Зеленин Д.К. Избранные труды. Том 2. Очерки русской мифологии: Умершие неестественною смертью и русалки

Подождите немного. Документ загружается.

да, сообщаемый И. И. Манжурою: удавившегося парубка «заховали у ку-

чугурах»

[Манжура 1894, с. 187].

Вопрос

в том, есть ли какая-нибудь связь между означенными

местами погребения заложных и старинным способом погребения их без

закапывянья

землю,

или же приведенные нами

факты

XIX

века

стоят

вне всякой связи с

фактами

XIII

и XVI веков, описанными еп. Серапи-

оном

и Максимом Греком?

Сходство

между погребением заложных в

XIII—XVI

веках и между

народным погребением их в наше время, безусловно, есть, и весьма су-

щественное.

Когда труп бросают в воду, то о

зарывании

его в

землю,

разу-

меется, не может быть речи, а современники еп. Серапиона и Максима

Грека именно ведь избегали

закапыванья

заложных в

землю.

Хотя

мы и

встречаемся иногда с выражением вроде:

«похоронить

в низменном и моча-

жинном

месте»

(№ 1), но тут, конечно, мы имеем

дело

с неточностью, вер-

нее,

неопределенностью выражения, объясняющеюся, как в данном

слу-

чае, отчасти и, так сказать, дипломатическими соображениями. В мочажи-

не,

болоте,

в трясине погребать не приходится,

закапывать

труп не требу-

ется: тут земля

сама

«засосет»

брошенный предмет

—

и только

разве

для ус-

корения такого действия можно будет труп затоптать (ср. № 30). Если же

земля

сама,

без помощи человеческих рук,

«засасывает»

труп заложного, то

человек

тут ни при чем: в данном месте, значит,

«земля

принимает» (пере-

фразируем народное выраженье о заложных:

«земля

не принимает») по-

койного,

—

тут ему и место. Что же касается безводных оврагов, куда «как

собаку»

бросают заложных, то и там о закапьшанье трупа в землю нет речи:

для

чего же труп и закалывать, когда в

глухих

оврагах или прорвах и

так никто никогда не ходит? Правда, в одном случае (№ 17) мы встре-

чаемся с замечанием,

будто,

бросив труп заложного на дно

глубокого

яра, народ

«сверху

гроба навалил

земли».

Но это

могло

быть сделано из

желания лучше скрыть преступное действие от начальства (а может

быть,

даже земля с верху яра и

сама

обвалилась, от тяжести собравшейся

толпы

или от погребальной колесницы?).

старину, вероятно, не обращали

большого

внимания на место по-

гребения заложных: удобных для такого погребения пустынных мест

было

много, и начальство

вряд

ли взыскивало за валяющиеся без погре-

бения трупы. Когда же существовали убогие дома, тогда и самый вопрос

месте погребения отпадал совсем.

современном народном понимании

того,

каких

местах надлежит по-

гребать заложных, ясно сквозит мысль о различении мест чистых и нечис-

тых.

Общее кладбище и прилегающие к нему местности считаются, безу-

словно,

чистыми местами; болота, озера,

глухие

овраги и т. п.

—

нечисты

ми.

С этим подразделением нужно сравнить народные пословицы:

«было

бы

болото,

а черти

наДпутся»,

«в тихом озере черти водятся»,

«черт

огня боит-

ся, а в воде

селится».

Выше мы видели, что заложные покойники, особенно

самоубийцы,

находятся в полном распоряжении у нечистой силы. Находя-

щегося

в подчинении у нечистой силы заложного естественнее всего помес

титьтам, где эта нечистая сила

живет

и водится.

Итак, современную народную практику погребения заложных в бо-

лотах

и оврагах можно считать простым и естественным развитием той

древнейшей

практики,

о которой говорят еп. Серапион и Максим Грек.

Чтобы

покончить с вопросом о месте погребения заложньгх, скажем

еще.

что в старинных синодиках отразилось чисто народное воззре

иие:

грешники недостойны погребения, тела их нужно бросать в ров или

болото,

не

закапывая

их. Так. в одном синодике читаем: ширебенного в

церкви

судью страшный демон ночью вытащил из гроба за ноги; утром

тело

оказалось брошенным в какой-то яме, далеко от

церкви

[Петухов

1895, с. 169, 170].

