Зеленин Д.К. Избранные труды. Том 2. Очерки русской мифологии: Умершие неестественною смертью и русалки

Подождите немного. Документ загружается.

Александровском

у. Владимирской губ. [Макаров 1838, с.

44J

ведет

свое начало от подобного же обряда, теперь уже забытого. Прежде этот

торжок сопровождался игрищами и кулачными боями, что вполне сог

ласуется

с нашим предположением.

описанных обрядах мы не находим ни одного нового элемента но

сравнению с тем, что мы видели выше в

«проводах»

«похоронах»

ру-

салки. Потопление чучела, оставление его на поверхности земли, подра-

жание

христианскому обряду отпевания, похоронные причеты рядом с

пляскою,

борьба за

чучело,

изображение

«провожаемой»

в виде живой

ряженой девицы, обливалье водою, — все это мы видим и там и здесь.

Даже русалок, подобно муромской Костроме, изображают иногда в виде

мужчин, а не женщин. Те и другие обряды одинаково понимаются те-

перь в народе как «проводы

весны»;

совершаются в одно время.

Мы

сравниваем похороны Костромы и других подобных никому не

известных (горюна, чехони и безыменных) с проводами русалок и с по-

минками заложных покойников. А смысл этих последних обрядов ясен:

тех и других (русалок и заложных) желательно удалить в конце весны

из селений и полей в леса или реки, а для такого удаления необходимо

предложить им ряд общественных развлечений и потом похоронить с

возможно веселой и шумной тризной; но похороны не должны сопро-

вождаться закапываньем трупа в

землю:

на это земля гневается; трупы

нужно или топить в воде, или жечь, или оставлять на поверхности зем-

ли

в пустынных местах.

§ 57. Из многочисленных купальских обрядов мы отметим

здесь только те немногие, которые, но современному народному их по-

ниманию, тесно

связаны

с русалками. Прежде всего, наши ис-

точники говорят, что день Ивана Купала небезразличен в жизни самих

русалок.

Некоторые русалки празднуют

Купалу

подобно людям. В Ку-

пянском у. те русалки-дети, коим при рождении дано

было

имя, раскла-

дывают костер у реки и скачут через него. Безыменные дети-русалки

выбегают в это время из воды, хватают

золу

с искрами, сыплют себе на

безволосую

голову,

чтобы у них росли волосы, и опять убегают в воду.

Если

хоть одна из этих искорок потеряется и пристанет к ноге насту-

33)

Не

исключена

возможность,

что

имя

Плихана

связи

названием

Владимирско-

го

же

праздника:

«Яр

лову

плешь

погребать»

[Шейн

1898, с. 367].

Если

эти

назва-

ния

имеют

виду

фаллус,

то и в

предполагаемых

похоронах

Плихана

нужно

видеть

так-

же

оплодотворение

земли.

пившего на нее человека, то к тому человеку русалка будет приходить

под окно и требовать:

«Отдай

мое!»

[Иванов П. 1893, с. 96].

«Говорят,

что ночью на Купалу (24 июня) души умерших

—

русалки

встают от

долгого

сна и купаются. Потом, когда взойдет солнце, они

якобы сушатся при его теплоте и свете. Если солнце пасмурно, то русал-

ки, значит, закрыли

его»

[Крачковский 1874, с. 124].

Целый

ряд свидетельств из различных местностей сообщает, что в

купальские праздники русалки особенно опасны для челове-

ка. В Белоруссии в Купальскую ночь (24 июня) «ни один крестьянин не

поведет лошадей на ночлег: там что-то невыразимо страшное пугает ко-

ней и людей;

русалки

гоняются за людьми...» ([Петропавловский

1908, с. 163]; ср. выше § 47, с. 203: русалка шутит в эту ночь, заливал

костер у парней на

ночлеге).

