Закомлистов А.Ф. Юридическая философия

Подождите немного. Документ загружается.

философская антропология юридической нормы

181

Однако первоначально антропологический объем воссоздается

через преодоление нужды и освобождение от нее, т. е. посредством

негативной свободы. Негативная свобода представляет собой есте-

ственное технологическое движение в рамках императивов обязыва-

ния, принуждения и власти рода над индивидом и через утвержде-

ние максимума государственной власти или господства. Это значит,

что и сам человек в процессе негации отрицается в своей действи-

тельной миро> строительной функции, претерпевая предельные ста-

дии зависимости от другого человека, поскольку используется в ка-

честве вещи, инструмента и средства.

зума» Ему придается высшая морально-нравственная сила по сравнению с другими

моральными установлениями.

В «Метафизике нравов» И Кант указывает «Все прославления, касающиеся

идеала человечества в его моральном совершенстве, ничего не теряют в своей прак-

тической реальности из-за примеров противоположности того, что люди представля-

ют собой теперь, чем они были и чем они, вероятно, станут в будущем, антрополо-

гия, возникающая из одних лишь опытных знаний, не может наносить никакого вреда

антропономии. устанавливаемой безусловно законодательствующим разумом» —

КантИ Соч. Вбт М , 1963-1966 Т 4(2) С.341.

И Кант использует морально-практическую концепцию всеобщего закона, кото-

рому человек должен следовать в его отношениях к другому человеку, не привлекая

для этого, говоря современным языком, материал теоретической социологии и фило-

софской антропологии В связи с этим закон человеческой жизни у И Канта постули-

руется, з не выводится из социальной нормологии, свобода и право остаются в пол-

ном распоряжении юридического Мы используем этот термин в универсальном

смысле — как показатель роста в ценностном измерении человека в истории и кон-

кретном обществе Другими словами, термин «антропономияя привлекается нами

здесь в целях определения антропологического качества юридической деятельности

и наличного состояния прав и свобод человека и гражданина, которое установлено в

юридическом законе

И Канта можно считать творцом универсальной нормологии теоретического и

практического знания нового времени или создателем идеи его легитимации во всех

трех «Критиках» Аналитика универсума этого знания насыщена у него юридической

терминологией и исходит из юридического отношения к действительности, характер-

ного установлением внешней регулятивной дистанции по отношению к современному

состоянию человеческого познания как в его способах, так и в результатах Можно

привести множество понятий юридической регуляции, которые он использует (прави-

ло, метод, максима, принцип, норма, легальность поступка и т. д )

Такой юридический подход к действительности вызвал в свое время не во всем

справедливую, но отмечающую односторонность юридической спецификации

И Канта, инвективу со стороны известного русского мыслителя Н Ф Федорова, для

которого антропология составляла главный предмет фипософствования «Вообще

философия Канта есть произведение опыта или истории всемирно-гражданских, т е

продукт людей, чужих друг другу, связанных отношениями не родственными, а только

юридическими Эта философия — выражение сторожевого положения, всегда готово-

го отражать нападение, особенно на личное достоинство» — Федоров Н Ф Собр

СОЧ : В 4 т М , 1995 Т. 2 С 92

182 ________________________________________________________ Глава

В рамках родового существования вопрос об укоренении чело-

века в лоне природного окружения происходил в контексте напол-

нения нужды затратным способом и через максимальное усилие по

покрытию его онтологического дефицита Это означает, что движе-

ние лишенности происходило в конфигурации природного кругово-

рота, который не давал возможности перейти в новое качественное

состояние. Такое качество могло возникнуть только в ситуации про-

рыва нужды и через восприятие излишнего. Именно феномен из-

лишка как того, что выходит за рамки необходимого, дает возмож-

ность перейти к очередному этапу негации, смысл которого заклю-

чается в том, что излишнее как превосходящий остаток создает

восприятие новой, ранее незнакомой цели — богатства как матери-

ального блага и источника власти.

Этот остаток от актуальной меры потребления приобретает при-

знаки телеологического ориентира, объекта вожделения, стандарта в

динамике социальной иерархии, показателя значимости индивида в

обществе и в конечном счете определяет стремление к такому на-

родному стандарту индивидуального блага, как счастье.

