Вега Г. История государства инков. Книга 5 и 6

Подождите немного. Документ загружается.

чтобы освободиться от забот и тяжких мыслей, которые царствование приносит с

собой в постоянно возникающих делах мира и войны. Она расположена в четырех

малых лигах на северо-запад от города; это приятнейшее место со свежими и

нежными ветрами, красивыми ручейками, постоянным теплом, [не знающее] ни

холода, ни жары, без мух, и москитов, и других неприятных насекомых. Она

находится между двумя высокими горными цепями; та, что на востоке, — это

огромные Кордильеры Сьерра-Невада, которые одним из своих изгибов доходят туда.

Самая высокая вершина той цепи покрыта вечным снегом; с нее в долину сбегает

множество ручейков, вода которых используется для орошения полей. Средняя часть

цепи — суровейшие горы; ее подножье — богатейшие и изобильные пастбища,

сплошь усеянные оленями, косулями, ланями, ванаками, и викуньами, и куропатками,

и другими разными птицами, однако расточительность испанцев привела к тому, что

[сейчас] уничтожено все, что является охотничьей дичью. Равнинная часть долины —

плодороднейшие земельные участки, покрытые виноградниками, и фруктовыми

деревьями, и сахарным тростником, который посадили испанцы.

Другая горная цепь, стоящая на западе, невысока, хотя подъем на нее равен лиге; у

ее подножья бежит многоводная река Йукай с мягким и тихим течением; в ней много

рыбы и изобилие серых цапель, уток и других водоплавающих птиц. Вот почему все

больные, которые могут, приезжают из Коско в ту долину для лечения, потому что

город, имея более холодный климат, неблагоприятен для выздоравливающих.

Сегодня испанец — житель Коско — не считается состоятельным, если у него нет в

той долине своего участка. Этот инка Вира-коча был особенно пристрастен к тому

месту и поэтому приказал построить [там] много зданий — одни для отдыха, другие,

чтобы показать величие и могущество; я успел увидеть одно из них.8[333]8Он

расширил дом Солнца, [пополнив] его сокровища, и возведя новые здания, и увеличив

обслуживающий персонал, в соответствии со своей щедростью, и почитанием, и

преклонением, которые испытывали все инки [к] тому дому, и особенно инка Вира-

коча по причине того послания, которое [Солнце] направило ему с привидением.

Глава XXVIII

ОН ДАЛ ИМЯ ПЕРВОРОЖДЕННОМУ [СЫНУ], ПРЕДСКАЗАЛ ПРИХОД ИСПАНЦЕВ

В указанных делах Инка Вира-коча провел несколько лет при исключительном

спокойствии и мире всей его империи благодаря доброму правлению, которое в ней

осуществлялось. Первому сыну, которого ему родила койа Мама Рунту, его законная

супруга и сестра, он приказал в своем завещании дать имя Пача-кутек (до этого он

назывался Титу Манко Капак): это [грамматическая] основа настоящего времени,

означающая8тот, кто возвращает8или8тот, кто поворачивает8или8изменяет мир;8они

произносят [это словосочетание] на манер поговорки8пачам кутил;8это означает8мир

изменяется,8а в большинстве случаев они говорят так, когда великие дела меняются

от хорошего к плохому, и очень редко, когда они меняются от плохого к хорошему;

ибо они считают, что в действительности [чаще] бывают изменения от хорошего к

плохому, чем от плохого к хорошему. Чтобы было соответствие с поговоркой,

следовало бы Инку Вира-кочу назвать Пача-кутек, потому что он изменил положение

своей империи от плохого к хорошему, ибо восстание чанков и бегство отца изменили

ее положение от хорошего к плохому. Однако, поскольку он не мог [добиться], чтобы

его так называли, ибо все его королевства со времени, когда ему явился призрак,

именовали его Вира-коча, поэтому имя Пача-кутек, которое должно было бы

принадлежать ему [самому], он дал принцу, своему наследнику, чтобы в сыне

сохранилась бы память о подвиге отца. Учитель Акоста в шестой книге, двадцатая

глава, говорит: «Этого инку не одобряли за то, что он называл себя Вира-коча, что

является именем бога, и чтобы его простили, он сказал, что сам Вира-коча в

сновидениях явился к нему и приказал взять свое имя. Ему унаследовал Пача-кути

Инга Йупанки, который был очень храбрым завоевателем, и великим государственным

деятелем (republicano), и изобретателем большей части ритуалов и суеверий их

языческой веры, как мы потом расскажем». Этими [словами] он закончил ту главу. Я

привожу в свою пользу это доказательство [того], что ему [инке] во сне явился

призрак, и что он взял его имя, и что ему унаследовал сын по имени Пача-кутек. То,

что его преподобие говорит8[334]8в [следующей] двадцать первой главе, что Пача-

кутек отнял королевство у своего отца, это то же самое, что и мы говорили, однако

это Инка Вира-коча отнял его у своего отца Йавар-вакака, а не Пача-кутек у своего

отца Вира-кочи, поскольку в сообщении, которое получил его преподобие, одно

поколение оказалось отодвинуто назад (artassaron). И, хотя оно оказалось

ошибочным, я радуюсь, что он все же получил это сообщение, поскольку оно

оказывает мне пользу.

