Закомлистов А.Ф. Юридическая философия

Подождите немного. Документ загружается.

454 ________________________________________________________ Глава

понента действительности, который не всегда приобретает признаки

события, поскольку зачастую не содержит в себе характеристик кар-

динального разрыва в обычном, плавном течении дел и не является

репрезентацией (представленностью) новизны, необычности, экст-

раординарности, свойственных событию, значимость которого вы-

ходит за пределы ординарного повседневного явления. Событие не-

сет на себе печать и наделено признаками публичности, распростра-

няя свое воздействие и влияние за пределы обыденного и

повседневного, втягивает в свою орбиту существование индивида,

его окружение, а в уникальном исторически значимом проявлении

захватывает в свою локализацию и все общество.

В отличие от такой экспозиции стандартная локализация юри-

дического факта — это моменты в реализации субъективного права,

где находит свое выражение и реализацию право и дееспособность

лиц. Динамика реализации права происходит в рамках индивиду-

ального, общественно-публичного существования и связана с вре-

менем и историей. В этой связи юридические факты вплетены в био-

графический и исторический контексты, где совмещаются и сущест-

вуют в нерасчлененном процессуальном виде как феномены

безразличной для права социальной, и собственно юридической

фактологии.

Среди всего многообразия социального датума в первую оче-

редь можно выделить изначально данное, то, что обусловлено рож-

дением, появлением, естественным возникновением и получением

места в материи социальных отношений, т. е. то, что присуще субъ-

ектам права — физическим и юридическим лицам (например, рож-

дение ребенка, смерть человека, утрату трудоспособности вследст-

вие достижения определенного возраста, регистрацию брака и т д.).

Можно охарактеризовать подобную юридическую фактографию как

определенную генерацию, внутри которой содержится источник ин-

дивидуального правообразования в жизни и существовании субъек-

тов права. Подобная фактография имеет органическое происхожде-

ние, несет в себе сообразный природе человека генеалогический ха-

рактер, представляет собой самопорождение (автохтонность) факта

в контексте жизни индивида и приобретает юридическое значение в

силу естественных причин.

Нередко такую фактографию связывают с феноменологией со-

бытий и состояний, но в такой номинализации юридического факта

Юридическая эпистемология и юридическое мышление 455

происходит отождествление того, что внутренне присуще субъекту

права с тем, что свойственно внешней действительности. Происхо-

дит это, потому, что явлениям биографического плана пытаются

придать публичный, общественный смысл, устанавливая знак равен-

ства между ними и общим положением дел, имея при этом в виду

социальную действительность и состояние дел в обществе в целом.

Как правило, такие характеристики включаются в юридическое по-

нятие статуса или положения лица, которое может сохраняться во

многих случаях неопределенный период времени (состояние в заре-

гистрированном браке, исполнение обязанностей по занимаемой

должности, инвалидность 2-й группы и т. д.).

От этого вида юридической фактографии, на наш взгляд, следу-

ет отличать другую генерацию юридических фактов, которые соз-

даются самими субъектами права в сфере договорных отношений,

где эти факты устанавливаются, изменяются и прекращаются по во-

ле участников этих отношений. Такая юридическая фактография

относится к сфере рационального правосозидания со стороны субъ-

ектов права. Однако все многообразие юридических фактов связано

с феноменом универсальной правовой креативности законодателя,

когда порождающая сила юридического факта изначально опреде-

лена дофактологической властью предсуществования и нормативно-

го присутствия законодательства и конкретной юридической нормы.

Необходимо отметить, что само существование юридической

фактографии возможно в условиях и в присутствии системной логи-

ки права и действующего законодательства. Характерным качеством

современной цивилизации является то, что законодательство выпол-

няет функцию базисного основания для суждения о праве и неправе

и в этом отношении нормативная логика в типологии юридических

фактов возможна в условиях социально-технологического присутст-

вия права как регулятора общественных отношений. Важно, чтобы

такое общество обладало соответствующими нормативно-регуля-

тивными ресурсами в виде всеобще значимых правовых устоев, т. е.

имело в себе потенциал применения юридической ответственности

за нарушение установленной нормы поведения.