По

смерти инока Иуста, имевшего, вопреки монастырскому уставу,

личную

собственность

(«три

златника»),

настоятель лишил умершего по

гребения,

тело

его велел бросить в ров, а на него — найденные у по-

койного

златники [там же, с. 139].

Во

время погребения в

церкви

грешника, умершего без покаяния,

Спаситель

(с иконы распятия) повелел вынести покойника из

церкви

ввергнуть в болото [Шляпкин 1880, с. 127]

§ 29. Среди описанных нами выше случаев десять таких, где за

ложных

покойников обливали в могиле для

вызывания

дождя

(№

3, 16—20, 22. ср. № 24 и 25 и аткарское сообщение в § 25). В

числе

этих случаев четыре нехарактерны для нас, так как в них идет

речь об упырях (№ 19 и 20), колдунах (№3) и о старовере (№ 22).

Зато

в трех случаях отмечено, одновременно с обливанием могилы, и

перенесение трупов заложньгх в овраги и другие нечистые места, чего с

колтунами

обыкновенно не делают.

Народ толкует обливание покойников так: колдуны имеют влияние

на отвод дождевых туч (.No 3); на том же, вероятно, основании малору-

сы Таращанского уезда били мертвеца старовера по черепу и требовали

от

него дождя

(№22).

В Екатеринославской губернии

удавившаяся

женщина просила у своей соседки, во сне, напиться и обещала потом

дождя (№ 16). Но эти случаи мы не можем объяснить иначе как по-

зднейшим перетолкованием первоначального воззрения. Более древнее

воззрение сохранилось в приговоре, при обливании могилы удавленника,

александровских крестьян (№ 18), где дождя просят не у покойника,

а у Бога

(«дай,

Боже,

ливень»).

Обливание могил заложных покойников водою как бы заменяет пере-

несение трупа с ненадлежащего места в сырую местность: из могилы за-

ложного

делается как бы искусственное озеро.

Земля «не принимает» зарытого в нее нечистого заложного покойника;

она гневается на это и

выражает

свой гнев

холодом,

весенними морозами.

Вода же может служить могилою заложного; известно, что вода служит

местожительством нечистой силы:

«черт

огня боится, а в воде

селится»,

«в

тихом

омуте (или: озере) черти водятся». Заложный находится в распоря-

жении у нечистой силы, а потому естественное для него место там, где оби-

тает

эта нечистая сила. Наконец, древнейшее и общечеловеческое воззре-

ние гласит, что вода составляет для душ всех умерших труднопреодолимое

препятствие: для переправы умершего через реку в царство мертвых нужно

судно.

Опасного покойника естественно поэтому хоронить в воде: он не

скоро оттуда выберется, чтобы возвратиться домой и повредить там кому-

либо

из живых. Отсюда вполне понятно, что вырываемые из могил трупы

заложных кидаются в

Волгу

(№5, 8, 12 и 14) ив другие водовместилища.

Но

не везде есть большая

река:

во многих

краях

нет

даже

и болотистых,

«мочажинных»

мест: колодцы редки, дороги, да и находятся близко к жи-

лью:

хоронить в них заложных во всех отношениях невыгодно; ручейки для

этой цели малы. Остается или нарочно копать для заложного яму, чтобы

налить ее водой (ЛЬ 24), или же, что еще проще, самую могилу заложного

покойника на кладбище

превратить

в водовместилище. Отсюда обильные

поливания водой могил заложных покойников во время засух. И это поли-

вание

могил тем естественнее и понятнее, что древнейшее магическое вы-

зывание

дождя состоит именно в обливании водою всех людей, по основно-

му

закону первобытной магии: «схожими действиями

вызывать

схожие яв-

ления»

[Fraser 1900, р. 9]. «Мы обливаем людей

—

и Бог польет дождем

землю»

—

таково рассуждение первобытного мышления. В Сергачском у.

Нижегородской

губ.