ночь под Ивана

Купалу

(24 июня), так же как и в Русальскую

неделю,

русалки очень опасны для человека, и в это время, для смягче-

ния их

злобы,

воронежские крестьяне «развешивают им по лесам и при-

брежным кустарникам холсты на рубашки» [А. С. 1861, с. 378].

Купалу, 23 июня, «девушки весь день носят полынь у себя под

мышками, как предохранительное средство от

русалок

ведьм»

[Чу-

бинский 1872, т. 3, с. 195].

«Июня

<...>

девицы и дети собирают в лесах и в поле цветы и травы,

вьют из них

венки,

прибавляя к цветам полынь, для предосторожности от

нападения ведьм и

русалок.

Вечером на открытом месте разводят огонь и с

венками, взявшись за руки, ходят с песнями хороводом, потом с разбега

скачут через огонь или же вместо огня чрез пучок крапивы. Иные в это

время купаются в реке, но прежде бросают в воду крапиву, из предо-

сторожности от русалок» [Арандаренко 1849, с. 216].

Купалу (24 июня) девушки и парни собирают тростник,

солому,

хворост и все это выносят за

село,

выбирают

более

возвышенное место,

из собранного материала делают костер и зажигают. Прыгают через

этот огонь около полуночи «в том убеждении, что

русалки

не

будут

на

падать и приходить в чеченце года в

сарай

доить

коров».

«Женщины

рано на Купалу рвут крапиву, которую вешают на дверях сеней у

хле-

вов, потому что

русалки,

по их мнению, боятся этого растения. Если

попадется в этот день жаба, убивают ее в той уверенности, что это ру

салка

ползла, в виде

жабы»

[Булгаковский 1890, с. 179]. В Пинском

же у. 23 июня вешают по хлевам крапиву, венки из освященных

трав

т. п., чтобы

русалки

и ведьмы не

отнимали

молока у коров [Быков-

ский 1868, с. 78].

57-58

273

Белорусы

Речидкого у. в день Ивана Купала выполняют обряд

про-

вожания

русалки

([Довнар-Заполъский 1909, с. 310]; ср. выше § 54,

с. 254).

Есть известия, что праздник Купалы и вообще посвящен русалкам.

«В

честь русалок устраиваются особые праздники, как, например, Се-

мик,

Купало

и др.»: кто в эти дни работает, у того

русалки

передавят

всю скотину

([Шейн,

1, ч. 1, с. 197] — Новогрудский у. Минской

губ.).

«Карпато-россы

именуют Купало

Русальем

и празднуют его

более

в ро-

щах»

[Снегирев 1837, с. 141].

Малорусские

девушки в день Ивана Купалы делают соломенную кук-

лу,

которую

наряжают

в платье, монисто, ленты, цветы. Надев на свои

головы

венки, девушки носят эту куклу по улицам и потом несут к ре-

ке, где и топят в воде. Кукла эта в Харьковской губ. зовется: Марынка,

Морена,

Уляна, Катерына [Иванов П. 1907, с. 159], а в Полтавской —

<<Марьгнка-р«/салои7са»

[Линёва 1906, с. 225]. В обрядовых песнях эта

Марынка изображается иногда утопленницей, как это и естественно для

«русалочки»:

<<Уси

дивочки переплыли,

дивка

Марынка

Дунай

втону-

ла»,

«Пишла

Марынка топыться» [Иванов П. 1907, с.

159]

Можно

еще упомянуть, что в купальских кострах кое-где жгут кон-

скую

голову

[Шейн,

1, ч. 1, с. 222], и сопоставить это с проводами ру-

салки в виде ряженого коня (см. выше § 54).

§ 58. Из семицких обрядов к русалкам имеют отношение два: I)

свиванье и развиванье

«венков»

на березах и 2) по-видимому,

также

«крещение

кукушек».

Пензенской и Минской губ. Семик (четверг перед Троицей) счита-

ется праздником в честь русалок [Троицкий А. 1892; Шейн, 1,

ч.