Из оппозиции к такой ценностной логике в бытии человека ис-

ходит сентиментальный восторг Ж. Ж. Руссо при описании непритя-

зательности естественных нравов первобытного существования че-

ловека в отсутствии восприятия излишка. При этом излишек мате-

риального блага квалифицируется как источник порока и начало

процесса деградации человеческой природы. На самом деле созер-

цание излишка есть выход за рамки обычного самообладания, кото-

рое ограничивается уровнем выживания. Излишек дает возможность

увеличить объем самообладания и в его восприятии в контексте

присвоения нельзя усмотреть что-либо лишнее как негодное и не

обладающее ценностью. Как раз наоборот, излишек есть переход в

новое качество самообладания как владения собой — это переход в

действительное пространство социального, поскольку отсюда начи-

нается п}ть к свободе потребления и освобождение от состояния

постоянной нужды.

Связан ли вопрос о появлении излишка с феноменом частной

собственности как акта, создающего базовые основания для рас-

слоения общества на классы, как это трактует марксистская фило-

софия, остается проблемой. Вызывает возражение постулирование

непосредственной причинной связи между процессом чисто эконо-

философская антропология юридической нормы

183

мического плана, каковым является сохранение и удержание остатка

удовлетворенной потребности на будущее время, с фактором,

имеющим юридическое и политическое значение и качество. Возни-

кает вопрос, кто же созерцает наличие излишка? Иными словами,

кто является существом, которое находит явление материального

излишка в обществе? Как только мы прочувствуем суть этих вопро-

сов, то поймем, что субъектом восприятия излишка является не тот,

кто им обладает — Я — субъект, а другой — Он — субъект, лицо

постороннее для собственника. Визуализация излишка составляет

принадлежность лица, которое им не обладает, пребывание же само-

го излишка является процессом тайного накопления, поэтому не

случайно П. Ж. Прудон демонстрирует сущность такой визуализа-

ции во фразе: «Собственность — это кража». Вообще же «Капитал»

К. Маркса можно причислить к одному из шедевров мировой разо-

блачительной литературы. Тайна излишка раскрывается здесь через

такие понятия, как фетиш, идеология или ложное сознание, приба-

вочная стоимость, эксплуатация и т. д.

Необходимо отметить, что излишек извлекается К. Марксом из

методологического пространства экономического анализа и получа-

ет в этом количественном, математическом качестве антропологиче-

ское, политическое и юридическое значение, а это уже сфера не

имущественного блага и фундаментальной антропологической цен-

ности, тематика универсальной, а не экономической аксиологии

Излишек как выход из сферы нужды и гнетущей потребности

можно отнести к изначальной социально-онтологической модифи-

кации возникновения права собственности вообще как феномена

индивидуального самообладания и установления минимального

зазора в зависимости от коллективного гнета созидания условий

существования Остаток материального блага после удовлетворе-

ния потребности становится платформой, на которой созидается

власть над обстоятельствами, свобода и право. Свобода и право

становятся возможными только тогда, когда распределение мате-

риального блага перестает быть сугубо коллективным процессом.

Хотя и в такого рода процессе, судя по этнографическим описани-

ям, присутствует некий схематизм вознаграждения за вклад, вне-

сенный индивидом в объем коллективного блага. Но этот схема-

тизм не создает удовлетворения, поскольку далек от действитель-

ного процесса справедливости.

184 _____________________________________________________ Глава

Появление знания о праве стало возможным, когда всеобщий

интерес и консолидирующее родовое усилие по преодолению нуж-

ды достигли стадии дифференциации, где индивидуальное усилие

получило импульс к возможности присвоения его результата, хотя

бы в виде остатка от удовлетворенной коллективной потребности.

Такой сдвиг в системе распределения добытого привел к тому, что

субъектом антропологического наполнения стала индивидуальная

самость, она постепенно отстранила от себя господство коллектив-

ного способа распределения материального блага.

Это в конечном счете обеспечило переход от природно-космо-

логизированного образа зависимости к антропоморфному. На место

природы как способа антропологического наполнения стал сам че-

ловек как Другой, т. е. как человек, который вышел из пространства

удовлетворенной нужды с остатком жизненного блага. Из этого ос-

татка выросла затем некая сумма, которая стала богатством, а влия-

ние богатства создает такое антропологическое, политическое и

юридическое качество, как власть.

Право власти имеет органические истоки и укоренение в ткани

родового бытия. Совершается парадоксальный антропологический

прием, когда ничто и незавершенность начинают восполнение, фор-

мирование и обретение соответствующего исторического образа че-

рез само человеческое существо.