поливают водою всякую свежую могилу, до и после

опущения в нее покойника: «делается это по суеверному убеждению, будто

оыэтим предотвращается летняя

засуха»

[Приход, 1894, с. 3,

22)

Поливание

водою

могилм

встречается

многих

народов

имеет

часто

целью

•успо-

коить

дух

покойника».

Такого

рода

случаи

приведены

разобраны

П.

Сартори

в его

статье

•Das

Wasser

Totengebrauche*

[Sartori

1908, S.

367].

Аналогичных

нашему

случаю

здесь

"е

приводится.

нашим объяснением обливания могил согласуется то обстоятелыт

во,

что такое обливание распространено главным образом в Новороссин

(ЛЬ

16—20). весьма бедной реками, озерами и болотами. Напротив, в

Поволжье,

где рек,

болот

и озер немало, обливанье могил

крайне

редко.

Вообще

же, обливанье могил заложных покойников водою необходи

мо

считать явлением, возникшим сравнительно поздно. Древние свиде

тельства (еп. Серапиона и Максима Грека) о нем не знают. И в убогих

домах оно

было

неприменимо.

§ 30. Что

касается

рода бедствий, которые приписываются

народом погребению заложных в ненадлежащих местах, то в 31 приведен

ных нами выше сообщениях на этот счет дается очень категорический от-

вет: засуха или бездождие. Лишь в одном, историческом, случае (№29)

указан иной род бедствий, тот же самый, о котором говорится и у Максима

Грека: весенние морозы и в трех случаях, где прямого ответа по интересу-

ющему

нас вопросу нет, одновременно происходили и засуха, и весенние

морозы (№1 и 3). Рядом с засухою некоторые авторы называют еще и

иные бедствия: мор на людей и скот

(бутулъминское

сообщение в § 25), се

милетнии

голод,

пожары, неурожай, градобитие

(№26),

градобитие

гром,

тучи и неурожай

(№27),

град

(примеч. к №

28)

Сомневаться в точности сообщения Максима Грека мы не имеем ре

шительно

никаких

оснований. Между прочим, и при компромиссе, вы

разившемся в устройстве убогих домов, погребение заложных происхо

дило

в Семик, т. е. как раз во время, когда опасность весенних морозов

почти совсем исключена. Старый московский случай с Самозванцем

вполне

согласуется с сообщением Максима Грека.

Старым сообщениям вообще приходится доверять больше, так как в

новое

время старые языческие поверья перетолковываются и сильно пу

таются. Уже одно то обстоятельство, что на всем севере и северо-западе

Европейской России совсем не отмечено случаев, столь обычных в По

волжье

и на юге, свидетельствует о том, что народная память в данном

разе

не особенно точно сохранила старшгу.

свидетельствах позднейшего времени заметно стремление поставить

приносимый способом погребения заложных

вред

в связи с р о

дом

смерти каждого данного покойника. Так. опойце приписывает

ся способность

выпивать

всю влагу из почвы в той местности, где его

похоронили,

также

и воду из облаков;

утопленникам

~ привлекать

холодные

ветра.

«Приволжские

жители думают, будто если лежит где-нибудь

долго

не

схороненный покойник или

утопленник,

то оттого веют постоянно хо

лодные

ветра;

а если схоронен на кладбище опойца, то не бывает отто-

го

долго

дождя»

Самарском у. в случаях внезапной смерти от опоя вином следова-

тель,

приехав на вскрытие трупа опойцы, нередко находит пустой гроб:

покойник исчез бесследно. «Объясняется это следующим образом: суще-

ствует поверье, что и по смерти опойцу мучит нестерпимая

жажда,

вследствие чего он

выпивает

всю

влагу

из почвы в той местности, где

его

похоронили, и воду из облаков, что влечет за собою засуху и неуро-

жай. Потому если опойца умрет в чужом

селе,

то крестьяне не дают хо-

ронить его у себя, требуя отправления на родину; здесь (даже.

—

Д. 3.)

уже является сопротивление начальству, иногда очень

сильное»

[Всево-

ложская 1895, с.

32]

Ярославской

губ.