Имя королевы, супруги Инки Вира-кочи, было Мама Рунту: оно означает8мать-

яйцо;8они называли ее так, потому что у этой койи цвет кожи был белее, чем обычно

он бывает у индианок, и, делая такое сравнение, они называли ее8мать-яйцо,8что

заключает в себе прелесть и манеру изъясняться на том языке; они хотели сказать,

что мать была [такая] белая, как яйцо. Любознательные в отношении языков [люди]

развлекутся этим и другим подобным многословием, которые им не покажутся

таковыми. Не любознательные пусть меня простят.

Этому Инке Вира-коче его [народ] приписывает возникновение предсказания, которое

имелось у королей Перу, о том, что после того, как процарствует определенное число

[королей], на эту землю должны прийти люди, которых никогда не видели, и они

отнимут у них языческую веру и империю. Таково было содержание предсказания,

высказанное в путанных, двусмысленных словах, которые не позволяли воспринимать

[их точный смысл]. Индейцы говорят, что, поскольку этот инка после сна с

привидением стал у них оракулом, амауты, которые были философами, и верховный

жрец вместе с самыми старыми жрецами храма Солнца, которые были чудотворцами,

спрашивали в должное время о том, что ему приснилось, и что из слов, и комет на

небе, и земных предвестников, которые наблюдались в птицах и животных, и из

суеверий, и извещений, которые приносили жертвоприношения, из всего этого после

совещания со своими [родичами] инка сделал указанное предсказание, превратив

себя в главного чудотворца; и он приказал, чтобы [последующие] короли по традиции

хранили бы в памяти [это предсказание] и чтобы не распространяли его среди

простых людей, ибо не было дозволено оскорблять то, что для них являлось чудесным

откровением, и было неблагоразумно, чтобы стало известно и начались бы разговоры,

что настанет время, когда инки утратят свою языческую веру и свою империю, что

они будут низвергнуты с высоты и лишены божественности, которые им

приписывались. Поэтому больше не было разговоров об этом предсказании до инки

Вайна Капака, который незадолго до своей смерти весьма открыто заявил о нем, как

мы расскажем в нужном месте. Некоторые историки коротко касаются того, о чем мы

говорили: они говорят, что предсказанное принадлежало божеству, которое было у

индейцев; его звали Тикси Вира-коча. То, что рассказал я, слышал от старого инки,

который говорил про древние времена и рассказывал сказки своих королей в

присутствии моей матери.8[335]

Поскольку это предсказание сделал Инка Вира-коча, и поскольку оно сбылось с

приходом испанцев в Перу, и они завоевали [страну] и уничтожили языческую веру

инков, и проповедовали католическую веру нашей святой матери римской церкви,

индейцы дали испанцам имя Вира-коча, и это была вторая причина, из-за которой они

так поступили, присовокупив ее к первой, каковой являлось утверждение, что они

были сыновьями фантастического божества Вира-кочи, присланные им (как мы

говорили раньше) в помощь инкам и для наказания тирана. Этот рассказ мы

поместили до положенного ему места, чтобы сообщить об этом чудесном

предсказании, которое короли инки узнали за столько лет до [прихода испанцев]: оно

исполнилось во времена Васкара и Ата-вальпы, праправнуков инки Вира-кочи.

Глава XXIX

СМЕРТЬ ИНКИ ВИРА-КОЧИ. АВТОР ВИДЕЛ ЕГО ТЕЛО

Величественным и высочайшим было положение Инки Вира-кочи, как мы об этом

рассказали, когда он умер; его оплакивала вся его империя; ему поклонялись как

богу, сыну Солнца, совершая множество жертвоприношений. Он оставил наследником

Пача-кутека Инку и [еще] многих других сыновей и дочерей, законных по своей

королевской крови и незаконных; он завоевал одиннадцать провинций — четыре на

юге от Коско и семь—на севере. Точно неизвестно, сколько лет он прожил и сколько

царствовал; чаще всего говорят, что он процарствовал более пятидесяти лет; об этом

