Зеленин Д.К. Избранные труды. Том 2. Очерки русской мифологии: Умершие неестественною смертью и русалки

Подождите немного. Документ загружается.

АГО,

XXXVI,

23.

Укажем,

что киргизы погребают самоубийц в особых местах [О. П. 1858, с. 362].

Нижегородские татары лишают самоубийц погребения [Зеленин, 2, с. 738]

Мордва

Аткарского у. Саратовской губ. *за правило поставляют похоронять опойцев

или

удавленников и вообще самоубийц в топких или болотистых местах, но отнюдь не на

сухих, потому что в противном случае не

может

быть, по их мнению, в тех местах

дождя*

Англии

самоубийц хоронили прежле в поле и на перекрестках дорог, причем проби

вали

их колом насквозь (ср. § 19). В Шотландии хоронили их вдали от жилых

мест,

глу-

хих пещерах, чтобы от них не видно было ни полей, ни моря (цитаты у К. Ф. Сумцова:

[Сумцов

1890, с. 272]). У туземцев о-ва Борнео тела убийц, самоубийц, умерших

неестсст

венною смертью и родильниц считаются особенно опасными; их, так же как и трупы рабов,

завертывают в циновки и выносят без гроба и погребения. У народа мисгшгяуга хоронили

отдельно утонувших (цитаты у В. Н. Харузиной: [Харузина 1911, с. 403, 404])

сванетов на Кавказе отмечено такое обыкновение: если после погребения кого либо

настанет ненастная погода, то труп покойника вырывают и переносят куда-либо в цругое

место

([Бакрадзе 1864, с. 53]; ср.: [Стоянов 1876. с. 436]

мангунов на Амуре почти каждому роду смерти

соответствует

и особый род погре-

бения; так, кто умер своею смертью, того сжигают; кто утонул, того хоронят на берегу и

ставят памятником лодку; кого зарезал медведь, того оставляют в лесу в ящике на сгол

бах

[Бошняк

1859, с. 129]

корейцев выбором места погребения занимаются особые специалисты. Место долж-

но соответствовать дню рождения и

числу

лет

покойника.

Если

место

выбрано неудачно,

то семье грозят разные несчастья Иногда могилу переносят через несколько лет на более

счастливое

место

[Лубенцов 1897. с. 181].

некоторых народов, особенно на Кавказе, требуются особые места для погребения

лиц,

убитых громом Осетины избегают хороннть на общем кладбище лиц, ^тЗитых гро

мом; в случае таких похорон данное селенье постигает какое нибудь

несча1тие;

в одном

таком случае, например, наступила засуха, которая окончилась только тогда, когла труп

покойницы вырыли и перенесли на другое

место

(Мамитов 1879, с. 2]; в других случаях

наступают сильные

дожди

и ненастье, что осетины объясняют гневом

Уациллы

на покой-

ника

[Миллер

1882 с 211). Даже лиц. которые только «подпали влиянию

молнии»

(опа

лены

были молнией?), нельзя хоронить на кладбище: иначе общество постипк-т какое

Ли

бо несчастие. Когда то похоронили так девицу Кабирову, то случилась продолжитель

*я

и необыкновенная засуха, которая прекратилась только тогда, когда труп отрылн и

похоронили

в другом

месте.

Эга новая могила Кабировой почитается как спятыня: на ней

приносят жертвы властелину грома и молнии

Елии

[Мамитов 1879, с 2].

черкесов убитых громом хоронят на

месте

их смерти. Убитых гримом коз высгав

ллют

на высоком помосте, закрыв

листьями,

пока не истлеют

[Люлье

1862, с. 132, 133)

Конечно,

между

убитыми громом и прочими заложными покойниками em. суще. .

венная разница. Внезапная смерть пораженного молниею приписывается силе высшег

небесной, почему убитый громом на Кавказе почитается, словно как бы избранный ж

бом. Ко русские смотрят совсем иначе: пророк

Илья

поражает молниею тех, к

*чои

спрятался

какой-либо представитель нечистой силы [Зеленин, 2, г 676, 955, 956 и др ,

Харузин

1892, с. 212], почему убитые громом столь же нечиеты, как и прочие за ю*

ные. Однако относительно убитых громом и у русских есть особое поверье

(р«

дкое) *н.

еле

убитого грозой человека дождь

идет

шесть недель, омывал его*

|Глухар*<ь

1013

с.