1, с 197]. Напомним, что Семик иногда (но не всегда) совпадает с

малорусским

праздником в честь русалок, известным под именем «Ру-

сальчин

велик

день»,

т. е. Русальская пасха (см. § 53, е. 228). В ка-

лужской

обрядовой песне русалка

названа

семицкой (с. 275).

Завиванье

венков на березах происходит в Семик главным образом у

великорусов,

у коих связь этих венков с русалками забылась. Помнят

эту

связь белорусы, которые

завивают

венки на березах чаще в Троицу,

т. е. через два дня после Семика.

)

Ср.

этим

общераспространенную

купальскую

песню:

«Купался

Ивам

та в

воду

упав*,

т. е. и

Иван

Купало,

куклу

коего,

под

именем

«Ивана»

(Малинка

1898, с.

129),

иног-

да

также

топят

июня,

представляется

утопленником,

как

бы

заложным

покойником.

Около

г. Погара Черниговской губ. «на Троицын день девушки и мо-

лодые

парни идут в

поле,

где есть хотя маленький лесок, там плетут

венки, припевая песню:

На

гнилой

колоде.

На

белой

березе,

Русалки

сидели,

Суки

вязали.

Да на

тпых

суках

Русалки

гут а ли.

Красныя

девочки

Ишли

веночков

выть.

Просили

русалки

девак

сарочки:

Девочки

подружки!

Дайтя

нам

сарочку

—

Хуть

жа вы

худую,

Да

альяную,

Штоб яна

тоненько

До

было

беленька!

—

Мы вам не подружки,

мы

христианки;

Мы

веночек

с а

вьем,

Am вас

атцураемся,

Am тых

людей

—

русалок;

Вы

кажитя:

гутки,

сделаетя

шутки.

Потом

вешают эти венки на каком-нибудь дереве, в особенности на бе-

резе. Эхо называется:

встреча

русалок.

А на Петров день идут

развивать

эти венки, что значит

—

провожать

русалок

с поля в ихние

жилища»

Здесь венки завиваются не на березах, а только вешаются на березах.

По-видимому,

это обстоятельство объясняется недостатком в данной мест-

ности леса. Тесная связь обряда с русалками сказалась в самых

названиях

)

АГО, XLV1,

4 —

рукопись учителя Погарского училища Степана Есикорского,

1850-х

годов.

Гутки

ср. с

криком русалок «гутыньки*

(с 191),

означающим «приходите

качаться!*-.

его:

завиванье венков называется «встречею

русалок»,

а развиванье вен-

ков — «провожаньем

русалок»,

а также и в обрядовой песн<\

Для

чего русалкам венки?

—

этого из описания не видно. Из

слов

песни: «мы веночек совьем, от вас

отчураемся,

от

русалок»,

можно,

казалось бы, заключать, что венки эти служат оберегом от руса-

лок.

В пользу такого толкования, по-видимому, говорит и следующая

троицкая песня из Калужской

губ.,

также, впрочем, недостаточно ясная:

От

русалки

от

симицкой

Ачяртися,

акружися

От

лихова

чилавика,

хто

лиха,

лиха

мыслить.

Поют

эту песню женщины и девицы «в роще, где, нагнув две березы,

связывают макуши оных, и потом, при пении,

каждая

хватается за эти

березы

рукой»

[Зеленин, 2, с. 594]. А ниже мы увидим, что в

Смолен-

ской 176. подобное связывайье верхушек двух cocejunrx березок на

Трои-

це также называется «завиваньем венков» для русалок.

Венки составляют обычный и етцшственный головной убор у русалок, а

потому

девицы жертвуй>т иногда венки русалкам, чтобы те ими воспользо-

вались.

«В последний вечер Русальной

(Троицкой)

недели девушки ходят в

лес

и вещают на деревья

венки

из

цветов,

в той уверенности, что русалки

ими

воспользуются

и будут бегать по полям и лесам в этих венках,

ЭТИМ

приношением они думают их умилостивить»

([Шейн,

1, ч. 1, с. 198] —

Бобруйский у.; ср.: [Довнар-Запольский 1909, с.