же говорил вид его тела, когда я видел его в Коско в начале тысяча пятьсот

шестидесятого года, когда я, вынужденный уехать в Испанию, заходил в дом

лиценциата Поло Ондегардо, урожденного Сала-манки, который был коррехидором

того города, чтобы поцеловать ему руки и проститься с ним по причине моего

путешествия. Среди других благодеяний, которые он оказал мне, он предложил:

«Поскольку ты едешь в Испанию, войди в это помещение; ты увидишь кой-кого из

своих [предков], которых я извлек на свет, чтобы у тебя было что рассказать там». В

помещении я увидел пять тел королей инков — три мужских и два женских. Один из

них, как говорят индейцы, был тот Инка Вира-коча; было видно, что он прожил долгую

жизнь; у него была белая как снег голова. Второй, говорят, был великий Тупак Инка

Йупанки, который доводился правнуком Вира-коче Инке. Третий был Вайна Капак, сын

Тупак Инки Йупанки, праправнук Инки Вира-кочи. Двое последних не казались столь

старыми, хотя и у них были седые волосы, но не столько, сколько у Вира-кочи. Одна из

женщин была королева Мама Рунту, супруга этого Инки Вира-кочи. Другая была койа

Мама Окльо, мать Вайна Капака, и, видимо, это правда, что индейцы

держали8[336]8их, мужа и жену, вместе после смерти, как они вместе находились при

жизни. Тела их были сохранены полностью; все было на месте — каждый волосок с

головы, из бровей и ресниц. Они были в тех своих одеждах, которые носили при

жизни: на голове только льауту и никаких других королевских знаков отличия. Они

сидели [на корточках], как обычно садятся индейцы и индианки: руки скрещены на

груди—правая поверх левой; глаза опущены вниз, словно они смотрели на пол. Отец

учитель Акоста, говоря об одном из этих тел, которые также успел увидеть его

преподобие, говорит в книге шестой, глава двадцать первая: «Тело было настолько

целым и хорошо приготовленным (aderecado) с [помощью] какого-то битума, что

казалось живым. Глаза были сделаны из тончайшей золотой ткани; они были так

великолепно вставлены, что не было необходимости в естественных глазах», и т. д. Я

каюсь в своей невнимательности, ибо не рассматривал их столь [детально], а было

это потому, что я не собирался писать о них; ибо если бы я думал об этом, то смог бы

более детально рассмотреть, какими они были, и узнать, как и чем их

забальзамировали, ибо мне, как подлинному сыну, не отказали бы, как отказывали

испанцам, которые как ни старались, так и не смогли узнать об этом от индейцев;

должно быть, они уже утратили эти традиции, как и многие другие, о которых мы

говорили и скажем [еще]. Я также не заметил битума, поскольку они были такими

целыми, что казались живыми, как об этом говорит его преподобие. И надо думать,

что он [битум] был использован, ибо, судя по тому, как выглядели тела умерших

столько лет тому назад, не представляется возможным, чтобы без введения некоего

[состава] они могли бы столь полно сохраниться и сохранить так много мышечных

тканей (llenos de sus carnes); однако это было сделано столь скрытно, что нельзя было

заметить. Тот же автор, рассказывая об этих телах в пятой книге, глава шестая,

говорит следующее: «Прежде всего они старались законсервировать тела Королей и

господ, и они сохранялись целиком более двухсот лет без запаха и разложения. В

таком виде находились в Коско короли инги, каждый в своей часовне и молельне,

откуда трех или четырех из них извлек и перенес в Город Королей (чтобы

выкорчевать языческую веру) вице-король маркиз де Каньете; вид человеческих тел,

[сохранявшихся] столько лет, со столь красивыми лицами и столь целыми, вызвал

восхищение», и т. д. До этого — [слова] отца учителя, и нужно предупредить, что

Город Королей (где тела уже находились почти двадцать лет, когда их увидел его

преподобие) расположен на очень жаркой и влажной земле и по этой причине весьма

гнилой, особенно для мяса, которое уже на следующий же день портится; несмотря

на все это, он говорит, что вид мертвых тел, [сохранявшихся] столько лет, со столь

красивыми лицами и столь целыми, вызывал восхищение. Насколько же лучше было

их состояние двадцатью годами раньше в Коско, где холодная и сухая земля

сохраняет мясо, не давая ему разлагаться, пока оно не высохнет8[337]8словно палка.