14 J;

здесь

существенное отличие от заложных (§ 25 и 30).

бурят, как увидим сейчас ниже, для убитых громом полагается ют же сиосоо но

грсбения, которого удостаиваются и шаманы.

Шаманы

же (белые и черные,

6е^рь.>лл1ч

но)

погребаются иначе, не как обычные смертные, у весьма многих народов Сиоири

Шаманы

близки во многом к нашим колдунам. Во времена язычества колдуны

наыл

также были шаманами, и, быть может, даже шаманами белыми (а не черными) т. ••

служителями

светлых, небесных божеств. Перемена религии перевела колдунов в разрмд

черных

шаманов, т. е. распорядителей мелкой нечистой силы До сих пор сохраняется, «••

народном воззрении, весьма существенное сходство

между

шаманами и колдунами: шама-

ны,

в полное сходство с колдунами (§ 10), всегда умирают необычною смер!ью

[Прпи>

зов 1884, с 65]

Буряты

теперь обыкновенных покойников погребают в земле, шаманов же сжигай)!

что

будто

бы прежде делалось и со всеми покойниками. В Бала.анском же и Идинско,

ведомствах умерших шаманов, а также и людей, убитых громом, не сжигают а вьд га*

ляют в лесу на

аранга.

Пораженный громом считается шаманом, и родные его iiphuopi.

тают шаманское происхождение. Пораженного громом сначала кладут на доски и

оОлива

ют водой с целью привести его к жизни В шаманской роще выбирают толе?.же деревья,

стоящие поближе друг к другу; на них укрепляют бревна и наконец доски, так что оора

зуется

помост (т. н.

аранга)

на высоте 2, 3 или 4 сажен от земли; на

этот

помост и »лс

дстся

гроб с покойником. Также на

араша,

но не в шаманской роще, а на

месте

прош

шествия, кладут и всякое убитое громом животное

[Агапигов,

Хаигалов

1883, с. 56)

Качинцы

хоронят умерших шаманов не на земле, а на высоком помосте или jipiiun

зывают его к лесине

(Караганов

и др. 1884, с. 616]; а где

этот

обычай уже исчез, гам

хоронят шаманов «возможно далее от жилищ и отдельно от прочих смертных»

[Ооров

скич

1895, с. 345].

якутов в старину гробы умерших подвешивали

между

двумя деревьями, шаманов

«иногда

хоронили на лабазах, а иногда зарывали в землю Меито. где похоронен был оюг

(шамал.

— Д. 3.), считалось священным, и мимо могилы его всякий проходил молча, бо

ясь навлечь гнев своим разговором или каким-либо шумом, гнев великого жреца,

tno»

ного встать

из

могилы, превратиться

черта

наказать наручытелп вечною таежного

по-

коя..*

[Овчинников

1905. с 172, 173|.

«Ныне

якуты хоронят

на

чгревьях лишь шаманов, прежде

же

хоронили

так

всех»

[Траубенберг

1892. с 85]

То

же и у

американских индейцев" «Похороны шаманя совершенно

от

1ичны

от

похо-

рон обыкновенною колоши

тем. что

шаманов никома

не

жгут* 'h»\n шатана кладут

на доску,

г:оей

боков наверчено несколько дырок;

тут

привязывай»

его

резнями

и от

возят

лес,

где

кладут

на

возвышенном

месте,

нарочно для того устроенном,

па

стойках,

делая

над ним

памятник

или

шалаш [Вениаминов

1839. с 72]

-Мимо гроба шамам;

никто

не

проезжает

без

того, чтобы

не

бросить сколько-нибудь табаку

как

жертв\

(причем.

- Д. 3.)

бросая

воду табак, калоши твооят мо.'итпу шаману

своем благосо-

стоянии

счастии* [Вениаминов

1839. с 73].

§ 33. Из всех приведенных нами выше данных можно сделать тако<

заключение: в древней Руси трупы лиц, умернпгх неестественною

смертью, не хоронились обычным образом в земле, по-видимому, во избе

жание

осквернения земли, и не сожигались. а выбрасывались на поверх-

ность земли в пустынных местах. Погребению таких трупов в земле припи

сывались вредные для произрастания хлебов весенние морозы. Позднее

такие

трупы стали выбрасывать в сырые, болотистые места и в реки, а

погребению их на кладбище приписывали бездождие и засухи.