310]).

В Малороссии, в

четверг на Зеленой неделе,

«взрослые

девушки та;гком ходят в лес, бросают

завитые

венки

русалкам, чтобы они

добыли

им суженых и ряженых, и

тотчас

убегают»

[Снегирев 1839, с. 9].

Таким образом, венки — жертва русалкам, а умилостив1Ггельная

жертва может служить и оберегом.

По

одному сообщении! из Смоленской губ. завитые на березках «вен

ки» предназначаются не для головного украшения русалкам, а для

качанья на них русалок. Тут,

правда,

«венки»

особые: так на-

зываются здесь связанные вершинками две соседних березки.

Смоленской губ. «в Духов и Троицын день девушки украшают себя

венками... В этот

(Духов.

—

Д. 3.) день после обеда девушки с песнями

плясками отправляются в лес „завивать венки". Туда они несут раз-

ные кушанья, между которыми непременно должна быть яичница... На

пути,

между прочим, поют:

Не

радуйся клен

Да ясення:

Не

к цебе идуць

Дзевки красныя..

Ты радуйся, белая береза:

цебе идуць

Дзевки красныя,

Цебе

несуць

Яешни

смащныя,

Горелку

горькую,

Скрипку звонкую

Пляшут

поют:

Топчице

траву,

Ломайце

траву...

Цебе,

трава,

Заусегда пора,

Красным

же дзевочкам

Одна

пора, одно времячко.

После

этого

начинают

махать

фартуками

стараются

наклонить березу

до

тех пор,

пока

можно

захватить

ее ветви,

которые

связывают с ветвя

ми

блшрастущего дерева наподобие венка.

Связавши

венок,

„кумятся";

;щя

этого

проходят

сквозь

него

попарно

три раза взад и

вперед

поют:

Кумушки,

Голубушки,

Кумецесъ,

Не

браницесь;

раскумившшь

Хоць

дзерицесь.

Покумившись,

едят

принесенные

кушанья

пьют

водку.

После

этого

поют:

Завили веночки,

Завили зеленые,

На

годы добрые,

На жито

густое,

На

ячмень

колосистый,

На

овес

ресистый,

На

гречиху

черную,

На

капусту

белую.

Венок

остается завитым

целую

неделю, в продолжение которой к не-

му

не подходят из боязни, чтобы

русалки,

качающиеся

на нем, не за-

щекотали дерзкого; если же кому-либо встретится крайность непременно

идти неподалеку от завитого венка, то он не должен отнюдь ви-

деть то место, где этот венок находится...

По

окончании Русальной недели, в первое воскресенье после Духова

дня,

русалки

оставляют

венок;

пора их наслаждений кончилась, и девки

уже

без страха отправляются

развивать

его и раскумливаться. Обряд рас-

кумливанья состоит в том, что сквозь венок проходят три

раза

и поют:

Кумушки,

Голубушки,

Покумились

—

Не

бранились,

раскумившись

—

Хоть

дзерицесь.

Затем приступают к развиванию самого

венка

и поют:

Развили

веночки,

Развили

зеленые:

На

годы

добрые,

На жито

густое,

На

ячмень

колосистый,

На

овес

ресистый,

На

гречиху

черную,

На

капусту

белую.

Этим

оканчиваются весенние праздники» ([Цебриков 1862, с. 281—283] —

взято из: [Неверович 1859, с. 156-188]).

Это

народное объяснение вполне согласно со словами приведенной

нами выше белорусской (черниговской) народной песни: русалки вя

жут на березах сучья и на этих связанных сучьях качаются. Это объяс-

пение принимает и Афанасьев: «Крестьяне свивают на Троицу ветви

двух

смежных берез, чтобы, цепляясь за них. могли качаться

русалки»

(Афанасьев

1869, с. 125].

