Зеньковский В. История русской философии

Подождите немного. Документ загружается.

ЧАСТЬ

любованием русской жизнью, русской историей. Тут, конечно, прав

Пыпин, когда он обвиняет Карамзина

том, что он укрепил нацио-

нальное самообольщение, содействовал историософскому сенти-

ментализму и, отодвигая

сторону реальные нужды русской жиз-

ни, упивался созерцанием русского величия. Но

том-то

заключается историческое место Карамзина

диалектике духов-

ных блужданий его времени, что, строя систему эстетического гу-

манизма, он вдвигал новый момент

построения идеологии

ин-

теллигенции, что он делал новый шаг

сторону секулярного

понимания жизни.

11.

По-иному действовал другой представитель эстетического

гуманизма

—

поэт

В.А.

Жуковский

(1783— 1852). К

философии

Жуковский имел самое отдаленное отношение, но

диалектике

русских духовных исканий

него есть свое место

—

нем еще яс-

нее, чем

Карамзина, выступает примат эстетического принципа,

в то же время Жуковский больше других способствовал внедре-

нию

русскую жизнь влияния немецкой романтики. Жуковский

поклонялся Руссо

Шатобриану

, Шиллеру

, ранним немецким

романтикам. Жуковскому была собственно чужда эстетическая

философия Шиллера

, но ему было близко сближение эстетичес-

кой

моральной сферы

Шиллера

—

идеал ЗсЬцпе 5ее1е.

одной

из статей (в

1809

г.) он писал

«нравственной пользе поэзии» во

вкусе теории

ЗсЬцпе 5ее1е. Ему особенно были близки те течения

немецкой романтики, которые тянулись ко всему запредельному,

«ночной стороне души»,

«невыразимому»

природе

человеке.

Не случайно

то, что (еще

в 1806

г.) он затевал полное издание на

русском языке сочинений Руссо,

—

«культура сердца» была посто-

янным сосредоточием его размышлений

переживаний. Уже

Жу-

ковского закладываются основы того учения

человеке, которое

позже развивал Киреевский (см. гл. IV этой части)

Очень любопытно довольно частое

Жуковского

усвоение ре-

лигиозного смысла искусству.

Это была черта всей романтики (пре-

имущественно, впрочем, немецкой)

—

остановка на эстетической

стороне

религии,

морали,

общественных отношениях. На вер-

шине этого процесса

европейской культуре (не сказавшего доны-

не своего последнего слова) стоит, несомненно, Шиллер

его гени-

альными прозрениями

этой области. Но обожание искусства,

См. об

этом

у А. Б е с е л о в с к о г о

(Западное влияние),

стр.

141.

влиянии Шиллера

см.

у 3 а

о т и и а

«Романтизм

20-х

годов».

(1911),

т. I.

Стр.

87.

Влияние эстетической философии Шиллера

на

русскую мысль длилось

течение всего

XIX

в.

Влияние

это,

сожалению,

еще

недостаточно изучено.

См.

книгу

Р е

е г

о п.

ЗсЫИег

1п

Ки$51апс1. МьпсЬеп,

1934.

Отметим,

что

статьи Шиллера

но

эстетическим вопросам были

не раз

переводимы

на

русский язык, впервые, кажется,

1813

году. Переводы немецких (позднее

фран-

цузских) эстетик заполняли тогда книжный рынок.

Влияние Жуковского

на

Киреевского отмечал

уже

Гершензо

н.

См. его

«Исторические

записки».

Стр.

15.

134

XIX ВЕК

стремление увидеть

нем «откровение», присвоение ему «священ-

ного» характера имеют глубочайшую связь

процессом секуляри-

зации.

Жуковского мы находим очень характерную формулу:

«Поэзия есть Бог в святых мечтах земли ».

(поэма «Камоэнс»)

Несколько иначе

та же

идея выражена

словах: «поэзия

не-

бесной религии сестра земная»

— эта

формула мягче и расплывча-

тее,

чем первая, в которой поэзия оказывается сама по себе религи-

озной. Немецкие романтики тоже отожествляли (особенно Новалис,

Фр.