Ниже мы выскажем несколько соображений по вопросу о том. как

смотреть на это выбрасыванье трупов: видеть ли в этом

особый

способ погребении, или же это пошое отсутствие погребения,

лишение покойника всяких погребальных почестей?

Что

касается

погребения в

убогом

доме (§ 24). то эте, безусловно,

особый

способ погребения, и

даже

весьма сложный. Простое же

выки

дыванье трупа в пустынное место можно

признавать

одним лишением

покойника всяких гоиребальных почестей, но можно

также

видеть в

нем и особый способ надземного погребения, к другим видам ко-

его

(надземного потребения) относится погребение на помостах и через

подвешиванье на дереве.

По

свидетельству Страбона, древние каспии, жившие в нынешнем

Дагестане и давшие свое имя Каспийскому морю, стариков свыше 70

лет

морили голодом и потом выбрасывали в пустыню: тех покойников,

трупы коих растаскивались птицами, считали блаженными, тех, кого

растаскивали звери, — менее блаженными: а если не случалось ни того

ни другого, то покойника считали несчастным

[Мплер

HMI. с. 133|.

Наши калмыки в Астрахани и на Дону до недавнего времени, как

известно, тела покойников (кроме лам и князей, коих сжигали) не по

гребали

в земле, а выбрасывали в степь, в безлюдные места, или в ов

раги [Зеленин, 1, с. 66; Житецкий 1893, с. 29

Зороастр

и его последователи, как известно, не допускают преда

ния трупа земле, воде или огню: это

было

бы осквернением каждой из

трех названных стихий; трупы у них относились на высокие горы, до

ступные диким зверям и хищным птицам. Но весьма возможно, что эго

учение Зороастра о погребении

было

лишь узаконением существовавш их

прежде его народных обычаев

([Миллер

1911, с. 135]; ср.:

[Диллен

1881, с. 61, 62 и

др.]).

Сойоты

тело мертвеца «выносят в степь, где оно оставляется неза-

рытым и быстро растаскивается собаками, волками, хищными птицами»

[Яковлев

1900, с. 97].

алтайцев, рядом с обычным погребением покойников в земле, су

ществует и другой способ: покойника относят в лес или кустарник и

здесь или оставляют его на земле в лежачем положении, или вешают на

деревьях [Смирнов И., Воронцов 1892, с. 401]. Погребая же в земле,

некоторые алтайцы не

закапывают

могил землею, а только покрывают

досками

наравне

с поверхностью земли [Попов Я. 1858, с. 330].

бурят известен способ похорон без гроба и погребения: покойника

оставляют на поверхности земли. Способ этот иногда назначается лама

ми,

хотя и считается оскорбительным для родственников умершего; так.

между прочим, хоронят тех, кто вел очень

плохую

жизнь [Осокин 1906,

с. 218, 219]. Иногда буряты кладут труп «на подмостки и оставляют его

на расхищение птицам; (иногда.

—

Д. 3.) или просто положив на зем-

лю,

заваливают камнями и валежником» [Щукин 1849, с. 81].

Северной Манчжурии, а

также

кое-где в Корее (в северной Чиолла.

около

г. Кюньсань), мертвецов выбрасывают прямо на двор, иод легкий

соломенный

навес [Серошевский 1904, е. 158].

Как видим, выбрасыванье трупа на землю может быть названо осо

бым

способом погребения у многих народов. Но народы эти, поскольку

они нам известны, сделались соседями русских только в позднее весьма

время. Главное же, о существовании такого погребения у других сла-

вянских народов в древности мы никаких сведений не имеем [Nie-

derle 1912, s. 224 и

след.]

».

33)

В главе 3-й (с. 224 и след.) весьма подробно разработан вопрос о погребении язы

ческих славян, но похорон через выбрасывание трупа в пустынное

место,

без зарывания

заложным покойникам у русских иногда применяются старые,

языческие, способы погребения, в их переживаниях. Так,

на случаи сожжения заложных (§26) нужно смотреть как на пережи-

вание древнеславянского сожигания трупов.

