Зеленин Д.К. Избранные труды. Том 2. Очерки русской мифологии: Умершие неестественною смертью и русалки

Подождите немного. Документ загружается.

некоторых южновеликорусских губерниях кумовство при завитых

на березках венках заменено кумовством во время

особого

обряда, известного под названьем крестить

кукушку.

Данные об

этом

последнем обряде собраны в большом количестве г-жой Кедриной

[Кедрина

1912, с. 101—139|

36)

и мы здесь его не описываем.

Обряд крещения кукушек необходимо признать

сравнительно весьма новым по времени своего появления. О

том

говорит не только чисто христианское происхождение понятия

<*кре

щение»,

соответствия коему в дохристианском язычестве не

было.

О но-

визне обряда свидетельствует весьма малое его распространение —

толь-

ко в нескольких соседних губерниях, причем и на этом малом простра-

нстве природа обряда весьма разнообразна. «В разных селениях, напри-

мер Калужской губ., обряд крещения кукушки совершается с раз-

личными подробностями. В

селе

Горном Мещовского у.

ограничиваются только тем, что на корень растения „кукушкины

сле-

зы

надевают рубашечку и крестик и зарывают его в

землю»

[Кашка-

ров 1908, с. 74].

Общая черта обряда, отмеченная всеми наблюдателями, только одна,

это

— название обряда «крестить

кукушек»

Если Броневский и

Глаголев

(ссылки см.: [Кедрина 1912, с. 101—139]) описали под

назва-

нием «крещения кукушки» обряд кумовства у троицких венков на берез-

ках, без всякого чучела или

знака

кукушки, то это обстоятельство еще

не дает нам

права

обвинять, вместе с Кедриной, названных путешест-

венников в неполноте и неточности их записи. Даже

более

того,

мы

считаем вполне возможным, что в начале XIX

века

(время записей

Броневского и

Глаголева)

ряженой кукушки

могло

не быть и там, где

название кумовства в

лесу

крещением

кукушек

уже

было

принято.

Кедрина справедливо усматривает в крестинах кукушки оправдание

кумовства. Соглашаясь с этим, мы дополняем: кумовство в

лесу

у бере-

зок с завитыми венками сделалось непонятным; истолковывая его

по-новому,

его стали называть (сперва, быть может, даже полуна-

смешливо)

крестинами кукушки. (В

лесу

весною кого же крестить де-

)

Опущены

тут

описания

того

же

обряда:

[Машкин

1862, с. 103;

Иваненко

1910.

с.

327, 328;

Максимов

1903. с. 429 430;

Халанский

1904, с 146- 150;

Красин

1865].

этих

описаниях

находим

много

новых

любопытных

черт,

оставшихся

неизвестными

Кедриной,

ср.

также:

(Поспелов

1871, с.

518—521].

После

появления

печати

ста-

тьи

Кедриной

напечатаны

краткие

замечания

о том же

обряде

книге:

[Зеленин,

с.

599, 658].

вицам, как не горемычную, одинокую кукушку, оборотня из девиц, ко

торой

к тому же скоро предстоит печальная участь «подавиться колосом

ячменя».)

Когда же это новое название утвердилось, тогда, в о б ъ

яснение его, создан был девицами новый обряд, но почти в каждом

селе

и уезде особый, отличный, что так естественно: древнего предания

об

обряде не

было.

Кедрина видит в платках, которые кумящиеся дают друг другу в

Вознесенье

и возвращают в Троицын день, «те предметы, посредством

которых устанавливается

со1фикосновение

людей»

[Кедрина 1912,

с. 138], «средство для передачи соприкосновения» [Кедрина 1912,

с. 128]. Но в троицком кумовстве происходит почти всегда непо-

средственное соприкосновение кумящихся через обмен

поцелуями,

почему надобности в «соприкосновении через посредство

других

предметов» нет. Обмен платков, а

также

крестов, колец,

яиц и т. п., вполне соответствует, конечно, обмену шейных крестов при

обычном

русском заключении

«крестового»

братства, т. е. служит

зна-

ком

(символом)

заключенного союза.

Тут крестами да богатыри побратались,

Назвались да братьями крестовыми

[

Гильфердинг 1894, с. 67].