Шлегель) поэзию

религию; Жуковский

не

отличен

от них в

этом усвоении поэзии самобытной религиозной стихии (независи-

мой

от

Церкви). Так же, как

Карамзина, натуральный историчес-

кий порядок имеет сам

по

себе уже священный характер

так

Жуковского священна поэзия, искусство вообще. Все

это

было

со-

звучно тому основному процессу в русской культуре, который весь

состоял

кристаллизации новой секулярной идеологии.

От эстетического гуманизма Карамзина и Жуковского,

—

рас-

плывчатого,

по

существу безответственного,

—

мы переходим

те-

перь к тем течениям русской мысли, в которых тоже доминирует во

всем эстетический момент.

Но

здесь уже нет ни безответственнос-

ти,

ни расплывчатости. Здесь привходит влияние Шеллинга и более

глубоких течений

немецкой романтике.

Эта

новая «волна» шел-

лингианства выявляется уже в 20-х годах,

—

прежде всего, в фило-

софских кружках,

—

одни

из них

оплодотворяются

по

преимуще-

ству философией Шеллинга,

для

других философия Шеллинга имеет

лишь переходное значение

движении

Гегелю.

Карамзин однажды писал: «Революция объяснила идеи — мы увидели,

что

гражданский

порядок священен, даже

самых местных или случайных недостатках своих».

Глава

«Архивные юноши». Д.В. Веневитинов,

кн.

В.Ф. Одоевский, П.Я. Чаадаев

Война

1812 г.,

получившая название «Освободительной»,

дала огромный толчок развитию идейной

общественной жизни

в России. Огромное количество русских людей непосредственно

прикоснулись

— в

движении русской армии

на

запад

— к

евро-

пейской жизни,

и это

живое знакомство

с Зап.

Европой гораздо

сильнее повлияло

на

русскую душу,

чем то

увлечение Западом,

какое проявилось

в XVIII в.

Ощущение русской политической

мощи

не

только подымало чувство собственного достоинства,

но

и ставило очень остро вопрос

внесении

русскую жизнь всего,

чем политически Запад импонировал русским людям.

С 1812—

1814 гг. в

России начинается процесс

все

более заметной кристал-

лизации политических движений, закончившийся восстанием «де-

кабристов»

(1825 г.).

Вместе

с тем с

новой силой вспыхивает тема

русской «самобытности»

— уже не во имя

возврата

старой рус-

ской жизни,

как это

часто бывало

в XVIII в., а во имя

раскрытия

«русской идеи», «русских начал», доныне лежавших скрыто «в глу-

бинах народного духа».

Еще в 1803 г.

известный

нам

Карамзин пи-

сал:

«Мне кажется,

что мы

излишне смиренны

мыслях

народ-

ном нашем достоинстве»; понятно,

что

после войны

1812—1814

гг.

потребность яркого выражения национального самосознания

чрезвычайно возросла

этом сходились

либералы

консерва-

торы того времени,

— во

всех кругах было общим сознание рус-

ской мощи

«зрелости»

Еще

до

войны

1812 г. в

русском обществе началась политичес-

кая дифференциация

— она

первоначально заявляла

себе лишь

сфере литературы,

но

основной смысл литературных споров

в пер-

См. об

этом особенно

трудах

П ы п и н а,

«Общественное движение

России

при

Алексан-

дре

I»,

«Характеристики литературных мнений».

Один

из

декабристов

(А. А.

Бестужев) очень удачно выразил

это

умонастроение: «Когда

Наполеон вторгся

Россию, русский народ впервые ощутил свою силу.

Вот

начало свободомыслия

в России».