Отзвуком

того же воззрения нужно признать и это муромское пове-

рье:

«В народе существует убеждение, что

завивать

березку большой

грех,

оттого что в канун Троицына дня

перед

ней

пляшут

шишиги (не-

чистые)»

[Шейн

1898, с. 344; Добрынкина 1874, с. 101, 102].

Чаще

семицкие и троицкие венки завиваются именно на деревьях,

т. е. из ветвей березки, не сорванных с деревца, свивается круг. В яро-

славском Пошехонье ветви березки при завиванье венков не только не

срываются, по «избегают даже их и надламывать» [Балов 1898, с. 78].

Черниговской губ. свиванье и развиванье венков зовется:

розгары

(АГО,

XLVI,

14, с. 37; ср.: [Снегирев 1838, с.

137]),

а это - известное

название русальского праздника (§ 53).

При

завитых таким образом венках на березах происходит о б -

ряд кумовства девиц, а при развивании венков — обряд раскум-

ления,

после коего кумовство прекращается. Вот свидете.

н>ства об этом

наших источников.

Трубчевском у. Орловской губ. обряд кумовства совершается в

Вознесенье

так: «нагибаются и

связываются

верхушки

двух

противопо-

ложных

молодых

березок;

через березки перебрасывается цветной пла

ток — и уж иод этот платок становятся две девушки, желающие кумить-

ся. Находясь под платком друг против друга, они меняются крестами,

произнося:

Куку,

кума,

Крещу

дитя.

Какое?

— Слепое.

Чье? — мое.

(Дальше

слова забыты.)

Перекумившись таким образом, они устраивают в

лесу

пирушку,

кото-

рая затягивается иногда до позднего вечера, а вечером хоронят кукуш

ку,

прямо

зарывая

ее в землю без всякого гроба (или ящика)»

[Харузи-

на 1912, с. 144, 145].

Козельском у. Калужской губ. «присутствующие при обряде

(„кре-

щения кукушки". — Д. 3.)

свивают

вместе две ветки

растущих

ря

дом

берез

или орешника, покрывают их платком, сажают туда свою

(сделанную

из ятрышника (Orchis

lalifolia)

и наряженную в

сара-

фан.

—

Д. 3.) „кукушку". Затем желающие покумиться парами по

оче-

реди подходят к „кукушке", разделяются и заходят навстречу друг другу

с противоположных сторон, нагибаются через свитые

ветки,

припод-

нимают платок, целуют „кукушку", затем друг друга до трех раз,

каж-

дый раз меняясь местами <...> Затем покумившиеся таким образом да-

ют

друг другу платки и считаются кумами на всю жизнь, а в некоторых

местах только на один

год»

[Кедрина 1912, с. 104, 105].

Ростовском у. Ярославской губ. девушки, желающие покумиться,

кумишное

воскресенье

(следующее

за

Фоминым)

заплетают на берез

ке венок и сквозь этот венок целуются; березка эта сохраняется до Тро-

ицына дня, когда ее кидают в воду [Преображенский А. 1892], ср.:

[Волоцкий

1902, с. 44].

В К11ЯТИНИНСК0М

у. Нижегородской губ. «в Семик (седьмой по Пасхе

четверг)

девицы ходят с яичницей в лес, где прежде всего съедают под

кустом

яичницу; потом подходят по две к березе, свивают из

мягких

прутьев

кольцо несколько побольше человеческой головы (так

называ-

емый венок), снимают с рук по кольцу или по перстню, съединяют их

сквозь березового листка в средине

венка

и, целуясь сквозь него, гово-

рят: „покумимся, кума; подружимся, кума; полюбимся, душа", и, нем-

ного

поигравши, уходят домой. В Троицын день эти венки приходят

развивать: поигравши и попевши песен,

каждая

пара

подходит к своему

венку, целуется сквозь него, приговаривая: „разкумимся, кума; раз-

дружимся,

кума; разлюбимся, душа",

развивает

уходит»

[Зеленин,

с. 815].

