступает основная религиозно-философская

тема — учение о сокровенной жизни в человеке, о сокровенном

смыс-

ле жизни вообще. Здесь теоретический и практический интерес сли-

вались воедино; особую привлекательность этой мистической мета-

физике придавала

ее

независимость

от

официальной церковной

доктрины,

в то же время явное превосходство в сравнении

ходя-

чими научно-философскими учениями эпохи. «Эзотеричность» этой

мистической антропологии и метафизики, ее доступность не сразу,

а лишь по ступеням «посвящения», конечно, импонировала не менее,

чем уверенность масонских учений

том, что истина сохранилась

именно

их преданиях,

не

церковной доктрине. Для русского

общества учения, которые открывались в масонстве, представлялись

проявлением именно современности — в ее более глубоком течении.

Легендарные рассказы

храме Соломона, символические прикрасы

в книгах,

церемониях импонировали вовсе не тем, что их считали

идущими от древности, а тем, что за ними стояли современные люди,

часто

печатью таинственности и силы. Масонство тоже, как и вся

секуляризованная культура, верило в «золотой век зпереди», в про-

гресс, призывало к творчеству,

«филантропии».

русском масон-

стве формировались все основные черты будущей «передовой» ин-

теллигенции —

и на

первом месте здесь стоял примат морали и

сознание долга служить обществу, вообще практический идеализм.

Это был путь идейной жизни и действенного служения идеалу. На-

ука, вопросы мировоззрения

«внутренняя» религиозная жизнь (т. е,

свободная от следования Церкви) — все это соединилось вместе, со-

здавало свой особый стиль жизни и мысли.

Для значительной части масонов была очень г ривлекательна

ценна надежда на проникновение в «эзотерическую» сторону хри-

стианства, которую им заслоняла «внешняя» Церк )вь. На этом пути

масонство призывало

единству веры и знания — разум без веры

См. ее обзор

работах

и и н а.

«Масонство

XVIII в.», 1916.

Сборник статей «Масонство

его

прошлом

настоящем»,

т. I и II

(под редакцией Сидорова

Мельгунова),

1916. Г.В.

Вер-

надский. «Русское масонство

царствование Екатерины

II». 1917. Б а р с к о в.

«Переписка

масонов

XVIII в.». 1915.

Боголюбов. «Новиков

и его

время».

1916.

104

НА ПОЮГЕ ФИЛОСОФИИ

не в состоянии познать таинственную сторону бытия, а вера без

разума впадает

суеверие. В обоих случаях необходима свобода, —

и разум и мистическая жизнь «вольностью процветают»; свобода

нужна и во взаимных отношениях науки и мистического ведения.

Любопытно отметить напечатание в журнале Новикова «Утренний

Свет» (уже масонского направления) переводной статьи, в кото-

рой доказывается нелепость учений Руссо: если бы люди попали «в

состояние, сходное с природой», то они были бы не блаженными и

счастливыми, а «плутами и негодяями». Так же энергично отверга-

ется и другая идея Руссо, что просвещение (цивилизация) привело

к «порче нравов». В этой защите культуры и просвещения звучит у

масонов гностический мотив: необходимо успевать в просвещении

(конечно, «истинном»), чтобы возрастать морально. Высшие сту-

пени духовной жизни открываются через углубление мистическо-

го ведения, — и этот путь восхождения по существу бесконечен.

Один историк этой эпохи

удачно говорит о масонском утопизме

(«конечному существу возможно дойти до такого совершенства,

что осуществится подробное понятие о целом мире», говорил наи-

более глубокий из русских масонов Шварц). Совершенно напрасно

решительно неверно замечает Шпет о русском масонстве, что «фи-

лософия задохнулась в его добронравии»

— надо сказать как раз

обратно: оккультное, мистическое понимание морали требовало

«просвещения», но, конечно, в единстве с идеей добра. Моралис-

тическая установка в отношении к науке, к истине, вытекавшая в

масонстве из принятой в нем антропологии (см. дальше), оказалась

особенно близкой русскому сознанию — до наших дней тянется не-

прерывной цепью учение о неотделимости «истинного» знания от

идеи добра.