136

XIX ВЕК

вое десятилетие определялся как раз политической дифференциа-

цией. Очень любопытен в этом отношении спор между теми, кто,

во главе с Карамзиным, стремились к обогащению русского языка

новыми словами, могущими выразить новые понятия, новые отно-

шения, и теми, кто (во главе с Шишковым'

') хотели удержать разви-

тие русского языка в пределах его старинных форм. В этом споре

уже тогда намечалась основная дифференциация в русской жизни;

после же войны

1812—1814

гг. эта дифференциация пошла очень

быстро и получила полное

ясное выражение. Уже в эти годы фор-

мируется два лагеря, расходившиеся друг с другом не только в кон-

кретных вопросах русской жизни, но и в сфере идеологии. Огром-

ное значение в этом процессе надо отвести, между прочим, самому

Александру I, который произносил не раз яркие речи, дышавшие

такой горячей проповедью радикальных реформ , в том числе и

уничтожения крепостного рабства

, что это чрезвычайно питало и

укрепляло рост либерализма

русском обществе. Впрочем, от Алек-

сандра I исходило чрезвычайное содействие и мистическим тече-

ниям, о которых отчасти уже говорилось в предыдущей главе, — в

мистических же движениях этого времени не раз очень сильно зву-

чалиреакционные тона.

По существу, все ранние течения XIX в. в России непосред-

ственно примыкают к соответственным течениям

XVIII

в., приняв,

пожалуй, более радикальную форму

. Но главное влияние в 20-е

годы исходило не от французских, а от немецких мыслителей, как

мы это уже видели в предыдущей главе. Немецкий идеализм ока-

зался энергичным возбудителем для мыслящей молодежи, — и на-

чиная с 20-х годов замечается образование философских кружков,

имевших большое значение в развитии философской культуры в

России.

2. В 1823 г. в Москве одновременно возникает два кружка —

первый, чисто литературный, под руководством переводчика по-

эмы Торквато Тассо СЁ. Раича**, и второй — специально фило-

софский, принявший название «Общества любомудров» (т. е. фи-

лософов

И.в первом (литературном) кружке читались иногда

сообщения на философские темьг, но, конечно, для нас имеет осо-

бое значение второй кружок. В него вошли — кн. В.Ф. Одоевский

Напр., в знаменитой речи при открытии польского сейма (в 1818 г.) Александр I провозгла-

сил: «Правители народов должны добровольно им данными постановлениями предварять постанов-

ления насильственные». Слушатель этой речи, будущий декабрист Лорер плакал от умиления...

(С.

М е л ь г у н о в, Дела и люди Александровского времени. Стр. 267).

См. П ы п и н. Общественное движение. Стр. 287.

О раннем русском радикализме, см. статью Павлова-Сильванского, «Материалисты

20-х годов» (в книге «Очерки по истории

XVIII

и XIX в.»).

Русское слово «любомудрие», уже встречавшееся нам при изучении

XVIII

в., есть точный

перевод (на русские корни) термина «философия».

См. С а к у л и н. Из истории русского идеализма. Кн. В.Ф. Одоевский. Москва, 1913. Т. I,

ч.

I. Стр. 104.

137

ЧАСТЬ II

(председатель), Д.В. Веневитинов (секретарь), И.В. Киреевский

(будущий славянофил — см. о нем гл. IV), СП. Шевырев, МЛ. По-

годин (оба они стали потом профессорами Московского универси-

тета),

А.И. Кошелев и еще несколько лиц. Общество любомудров

действовало всего два года (до конца 1825 г., когда известие о вос-

стании декабристов побудило членов общества из предосторож-

ности закрыть его). В состав общества входили преимущественно

те молодые люди, которые познакомились друг с другом и стали

близкими друзьями на службе в Архиве Министерства иностран-

ных дел в Москве (отсюда их название «Архивные юноши»). Это

были еще очень молодые люди (Одоевскому было 20 лет, Веневити-

нову 18 лет, И.В. Киреевскому 17 лет); все они получили дома тща-

тельное образование, почти все были людьми выдающихся дарова-

ний.

Когда они все подружились между собой, они сразу сошлись

на интересе к философии.

Из записок А.И. Кошелева узнаем, например, что он вместе с

Киреевским (который был одних лет с ним) читал Локка, потом

они перешли к чтению немецких философов

. Как раз в это время

вернулся из-за границы известный уже нам шеллингианец Пав-

лов,

который с энтузиазмом стал знакомить студентов в универ-

ситете и воспитанников Университетского пансиона с философи-

ей Шеллинга. То же делал и известный нам тоже проф. Давыдов.