В параметрах измерения поведения субъекта права при приме-

нении юридической ответственности юридическая фактография

представлена уже в другой модификации— в модификации юри-

дических фактов, возникновение которых обусловлено совершением

456 Глава

правонарушения. В этом отношении действие субъектов права свя-

зано с двумя типами поведения — неисполнением обязанности и

нарушением чужого права. Эта генерация юридических фактов пре-

бывает в таком их качественном состоянии, где их генезис или по-

рождение связаны с разрушительным фактором в поведении субъек-

тов права и причинением вреда. Верификация юридических фактов

в сфере применения юридической ответственности осуществляется

через установление фактических обстоятельств конфликта в праве.

Здесь юридический факт является схемообразующим динамическим

моментом в определении прав и обязанностей субъектов права (та-

кую ситуацию с точки зрения правосудия можно квалифицировать

как субъектное правоустановление или установление принадлежно-

сти того или иного права лицу или отсутствия у него конкретного

права). Подобная ситуация возникает когда налицо неопределен-

ность в праве, либо имеет место совершение правонарушения,

последствия которого на виду у всех. Видовые формы установления

юридического факта воспроизводятся и удостоверяются через су-

дебную процедуру в единстве процессов верификации (подтвержде-

ния) и фальсификации (опровержения). Эти процессы осуществля-

ются как доказывание истин факта и права.

Доказывание является условием для установления и определе-

ния юридически значимых обстоятельств по делу со стороны суда.

Если в сфере законопослушного поведения и индивидуального осу-

ществления прав можно говорить об юридической фактографии по-

рождающего и креативного (творящего, конструктивно созидатель-

ного свойства), то в области процессуального права и судопроизвод-

ства необходимо уже указывать на юридически значимые

обстоятельства, наличие причинно-следственных связей, детерми-

нацию поведения, мотивы поведения и вину. В рамках публичного

правосудия происходит доказательное воспроизводство наличия или

отсутствия правообразующеи (гражданское судопроизводство) или

правоотрицающей (уголовное судопроизводство) генераций юриди-

ческих фактов. В одном случае это происходит через процесс иссле-

дования жизненных обстоятельств, связанных с созидательно на-

правленным осуществлением гражданских прав, в другом — через

исследование акта преступной воли, т. е. разрушительной активно-

сти. Преступная воля в этом акте изначально отрицает позитивный

Юридическая эпистемология и юридическое мышление

457

способ осуществления прав, который составляет необходимую при-

надлежность гражданского общества.

Нужно отметить, что проведенная градация фактографии в

юриспруденции в целом подтверждает выводы некоторых исследо-

вателей о том. что факты нельзя относить к сфере предметной вещ-

ной действительности. Они представляют собой результат использо-

вания нормативной схемы восприятия действительности. В общем

неюридическом смысле факты — это результат мыслительного от-

ражения действительности, которое обусловлено потребностью че-

ловеческого сознания ее осмыслить или придать ей определенную

значимость.

Можно сказать, что фактуализация процессов действительности

есть не что иное, как способ ее исчисления с помощью именования

через отдельные локальные образования внутри нее, которые возни-

кают в силу определенных социальных причин. Через это разме-

щающее установление явлений действительности и применение та-

кой интеллектуальной операции, как «размыкание» непрерывного

течения бытия, и находится место каждой вещи и явлению как фак-

там, происходит постижение смысла происходящего в параметрах

последовательности, причинности, обусловленности одного явления

друтим, следования их во времени и т. д. Иными словами, через ак-

тивность «размыкания» как рациональной «разметки» бытия проис-

ходит его осмысление и приобретается знание о сущем, достигаются

относительная полнота и всеобъемлемость в понимании окружаю-

щей действительности, максимально возможная степень власти над

обстоятельствами, способность владеть ими или влиять на них через

познание закономерного, неизбежного и истинного.

Фактуализацию действительности как способ ее репрезентации

и описания через указание на факт следует отнести к сфере воспри-

ятия человеком окружающей действительности, а не к процессам

самой этой действительности, которые могут происходить незави-

симо и без участия человека в них. «Ключ к пониманию ''факта"

следует искать не в независимой от языка действительности, не в

положениях дел или событиях, а в суждении о действительности.

Имя факт постоянно взаимодействует в тексте с предложениями и

их неполными номинализациями, и этот контакт не безразличен для

семантики "факта". И хотя конструкция тот факт, что.., как спра-

ведливо заметил Дж. Остин, дает возможность нерасчлененно гово-

458 ________________________________________________________ Глава

рить о мире и о наших знаниях о мире, лидирует в этом комплексе

концепт истинности суждения (знания), а не "неприкасаемый

' мир,

действительность "как она есть". Факт (его значение) есть способ

анализа действительности, имеющего своей целью выделение в них

таких сторон, которые релевантны с точки зрения семантики текста.