Точно

так же погребение

заложных на перекресгках дорог и заложных младенцев в жилых поме-

щениях

необходимо рассматривать как переживание языческих нохо

рон (§ 21). Даже погребение заложных в воде можно считать пережит-

ком весьма древнего способа погребения через потопление, хотя такому

мнению и препятствует сравнительно позднее появление обычая бросать

заложных в воду (§ 29). Равным образом в курском

«голубце»

для

голо-

вы

убитого

ногайского богатыря (§ 26, JV& 30) нельзя не видеть сход-

ства

с тем помостом, на котором хоронят своих покойников многие си-

бирские народы. Но для похорон заложных через выбрасыванье их на

поверхность земли мы в древнерусских погребальных обрядах аналогии

не находим.

Правда, у древнерусских дреговичей отмечен такой способ погребе-

ния: покойника клали на поверхность

земли

и на нем насыпали кур-

ган; археологические раскопки показывают, что такой способ господст-

вует на левом берегу р. Припяти и простирается на север до притоков

р.

Березины [Завитневич 1890, с. 9], но здесь есть весьма существенное

отличие

от погребения заложных: над трупом дреговичи насыпали кур-

ган, коего совершенно лишены заложные

Можно

еще сравнить с выбрасываньем трупов в овраги прежний

обычай «сажать на

лубок»

дряхлых стариков: их на

лубке

спускали в

овраги ([Литвинова 1885, с. 354, 356]; ср.:

[Кулишер

1887, с. 41.

42]),

где они умирали и оставались, конечно, непогребенными, так как

землю, автор

не

знает,

так же как не

знает

его и А.

Котляревский

своей книге «О

погребальных

обрядах языческих

славян».

На с. 35

Котляревский даже замечает,

будто

бы погребение

в том

виде, как

оно

описано

Максима

Грека,

+было невозможно

язы-

ческой древности» [Котляревский

1868, с. 35].

)

«Во времена очень древние могила (предков) находилась внутри владений семьи,

посреди жилища

недалеко

от

двери: „затем,

—

говорит античный человек,

—

чтобы

сыновья,

входя

выходя

из

своего дома, всякий

раз

встречали своих отцов

обращались

•сякий

раз

ним

молитвенным призыванием'*» [Фюстель

де

Куланж

1906, с. 33].

^ Внимания заслуживают могилы прежних староверческих отшельников

лесах

Нижегородского

края:

«Могилы

эти не

подземные,

т. е. не

врыты

землю,

но

гроб

ста-

ВИтся

сверх

земли,

обкладывается

по

сторонам четырьмя толстыми кряжами

вместе

«ими

засыпается землею» [Толстой

1857, с. 158].

них больше никто уже не беспокоился

. Но и тут есть существенная

разница:

бросали в овраг живых

людей,

а не трупы.

гак, у нас нет достаточных оснований полагать, что выбрасыванье

трупов заложных на поверхность земли есть сохранение древнерусского

языческого способа погребения, хотя

такая

возможность и не исключи

на. Можно

также

предполагать, что такой способ погребения русские

взяли у степных кочевников — у кого-либо из тех многочисленных наро

дов,

которые проходили в древности по южнорусским степям, — но и

такое предположение не может быть доказано.

Психологию

этого заим

ствования нужно

было

бы предполагать такую: инородцы нечисты, пога

ны. но погребение их (в частности же: убитых на войне из числа их)

без

закапыванья

в землю не приносит им никакого

вреда;

будем же и

мы так хоронить своих нечистых покойников.

Мы

не можем с достоверностью доказать

также

того,

что занимающее

нас погребение заложных

было,

по своему происхождению, лишением

пофебения; но что оно рассматривалось

издавна

как лишение но

гребальных

почестей, это не нуждается и в доказательствах.

сравнительно-этнографической точки зрения почти все изложенные

нами выше русские поверья о заложных удовлетворительно объясняются в

том

предположении, что это

—

покойники,

лишенные

погребения', у мно-

гих

других, индоевропейских и иных, народов поведение лишенных погре

бения покойников вполне сходно с поведением наших заложных.

По

верованьям древних греков и римлян,

«для

того,

чтобы

душа умершего была водворена в подземном жилище, приличествующем

ей для посмертной жизни, необходимо

было,

чтобы и

тело,

с которым она

продолжала быть тесно

связана,

было

покрыто

землей.