Лично я думаю, что главным и лучшим способом, который использовался для

бальзамирования, был перенос [этих тел] поближе к снегам, и там их держали, пока

не высыхали ткани, а потом в них вводили битум, о котором говорит отец учитель,

чтобы заполнить и [тем самым] заменить высохшие ткани, ибо тела были во всем

настолько целыми, что казались живыми, здоровыми и в хорошем состоянии, [и], как

говорят, им оставалось только начать разговор. Это соображение родилось во мне при

виде вяленого мяса, которое индейцы во всех холодных землях готовят

исключительно путем его вывешивания на [свежем] воздухе, пока оно полностью не

теряет всю свою влажность, и они не используют соль или иное предохраняющее

[вещество], а высушенное таким путем они хранят его столько времени, сколько

хотят. И таким образом готовилось все мясо во времена инков, которым снабжались

воины.

Я вспоминаю, что трогал палец на руке Вайна Капака; казалось, что это — деревянная

статуя, настолько он был твердым и крепким. Тела были настолько легкими, что

любой индеец переносил их на руках или на плечах из дома в дом, когда кабальеро

просили об этом, чтобы посмотреть на них. Их несли, закрывая в белые покрывала; на

улицах и площадях индейцы падали на колени, поклоняясь им со слезами и

стенаниями; и многие из испанцев снимали перед ними шляпы, ибо это были тела

королей, что вызывало у индейцев такую благодарность, что они не могли выразить

ее словами.

Вот то, что можно было [рассказать] о подвигах Инки Вира-кочи; другие, менее

значительные дела и побасенки об этом знаменитом короле в точности не известны, в

связи с чем вызывает сожаление, что из-за отсутствия письма умерли и оказались

похоронены вместе с ними подвиги столь выдающихся людей.

Отец Блас Валера упоминает только одно высказывание (dicho) этого Инки Вира-кочи;

он говорит, что инка повторял его много раз, а что ему передали эту [устную]

традицию и еще другие рассказы других королей инков, как об этом будет

рассказано, трое инков (он называет их имена). Этот [рассказ] касается воспитания

детей, ибо, поскольку этот инка воспитывался в такой суровости и немилости его

отца, вспоминая о том, что с ним случилось, он предупреждал своих, [указывая], как

следует воспитывать детей, чтобы они были бы хорошо обучены. Он говорил: «Отцы

во многих случаях являются причиной того, что дети становятся потерянными и

совращенными из-за тех привычек, которые они прививают им в детстве; потому что

одни воспитывают их, чересчур одаривая и в излишней мягкости, и, словно

завороженные красотой и нежностью детей, потакают любому их желанию, не

заботясь о том, что случится с ними в будущем, когда они станут взрослыми. Другие

воспитывают их в излишней суровости, наказывая их, что также портит [детей], ибо

излишнее одаривание ослабляет и уменьшает силы их тела8[338]8и духа, а большие

наказания приводят к потере мужества и ослаблению таланта в такой степени, что

они теряют надежду усвоить учение и испытывают к нему отвращение, а те, кто

получают все, не могут найти в себе силы, чтобы выполнить дело, достойное

человека. Порядок которому нужно следовать, заключается в том, чтобы воспитание

проходило бы посредине, чтобы этим8путем дети вырастали бы сильными и

мужественными в военных делах и учеными и благоразумными в делах мира»

На этом рассказе отец Блас Валера заканчивает [описание] жизни этого Инки Вира-

кочи.

Конец книги пятой

ГАРСИЛАСО ДЕ ЛА ВЕГА

ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА ИНКОВ

COMENTARIOS REALES DE LOS INCAS

КНИГА ШЕСТАЯ ПОДЛИННЫХ КОММЕНТАРИЕВ ИНКОВ

ОНА СОДЕРЖИТ (РАССКАЗ] ОБ УКРАШЕНИЯХ И СЛУЖБЕ В КОРОЛЕВСКОМ

ДОМЕ ИНКОВ, КОРОЛЕВСКИХ ПОДНОШЕНИЯХ, ОХОТАХ КОРОЛЕЙ, ПОЧТЕ И

СЧЕТЕ ПО УЗЕЛКАМ, ЗАВОЕВАНИЯХ, ЗАКОНАХ И ПРАВЛЕНИИ ИНКИ ПАЧА-

КУТЕКА, ДЕВЯТОГО КОРОЛЯ, ГЛАВНОМ ПРАЗДНИКЕ, КОТОРЫЙ ОНИ

ОТМЕЧАЛИ, ЗАВОЕВАНИИ МНОГИХ ДОЛИН НА ПОБЕРЕЖЬЕ, УВЕЛИЧЕНИИ

[ЧИСЛА] ШКОЛ В КОСКО, НРАВОУЧИТЕЛЬНЫХ ВЫСКАЗЫВАНИЯХ ИНКИ ПАЧА-

КУТЕКА. ОНА СОДЕРЖИТ ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ ГЛАВ.