Факт не может быть уподоблен ни единицам административного

деления пространств, ни единицам календарного членения времен-

ного потока, ни естественным реалиям природного мира... Факт со-

относителен с простой, конкретной и истинной пропозицией (ут-

верждением), отвлеченной от субъектного модуса и всех тех элемен-

тов и коннотаций, которые вводятся им в высказывание. Факт

наследует от пропозиции следующие признаки: 1) значение истин-

ности как конститутивный компонент семантической структуры;

2) отрицание; 3) структурированность, связку, субъектно-преди-

катные отношения; 4) ограниченность определенными рамками;

5) недескриптивность (отсутствие описательности); 6) концептуа-

лизацию действительности: факты, как и соответствующие им ут-

верждения, не бывают глобальными; 7) принцип счета».

В этой связи перед нами возникает еще одно существенное об-

стоятельство, которое указывает на радикальное несоответствие ме-

жду научным и судебным познанием. Это понятие доказательства.

Если мы обратимся к формально-логическому представлению о

сущности доказательства, то обнаружим, что оно «определяется как

процедура обоснования истинности некоторого утверждения путем

приведения тех истинных утверждений, из которых оно логически

следует. В доказательстве различают тезис — утверждение, которое

надо доказать, и основание, или аргументы, — те утверждения, с

помощью которых обосновывается тезис. Понятие доказательства

всегда предполагает указание посылок, на которые опирается тезис,

и тех логических правил, по которым осуществляются преобразова-

ния утверждений в ходе доказательства. Доказательство представля-

ет собой определенного рода умозаключение или цепочку умозак-

лючений. Поэтому все, что в логике говорится об умозаключениях,

их строении, требованиях к ним и т. д., имеет прямое отношение к

доказательству. Определение доказательства включает два цен-

АрутюноваН. Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. С. 157,

162, 163.

Юридическая эпистемология и юридическое мышление

______________________________________________________________

459

тральных понятия логики: понятие истины и понятие логического

следования. Оба эти понятия не являются в достаточной мере ясны-

ми, и, значит, определяемое через них понятие доказательства также

не может быть отнесено к ясным. В стандартном определении дока-

зательства используется понятие истины. Доказать некоторый те-

зис — значит логически вывести его из других, являющихся истин-

ными положений. Но есть утверждения, не связанные с истиной.

Очевидно также, что, оперируя ими, можно и нужно быть и логич-

ным, и доказательным».

Формально-логическая характеристика доказательства может

указать лишь на технологию доказывания в сфере использования

готовых пропозиций, под которыми следует понимать утверждения

о процессах реальной действительности. В этом отношении источ-

ник проблемы доказательства следует искать в первичной основе

пропозиций, связанной с условиями восприятия и осмысления на-

званных процессов. Новоевропейская философская традиция квали-

фицирует такой вид проблематизации как проблему соотношения

между аналитическими суждениями, которые воспроизводятся через

непосредственное восприятие действительности, и воссозданием

системы связного знания через формулирование синтетических су-

ждений. Причем проблема обозначается в постановке вопроса о

возможности синтетических суждений априори, поскольку налич-

ный аналитический материал в его необозримом количественном

многообразии не обладает внутренне присущим ему потенциалом

для автоматического приращения знания и не предоставляет за счет

чисто эмпирических ресурсов индукции прогрессирующее движение

смысла текущих процессов действительности и значимости каждой

его частной сингулярной единицы.

Это значит, что системообразующий потенциал знания и схема-

тизм его выражения базируются на фундаментальной основе, кото-

рая существует еще до опыта. Такое первичное представление отно-

сительно возможности синтетического суждения априори является

следствием одностороннего рационализма, поскольку черпает ре-

сурсы для логики обоснования и доказывания из понятий чувствен-

ности и разума, которые соответственно такой точки зрения обла-

дают внутренне присущими им ресурсами для воссоздания условий

ИвинА. А. Логика. М., 2001. С. 214, 215.

460 __________________________________________________________ Глава

продуцирования знания, скажем, в виде априорных форм чувствен-

ности или интеллектуальной интуиции.