«Обряд

братания у богатырей заключается в том. что богатыри меняют-

ся тельными крестами, конями и

платьем»

[Марков А. 1908, с. 61].

Обряд кумовства совершается почти одинаково — как в обря-

дах с ряженою кукушкою, так и в обрядах без такой кукушки. Часто и

в обрядах, известных под новым названием «крестить

кукушку»,

кумов-

ство совершается

также

при завитых на березках венках. (См. выше

описания Харузиной, Кедриной, Броневского.) В других случаях мы

встречаем лишь переживания таких венков, каковы, например: свитые

дутою

над кукушкою ветки [Елеонская 1912, с. 152], «крестообразные

дуги»

<...> на коих вешают кресты (венки) [Кашкаров 1908, с. 73; Су-

хотин

1912, с. 98], привешенная к кукле (украшенной ветке черемухи

или

бузилы)

тесьма с крестиком [Халанский 1904, с. 146].

Заметим, что и в кумовстве без ряженой кукушки вместо венков на бе-

резах мы видим иногда березовые или даже цветочные венки, снятые с го-

ловы,

а также: род воротец из связанных на

лугу

цветков или травы, не

сорванных с корня

([Зеленин,

2, с. 779] — Нижегородская

губ.),

коль-

цеобразную

«плетеницу»

ниток, украшенную лентами, которую потом

вешают на малиновый или смородиновый куст, а

после

этими лентами

украшают троицкую березку

[Артынов

1889, с. 43].

кем кумятся девицы во время описаши>гх выше обрядов? На

это

есть три ответа. Обычное мнение, повторяемое почти всеми нашими ис-

точниками, принятое и Кедриной: девицы кумятся между со-

бою

и, крайне редко, с парнями. Мы считаем такое понимание обряда

новейшим его истолкованием. Главное наше основание к тому — непро-

должительность

троицкого кумовства, 1фодолжающегося часто не

более

трех дней и оканчивающегося

«раскумлением»,

о коем речь будет ниже.

Тут

выходила бы

какая-то

игуточная игра в посестримство, между тем

как народ всегда относился и относится к побрагимству и к посестрим-

ству с полным уважением. Затем, остается совсем неясною обстановка

кумовства: почему кумятся именно в

лесу,

при завитых березках, часто

при

чучеле

кукушки? Пока все это не выяснено, обычное мнение о тро

ицком кумовстве девиц между

собою,

сколь широко мнение это ни рас

пространено, остается шатким и неубедительным.

Второе

мнение встречается изредка в народных песнях: кумовство

совершается

будто

бы с березой. В белорусских песнях

после

троицких

обрядов с завиваньем березок поется, что девица «покумилася,

по

голуби-

лась

белой

березонькой» [Довнар-Заполъский 1909. с. 309].

троицких песнях Могилевской губ. поется, что

береза

зовет

де

виц в лес

завивать

развивать

венки:

Гукала

береза

девочек

у лее итить'

Ходите,

девочки,

венки

вить...

после:

Гукала

девочек

береза

венки

развивать:

Ходите,

девочки,

венки

разбирать,

Пройти

святки,

Разовьем

венки;

Зезюля

перестала

куковать,

Нашу

долю

сустрекать

[Дембовешчий

1882, с. 495].

Мало

того,

в 1£лимовичском у. идут

развивать

венки в заговенье или в

Петров

день,

«полагая,

что

дерево

будет

проклинать

ту, которая не

разовьет своего венка» [Дембовецкий 1882, с. 516).

Согласно

с этими сввдетельствами, троицкое кумовство нужно относить

к растительному культу. Такое объяснение вообще вполне приемлемо; в

троицких обрядах культ растительности выражен вообще очень ярко. В

тех

же белорусских

(смоленских)

песнях поется, что венки

завивают

развивают

«на жито густое, на ячмень колосистый и т. д.»

Но

мы не можем согласиться и с этим мнением, так как с этой точ-

ки зрения нам становится совершенно непонятным обряд раскумления.

этом последнем мы можем видеть только прекращение заключенного

при кумовстве договора.

Третье

мнение встречается

также

в народных песнях. По нему, к у -

мится с девицами на Троице кукушка.