Глава I

СТРОИТЕЛЬСТВО И УКРАШЕНИЕ КОРОЛЕВСКИХ ДОМОВ

Пышность и обслуживание в королевских домах инков, бывших королями Перу, были

не менее грандиозными, богатыми и величественными, чем все остальные

великолепные вещи, которые они имели в своем распоряжении; похоже, что

некоторые из [домов] скорее всего, как можно было заметить, превосходили все дома

королей и императоров, о которых вплоть до сегодняшнего дня известно, что они

существовали в мире. Что касается первой, то здания их домов, храмов, садов и

купален были отделаны до мелочей, они [строились] из великолепно обработанных

камней и были так точно подогнаны друг к другу, что не нуждались в [связующем]

растворе, и хотя это правда, что они его клали, — он изготовлялся из красной глины

(которую на своем языке они называют8льанкак халъпа,8что означает8склеивающая

глина},8полностью растворенной, однако от этой глины между камнями не оставалось

никакого следа, по причине чего испанцы говорили, что они строили без раствора;

другие же утверждали, что они клали известь, но они заблуждаются, ибо индейцы

Перу не умели приготовлять ни известь, ни гипс, ни черепицу, ни кирпич.

Во многих королевских домах и храмах Солнца в качестве раствора они использовали

расплавленный свинец, и серебро, и золото. Педро де Сиеса, глава девяносто

четвертая, также говорит об этом, и я привожу в доказательство испанских историков

как своих поручителей. Они клали их для большего величия, что явилось главной

причиной полного разрушения тех зданий, ибо, поскольку в некоторых из них были

обнаружены эти металлы, развалили их все в поисках золота и серебра, а если

бы8[340]8их оставили в покое, то здания, будучи сами по себе столь прекрасно

построены, простояли бы еще многие века. Педро де Сиеса, главы сорок вторая,

шестидесятая и девяносто четвертая, говорит то же самое о зданиях, [а именно], что

они долго бы простояли, если бы их не разрушили. Они обили листовым золотом

храмы Солнца и королевские покои всюду, где таковые имелись; они установили

множество фигур мужчин и женщин, и птиц, наземных и водоплавающих, и хищных

животных, как-то: тигров, медведей, львов, лисиц, собак и диких котов, оленей, лам и

викуний, и домашних лам, — все, отлитые в натуральную величину и в натуральном

виде из золота и серебра, и они устанавливали их в стенах — в пустотах и в выемках,

которые они оставляли для этой цели по мере того, как строились стены. Педро де

Сиеса, глава сорок четвертая, так прямо говорит.

Они изготовляли [из золота и серебра] травы и растения из тех, что растут на

наружных стенах, и укладывали их на стенах [в здании] так, что казалось, что они на

них выросли. Они так усеивали стены ящерицами и бабочками, мышами, большими и

маленькими змеями, что казалось, что они карабкаются по ним вверх и вниз. Обычно

инка сидел на сидении из литого золота, которое они называют8тиана:8высотою в

треть вары, без спинки и подлокотников, с некоторой вогнутостью для сидения; они

ставили его на большой квадратный брусок из золота. Мелкая и крупная посуда для

любой службы в доме, как для стола, так и для напитков и для кухни, — вся

изготовлялась из золота и серебра, и она хранилась в каждом доме, чтобы, когда

король отправлялся в путь, ее не переносили бы из одного места в другое, а она

имелась бы в каждом доме инки, как в тех, что стояли вдоль королевских дорог, так и

тех, что находились в провинциях; все они имели все необходимое на случай прихода

инки, когда он шагал со своим войском или посещал свои королевства. В этих

королевских домах имелись также житницы и ороны, которые индейцы

называют8пирва,8сделанные из золота и серебра, но не для того, чтобы хранить в них

зерно, а для грандиозности и величия дома и его господина.

Так же там имелось множество белья для постели и одежды, всегда новое, ибо инка

никогда не одевал дважды одну и ту же одежду, так как, [сняв], он затем отдавал ее

своим родичам. Белье для постели состояло из пледов и плюшевых одеял из шерсти

викуньи, которая настолько тонка и приятна, что их среди других замечательных

вещей той земли привезли для опочивальни короля дона Филиппа Второго; они

стелили их и укрывались ими. Они не познали или не захотели пользоваться

матрацами, и можно утверждать, что не хотели, ибо, увидев их в кроватях испанцев,

они, однако, никогда не соглашались использовать их для своих кроватей, поскольку

им казалось это излишней нежностью и вычурностью (ciriosidad) для естественной

жизни, которую они проповедовали.8[341]