«часто

можно слышать от береговых (приволж-

ских. —Д. 3.) жителей замечание:

„Ах,

как холодно стоит: видно, где-ни-

будь

утоплый не убран лежит". Думают, что если найденный утоплен-

ник не предан земле, то

из-за

него бывает

холодно»

в Алатырском у. Симбирской

губ.

отмечено это недостаточно ясное

поверье:

«если

весною или летом делается сыро и холодно, то предполага-

ют

где-нибудь вблизи утопленника» (очевидно, еще не

похороненного)

этих последних случаях приходится видеть новейшее перетолкова-

ние старого поверья, сделавшегося совершенно непонятным. Во времена

Максима Грека, когда старые поверья были еще живы, никто не сомне-

вался в том, что причиною холодных ветров служит захоронение в

зем-

лю утопленника (§ 22). Теперь, когда старшшое миросозерцание наро-

да отходит в область смутных преданий и многие крестьяне

«слышали

звон, да не знают, откуда

он»>,

непонятное поверье осмыслили по-ново-

му,

совершенно его переврав: напитавшемуся водою утопленнику, пока

он

не

зарыт

в землю, должно быть

холодно,

а отсюда вывод: холодно

будет

в таком случае и в окружающей покойника местности.

Такое

же позднейшее перетолкование мы видим и в

весьма широко распространенном теперь народном поверье, по которому

ненадлежащее место погребения заложных покойников влечет за собою

АГО, XXXVII.

43 —

рукопись

В. П.

Юрлова,

1866 г., с. 19.

)

Ср. выше

§ 26, № 6:

согласно

таким поверьем, самарцы также зарывают опой-

Цев «в

соседнем

владении*, вбивая

ему в

спину осиновый кол, чтобы

не

убежал.

)

Письмо

ко мне

Ив. Вас. Костоловского

из с

Кормы Рыбинского

у., 1911 г.

АГО, XXXVII,

28 - 1847 г.

бездожие

или

засуху.

Более чем вероятно, что поводом к такому ново

му

толкованию послужила связь погребения и могил заложных покойни

ков с водою: трупы заложных кидались в реки и в мокрые места, моги

лы

их поливались водою- На этой почве старое и сделавшееся непонят

ным поверье о связи погребения заложных с вредными для произраста-

ния хлебных злаков весенними холодами стало перетолковываться по

новому:

его связали с засухою и бездождием, от коих хлебные злаки

страдают еще чаще и

больше

Старое народное воззрение, согласно коему

закапыванье

заложных по

койннков в чистую землю влечет за собою вредные для произрастания хле

бов

весенние заморозки, находит себе весьма простое и естественно*

объяснение,

во всем согласное со старым народным миросозерцанием:

Мы

уже знаем, что трупы заложных покойников

«земля

не гтринима

ет»:

или вьжидывает их из своих недр, или же не дает им превращаться

в землю, т. е. гнить (§ 5).

«Мать-сыра

земля»

служила, а отчасти служит и теперь, предметом

почитания и

даже

поклонения в русском народе

*. Она чиста и ничего

нечистого

в себя не допускает. Действующая на земле нечистая сила

обитает отнюдь не в земле, а в стоячих водах (озерах, болотах и т. п.)

и под землей. Между тем заложные покойники находятся в полном рас

поряжетш у нечистой силы (§6), а потому и сами в высшей степени

нечисты.

Закапывать

такую нечисть в землю — значит оскорблять эту

последнюю.

Земля осерггится и

выразит

свой гнев в том, что будет хо

лодна

весною

*. Отсюда весенние морозы, как следствие ненадлежащег1>

погребения заложных.

Много

труднее объяснить появление в тех же случаях бездождия. Засу

ха

зависит

не от земли, а от дождей, от воды, от облаков, от

ветра.

Поло

жим, народ верит, что колдуны и ведьмы, равно как и представители не

чистой силы, могут

«отвести

тучи»,

скрасть облака. Но почему все это про

исходит

только

в том случае, если заложный похоронен не на своем месте?

Связь ненадлежащего погребения заложных с весенними холодами

легко

объясняется на почве старого, чисто языческого, народного миро-

)

Весенние холода обычно совпадают

бездождием,

что

могло послужить лишним

поводом

смешению.