Курской губ. при крещении кукушек поется песня:

Каку

шка

кума!

Да

идешь

ты

была?

Ды к у ми лас я,

Ды

хрястилася

[Халанскии

1904, с. 145].

Т.

е. кукушка изображается участницею (а не свидетельницею

только)

кумовства. В Белгородском у. при «крещенье кукушки» поют:

Алилей, Симик, Трошщ...

Алилей, у

мине

новая

кума,

Алилей, у

мине

кукушка

кума,

Алилей, у

мине

рябая

кума

[Халанскии

1904, с. 147].

Нам

это третье мнение представляется вполне приемлемым, при том.

однако же, условии, что кукушка является здесь простым символом русал-

ки. Кукушки в обрядах троицкого кумовства чаще совсем не бывает, она

явилась впоследствии, и явилась вместо русалки. Кумовство происходит,

таким образом, с русалкою, иногда представляемою в виде кукушки.

Обычное

русское и вообще славянское поверье о кукушке то, что

это

— превращенная в птицу

девица

[Чубинский 1872, т. 1, с. 59; Зеле

нин 1903, с. 407; Романов 1891, с. 167; Вовчок 1898, с. 54; Карацип

1818, с. 350]. Таким образом, по своему происхождению кукушка

близ-

ка к русалкам или к заложным покойникам. Русалки нередко показы-

ваются людям в виде разных

птиц

(см. выше с. 178, 183, ср. с. 71).

Крик русалок кукушечий: ку-ку (с. 163).

Русалки

называют своих подруг

кумами

(§ 43, № I и II). Очевид-

но,

мысль о кумовстве (а обряд „крещения кукушек"

связан

именно с

кумовством)

русалкам отнюдь не чужда.

Венки, при которых происходит троицкое кумовство,

предназнача-

ются кое-где и теперь именно для русалок (с. 277). У белорусов кое-где

развиванье

и раскидыванье венков

называется

провожаньем

русалок

(§

54, с. 258).

Русалок

можно крестить по-христиански ([Иванов П. 1893, с. 73,

74; Иванов В. 1898, с. 295]; ср. выше: с. 161 и 72), и это обстоятель-

ство должно

было

облегчить появление нового обряда, известного под

именем «крещение кукушек».

При

кумовстве у березок иногда меняются

яйцами

— не красными, а

желтоватыми ([Снегирев 1838, с. 104; Сухотин 1912, с. 99]; ср.:

[Зеле-

нин, 2, с. 779; Селиванов 1914, с. 25]). По одному сообщению, куми-

лись

раньше на кладбище: над «кукушкою менялись желтыми яйцами,

разбивали их и оставляли на

могилах»

[Кедрина 1912, с. 108]

*. А яй-

ца

красят

в желтый цвет именно при поминках и при проводах русалок

(с.

235 и 258).

Кое-где

в Нижегородской губ. кумовство в Семик связывают с

уро-

жаем льна: кумятся-де

«для

того,

чтобы родился

лен»

[Зеленин, 2,

с. 779]. С точки зрения русальского объяснения обряда это поверье по-

нятно: русалки вообще имеют близкое отношение ко льну (см. выше

с. 252. ср. 193, 194).

Наша точка зрения

такая.

Кумовство заключается с

«ку-

кушкой-русалкой»,

т. е. с одинокой и несчастной русалкой-девицей. За-

ключается с такими целями: а) узнать от русалки (по венку, на

коем русалка будет качаться) свою будущую судьбу, б) предоставить ру-

салке развлечения, связанные с кумовством купальским эротическим, и

вообще

— задобрить и успокоить русалку, чтобы она не мстила в

буду-

щем,

а, напротив, помогала.

По

договор

(союз

посестримства) с русалкою прекращается сам со-

бою,

когда прекращается срок свободы русалок (§ 53) и они уходят от

людей.

Людям нужно заботиться лишь о том, чтобы русалки не остались

них дольше назначенного им срока. Для этой цели русалок в извест-

ное время

«провожают»

«хоронят»

(§ 54 и 55). Для этой же цели не-

обходимо

показать русалке, покумившейся с девицами, что договор

окончился и что

качаться

на древесных ветвях теперь уже не время. С

первою целью совершается обряд раскумленья, со второю —

развивание

венков.