Рядом с призывом к «истинному просвещению» в масонстве

идет и «пробуждение сердца». Тут вливается в масонство аскети-

ческая традиция оккультизма, требующая «отсечения страстей»,

«насилования воли» (без чего невозможно освободить

себе «внут-

реннего человека»). Справедливо замечает Флоровский

, что здесь

«характерно острое чувство не столько греха, сколько нечистоты»

(как препятствия к взлетам духа ввысь). В мистической антрополо-

гии,

которой следовало масонство, громадное значение имела док-

трина первородного греха и учение о «совершенном» Адаме. «Вос-

становление» этого «изначального совершенства» в XIX веке

приняло более натуралистическую окраску в учении о «сверхчело-

веке», в замыслах «человекобожества»...

Милюков. Очерки, т. III, стр. 428.

Шпет. Очерк развития русской философии. Стр. 61.

Флоренский. Ор. ск., стр. 119.

См.

об этом упомянутую уже книгу ОЬегпаиег'а.

105

ЧАСТЬ I

Нет надобности нам входить в подробности мистического уче-

ния о космосе и человеке, как оно развивалось на страницах рус-

ских масонских изданий

. Все же приведем один характерный от-

рывок, утверждающий принципиальный — антропоцентризм всего

умонастроения. «Без человека вся природа мертва, — читаем

здесь

, — весь порядок не что другое, как хаос. Виноградная лоза

не услаждает самой себя, цветы не чувствуют своей собственной

красоты, без нас алмаз лежит в кремне без всякой цены. В нас все

соединяется, нами открывается во всем премудрость, стройность

и первая точная красота...» «Человек есть экстракт из всех су-

ществ», — читаем у масонов.

Очень существенно для всего этого умонастроения свобода

ищущего духа, который жадно впитывает в себя догадки, «откро-

вения» и разные домыслы, чтобы проникнуть в сферу «сокровен-

ного ведения». Но если одних это по существу уводило от религи-

озной жизни, то у других (самый яркий человек этого второго

типа — И.В. Лопухин) это было крещением в новейший «христиан-

ский синкретизм», который еще со времени Себастиана Франка стал

распространяться в Западной Европе в качестве суррогата христи-

анства

. Весь

XVIII

и даже

XVII

век шел под знаменем «примире-

ния» христианских конфессий во имя «универсального христиан-

ства»...

Русским людям

XVIII

века — и именно тем, у которых были

религиозные запросы, было очень по душе такое «внутреннее по-

нимание христианства» — особенно яркой фигурой является

этом

отношении названный выше И.В. Лопухин (недаром он написал

книгу на тему «О внутренней церкви»). Мы уже упоминали о том,

как он порвал с «вольтерианством». Будучи очень склонным к мо-

ральному резонерству и сентиментальности, он ощущал Церковь

как отживающее «учреждение»... Неудивительно, что, благодаря

масонам, на русском языке появились многочисленные переводы

западных мистиков, оккультистов (вплоть до защитников «герме-

тизма»).

Наиболее влиятельным был, конечно, Беме, а также граф

Сен Мартен (его книга «О заблуждениях и истине», вышедшая в

1775 году, была напечатана в русском переводе Лопухина в 1785

году),

Мте Оиуоп,

Ро1ге1,

Ангел Силезий, Арндт, Пордечь, Вал. Вей-

гель и др.

14. Нам остается сказать несколько слов о натурфилософском

течении в русском масонстве. Оно связано преимущественно с име-

нем Шварца, который приехал в Россию в 1776 году в качестве гу-

вернера при детях богатого помещика. В Москве он вступил в со-

Много материала можно найти в книгах П ы п и н а и Боголюбов а.

Цитируем по книге Боголюбова. Ор. ас. Стр. 299.