Душа, лишенная

могилы,

не имела своего жилища. Она была скиталицей. Напрасно

жажда

ла

она покоя, к которому должна была стремиться после трудов и волнении

этой жизни; она осуждена была вечно бродить, скитаться в виде

призра

ка, „ларвы", никогда не останавливаясь, никогда не получая ни приноше-

ний, ни пищи, которые были ей необходимы. Несчастная, она становилась

вскоре злотворной. Она мучила живых, насылала на них болезни, опусто

шала их

жатвы,

пугала мрачными виденьями, чтобы внушить им дать по

гребение ее

телу

и ей самой... Весь древний мир был убежден, что без по

грсбения душа несчастна, страдает и что обряд погребения делает ее

навеки

счастливой»

[Фюстель

де Куланж 1906, с. 11, 12]. «В древних государ

ствах закон поражал великих преступников наиболее ужасным

наказа

ни

ем

—

лишением

погребения. Таким образом наказывалась

сама

душа и об

рекалась почти на вечную

муку»

[там же, с. 13].

«Илиаде»

Гомера

(XXIII,

69 и

след.)

читаем, что тень Патрокла явля-

ется во сне

Ахиллесу

и просит о погребении: иначе он не может войти в

царство теней. В

«Одиссее»

(XI, ст. 52—81)

«бедный,

еще не зарытый»

Эльпенор

просит Одиссея похоронить его:

«чтоб

не был там (на о. Цир-

цеи)

неоплаканный я и безгробный оставлен, чтоб гнева мстящих богов

на себя не навлек ты моею

бедок».

По

литовскому поверью,

«бродят

по свету и требуют мщения»

также

и те покойники, над коими не был совершен обряд погребения (§ 19).

по чувашскому воззрению,

«душа

человека, не преданного

земле,

не

вступает в землю праотцев. а обращается в

злого

духа, страдает и пуга-

ет людей,

требуя

похорон, до тех пор, пока кости его не будут преда-

ны

земле»

[Комиссаров 1911, с.

376J.

По гиляцкому поверью, покой-

ник, «не получивший почестей похоронного ритуала, не попавший поэ-

тому

в „селение мертвых", может перейти в род злых божеств или про-

сто,

на свой страх и риск, всячески мстить

роду»

([Штернберг 1904,

с. 80]; §18).

туземцев о. Самоа известно поверье, что в царство мертвых пере-

ходят только те покойники, над коими совершен был обряд погребения;

а прочие бродят без приюта, и по ночам слышны их жалобные крики:

«ух,

как

холодно,

как

холодно!»

[Shortland 1854, S. 128].

Русскому

народу

такие

поверья

также

не чужды, хотя прямых

свидетельств о том в наших источниках почти совсем нет: непохоронен

ных покойников у нас давно уже совсем не бывает.

Русский народ

называет

гроб домом: домовище

}

домок; очевидно,

могила

рассматривается как жилище. Во многих великорусских

краях

избегают употреблять выражение идти домой, заменяя его

равнознача-

щим идти ко двору; объясняют эту словесную замену так: домой —

значит в могилу (см. ниже «Запретные

слова»).

Отсюда естественный

вывод, что мертвец без могилы — бездомный, скиталец. Согласное с

этим поверье отмечено у забайкальских

казаков:

мертвецы ходят, между

прочим, в том случае когда «не исполнили какого нибудь священного

обряда после смерти его (данного мертвеца. — Д. 3.)» [Логиновский

1904, с. 15].

Напомним, что киданье на могилы заложных разных вещей сам на

Р°Д

объясняет так:

«бущм

би то и сами помогали ховати» (§ 11), и это

объяснение, конечно, самое правдоподобное. Ниже (гл. 4) мы увидим,

4X0

и другие поминальные обряды в честь заложных преследуют ту же

ель

Уделить

наложному хотя часть тех погребальных почестей, кото-

рых он лишен был в свое время.

благодарность за похороны заложные покойники оказывают и

да похоронившим их большие

услуги.

Убитые богатыри подарили солда

ту,

который похоронил их с пышною тризной, чудесных коней [Зеленил

1915, с. 38, 39]

, убитый колдун подарил солдату кучу денег: «я ее от

даю тебе за то, што ты меня

похоронил»

[Зеленин 1915, с. 81], найден

ный на берегу реки (ясно, что заложный) богатый покойник указал ^

хоронившему его бурлаку клад:

«кабы

не захоронил он меня, так клева

ли

бы меня вороны, мыл бы мои косточки холодный дождик» [Пере-щ

1894, е. 16].