По словам Кошелева, Общество любомудров собиралось тайно.

«Тут господствовала немецкая философия, — пишет Кошелев

, —

т. е. Кант, Фихте, Шеллинг, Окен, Геррес и др.*. Тут мы читали

иногда наши философские сочинения, — но всего чаще и по боль-

шей части беседовали мы о прочтенных нами творениях немецких

философов. Начала, на которых должны быть основаны всякие

человеческие знания, составляли преимущественный предмет на-

ших бесед. Христианское учение казалось нам пригодным только

для народных масс, а не для нас, философов. Мы особенно высо-

ко ценили Спинозу и считали его творения много выше Еванге-

лия и других священных писаний. Председательствовал кн. Одо-

евский, а говорил всего более Д. Веневитинов и своими речами

часто приводил нас в восторг». Очень хорошо изображает общее

настроение всего этого времени кн. Одоевский в своих «Русских

ночах»

. «Моя юность, — пишет он, — протекала в ту эпоху, ког-

да метафизика была такой же общей атмосферой, как ныне поли-

тические науки. Мы верили в возможность такой абсолютной те-

ории, посредством которой возможно было бы строить все

явления Природы, — точно так, как теперь верят в возможность

А. И. Кошелев. Записки. 1889. Стр. 7.

* 1Ыа. Стр. 12.

Кн. Одоевский. Русские ночи (Изд. 1913 г.) Стр. 8.

138

XIX ВЕК

такой социальной формы, которая удовлетворяла бы вполне всем

потребностям человека... Как бы то ни было, но тогда вся приро-

да,

вся жизнь человека казалась нам довольно ясной, и мы немно-

го свысока посматривали на физиков, химиков... которые рылись

в «грубой материи».

Остановимся несколько, прежде всего, на Д.В. Веневитинове.

3. По общим отзывам Д.В. Веневитинов был человеком исклю-

чительно даровитым. Его личное обаяние, непосредственное ощу-

щение его таланта так глубоко запали в душу его друзей, что пос-

ле его смерти (он скончался 22 лет), в течение многих лет, они

собирались ежегодно в день его смерти, чтобы почтить его па-

мять. В Обществе любомудров Д.В. Веневитинову принадлежало

первое место; он, действительно, увлекался философией страст-

но и своим энтузиазмом заражал и других. По его собственному

выражению, «философия есть истинная поэзия»,— в этих сло-

вах хорошо выражено и преклонение перед философией, и то

общее настроение, которое тогда царило среди университет-

ской молодежи. Это было почти религиозное отношение к фило-

софии, которая и в самом деле для многих уже вполне замещала

религию.

Отрывки, оставшиеся от Веневитинова

, слишком немногочис-

ленны, чтобы мы могли по ним судить о философских замыслах

Веневитинова, умершего на 22-м году жизни, — но и эти отрывки

свидетельствуют совершенно определенно о том, что, если бы его

жизнь сохранилась, философское дарование его разгорелось бы

ярким пламенем. Он много занимался историей философии

, пере-

водил Окена на русский язык (перевод не сохранился)

. Вслед за

немецкими романтиками Веневитинов считал, что «истинные поэты

были всегда глубокими мыслителями, были философами». Пути же

философии понимал он в духе трансцендентализма; задача фило-

софии, по его взглядам, есть «учение о познании»

. Вместе с тем

Веневитинов настойчиво выдвигал мысль о необходимости пост-

роения самостоятельной русской философии. Отрицательно отно-

сясь к слепому подражанию Западу, он готов был идти на то, чтобы

на время прервать сношения с Западом и, «опираясь на твердые

начала философии», найти пути русского творчества. «Россия най-

дет свое основание, свой залог самобытности и своей нравствен-

ной свободы в философии»

См. новое прекрасное издание сочинений Д.В. Веневитинова (Асас1егша, 1934 г.).

Об этих занятиях есть упоминания в письмах Веневитинова Кощелеву, он, напр., писал:

«Читаю Платона довольно свободно и не могу надивиться ему» (Соч. Стр. 302).