Здесь,

таким

образом, находит для себя весьма

lrpocToe

и естественное

объяснение

загадочный обряд раскумления.

Раскумление

означает пре-

кращение кумовства, окончание и уничтожение того договора, который

был

заключен покумившимися.

«Раскумимся»

равносильно выражениям:

«раздружимся,

разлюбимся» ([Зеленин, 2, с. 815]; ср. выше с. 279). Бело-

русская (смоленская) песня при обряде раскумления гласит:

Кумушки,

голубушки,

Покумились,

не

бранились,

раску

мившис

хоць

дзерицеся

([Шейн,

1, вып. 1, с. 191] -

из:

[Неверович

1859]).

Во

многих случаях кумовство длится не больше трех

дней — от Семика до Троицы, но часто и несколько дольше. В

Ново-

сильском

у.

Тульской

губ. на Троицын день кумились через венки, а в

заговенье (значит, через

неделю)

ходили в лес

развивать

эти венки, что

называлось:

раскумиться.

Но смысл этого последнего

выражения

уже

совершенно забыт; тут же известно и кумовство (8 мая) при кукушке,

причем крестившие кукушку делаются уже кумами «на всю жизнь» [Су-

хотин

1912. с. 98-100].

Калужской губ.

кумовство,

заключенное в Вознесенье,

«оканчива

ется

на Духов день, но иногда девушки целый год зовут покумившуюся

подругу

кумой»

[Елеонская 1912, с. 154].

Ростовском у. Ярославской губ. кумятся в третье воскресенье по-

сле

Пасхи, а раскумливаются в Троицын день:

венки

бросают в воду и

поют:

«Уж ты, кумушка-кума!

раскумимся

мы с тобой: и

браниться,

ругаться,

и кулички казать!» [Волоцкий 1902, с. 78].

в Орловской

губ.,

кумясь в воскресенье Жен Мироносиц, считаются

кумами вплоть до Духова дня [Максимов 1903, с. 428], т. е.

пять

недель.

Обоянском у. Курской губ. троицкое кумовство продолжается «до

шести недель, а в некоторых селах — в продолжение

года»

[Машкин

1862, с. 103].

Белгородском у. Курской губ. кумятся в день св. Троицы или в

Духов

день, вплетая в ветви кресты и потом меняясь ими, а в воскресе-

нье

перед Петровым днем эти кресты возвращаются обратно по

принад-

лежности

[Хал

а некий 1904, с. 146, 147].

Кедрина пытается истолковать раскумление иначе.

Цель

раскумления

(возвращение платков, крестов или других обмененных при кумовстве ве-

щей)

Кедрина видит в том,

«чтобы

Г1рекратитъ течение

обряда»;

«когда

об-

ряд подействовал, течение этого обряда должно быть прекращено уничто-

жением самого предмета, вызвавшего соединение людей. То же значение

должно

иметь и

развиванье

завитых в Троицын день березок, венков»

[Кедрина

1912, с. 138]. «Прекратить течение обряда» — это кудрявое

выражение мы можем понять только так: закончить обряд. Хотя мы не

можем согласиться с тем, будто обряд

завиванья

венков остается н е

законченным вплоть до

развивания

этих венков, равно как обряд ку-

мовства

—

вплоть до раскумливанья; мы, согласно с народом, видим в

развиванье

венков и в раскумливанье новые обряды, — но значение

имеет тут вопрос не о течении обряда, а о последствиях того до -

говора (кумовства), который установлен данным обрядом. И вот, в

пол-

ное

противоречие с

фактами

и с значением слова раскумиться, Кедрина

уверяет, что с раскумлением заключенное прежде кумовство не только не

прекращается, но

даже

утверждается.

Объяснение Кедриной чисто искусственное и совсем бездоказательное.

Черногорский обычай [Ровинский 1901, с. 389], с которым Кедрина

сравнивает

возврат

обмененных при кумовстве крестов, относится сов-

сем

не сюда: это отказ кровомеспшка от вознаграждения,

совпавший лишь с обрядом побратимства

*; тут не

было

и нет обмена

вещами. У крестовых братьев и сестер

возврат

обмененных крестов оз-

начал бы прекращение братства, так как обмененный при кумовстве

крест (или другой предмет) — совсем не подарок, а

знак

(символ)

за-

ключенного

договора.