)

Множество 4>актов

доводов

подтверждение этого приведено

у С.

Максимова

[Максимов

1903. с 251 и

след.].

)

Причину весенних холодов народ видит именно

земле: +земля

холодна».

30-31

117

созерцания; тогда как связь такого погребения с бездождием может

быть

объяснена только на почве чисто христианских, т. е. уже поздней-

ших, воззрений народа. Из этого сопоставления ясно, что древнее.

§ 31- Выше (§ 30) мы высказали свое объяснение

того,

почему

обычное

погребение заложных покойников через закапьгванье в землю

влечет

за

собою,

по старому народному мнению, вредные для произрас-

тания

хлебов весенние холода. Приписываиье тому же самому погребе-

нию иных климатических последствий

—

бездождия или засух — мы

объяснили

позднейшим перетолкованием старого народного поверья, —

между прочим и потому, что объяснить это второе воззрение на языче-

ской почве мы не находим возможности.

Теперь

посмотрим,

какие

объяснения были высказаны по тому

же вопросу другими.

селе

Канаве Симбирской

губ.

был записан В. Юрловым в 1866-м году

заговор от засухи, в котором находим цельное и стройное изобра-

жение занимающего нас предмета. Приведем этот заговор целиком:

«Выхожу

я, удал добрый молодец, из ворот в ворота, в чистое

поле,

заговором заговариваюся. на все четыре стороны покланяюся; вижу: ле-

жит гроб поверх земли; земля того гроба не принимает, ветер его не об-

дувает, с

небеси

дождь не

поливает;

лежит в том гробе

опивец

зубас-

тый, собой он головастый, как гадина в гробу распластался,

язык

его в

темя вытягался; Божий

тучи

мимо

проходят,

на еретника

за семь

поприщ дождя не изводят. Беру я, раб Божий, от дупла осинова ветвь

сучнистую,

обтешу арясину осистую, воткну еретнику в чрево поганое, в

его

сердце окаянное; схороню в

блате

смердящиим, чтоб его ноги пога-

ные были не ходящие, скверные его уста не говорящие, засухи не наво-

дящие; лежал бы в земле ничем не движим,

окаянные

бы его на ноги

не подымали,

засухи

на поля не напущали; окаянный бы их небольшой

(Кружоло),

самого сатаны нечисто воздыхало, в триисподнюю был про-

клят.

Аминь.

Помоги Господи словесам моим утверждение»

Объяснение

основано, в сущности, на распространении известной ис-

тины: заложного

«земля

не принимает» (§5). Подобно земле, опивца в

заговоре

«ветер

не обдувает, с небеси дождь не поливает, Божий тучи

мимо

проходят».

Красивое и поражающее изображение замершей при

Р°ДЫ,

изумленной (?) видом зубастого и головастого опивца-еретика.

Почему,

однако же, «Божий тучи мимо проходят, на еретника за семь

ло

АГО,

XXXVII,

16, л. 29. В.

Юрлов

добавляет: «Вообще в приволжских губерниях

ередко

суеверные

крестьяне

соединяли

слова

подобного

заговора с

самим

делом».

поприщ ъождя не изводят»? На этот вопрос заговор отвечает

тольк<

жзвс

воображению и чувству, но не рассудку. Из дальнейших слов за

«-опора

как бы с

1едует.

чго засуху наводят уста (?) онивца и засуху на

поля

напутают окаянные, т. е. черти. В первом случае, по-видимому

намек на поверье, засвидетельствованное в Самарском уезде: опойца вы

пивает

влагу из земли (§ 30), Но тогда как же объяснить засуху в елу

чае погребе! ия иных заложных покойников, не опойцев? Что же

каса

етя

замирания

всей ггрироды перед фобом опойды еретника, то оно

объяснимо

>a3Bt

только на чристианской почве:

1фирода

ужасается не

честия грехорной нечистоты?