Когнитивные ресурсы логики доказывания при осуществлении

правосудия существенным образом отличаются от схематизма про-

стого формально-логического вывода. Последний в данном случае

имеет место в системной связи с феноменологией восприятия про-

цесса доказывания в суде, поэтому логика судебного познания имеет

свою собственную сущность и не огранивается задачами строгой

силлогистики, имеющей дело с совокупностью готовых суждений

относительно действительности. Репрезентация наличного правово-

го смысла в отношениях между людьми при судебном разбиратель-

стве дел происходит путем реальной демонстрации этого смысла,

его показа через различного рода свидетельства относительно каче-

ства, специфики и характера этих отношений. Эти свидетельства и

представляют собой совокупность средств доказывания. Средства

доказывания, с точки зрения их годности и приемлемости и по сво-

ему конструктивному и позитивному качеству для целей правосудия

делятся на дозволенные и законные.

Это их назначение раскрывается, например, в ст. 45 Конститу-

ции РФ и гл. 6 ГПК РФ. Отсюда следует, что в естественную логику

формально-логического доказательства вторгается схематизм пуб-

лично-нормативного свойства, базирующийся на созидательном по-

тенциале юридической нормы. Это значит, что логическое качество

доказательства в юриспруденции наделяется особым регулятивным

или нормирующим смыслом. Не всякое убеждающее свидетельство

или логический аргумент мог\т приняты судом в качестве тех, кото-

рые могут относиться и быть допущены как имеющие юридическую

значимость, обладающие необходимым качеством для правильного

разрешения дела.

Таким образом, логику доказывания при отправлении правосу-

дия следует относить к публичному способу удостоверения право-

вого качества социальной действительности, где когнитивный по-

тенциал установления истинности правопритязания на судебную

защиту имеет многослойный характер. Это не тип непосредственно-

го «объектного» познания, свойственного индивидуальному воспри-

ятию предметного мира, и не естественнонаучное познание, ориен-

тированное на поиск неизвестного в закономерностях этого мира,

когда используются такие инструменты познания, как гипотеза, экс-

Юридическая эпистемология и юридическое мышление 461

перимент, моделирование, индукция, ресурсы наличного научного

знания в его системном и регулятивном качестве. Здесь познание

смещается в сторону ценностного восприятия социальной действи-

тельности, сохраняя при этом потенциал и схематизм традиционной

гносеологии. Стандарт теории познания выполняет здесь функцию

первичного постижения социальных процессов на уровне «эстети-

ки» незаинтересованного объективного восприятия. Формальная

логика вывода присутствует в таком интеллектуальном процессе как

естественный момент рассуждения и служит условием для принятия

решения. Однако формально-логическое следование подчинено в

данном случае нормативном}' схематизму и регулятивному воздей-

ствию в исследовании и оценке действительности. Этот схематизм

задан юридической нормой и назначением публичного правосудия в

обществе.

С точки зрения принципов современного правового государства,

этики прав и свобод человека и гражданина, такое положение дел

означает, что когнитивный потенциал логики судебного разбира-

тельства расположен в сфере антропологии и ценностного подхода к

действительности. В связи с этим компонент дескрипции или описа-

ния, который внутренне присущ чистой познавательной деятельно-

сти, ориентированной на получение знания, включается здесь в ди-

намику нормативно-ценностной логики юридической регистрации

правового качества отношений между людьми, когда реализуется

право на судебную защиту и используется механизм правового ре-

гулирования.

Логика убеждения в истинности того или иного высказывания о

действительности, удостоверение в очевидности наличия или отсут-

ствия факта и права корректируются в данном случае посредством

таких нормативно-регулятивных схем, как правильное определение

юридически значимых обстоятельств при осуществлении разбира-

тельства дел, законность и обоснованность решения по делу (п. 1

ст. 362 ГПК РФ, ч. 2 ст. 56 ГПК РФР, ст. 195. 196. 198 ГПК РФ).

Если исходить из того, что юридический закон согласно самой

идее правового государства содержит в себе правовое качество и

соответствующий регулятивный потенциал, то вопрос о законности

и обоснованности судебного акта начинает приобретать синтетиче-

ское логическое качество. Обоснование судебного решения с помо-

щью правильной оценки представленных доказательств и соответст-

_462

__________________________________________________________

Глава

вне его требованиям действующего законодательства составляют

единое целое. В этой связи задачей судопроизводства является мак-

симальное обеспечение активного представления доказательств со

стороны лиц, участвующих в деле, создание условий для оптималь-

ной доступности их исследования, когда достижение в каждом кон-

кретном случае убеждающей очевидности относительно юридиче-

ского факта и права становится повседневной реальностью судебно-

го разбирательства.