См. об этом превосходные замечания у О

г Ь е у. №екап$сЬапип8 ипс1 Апа1узе о!. МепзсЬеп

$ек Кепа1$$апсе ипс! КеГогтапоп (особенно о Себастиане Франке).

106

НА ПОЮГЕ ФИЛОСОФИИ

став масонской ложи, потом переселился окончательно

Москву,

где стал профессором Московского университета. Московские

ма-

соны командировали

его за

границу для установления связи

ино-

странными ложами,

и, по

возвращении в Москву, Шварц учредил

1782

году «Орден Розенкрейцеров».

Шварц

был

горячим энтузиастом оккультизма

своим увлече-

нием заражал окружающих (кроме Новикова, которому были чуж-

ды натурфилософские интересы). Оккультизм

и на

Западе примы-

кал

научному естествознанию, дополняя

его

своими фантазиями;

так было ц

у нас. Но, как на

Западе оккультизм предшествовал

бо-

лее строгой «философии природы» (Шеллинг и

его

школа,

вся ро-

мантическая натурфилософия),

так

нас оккультизм

с его

пытли-

вым устремлением

«тайнам натуры»,

с его

предчувствием живого

единства природы оформлял философский интерес к изучению при-

роды. Согласно древнехристианскому

еще

учению,

оккультизм

учил,

что

нынешний

лик

природы являет

нам

поврежденностъ

ее:

благодаря грехопадению человека

природа «облеклась грубою

одеждою стихии». Задача познания заключается в том, чтобы, рас-

торгнув сотканный падением покров тленности, извлечь «видимую

оболочку Духа Натуры, вещество,

из

коего создадутся новые небо

и земля».

В своих фантастических построениях

эта

оккультная натурфи-

лософия иногда вступала

резкое противоставление науке, напри-

мер,

отрицая реальность Урана

(так как это

расходилось

учением

о семи планетах

мистическим пониманием числа семь).

Но в об-

щем натурфилософские фантазии подготовляли

те

философские

движения, которые

уже в XIX

веке нашли

для

себя новое, более

серьезное' выражение

шеллингианстве.

15. Для

того, чтобы закончить изучение философских течений

в России

XVIII

века,

нам

нужно было

бы еще

ознакомиться

с тем,

что

философскую культуру

XVIII

века России вносили духовные

академии

университет

Москве.

Но нам

будет удобнее сделать

это

следующей главе. Сейчас

же

подведем итоги сказанному

выделим несколько основных фактов

умственном движении

России

XVIII

века.

Первый

самый решающий факт состоит

возникновении

светского стиля культуры.

В XVIII

веке этот стиль лишь

слагается в разных

его

аспектах,

но его

движущей силой

яв-

ляется утверждение свободы мысли.

2) Это

утверждение свободы мысли развивается по-разному

русском вольтерианстве

(в его

нигилистической

чисто

ра-

дикальной форме),

гуманизме

XVIII

века,

масонстве,

но

самым этим многообразием

оно

укрепляет себя.

Философские интересы пробуждаются

во

всех этих направ-

лениях, питаясь преимущественно богатой философской ли-

107

ЧАСТЬ I

тературой Запада, но у отдельных даровитых людей начи-

нают прорастать эти семена, полагая основания для буду-

щих самостоятельных опытов в области философии.

4) За исключением нигилистической ветви русского вольтери-

анства, остальные направления мысли, оставаясь свободны-

ми

твердо защищая «вольное философствование », не толь-

ко не ведут борьбы против христианства, а, наоборот,

утверждают возможность и необходимость мирного согла-

сования веры и знания.

5) Среди тем, особенно вдохновляющих русских людей, склон-

ных к философии, первое место должно быть отведено про-

блемам морали, в частности, социальной теме. Рядом с этим

стоит общий антропоцентризм мысли, сравнительно слабо

выражен интерес к проблемам натурфилософии.

6) Распад церковного мировоззрения ведет

тому, что историо-

софские темы остаются без идейного обоснования; истори-

ософские вопросы начинают трактоваться в форме уто-

пии — так возникает характерная для будущего утопическая

установка мысли.