Они не вешали на стены ковры, поскольку, как уже было сказано, покрывали их

золотом и серебром. Еда имелась в самом великом изобилии, поскольку ее

заготавливали для всех инков родичей, которые захотели бы пойти откушать с

королем, и для слуг королевского дома, которых было много. Время основной еды для

инков и для всех простых людей приходилось на утро — от восьми до девяти; вечером

они ужинали еще при дневном свете, ужинали легко, и, кроме этих двух раз, они

больше ничего не ели. Как правило, они были плохими едоками; я хочу сказать, что

они ели мало; в питье они были большими грешниками; во время еды они не пили,

однако возмездие наступало после еды, ибо питие длилось до ночи. Это имело место

среди богатых, ибо бедные, каковыми являлись простые люди, испытывали во всем

нехватку, однако не нужду. Они ложились спать рано и вставали очень рано, чтобы

заняться своими делами (haziendas).

Глава II

ОНИ ИМИТИРОВАЛИ ИЗ ЗОЛОТА И СЕРЕБРА ВСЕ, ЧТО [ТАМ] ИМЕЛОСЬ, ЧТОБЫ

УКРАСИТЬ КОРОЛЕВСКИЕ ДОМА

Во всех королевских домах имелись сады и садики (huertos), в которых инка отдыхал.

Там высаживались все красивые и видные деревья, цветы, пахучие и красивые

растения, которые имелись в том королевстве, а по их подобию и в натуральную

величину из золота и серебра изготовлялись многие деревья и другие мелкие

растения со своими листьями, цветами и плодами: одни из них [как бы] еще только

распускались, другие наполовину созрели, другие полностью достигли своего

размера. Среди этого и другого великолепия имелись поля маиса, имитированные в

натуральную величину со своими листьями, початками и стеблями, со своими корнями

и цветами. А метелочка, которую выбрасывает кукурузный початок, была из золота, а

все остальное из серебра, приваренное одно к другому. И точно так же по-разному

они изготовляли остальные растения; так, цветок или что-либо другое, что отдавало

желтизной, имитировалось в золоте, а все остальное — в серебре.

Так же имелись малые и крупные животные, изображенные и отлитые из золота и

серебра, как-то: кролики, мыши, ящерицы, змеи, бабочки, лисы, дикие коты, ибо у них

не было домашних котов. Имелись и всевозможные птицы: одни сидели на деревьях,

словно бы они пели, другие как бы порхали и пили нектар из цветов. Имелись олени и

лани, львы и тигры и все остальные животные и птицы, которые обитали на земле,

каждый экземпляр (cosa) на своем месте, чтобы лучше повторить его натуральный

вид.8[342]

Во многих или во всех домах они имели бани с огромными кувшинами из золота и

серебра, в которых они мылись, и трубы из серебра и золота, по которым поступала

вода в кувшины. А там, где имелись источники с горячей натуральной водой, они

также имели бани, построенные с огромной роскошью и богатством. Среди прочего

великолепия имелись кучи и груды наколотых дров (rajas de lena), сделанных в

натуральную величину из золота и серебра, словно бы они хранились для служебных

нужд домов.

Большую часть этих сокровищ индейцы утопили после того, как увидели, сколь

жадными до золота и серебра были испанцы, и они сокрыли их таким образом, что

они никогда больше не обнаруживались, и нет надежды, что обнаружатся, разве что

случайно, потому что следует думать, что ныне здравствующие индейцы не знают

мест, где находятся те сокровища, а их отцы и деды не захотели оставить им

сведения о них, ибо они не хотели, чтобы вещи, предназначавшиеся для служб их

королям, служили бы кому-либо другому. Все, что мы сказали о сокровищах и

богатствах инков, как правило, рассказывается всеми историками Перу, каждый из

которых оценивает их соответственно полученному о них сообщению. А те, кто

наиболее подробно пишет об этом, — это Педро де Сиеса де Леон, главы двадцать

первая, тридцать седьмая, сорок первая, сорок четвертая и девяносто четвертая, —

это помимо многих других мест его истории, — и генеральный казначей Агустин де

Сарате, книга первая, глава четырнадцатая, где он говорит следующие слова: «Они

очень высоко ценили золото, потому что король и его начальники делали из него свою

посуду для своей службы и драгоценности для своих нарядов, и они дарили его

храмам, а за королем носили помост (tablon), на который он садился, из золота

шестнадцати карат, которое было оценено в двадцать пять тысяч дукатов чистым

золотом, и именно его выбрал для себя дон Франсиско Писарро в качестве личной

драгоценности во время конкисты, ибо в соответствии с соглашением ему должны

были отдать одну драгоценность по его выбору, помимо [доли] из общего счета.