Существуют ли какие-либо препятствия в обеспечении этой

доступности?

Придание принципу состязательности фундаментального харак-

тера создает необходимость своеобразной «переоценки ценностей» в

модели современного отечественного правосудия и позволяет вклю-

чить судоговорение с точки зрения его социальной характеристики в

коммуникативное пространство общества с его языковыми и идей-

ными особенностями, извечным своеобразием человеческой приро-

ды. Процесс доказывания в связи с этим может быть сопряжен со

стремлением одной из сторон, исказить действительность в угоду

своим интересам в деле или сознательно говорить неправду, исполь-

зуя ложь при осуществлении права на судебную защиту.

А. Г. Коваленко, давая характеристику этого обстоятельства как

фактора, влияющего на предмет доказывания, и по существ}-, при-

числяя суд к органу по выявлению и устранению лжи при разбира-

тельстве гражданских дел, указывает, что «судебное разбирательст-

во сопряжено с такой фазой развития правоотношений между соот-

ветствующими субъектами (сторонами), когда пределы регуля-

тивных отношений оказываются исчерпанными и возникает

необходимость охранительного регулирования, неудивительно, что

конфликтующие (конфронтирующие) стороны прибегают к исполь-

зованию всех и всяческих способов, призванных доказать (или спо-

собствовать этому) правообоснованность своей позиции в деле. Од-

ним из таких приемов является использование лжи. Ложь (эквива-

лентные ей действия) является фактором, объективно подрывающим

правовую стабильность, не отвечающим принципам разумности и

справедливости, посягающим на принципы морали и нравственные

устои общества, Сами по себе ложные доказательства (в случае их

раскрытия) связаны с фактами, имеющими доказательственное зна-

чение, а в иных случаях являются и прямыми доказательствами (до-

Юридическая эпистемология и юридическое мышление 463

казательство от противного). Однако ложь как процессуальное сред-

ство борьбы с контрстороной очевидно посягает на фундаменталь-

ные основы правосудия, нарушая, с одной стороны, принцип равно-

правия сторон, а с другой — заставляя суд ( а не только противопо-

ложную сторону) разбираться в ситуации, не отвечающей

объективному положению вещей. Как следствие, нарушаются прин-

ципы рациональности судопроизводственной деятельности и про-

цессуальной экономии».

Не касаясь по существу проблемы истины и лжи, лжи и правды,

истины и правды, отметим, что она носит метаюридический харак-

тер, глубинная основа перечисленных оппозиций имеет религиоз-

ный источник. Вряд ли можно потребовать вообще от конкретного

индивида утверждать истину об окружающем его мире, не будучи

уверенным в том, что он ею действительно обладает. Следовательно,

логическая оппозиция истины и лжи в контексте оценки истинности

или ложности суждения в процедуре доказывания правоты в споре

имеет опять же ценностный смысл и трансформирована в обязан-

ность говорить правду о фактическом состоянии дел и его существе

при осуществлении правосудия. Правдивые объяснения сторон и

показания свидетелей являются, как правильно отмечено в рассуж-

дениях А. Г. Коваленко, важным процессуальным условием для ус-

тановления истины по делу. При этом под истиной по делу следует

понимать правильное установление юридически значимых обстоя-

тельств по делу на основе имеющихся по нему доказательств, т. е.

определение фактического состава и характера спорных правоотно-

шений, что позволит сделать вывод относительно правомерности

обращения за судебной защитой или, наоборот, необоснованности

такого обращения. При этом обоснованность иска создает условия

для публичного способа правоприменения и вынесения решения по

делу, которым устанавливаются параметры юридической ответст-

венности, предусмотренные юридической нормой для данного кон-

кретного случая.

Могут возникнуть ситуации, когда одна из сторон создает ви-

димость обоснованности иска путем иллюзорной несоответствую-

щей действительности или не имеющей правового значения доказа-

Ковэленко А. Г. Институт доказывания в гражданском и арбитражном судопро-

изводстве. М.,2002. С. 163, 164, 190, 199.