ЧАСТЬ

XIX

ВЕК

Глава

Философия

высших школах

ее

судьбы.

Мистицизм начала

XIX

века. Раннее шеллингианство.

Новый гуманизм

1. В

развитии философской культуры

России

XIX

веке зна-

чительное место должно уделить высшим школам как духовным, так

и светским,

которых было преподавание философии.

Это

было,

конечно, обычное школьное преподавание

—

по

учебникам,

но

оно

не только приучало

терминологии,

не

только сообщало материал

из истории философии,

но и

пробуждало философские запросы.

Это действие высших школ, внешне незаметное, должно быть

все

же учтено

при

изучении того,

как

развивалось философское дви-

жение

России.

Первой высшей школой светского типа

был

Московский Уни-

верситет (основанный

1755

году);

был еще

Харькове «коллеги-

ум»,

преобразованный

начале

XIX

века в университет,

но в XVIII

веке

он

мало

чем

отличался

от

Духовной академии

Но

Москов-

ский университет,

лице

его

русских профессоров, зависел снача-

ла

от

духовных академий,

из

которых выходили первые универси-

тетские профессора. Таким образом основное значение

развитии

философской культуры через высшую школу принадлежало

XVIII

веке,

собственно, двум духовным академиям

—

Киеве

Москве.

Но,

кроме

них,

начала

XVIII

века действовали

разных городах

духовные семинарии

(в

XVIII

веке

их

было

во

всей России),

где

тоже преподавали философию

откуда нередко брали выдающих-

ся семинаристов

для

посылки

их за

границу

(в

Германию),

— в це-

лях подготовки

их к

профессорскому званию.

В духовных академиях и семинариях курсы философии долгое

время читались

по

латыни;

все они

представляли или переводы

или

Обработку

раЗЛИЧНЫХ ИНОСТраННЫХ РУКОВОДСТВ

ПО фиЛОСОфиИ. РаЗ-

Богословие было введено

программу Харьковского Коллегиума

уже

в 1734

году.

111

ЧАСТЬ II

нообразие этих курсов определялось лишь тем, какие руководства

брались за образец — католические или протестантские. Одними

из наиболее основательных

удачных курсов являются, между

про-

чим,

руководства по богословию, составленные Феофаном Проко-

повичем, о котором у нас уже шла речь. Его руководства были очень

распространены в России.

Не следует слишком низко оценивать преподавание филосо-

фии в духовных академиях. Мы знаем уже по Сковороде, насколь-

ко основательно изучалась в Киевской Духовной Академии исто-

рия философии. Упомянутый уже Феофан Прокопович хорошо

был

знаком и с древней и с новой философией (начиная с Декарта до

современников Ф. Прокоповича), хотя сам во многом следовал Су-

арецу. Несколько позже начинается господство в духовных шко-

лах учебников Баумейстера (последователя Вольфа). Через духов-

ную же школу начинает входить в русскую учащуюся молодежь, а

потом и широкие круги общества, влияние немецкого пиетизма.

В этом отношении очень примечательна фигура Симона Тодорско-

го

который преподавал в Киевской Духовной Академии, откуда

поехал в Галле (бывший тогда центром пиэтизма). Здесь он перевел

на русский язык очень влиятельную в России

XVIII

и начале XIX

века книгу И. Арндта «Об истинном христианстве». Еще значитель-

нее и влиятельнее был Платон Левшин (митрополит Московский),

который, между прочим, хорошо знал современную ему француз-

скую философскую литературу (Вольтера, Руссо, Гельвеция и др.)

и о котором австрийский император Иосиф И, посетивший Россию,

сказал, что он р1из рЫ1о$орЬе ^ие рпаге*. О нем, не без иронии, го-

ворит Флоровский , что он может почитаться представителем «во-

церковленного пиэтизма». Пиэтизм действительно привлекал

себе

и церковные русские круги, что и сказалось в начале XIX века, ког-

да в России возникло так называемое «Библейское Общество».