Универсальной антропологической пищей для роста и увеличе-

ния ценности, важности и достоинства человека становится человек

как таковой. Доисторической схемой подобной присваивающей ак-

тивности животного характера можно считать первобытный канни-

бализм. Его черты легко распознаются в современных символиче-

ских цивилизованных видах виктимизированного насилия и в мак-

симально дистанцированной от них, но содержащей ритуальные

остатки-рудименты каннибализма, духовной любви. В сфере духов-

ной любви индивиды растворяются друг в друге, существуя для са-

мих себя в качестве взаимной жертвенной данности через взаимный

дар и благодать.

О феноменологии, эволюции и современных формах жертвен-

ного воссоздания блага в обществе можно получить представление

из работ Ж. Батая, М. Мосса, Э. Левинаса, Ж. Делеза, Р. Жирара,

Ж. Деррида, Ж. Бодрийяра.

философская антропология юридической нормы

185

Излишество и богатство в своих претензиях на установление

стандарта блага как суммативного состояния по изначальному сво-

ему онтологическому вектору и эффекту обречены на созидатель-

ную неудачу (сизифов труд). Это вызвано тем, что излишек неспо-

собен осуществить негацию своего имманентного статуса остатка и

перейти в состояние суммы. Стремление к максимуму материально-

го богатства несет в себе бремя динамического ничто. Ритмика тако-

го рода ничто есть нечто иное, чем обитель радикальной ненапол-

няемости, нищеты, бедности и скудости материального богатства.

Материальное богатство не содержит в себе внутренней рефлексии о

своих собственных границах, оно ненаполнимо в принципе. Видимо

существует искусство и разнообразие в системе возникновения и

заполнения потребностей, но их прогресс является бездонным. Та-

ким образом, в человеке заявляет о себе изначальная неполнота и

недостача в виде опустошительной активности свободы потребно-

стей. Богатство как излишество есть внешняя эстетическая рефлек-

сия в отношении могущества его проявления в роскоши и пороке.

Излишек сам по себе не может являться основой классового

расслоения, поскольку он для субъекта присвоения излишком не

является. Как раз наоборот, излишек несет в себе признаки ценно-

сти, инициирующей многообразие целей и средств. Для субъекта

присвоения он начинает составлять предмет страсти к обогащению и

увеличению объема самообладания вплоть до размеров публично-

сти, политического и юридического властвования. Такая историче-

ская характеристика излишка как компонента буржуазной свободы и

права в области материального блага и богатства, как излишества в

оппозиции к моральным ценностям традиционного феодального

общества и христианской морали аскетизма содержится, например, в

таком произведении раннего капитализма как «Басня о пчелах»

Б. Мандевиля (XVII в.).

Эволюция общественного человека происходит таким образом,

что наполнение его сущности, ее созидание, разрушение, отдельные

исторические акты ее свершения в подвиге происходят через труд и

борьбу, т. е. через конечные импульсы в контексте родовой жизни, а

сам человек представляет собой радикальную неокончательность и

неопределенность. При этом отдельная историческая личность вы-

ступает в ритмике пробега по линии антропономии от крайней сте-

186 _____________________________________________________ Глава

пени унижения в виде жертвы до максимума гордыни и превосход-

ства в образе монстра и злодея.

Процесс антропономии осуществляется через гений и талант,

текущая повседневная усредненность представляет собой социаль-

ный фон и среду, в которой происходит возвышение и падение че-

ловека в его ценности, важности и достоинстве. Такая ценностная

антропологика возможна через утверждение всеобщих гуманистиче-

ских стандартов неотъемлемых и неотчуждаемых прав и свобод че-

ловека. Усредненность или уравнивание создают плато для фор-

мально равного всеобщего доступа к благу.

Антропологический витализм и персонализм в критике такого

способа публичного нормирования человеческого существования

правы только в том, что усматривают в установлении стандарта прав

и свобод человека движение по пути к стагнации человека. Эта стаг-

нация видится в том, что из контекста публичной конструктивности

исключаются обе составляющие человеческого ничто как творения,

не бывшего в сфере роста человека, — имморальность витального и

идеал морального совершенства. Подобная публичная артикуляция

уравнивания закрывает доступ к новому человеку как сверхчеловеку

и богочеловеку (К. Маркс, М. Штирнер, Ф. Ницше, М. Шелер,

В. С. Соловьев, Н. Бердяев).

Речь идет о перспективности накопления человеческой сущно-

сти за счет перспективизма динамической открытости естественного

ничто человека для его возвыдения с помощью естественно-

природного потенциала. По версии Ф. Ницше, человек в такой от-

крытости бытию утверждает свою ценность путем максимального

развития сил и способностей, где подчинение низшего высшему с

точки зрения ценностной логики осуществляется через иерархию

власти в перспективе ее витально-антропологического роста.