Глава

четвертая

Поминки заложных покойников

в Семик

34. Погребение

поминовение заложных

убогих домах

Семик. Иные поминальные

семицкие обряды.

35.

Вятская свистунья.

36.

Домыслы

происхождении семицких

поминальных

обрядов.

37.

Анализ

этих обрядов.

38.

Курский обряд

на

могиле убитого

богатыря

и его

значение.

новгородской Софийской библиотеке хранится рукописный

«Устав

архиерейского служения»

XVII

века.

Из этого устава

мы,

между прочим, узнаем, что

<<в

четверг седьмой недели по

Пасхе

происходил обряд погребения странных на

скудельницах

или Бо-

жьих

домах, куда свозились в течение года тела погибших насильственною

смертью,

казненных преступников и умерших от

заразы.

Скудельниц в

Новгороде

обыкновенно (исключая время моровых поветрий)

было

две:

одна при монастыре Рождества Христова на Торговой стороне, а другая

при

церкви

Двенадцати

Апостолов

на Софийской стороне. В среду служили

на скудельницах по умершим общую панихиду, а в четверг обедню. По со-

вершении обряда погребения божедомский

приказчик

давал игумену со

всем собором за панихиду гривну московскую, а за обедню игумену гривну,

игуменскому

дьякону 10

денег...»

и т. д. [Куприянов 1859, с. 50].

То

же самое

было

и в Москве

XVII

века:

«В Семицкий четверг, на седь

мой

седмице по Пасхе

<...>

бывал на Божедомку

(убогий

дом.

—

Д. 3.) из

ближайшего монастьгря или собора крестный ход и стекался народ с гроба

ми,

одеждами и

саванами

для мертвых: благочестивые сами из усердия раз

бирали голыми руками тела, по большей части завернутые в рогожки, и

по

христианскому милосердию, не гнушаясь отвратительно

го

вида

и*

за

паха

трупов,

долго

лежавших в ямнике

сарая,

„опрятывали" оные, на

девали на них белые рубахи и саваны, потом клали в гробы, опускали в

1гр1Гготовленные для сего ямы и зарывали; иные между телами находили

своих родных или знакомых, без вести пропавших. По завалении этих

ям духовенство совершало общую

naiuotnjry,

после чего доброхотными

дателями раздавалась Божедому и собравшимся на

Убогий

дом пищим

милостыня и приносимые туда съестные припасы, как-то: блины, пиро-

ги,

калачи и пр.»

[Снегирев 1838, с. 182, 183].

После

тою как убогие дома были уничтожены, это церковное

праз

нество в Семик не исчезло: панихиды над убогими домами продолжают

совершать в Семик во многих городах и ныне.

городе Козьмодемьянеке Казанской губерний ежегодно в четверг

Троицкой недели у Тихвинской

церкви

совершается панихида «над убо

гим

домом»

— над пятью ямами, следами старых общих могил. По со

вершении панихиды раздается щедрая милостыня нищим [Михайлов С.

1853, с. 379]. Жители города Арзамаса Нижегородской губернии во

множестве собираются в Семик к

убогому

дому для совершения панихид

над похороненными там; накануне, в среду, там же служат панихидл

жители соседней Выездной слободы. При поминовении молятся:

«Помя-

ни, Господи, убиенных рабов своих, и от неизвестной смерти умерших,

их же имена Ты Сам, Господи, веси, иже зде лежащих и повсюду нра

вославных христиан». Служение панихид продолжается до г.губокого ве

чера. Ввечеру неподалеку от убогих домов собираются толпы народа для

иразднованья веселого Семика [Пискарев 1850, с. 49—51]

городе Дедюхине Пермской губернии «об увеселениях в Семик и по-

нятия

не имеют. В 12 часов дня священники в облачении, с хоругвями и

крестами, отправляются вместе с народом на кладбище и здесь совершают

моление

об упокоении почивающих в убогих домах, т. е. умерших от вне

запной смерти, найденных замерзшими, убитыми, утонувшими, задавлен

ными и между прочим таких, имена коих неизвестны были прежним жн

телям

Дедюхина. Древний (1770) стол, хранящийся в часовне, выно

сится только в этот день на общую могилу и покрывается здесь деньгами

В Нижегородской губ. существует небезынтересный для нас обычай, но котором)

«казненных

поминают в

четверг

на каждой родительской

неделе»

|там же].