научной литературе мы встречаемся с двумя теориями по

снимающему нас вопросу. Проф. Е. В. Петухов объясняет это народ

чое во;ч!>е1.ио

на

чи«то

хрип панской почве. Он пишет:

«Народ

верш,

по

утопленники и удавленники, как умершие неестественною смертью,

самым родом своей смерти оонаружили, что они навлекли на себя гиен

наказание

Божие. Таких людей хоронить не следует, и погребающие

чх

грешат перед Богом, так кчк

выражают

этим нротиводейст

в и е Божественной

воле.

За это противодействие Бог может по

слагь

общественное бедствие вроде неурожая и проч.: чтобы умолить

Бога, отвратить гнев его от погребавших и избавиться от общественного

^'дствия, следует вырыть из могилы эти погребенные тела утопленникот?

удавленников*

[Пету<ов

18Я8. с 108].

Здесь народу тжпиепны чисто христианские представления о грехе,

возмездии и т. д. По с христианской точки зрения в деле похорон

болыч«

всего

livieei

значения церковный обряд отпевания; между тем

рассматрива-

емое

1г.1ми

иамодшк* 'уеверие нимало не считается

.гтим церковным обря

юм:

из

мопг<

выкапывают одинаково и погребенных с отпеванием

(№1:

i /"

и др.), и без отпевания

(J\y

16). Центр тяжести, очевидно, не в христп

иском грехе. Сказгмъ и то что в ХШ веке, меньше чем через три столети.

;юсле

принятия русскими христианской веры, новые христианские

суев»

рии могли возникать только на почве двоеверия, под влиянием старых язы

четких веровании: и пока эти последние для час не ясны, до тех пор мы

удовлетворительного

объяснения иметь не будем.

Другое

обьяснекие подробнее развито в стлтье Л. С. Белогриц-Котля

реьского

>Ми<}юлогическое

значение некоторых пллчггуплений, совершае

мых

по

суеверию»

[Белофиц-Котлярсвский 1888, с. 112 и др.]. Злео

читаем: «От м- четного погребения, т. е. такого, которое подоба*

\ристиан!шу. самоубийц и вообще лиц, погибших насильственною смер

гью

например

утопдпгу,

зн мерзших и т. д., происходят разные пар"

119

ные бедствия,

как-то

- губительный град, безвременный мороз, особен-

но

бездождие. Вредоносный

характер

почетного погребения самоубийц,

надо думать, стоит в связи с поклонением теням усопших. Если мятеж-

ные души самоубийц, как проклятые, обрекались на лишение погре-

бальной

почести, то понятно, что нарушение этого отрицательного долга

не

могло

оставаться безнаказанным; тени усопших, пенаты,

мстили

за

такое поведение живых, которое

было

бы кощунством, надругательст-

вом над ними, мстили,

отвращая

от живых свое благоволение и раскры-

вая темным силам, родственным душам самоубийц, возможность вредо-

носного

действия. Отсюда и появление природных бедствий — бездож-

дия,

града

и т. п. Для прекращения этих бедствий, очевидно, ничего бо-

лее

не оставалось, как вьгрыть самоубийцу из места общего покоя мер-

твых и зарыть его на распутиях, перекрестках полей, вообще похоро-

нить его без погребальной почести (погребальных почестей. — Д. 3.)»

[

Белогриц Котляревскии 1888, с. 115].

Аналогичное

объяснение высказано Р. Л. Марковым, который пи-

шет: ^Высокая могила в России почиталась самою необходимою при-

надлежностью хороших языческих помин... В простонародье и до сего

дня держится уверенность, что чем выше честь усопшего, тем выше

должна быть н его могильная наеьгпь. Чем ниже уважение людей к

усопшему,

тем ниже должна быть насыпь его могильного холма. А по-

койники,

сугубо

презренные, каковы: казненные по суду или по народ-

ному

самосуду, удавленники, еретики и вообще люди низкой нравствен-

ности,

по мнению поселян, должны

даже

„затаптываться в трясину" и

притом возможно

глубже,

т. е.

ниже»

[Марков Р. 1911, с. 149, 150].