1Ы4. Стр. 308 и 491.

См. письмо о философии (Соч. Стр. 203).

Ша. Стр. 220.

139

ЧАСТЬ

Эстетика (как теоретическая дисциплина) является, по мысли

Веневитинова, связующим звеном между искусством и философи-

ей—в самом строении мира он видел эстетический принцип

. Ста-

тьи Веневитинова по эстетике (например, статьи «Скульптура, жи-

вопись

музыка»

другие статьи) построены так, чтобы из них

можно было делать общие философские выводы.

нему самому

можно было бы применить его стихи:

Он дышит жаром красоты,

В нем ум

сердце согласились.

Недаром Веневитинов защищал интуицию, как источник идей

(«чувство порождает мысль», утверждал

он)

Примат эстетического начала, нашедший философское обосно-

вание

Шеллинга, был особенно по душе молодым русским фило-

софам. Если у Веневитинова мы имеем лишь отрывочные намеки на

это,

то

гораздо большей силой и широтой это выразилось в фило-

софских построениях кн. В.Ф. Одоевского, принадлежавшего

тому

же Обществу любомудров. Обратимся к изучению его идей.

4. Князь В.Ф. Одоевский прожил довольно долгую жизнь

(1803—

1869),

пережил сложную философскую эволюцию (в его философ-

ском творчестве следует отметить три периода), был исключитель-

но плодовит, как литератор, часто предпринимал издание сборников

и журналов. Это была очень разносторонняя и деятельная натура,

но при всей пестроте его интересов и занятий он всегда оставался

мыслителем, всегда стремился

строгой систематичности

своих

построениях. Его значение в развитии русской философии раньше

недостаточно учитывалось, но

тех пор, как появилась обстоятель-

ная монография Сакулина

нем

, можно считать установленным,

что Одоевскому должно отвести очень значительное место

раз-

витии русской философии.

Одоевском поражает многосторон-

ность его интересов. Он (как впоследствии Герцен) очень интере-

совался естествознанием

пришел

философии, как

он

сам

свидетельствует

, от естествознания. Надо при этом иметь в виду,

что в естественных науках его интересовали и факты и общие идет

от интереса к фактам

него всегда ясно проявлялся принципиаль-

Б о б р о в ,

Философия

России. Вып.

II.

Стр.

Подробное изложение статей Веневитинова (впрочем, без достаточного анализа) даст

о у г ё в

своей книге (Ор.

ск.

Стр.

139—145).

П.Н. С а к у л и н .

Князь В.Ф. Одоевский.

Из

истории русского идеализма. Москва,

1913.

Работа Сакулина,

сожалению, осталась незаконченной (вышел

свет

т. I. Ч. I, ч. II

(606+459

стр.).

Литература

о кн.

Одоевском довольно богата (особенно отметим прекрасный очерк

о кн.

Одоевс-

ком,

Кубасова

Рус. Биографическом Словаре),

но

после книги Сакулина (который богато

использовал оставшиеся

рукописи произведения Одоевского) предшествовавшие исследования

статьи потеряли свое значение.

Русские ночи. Стр.

140

XIX ВЕК

ный реализм — твердое и бесстрашное следование положительным

данным знания. От интереса к общим идеям естествознания у Одо-

евского развились философские интересы — жил он ведь в эпоху

яркого и победного развития натурфилософии. Всю жизнь Одоев-

ский интересовался философией, точными науками, но всю жизнь

был и литератором. Не отличаясь большим дарованием в сфере ли-

тературы, Одоевский все же писал очень много — и среди написан-

ных им вещей найдется немало очень удачных. Интересно тут лее

отметить, что Одоевский оказался очень хорошим писателем для

детей (что, как известно, встречается редко): его «сказки дедушки

Иринея» сохраняют свою ценность доныне. Особенно надо подчер-

кнуть его исключительный интерес к вопросам эстетики, — в част-

ности к музыке, которую он знал очень хорошо и которой посвятил

немало своих произведений. Надо, наконец, указать

на то, что Одо-

евский постоянно уделял много внимания вопросам социального и

экономического порядка: как свидетельствуют многие тирады в его

«Русских ночах», он очень глубоко чувствовал все первостепенное

значение этих вопросов для нового времени.