Что

касается

похорон

кукушки,

то они могут иметь и чисто земледель-

ческое значение, способствуя плодородию земли (ср. обряд

зарывания

снитки [Красин 1865; Максимов 1903, с. 430], где ошибочно зазывание).

Вообще,

похороны

кукушки

могли весьма легко развиться из похожих об-

рядов столь многочисленных весенних похорон

—

русалки, Костромы, Ма-

рины и т. п., и для выяснения их нужно особое исследование.

Примечание.

Около

г. Погара Черниговской губ. в Петров день

развивают

лесу

венки, завитые в Троицу, и это называется: прово-

)

Здесь

мы

усматриваем весьма яркий пример

той

невыработанности

метода

рус-

ской этнографии,

о чем мы

говорим

предисловии. Дается новое, чисто теоретическое,

объяснение обряду раскумления,

но

обряд

этот

на

русской почве совершенно

не

изучает-

ся.

Сопоставляется

ним черногорский обряд, опять-таки

без

изучения его: изучение

тот-

час показало бы, что

этот

черногорский обряд

сюда

не

относится.

жать

русалок

с поля в ихние жилища (см. выше с. 249). При этих

проводах русалок в Петров день здесь поется следующая песня, которой

мы не привели выше:

Миласячка,

любашачка,

Мы

с та б ой п оку

мили

с я!

Юшкою

брызкалися,

Семь год не

зналися,

Теперь

жа

въединалися.

Не

б и

маих

у тин ят

ачак;

Май

утинятки

Тебе

шкоды

не

делают:

Наелися

гречки,

Полетели к

речки;

Наелися

пшеничаньки,

Полетели к

крыничиньки^.

Из

этой песни видно, что здесь также происходило

кумовство,

хотя,

судя

по сообщению наблюдателя, оно состояло исключительно только в

завиванье венков.

Кумились

девицы, как можно догадываться из слов

песни, с

русалкой-семилеткой,

причем предполагается, что эта руса-

лочка

может бить чужих утят (ср. выше с. 216), но после кумовства с

хозяйкою

утят она этого не станет делать.

Не

будет смелым предположение, что посестримство сербских юнаков с

вилами

—

нечто аналогичное признанному нами кумовству с русалкой.

§ 59. Говоря вообще, русальские обряды имеют довольно ярко

выра-

женный поминально-похоронный характер. Поминки по

умершим тут сливаются в одно неразрывное целое с похоронами и притом

носят на себе следы разных эпох. Тут мы видим христианские поминки

(§

52), затем мы видим веселую тризну с

борьбою

39)

(с. 264), похороны

через потопление, через сожжение и через выбрасыванье трупа на поверх

ность земли, иногда сопровождаемые пародией церковного отпевания

(§

55 и 54, ср. § 56), вопли-причитания по покойнице (с. 256).

38)

АГО,

XLV1,

4 —

сообщение

Ог. Есикорского.

зэ) Ср.

один

из

исповедных

вопросов кающемуся в

древней

Руси: «по

мертвеци

драл-

ся?* [Галъковский, 1, 68J.

Тесное

слияние русальских поминок с похоронами сближает русаль-

ские обряды с поминками заложных покойников (с. 107). тем

более

что

время тех и других одно и то же: Семик. Очевидно, точно так же,

как и заложные покойники, русалки не были в свое время похоронены,

для успокоения их им каждую весну предлагаются, хотя и запозда-

лые,

похоронные почести. (Такое толкование вполне согласно с народ-

ным мнением о происхождении русалок: § 41.)

Даже в обрядах семицкого кумовства, связь которого с русалками

давно и всеми забыта, сохраняются некоторые подробности поминок,

например крашенные в желтый цвет

яйца

и лепешки

*. В Новгород-Се-

верском у. Черниговской губ. троицкое завиванье венков сопровождает-

ся пением песни о чудесном

погребении

лежащего в поле под грушею

мертвого

тела. Хоронит

тело

мать, по христианскому обряду. Белизна

тела

(«как

бумага»),

а также легкость его (мать взяла

тело

на руки)

свидетельствуют,

что это не убитый в поле матерый

казак,

а дитя, т. е.,

конечно,

потерча,

мавка.