Изложенное

объяснение придает слишком

большое

значение •почет-

ности»

погребения, и притом понятой односторонне — в смысле присут-

ствия или отсутствия на могиле насыпи. Но все это, разумеется,

призна-

ки несущественные. Степень почетности погребения всегда и всюду за-

висит от степени знатности покойника, и больше ни от

чего.

Одна

«почетность»

погребения, однако же, еще нисколько не объяс-

няет, почему обычному погребению заложных покойников приписыва-

ются весенние морозы и заеухи. Потребовалось вмешательство усопших

предков, которые будто бы

«мстят»

за

«кощунство».

Мы допускаем

(§

21), что души умерших предков обидятся, когда рядом с ними пола-

гают

нечистого

и презренного заложного. Но чтобы умершие предки

ОДедили, с какою степенью почетности погребаются разные иные покой-

Ники

не из их рода. — это с сравнительно-этнографической точки зре-

ния почти что совсем невероятно.

Гнев

умерших предков, конечно, может повести к разным бедствиям

живых потомков, но почему в данном случае исключительным бедстви

ем

является именно засуха, этого рассматриваемая теория совсем не

объясняет.

Мы

принуждены, таким образом, оставаться при своем объяснении

(§

30), пока не дано

более

удовлетворительного.

§ 32.

Убеждение

необходимости особого способа или места погребения для умер

тих неестественною смертью существует

и у

других народов, кроме русских. Так

у литовцев Виленской губернии отмечен такой

же

точно случай суеверного разрытия моги

лы,

целым рядом каких

мы

встретились выше.

В 1890

году

в д.

Антонайцах повесила<

80-летняя старуха. Крестьяне, несмотря

на

просьбы родных,

не

позволили похоронить

ег

на

кладбище,

погребли подальше

от

деревни

лесу. Но через шесть дней,

по

просьбе

род

ных

по распоряжению полиции, труп несчастной старухи был похоронен на краю кладби

ща.

Однако

здесь

злополучной покойнице пришлось полежать недолго:

на

жг

день могила была найдена разрытой,

гроб

разбитым

пустым; труп, как оказалось

свезли

болото,

за

несколько верст

от

села,

там погрузили

его в

воду.

Все поиски трупа

полузамерзшем болоте оказались тщетными. Совершено это было — добавляет корреспон

цент

)

— в

силу существующего

литовцев предрассудка

том, что

«душа

людей, лишип

ших

себя жизни, ходит

по

смерти

делает много

зла».

Подобный

же

случай отмечен

казанских татар. Дело происходило в

1813

году. Осень*'

этого года

татарской деревне Ошняке Спасского

уезда

Казанской губ. умер временно про

живающий

тут по

торговым делам казанский мещанин

Биккула

Биккинеев Покойный бы -

погребен,

обычными мусульманскими обрядами,

на

деревенском кладбище.

Ко

через

дпч

юда,

конце июля

1815

года, мегтные твтары перенесли труп этого чужого покойникя

пес,

за

две версты

от

своего селения, положили его там

яму, вырытую

полурост челот

ка,

закрыли

сверху осиновыми

ольховыми

кольями

На

суде

они, как

на

причину это»

твоею поступка, указали

на

следующее обстоятельство: *с

тех

пор к»к

он

(Б.

—

Д. 3.) б*

догребен

у них на

мазарках,

селении

их не

было вовсе дождя,

хлеб совершенно

(сом

м.

Д. 3.) не

родился;

по

перенясе

же

трупа

лес пошли дожди,

урожай хлеба

посредственный»

([Делоо

перехоронении.

1868. с. 96,

97]; ср.: |Н. Н-ч.

1869, с. 41]).

Заметим,

что,

судя

по

всему, смерть казанского мещанина была преждевременною

внезапною: недаром

же она

последовала

так

далеко

от его

родины.

Ксли

во

всем эточ

происшествии видеть простое подражание русским,

так и

тогда описанный случай

прг

стапляет большой интерес

по той

точности,

какою выполнили русское суеверие тягар

Но

для нас

этот

вопрос

заимствовании остается огкрьпым.

'*)

*Мос

л»вс:«ая

ил-'^ттрг.рлпчничя

газетка*,

Ift'",

" '•*

игг*

•ч'»!.'

•