В многосторонности интересов у Одоевского проявлялась ши-

рота его духа, а вместе с тем он постоянно стремился к философ-

скому синтезу — подчас и рискованному, — поэтому его никак

нельзя упрекнуть в эклектизме. Во все периоды его развития у него

ясно выступают его «центральные» убеждения, вокруг которых он

пытался строить свою «систему», и если не всегда ясно

, как он

сводит к единству разбегающиеся в разные стороны положения,

то сама тенденция к систематичности стоит у него вне сомнения.

Одоевский очень рано (13 лет) поступил в Университетский

пансион (в Москве). Директором этого пансиона был проф. Проко-

пович Антонский, ученик известного нам деятеля масонства в

XVIII

в. — Шварца. Хотя Прокопович Антонский сам и не был ма-

соном, но, по справедливому замечанию Сакулина

, через него,

конечно, переходили

воспитанникам идейные традиции масонства.

Отрицать историческую преемственность здесь никак не приходит-

ся...

В числе преподавателей был знакомый нам проф. Давыдов, поз-

лее туда вошел яркий проповедник шеллингианства — проф. Пав-

лов.

Уже

пансионе Одоевский стал заниматься философией, делал

переводы из древних и новых авторов (в том числе Шатобриана —

конечно его «Ье §ише

<1и

СЬпзйашзте»). В пансионе Одоевский мно-

го занимался музыкой (в том числе

теорией музыки), —

чем сра-

зу обнаружил очень много вкуса

. По выходе из пансиона Одоев-

Надо иметь в виду, что очень значительное число философских писаний Одоевского оста-

лись в рукописи

до сих пор не напечатаны; мы знакомы с этим материалом лишь по тем выдержкам,

какие дает Сакулин в своей книге.

С а к у л и н. 1Ыа. Ч. I. Стр. 14.

В юности Одоевский написал восторженное сочинение о музыке — настоящий гимн ей. См.

об этом у Сакулина. 1Ыс1. Ч. I. Стр. 92.

141

ЧАСТЬ II

ский попал в литературный кружок Раича, где читал свой перевод

Окена, потом, как мы видели, образовал вместе с другими юношами

Общество любомудров, в котором был его председателем. В том

же году Одоевский (вместе с Кюхельбекером) затеял издание

«Мнемозины» — нечто вроде периодически повторяющегося аль-

манаха. В статье «От издателей» Одоевский ставит «Мнемозине»

задачу «положить предел нашему пристрастию к французским те-

оретикам»

и «распространить несколько новых мыслей, блеснув-

ших в Германии», и в то же время обратить внимание читателей «на

сокровища, вблизи нас находящиеся» (т. е. проложить путь для са-

мостоятельного русского творчества). Когда «Мнемозина» пере-

стала выходить, любомудры стали издавать журнал «Московский

вестник», который и выходил (под редакцией М.П. Погодина, ув-

лекавшегося тогда шеллингианством) с 1827 по 1830 г. Журнал этот,

в котором Одоевский принимал деятельное участие, внес очень

много в развитие философской культуры в России, — в нем поме-

щалось много статей по философии, по эстетике.

Одоевский вскоре переехал в Петербург, где свел очень тес-

ную дружбу с Велланским; в это время он особенно внимательно

изучал Окена, затем Шеллинга. В последней книге «Мнемозины»

Одоевский защищает необходимость «познания живой связи всех

наук», иначе говоря, необходимость исходить в изучении отдель-

ных сторон бытия из «гармонического здания целого». Он задумы-

вает издание Философского словаря, для которого уже готовил

некоторый материал,— так, в IV части «Мнемозины» напечатан его

этюд об элейской школе. В другой части «Мнемозины» раскрыва-

ется идея знания, выводимая из понятия Абсолюта (по Шеллингу).