Во время рождения сына, первенца, Гуайнакава приказал изготовить из золота такую

толстую цепь (согласно тому, как говорят видевшие ее [еще] живые индейцы), что

более двухсот длинноухих индейцев, взявшись вместе, не без труда поднимали ее. И

в память об этой столь выдающейся драгоценности они назвали сына [инки-

правителя] Гуаска, что на их языке означает8канат8(soga), с прозвищем8инга,8которое

носили все их короли, как римских императоров именовали Августами. Я привел здесь

это, чтобы выкорчевать мнение, являвшееся в Кастилии общим среди людей, которые

не имеют сведения (platica) о делах Индий, будто бы индейцы никак не использовали

золото и не знали его цену. У них имелись также житницы и амбары, сделанные из

золота и серебра, и большие фигуры мужчин и женщин, и лам, и всех

других8[343]8животных, и всех видов растений, которые родила та земля, с их

колосьями, и стебельками, и узелками, выполненные в натуральную величину, и

огромное количество одеял и шнуров (hondas) с вплетенными нитями из золота

(orotirado), и даже некоторое количество дров, словно их должны были сжигать,

изготовленных из золота и серебра. Все это слова того автора, которыми он

заключает четырнадцатую главу своей8Истории Перу.

Драгоценность, которую, как он говорит, выбрал дон Франсиско Писарро, относилась

к тому огромному выкупу, который отдал за себя Ата-. вальпа, а Писарро как генерал,

согласно закону войны, мог забрать из добычи (manton) драгоценность по своему

желанию, и, хотя там были более дорогие, как-то: кувшины и кувшинища, он взял то,

ибо оно было единственным и являлось сиденьем короля (ибо на сиденье

устанавливали стул для него), как бы этим он хотел предсказать, что король Испании

должен будет сидеть на нем. О золотой цепи мы скажем [в рассказе] о жизни Вайна

Капака, последнего из инков, ибо это была невероятная вещь.

А то, что Педро де Сиеса пишет о великом богатстве Перу и о том, что, помимо этого,

оказалось спрятано индейцами, следует дальше и взято это из двадцать первой

главы, без [учета] того, что он говорит в других [выше] указанных главах: «Если то,

что имеется в Перу и погребено в этих землях, будет извлечено, то невозможно будет

оценить стоимость [сокровищ], настолько они велики; ибо то, что испанцы

заполучили, слишком незначительно, чтобы сравнивать с огромными размерами

[сокрытого]. Когда я пришел туда, в Куско, [и] получил от тамошних начальников

сообщение об ингах, я узнал, что Пауло Инга и другие начальники говорили, что если

бы все сокровища, находившиеся в провинциях и гуаках, что значит в их храмах и в

захоронениях, собрать вместе, то взятое испанцами причинило бы сокровищу такой

же незначительный ущерб, как если бы из большой посудины взять одну каплю воды,

столь незначительным было то, что они забрали. А чтобы сравнение было бы более

ясным и очевидным, они из меры маиса брали горсть [зерна] и говорили: «Христиане

забрали вот это, остальное же находится в таких местах, о которых мы сами ничего

не знаем». Таким образом, потерянные здесь сокровища огромны, а если бы испанцы

не забрали бы себе то, что они себе взяли, то все это без сомнения или даже больше

было бы преподнесено дьяволу и его храмам и погребениям, в которых они хоронили

своих умерших; потому что эти индейцы не хотят его и не добывают его для чего-

либо иного, ибо они не платят золотом воинам, не покупают [на него] города или

королевства, а только украшают им свои гривы, пока живы, а когда умирают,

забирают его с собой. Хотя мне самому кажется, что обо всех этих делах мы обязаны

извещать, чтобы они были бы известны нашей святой католической вере, а не

стремиться лишь набивать свои карманы», и т. д. Все это из Педро8[344]Сиеса, из

главы двадцать первой, взято дословно и последовательно. Инка, которого он

называет Пауло, звался Паульу; на него ссылаются все испанские историки: он был

одним из многочисленных сыновей Вайна Капака; он служил королю Испании в войнах

между испанцами и оказался полезен [короне]; после крещения его звали дон

Кристоваль Паулью; Гарсиласо де ла Вега, мой господин, был крестным отцом у него

и у его брата из числа чистокровных [инков] по имени Титу Ауки, которого окрестили

доном Филиппом из приверженности к дону Филиппу Второму, тогда принцу-

наследнику Испании. Я был знаком с ними обоими; они вскоре умерли. Я также был

знаком с матерью Паульу; ее звали Аньас.