Труд власти, борьба и культ силы играют здесь главенствую-

щую роль в отсутствие, или по ту сторону, таких координат измере-

ния человека, как христианская мораль, гуманность и сострадание.

Это ритмический процесс вечного возвращения к проблеме роста

человека, осуществляющегося по типу космологического взаимо-

действия природных стихий. Но отличие витального от действия

этих стихий заключается в том, что в этом процессе осуществляется

наполнение антропологической сущности через унаследование при-

философская антропология юридической нормы

187

обретенного по направлению к полноте универсальной антрополо-

гической конституции человека в ее идеальной чистоте — расе.

В этом смысле богатство личности создается через пре-

восходство одного индивида над другим, т. е. не через материаль-

ный остаток в виде излишка жизненного блага, а через излишек как

моральное качество. Этот излишек представляет собой этапы свер-

шений и достижений в иерархии социальной ценности и обладания

властью над окружением за счет личных, органически присущих

индивиду качеств. Эти естественные координаты жизнеопределения

не нуждаются, с точки зрения Ф. Ницше, в каких-то специальных

искусственных принципах морали, поскольку даны человеку от при-

роды, такая ценностная схема антропологического роста и есть не

что иное, как имморализм.

Имморализм вырастает из традиции рода, которая оставила

принцип сострадания и заботы о всеобщем для всех благе как химе-

рическое основание морального знания. Имморализм и есть не что

иное, как истинное знание о человеке и обществе в целом и в этом

смысле манифестация новой морали, не имеющей ничего общего с

прежними ее формами. Действительным общественным сознанием

может быть сознание, обладающее знанием о человеке как господи-

не всего сущего.

Сопоставление философии жизни Ф. Ницше и марксизма обна-

руживает точки соприкосновения этих, казалось бы, различных ти-

пов философствования в антропологической плоскости и дает до-

полнительный импульс для аналитики ценностной логики социаль-

ного ничто в человеке.

Когда мы говорим о наличии в собственности человека ничто

как динамики отсутствия блага, то мы не можем сказать, что эта

собственность воплощена в модусе устойчивого самообладания. Мы

не находим в человеке естественного антропологического потенциа-

ла в обеспечении власти над процессом раскрытия и проявления ну-

жды, влечения, желания и склонности в перспективе самообладания,

терпения и смирения. Дисциплина аскетизма не свойственна чело-

веку и приходит из рациональной сферы совместного существова-

ния индивидов друг с другом. В расчете на существование другого

содержится сдерживающее, дисциплинирующее начало взаимоотда-

чи и согласия в совместном усилии достичь максимума возможного

188

__________________________________________________________

Глава

блага, хотя этот перспективизм желания и имеет индивидуальное

эгоистическое проявление.

Нужно отдать должное рационалистической схеме утилитариз-

ма, где принцип блага трансформируется в более приземленную

ценностную логику всеобщей калькулированной пользы. В матема-

тической логике динамики общественной пользы устанавливается

минимум всеобщего антропологического качества, равного для всех,

в расчете на выгоду того или иного социального действия как пра-

вомерного. Претензия на то, что причитается по праву, связана с

чувством и понятием о мере в расчете на тот или иной объем блага,

а также нормой, стандартом и границами поведения, которое спо-

собствует достижению успеха в обретении причитающегося.

Неточное или математически неверное проведение границы ме-

жду тем, что принадлежит человеку по праву, и тем. на что он пре-

тендует, необоснованно, т. е. ошибка как неправильный учет права,

свободы и интереса другого лица, приводит к отрицательным де-

формациям упорядоченного согласованного существования людей

друг с другом.

Допущенная ошибка оказывает силовое воздействие на права,

свободы и интерес другого лица в модификациях касания, ущемле-

ния, повреждения, нарушения целостности названных компонентов

неимущественного блага и лишения человека этих ценностей. Таким

образом, происходит переход от чувственной эстетической сферы

притязания на материальное благо к аналитике неимущественного

блага.

Отсюда можно получить представление о том. что восполнение

антропологического дефицита начинает осуществляться через ис-

пользование регулятивного схематизма учета прав в контексте не-

имущественного блага, где получение материального блага опосре-

довано Другим, обществом и государством. Такое восполнение де-

фицита невозможно без установления целостной архитектоники

внешней регулятивной динамики функциональных мер и норм вос-

становительной, регенерационной активности со стороны общества.