У митрополита же Платона влияние пиэтизма сказалось и в его бо-

гословии

Развитие философии

духовных школах определялось не толь-

ко зависимостью от западных философских течений, но и той цер-

ковной задачей, которая лежала на них. Это определяло, но и стес-

няло философскую мысль, — и не случайно то, что Сковорода,

свободно

смело развивавший свою христианскую философию, ук-

лонился от преподавания в школе (за исключением, как мы видели,

кратковременных опытов преподавания). Творческие философские

движения в духовной школе начинаются уже лишь в л1Х веке, —

первым ярким и значительным представителем этого творческого

См. о нем, наприм., у Ф л о р о в с к о г о. Ор. си. Стр.

105—107.

Его годы

1701—1754.

1ЫсЗ. Стр. 166.

Подробности смотри у Флоровского. Шс1. Стр. ПО—112.

112

XIX

ВЕК

илософского движения

был

профессор Московской Духовной

кадемии Голубинский

(1795—1854),

но

нем, как и

связанной

ним академической философии,

мы

будем говорить позже.

2. В

Московском университете условия

для

развития филосо-

фии были, конечно, более свободными. Неверно думать,

как это

мы

находим, например,

Шпета

, будто университетская философия,

«сделав свой первый

шаг,

впала

состояние паралитическое».

Та-

кое суждение изобличает

Шпета лишь

его

неисторический и тен-

денциозный подход

изучению развития русской философии. Пер-

вые русские профессора философии

Московском университете

(об иностранных дальше будет речь)

—

Поповский, Сирейщиков,

Синьковский, Аничков, Брянцев

—

читали действительно свои кур-

сы

по

западным руководствам,

но уже

них

обнаруживаются

два

различных течения

—

одни склонялись

популярному

в то

время

вольтерианству, другие

же — к

английской философии,

т. е. к

чис-

тому эмпиризму. Надо

тут же

заметить,

что

преподавание фило-

софии обычно совмещалось

преподаванием других наук,

— на-

пример проф. Аничков, кроме философии, преподавал также

математику.

философии близко стояло

преподавание «есте-

ственного права»,

котором мы не

раз

упоминали,

как об

одном

из

идеологических устоев

русских гуманистов

XVIII

века. Впрочем,

в конце

XVIII

века преподавание «естественного права» было взя-

то

под

подозрение,

как

рассадник «революционной заразы».

По-

терпевшим

был

интересный ученый Десницкий, учившийся

Анг-

лии,

бывший поклонником Юма

Ад. Смита (он был воспитанником

Московской Духовной Академии;

по

возвращении из-за границы,

стал профессором Московского университета. Еще до французской

революции ему пришлось покинуть кафедру, как это случилось поз-

лее,

в XIX

веке,

другим талантливым преподавателем «естествен-

ного права»

Петербургском университете

—

Куницыным).

Профессора философии, названные выше,

не

отличались

фи-

лософским дарованием,

но они не

заслуживают того пренебрежи-

тельного отношения, которое часто встречается

историков

по их

адресу

; неверно говорить,

как это

находим

мы,

например,

Шпе-

та*,

что

«университетские профессора

XVIII

века лишь забавля-

лись

(!)

около философии».

Не

следует забывать

том, что в

рус-

ском обществе

—

самых широких кругах его

—

во второй половине

XVIII

века были очень развиты философские интересы,

как это

мы

видели

предыдущей главе,

— и

университетские профессора вов-

се

не

стояли ниже этого уровня. Надо признать верным

то, что го-

ворил Президент Академии Наук Домашнев в приветственной речи

Ш п

т.

Ор. ск. Стр. 88.

См.,

наприм. презрительные замечания

у К о у г е. Ьа

рЬПозорЫе

е*

1е

ргоЫите па*юпа1е

еп

Кизз1е

аи

<1ёЪш:

с!и XIX

51ёс1е,

1929. Р. 47.

Ш п

т.

1Ыо\ Стр.

57.

Зеньковский

В. В.

113