К этому примыкает ряд ненапечатанных этюдов, ныне открытых и

изложенных Сакулиным в его книге

. В этих этюдах, написанных

духе Шеллинга, Одоевский занимается уже не вопросами натур-

философии, а проблемами человеческого духа — вопросами этики,

эстетики, гносеологии. Особенно интересны его эстетические идеи.

Надо иметь в виду, что еще до знакомства с Шеллингом Одоевский

стремился к построению эстетики

, — знакомство же с Шеллин-

гом внесло существенные изменения в эстетические взгляды Одо-

евского. Он стремится ныне и в эстетике исходить из понятия Аб-

солюта, а в философии музыки особенно пользуется принципом

полярности

О волнах галломании и галлофобии в первые десятилетия XIX в. в России см. упомянутую

уже книгу Н а и т а п I. Ьа сикиге ггапс^зе еп Ки$з1е. Наитат считает, что своего высшего влияния

французская культура достигла в России в период между 1789 и 1815 годами.

С а к у л и н. 1Ыа\ Стр.

144—176.

С а к у л и н. 1Ыо\ Стр. 153, 155.

С а к у л и н. 1Ыс1. Стр. 168, прим, 2. В эстетических взглядах Одоевского в это время есть

много сходного с взглядами Веневитинова (см. Сакулина. 1Ыс1. Стр. 170, прим. 1).

142

XIX ВЕК

В литературных произведениях этого периода Одоевский от-

рицательно относится к мистике

, очень сдержанно он относится

в это время и к вопросам общественной жизни. Оставаясь верным

началам гуманизма, Одоевский подкрепляет их в это время отвле-

ченными этическими соображениями

. Таков Одоевский в 20-е

годы — это период увлечения Шеллингом и попыток построения,

на основе трансцендентализма, общих концепций по гносеологии,

этике, эстетике. Но с переездом Одоевского в Петербург (1825 г.),

с женитьбой его, начинается новый период в его философских ис-

каниях — Одоевский постепенно отходит от Шеллинга, чтобы от-

дать дань мистицизму.

5. Сакулин в своей книге об Одоевском намечает три периода в

развитии мистицизма в России: «В Екатерининскую эпоху в мисти-

ке преобладал филантропизм, в Александровскую эпоху — рели-

гиозная созерцательность, в 30-е годы вносится элемент социаль-

ности»

. Эта довольно удачная схема верна, лишь поскольку дело

идет о том, что преобладало в русском мистицизме в разные эпохи,

но,

конечно, все указанные моменты наличествовали во все эпохи,

но лишь в разной пропорции.

Одоевский в начале 30-х годов погружается целиком в изуче-

ние мистической литературы — Арндта, Эккартсгаузена, С. Мар-

тена, Пордеджа, Баадера; изучает он и Балланша, с которым мы

встретимся дальше при изучении Чаадаева. Одоевский изучал и

творения Св. Отцов (по тем выдержкам, какие даны в известных

сборниках «Добротолюбие»), — особенно привлекают его богосло-

вы-мистики, как Симеон Новый Богослов, Григорий Синаит*. Но-

вые построения и идеи, созревшие в это время у Одоевского, выли-

лись в статьи, озаглавленные «Психологические заметки»,

и в

книгу

под названием «Русские ночи». Чрезвычайно важны для изучения

этого периода и те материалы, заметки, которые остались ненапе-

чатанными и которые приведены в извлечениях в работе Сакулина.

В этот новый период Одоевский занят преимущественно про-

блемами антропологии и историософии — причем шеллингианство

сохраняет здесь свое значение фундамента, или, лучше сказать —

семени, которое, добывая питание извне, прорастает в новое рас-

тение.

Ныне Одоевский исходит из того, что «в человеке слиты три

стихии — верующая, познающая и эстетическая», — поэтому

ос-

нову философии должны быть положены не только наука, но и

религия и искусство. В целостном соединении их и заключается

содержание культуры, а их развитие образует смысл истории.

С а к у л и н. 1Ыс1. Стр. 205

С а к у л и н. 1Ыа. Стр.

297—8.

С а к у л и н. 1Ы4. Стр. 342.

143