Новгород-Северском у. «венки завивают в березовой роще.

Зави-

вая березу, очерчивают серебряным крестом

круг;

под березой оставля-

ют

сало

хлеб>>;

поют:

поли-поли под

игрушкою

Лежит

тело,

як

папера

белое;

Нихто к

теленку

не

прихилицца.

Прихилилася

стара

бабочка,

Стара

бабочка

— его

маточка.

Узяла

его та на

рученьки,

Повяла

его да й до

церковки.

Сами

свечечки

запалилися,

Сами

книжечки

зачиталися,

Сами

звоники

зазвонилися,

Бело

телечко

схоронилося

[Гринченко

1899, с. 117].

Итак, русалки

—

мертвецы, нуждающиеся в похоронах, значит, в свое

время не похороненные. Их в русальских обрядах хоронят, но только не

через закапьпзанье в

землю,

а разными иными способами. Кроме

того,

это

°)

В Лукояновском у. Нижегородской губ. кумятся в Семик, меняясь яйцами и ле

пешками

[Зеленин, 2, с. 7791.

мертвецы опасные и нечистые. Их в русальских обрядах прогоняют, при-

чем

в обрядах мы видим хлопанье плетями, маханье помелами, звон в ко-

сы,

крики: догоняй! гони русалок! Все это делает решительно невероят-

ным мнение, будто бы русалки — души умерших предков.

Е. В. Аничков, считающий русалок, вместе с А. Н. Веселовским, ду-

шами умерших

предков,

после изучения обряда «проводов

русалки»

не

мог,

однако же, не прийти к выводу, что проводы русалок означают

«изгнание

чего-то зловещего,

скверного»,

«изгнание нечистой и зловред-

ной таинственной

силы»

[Аничков 1903, с. 280, 288].

нашей точки зрения, русалъские обряды объясняются

легко.

Цель

их — выгфоводить русалок в леса и вообще подальше от селении

и полей, чтобы они не

«ломали

жита» и не вредили вообще людям, по-

севам и скоту. Русалки, в качестве заложных покойниц, находятся в

полном

распоряжении у нечистой силы и, так сказать, сливаются с этой

нечистью.

Но перед летней

«страдой»,

перед критическим для земледель-

ческого

народа временем созревания

хлебов,

всякого рода нечистую си-

лу

желательно удалить подальше, чтобы она не мешала, чтобы не по-

вредила произрастанию

хлебов,

чтобы, наконец, своим присутствием и

проказами не навлекла гнева со стороны добрых божеств.

Средства для достижения этой цели таковы. Прежде всего, ру-

салкам предоставляется полная возможность участвовать во всех весен-

них развлечениях деревенской молодежи. Сохраняя свои земные при-

вычки и

нрав,

русалки, в качестве бывших деревенских девиц, испыты

вают весной потребность в обычных деревенских увеселениях. Такие

именно увеселения и предлагаются русалкам во время троицких

празд-

ников. Деревенская молодежь всем обществом идет веселиться в леса и

луга,

поближе к русалкам, ch-им одновременно избегается и опасность

того,

как бы русалки не обосновались в селении или вообще очень

близ-

ко к жилым домам и огородам: русалки любят многолюдное общество и

веселье

и, конечно, не останутся скучать одни со

стариками

в деревне.

лесу

или на

лугах

у воды русалкам предлагается угощение: молодежь

под кустами кушает яичницу. Для

качанья

русалок на древесных ветвях

предупредительно

связываются вершинки березок между

собою,

т. е. ус-

траиваются качели. Для русалок завиваются венки. В честь русалок по

ют

особые песни, водят хороводы и пляшут. С русалками

«кумятся»

завитых венков, чтобы они чувствовали себя в среде деревенской

моло-

дежи вполне по-свойски.

Если

русалкам не предоставить возможности участвовать в этих ве-

сенних увеселениях, то они будут тосковать и, конечно, мстить.