Эта социальная динамика основывается на рассуждении о степени

нарушения свободы, права, интереса и находит выражение во все-

общем и равном для всех установлении — юридическом законе.

Архитектоника и параметры процесса такого функционального

расчета устанавливаются на частном и публичном уровнях общест-

философская антропология юридической нормы

189

венной жизни. На частном уровне это осуществляется через законо-

послушание и социальное действие в виде поступков, направленных

на признание прав другого лица, доверие и уважение к нему, а на

публичном — через осуществление судебной власти в рамках пуб-

личного правосудия. Отсутствие этих способов восстановления раз-

рушительного воздействия, неустойчивая антропологическая арти-

куляция в обладании свободой и правом на индивидуальном уровне

создают условия для деятельного лихоимства, которое проявляется в

различных модификациях присваивающей разрушительной актив-

ности или видах посягательства на благо в обществе в целом. Не-

смотря на то, что это разрушительное присвоение направлено на

конкретный объект, страдают или уменьшаются в объеме одновре-

менно благо общества и благо индивида, потерпевшего от совер-

шенного посягательства. Последний оказался жертвой лишения, ис-

ход которого был определен другим человеком, т. е. таким же ра-

зумным существом, знающим толк в учете своего и чужого права.

Применение ответственности к такому субъекту лишающего

присвоения, где благо отдельной личности представляет монаду в

этом регулятивном арифметическом схематизме общественного бла-

госозидания, и есть устранение из сферы общественных отношений

ситуации излишка в свободе и праве. Этот излишек в свободе и пра-

ве находит свое выражение в нарушении меры в указанном расчете

присваивающей активности и ведет к концентрации деструктивной

власти как богатства, в котором обитает лихоимство. Лихоимство,

несмотря на его индивидуальный точечный характер и повседнев-

ность проявления, может приобретать имперские очертания, на-

правленность и мощный разрушительный потенциал.

В российской нравственной традиции иметь лихо — значит тво-

рить зло в качестве устойчивого состояния нужды в этом. В этом

случае Другой становится препятствием в динамике определения

места расположения лишения, имение лиха стремится устранить бы-

тие Другого из пространства жизни.

Охарактеризованные виды ценностной и антиценностной логи-

ки в антропономической сфере и феномен лихоимства создают по-

требность в создании внешних динамических границ или установле-

ний в виде запретов, нравственной и юридической ответственности.

Динамика учреждения границ свободы и права и соответствующий

расчет в применении ответственности исходят от общества и госу-

190

__________________________________________________________

Глава

дарства, присутственная власть или юрисдикция которого включает

в себя способность и полномочия в деле устранения излишней кон-

центрации свободы и права.

Государство в этом отношении обеспечивает не только классо-

вое, но, прежде всего, антропологическое представительство со сто-

роны общественного целого в его стремлении к сохранению жизни и

обретению блага. Политический и экономический ингредиенты вла-

сти изначально выступают воедино и составляют процессуальный

композит исторической эволюции экономического и политического

самообладания общества и государства, которое применяет юриди-

ческую ответственность через иерархию и дифференциацию закона

и его неравное отношение к человеку в деспотических, рабовладель-

ческих и феодальных обществах, Только в условиях буржуазного

общества и в современной ситуации правового государства закон

формулируется в пропозиции формального равенства в свободе и

праве, получая приоритет перед неделимостью и империализмом

политического и экономического господства. Не случайно утвер-

ждение и учреждение концепции прав и свобод стало возможным с

возникновением зазора между политическим и экономическим гос-

подством, когда в оппозицию абсолютизму выступила буржуазия

как экономическая власть, не имеющая политического места в об-

ществе.

По характеристике Д. Локка, абсолютизм являлся проявлением

максимального избытка политической власти как ничем неограни-

ченной свободы и произвола. В этом отношении абсолютная монар-

хия квалифицировалась как средоточие лихоимства, пребывая по

отношению ко всему обществу в положении, характерном не для

общественного, а для естественного, природного состояния. В связи

с этим предельная концентрация свободы и права у одного лица гу-

бительна для общества, поскольку в совместном существовании лю-

дей присутствует радикальный разрушительный источник власти,

возвращающий человека в естественное состояние войны всех про-

тив всех.

Юридический смысл общественных отношений и заключается в

функции извлечения из их контекста лишения как вредоносной и

смертоносной активности. Наличие такого публичного защитного

ингредиента общественных отношений предотвращает возникнове-

ние цепной реакции взаимного насилия между людьми.