Тульской

губ. в день Жен Мироносиц поселянки идут в лес, уже

одевшийся листьями, и там, нагнув две молодые березки, связывают

их

вместе ветвями, платками и полотенцами так, чтобы они составили

венок. Две подруги, желающие покумиться, ходят вокруг

венка

в раз-

ные стороны и по три

раза

крестообразно целуются сквозь венок.

После

сего

подруги меняются крестами и с того времени называются

«кумами»

[Броневский 1828, с. 369, 370].

Дмитровском у. Орловской губ. в Троицын день молодежь идет

«на

лужок под ракитку; там из веток

ракитки

плетут венки и вешают

на них кресты или платки или ленты. Двое (парень ли с девушкой, де-

вушка ли с девушкой — это безразлично) берут венок в руки, становят-

ся друг ггротив друга и поют: „Благослови Троица нам в лес пойтить,

нам венки завить! и т. д." Поют и через венок целуются. Это называет-

ся „покумиться". При этом меняются или крестами, или платками,

или

лентами»

[Иваненко 1910, с. 328].

Зарайском у. Рязанской губ. в Семик

«иные

свивают на сучьях.

не отламывая веток, кольца вроде венков; в эти кольца, против середи

ны, привешивают снятой с шеи крест, и два лица, бабы или девки, ку-

мятся, то есть

целуют

этот крест, одна с одной, другая с другой сторо-

ны.

После

этого размениваются крестами, и между ними утверждается

дружба навеки» [Селиванов 1914, с. 24].

Корочанском у. Курской губ. в Троицу (называемую здесь Семиком)

девицы выбирают молодые березки и сплетают их верхушками попарно:

потом

девицы

«попарно

подходят к этим березкам и „

кумуются

—

целуют-

ся сквозь листву, приговаривая: „здравствуй, кум и кума, бярезку завив-

ши!" При этом некоторые девушки обмениваются серьгами, кольцами или

сластями: конфетами, пряниками» [Таряников 1912, с. 79].

Белорусские

девушки на второй день Троицы, запасшись закуской и

водкой, отправляются в лес, где они «принимаются с песнями

завивать

венки. Каждая девушка выбирает две небольшие березки и связывает

верхушки

их в виде

венка,

затем с песней проходит под этими

венка

ми.

В некоторых местностях девушки вьют венки из березовых веточек,

сорванных с тех же березок, которые

каждая

девушка связала, и с пес-

нями идут к реке гадать; в других же местностях девушки пляшут и по-

ют

песни вокруг завитых березок. Во всяком случае завитые березки ос

таются в течение недели; в воскресенье девушки приходят

развивать

ве-

нок. Хорошей приметой считается,

если

березки к тому времени не за

вянут. По выполнении всех этих обрядов девушки поют песни, в кото

рых говорится о том, как

красная

девица „покумилася,

поголубилась

белой

березонькой"»

[Довнар-Запольский 1909, с. 309].

Хотя

о связи описанного выше кумовства с русалками ни один из

наших источников ничего не говорит, однако же есть основания при

числять это кумовство

также

к русальским обрядам. С

точки зрения русальских обрядов находят для себя прекрасное объяс-

нение все подробности кумовства при завитых березках.

Мы

исходим из чисто народного воззрения, что

«венки

на березках

завиваются» (точнее говоря: вершинки или ветки двух соседних березок

связьшаются) для

русалок:

последние качаются на этих связанных бе

резках от Семика до Троицы. Кумовство и раскумление совершаются

именно при этих венках — через них или же под ними. А так как венки

русалочьи,

то и кумовство естественно связывать с русалками

. Скорое

же

«раскумление».

т. е. прекращение заключенного

«кумами»

родства,

поддается объяснению только при нашем предположении, что кумятся

здесь девицы с русалками, а не между

собою.