То, что Франсиско Лопес де Гомара пишет о сокровище тех королей в

своей8Истории,8следует дальше, взятое дословно из главы сто двадцать первой: «Вся

посуда его дома, стола и кухни была из золота и серебра или по крайней мере из

серебра с медью для большей прочности. Он имел в своих внутренних покоях полые

статуи из золота, которые казались гигантами, и точные и в натуральную величину

фигуры всех животных, птиц, и деревьев, и трав, которых родит земля, и всех рыб,

которых выкармливают море и [пресные] воды его королевств. Он имел веревки,

мешки для зерна, корзины и амбары из золота и серебра, груды палок из золота,

похожих на наколотые для сжигания дрова. Иными словами, все, что имелось в его

землях, было у него изображено в золоте, и рассказывают, что на острове недалеко от

Пуны у ингов имелся даже сад, куда они отправлялись отдыхать, когда им хотелось

[побыть] у моря, в котором зелень, деревья и цветы были из золота и серебра —

выдумка и великолепие, никогда не виданные ранее. Помимо всего этого, в Куско

имелось бесконечное множество золота и серебра для обработки, которое пропало в

связи со смертью Гуаскара; ибо индейцы спрятали его, видя, что испанцы забирают

его и отправляют в Испанию. Потом многие искали его здесь, но не нашли», и т. д.

Досюда из Франсиско Лопеса де Гомара, а сад, о котором он говорит, что короли инки

имели его недалеко от Пуны, существовал во всех королевских домах, которые

имелись в королевстве, [и] со всеми теми богатствами, которые он описывает, однако,

в силу того что испанцы не увидели другого такого неразрушенного сада, а только

лишь тот, ибо он находился в месте, где они [впервые] вошли в то королевство, они и

не могли передать иного сообщения. Ибо, как только они вошли [в Перу], индейцы

разобрали их [эти фигуры] и спрятали сокровища туда, откуда они никогда больше не

появлялись, как об этом говорят сам автор и все другие историки. Нескончаемое

количество серебра и золота, которое, как он говорит, имелось для обработки в Коско,

помимо всего того великолепия и величия, по его словам, королевских домов,

являлось тем, что оставалось в качестве излишек от украшений; поскольку их не на

что было употреблять, они там скопились. В это нетрудно поверить тем, кто позже

здесь видел, сколько8[345]8золота и серебра было привезено из моей земли, ибо

только в 1595 году в течение восьми месяцев тремя партиями было доставлено через

Сан Лукар тридцать пять миллионов [дукатов] серебра и золота,

Глава III

СЛУГИ КОРОЛЕВСКОГО ДОМА И ТЕ, КТО НОСИЛ НОСИЛКИ КОРОЛЯ

Слуги для служб в королевском доме, как-то: метельщики, водоносы, дровосеки,

повара для государственного стола (ибо для инки готовили еду его жены и

сожительницы), разносчики напитков, дверные, гардеробщики и хранители

драгоценностей, садовники, управляющие домами и все другие персональные

службы, которые имеются в домах королей и императоров, в домах этих инков не

являлись частными лицами, находившимися на этих службах (ministerios), поскольку

для каждой службы имелось одно или два и три селения, назначенные для

соответствующей службы, которые были обязаны заботиться о направлении ловких и

верных людей и в достаточном количестве, чтобы они несли бы те службы, сменяя

друг друга через столько-то дней, недель или месяцев; и это была подать тех

селений, а невнимательность или беспечность любого из этих слуг считались

преступлением всего селения, и за одного наказывали всех его жителей более или

менее строго, соответственно преступлению, а, если его совершали против

королевского величества, селение опустошали. А когда мы говорим8дровосеки,8то не

следует понимать, что речь идет о тех, кто ходил в горы за дровами, ибо [речь идет] о

тех, кто забирал в королевский дом те [дрова], которые доставлялись всеми

вассалами для его нужд и служб; и также следует понимать все остальные службы,

которые очень высоко ценились среди индейцев, ибо они служили ближе всех к

королевской особе и им доверяли не только дом инки, но также его персону, что у них

больше всего ценилось.

Эти селения, которые несли такую службу в королевском доме, были расположены

ближе всего к городу Коско — пять, или шесть, или семь лиг вокруг него, — и они

были первыми, которые первый инка Манко Капак приказал заселить покоренными и

подчиненными его службе дикарями. И по его личной привилегии и милости они

именовались инками и получили знаки отличия, и одеяния, и головное украшение от

самой королевской особы, как об этом было сказано в начале этой истории.

Чтобы носить на плечах в золотых носилках королевскую особу, в которых она

постоянно передвигалась, были отобраны две провинции, обе с одинаковым

названием, граничащие друг с другом, а чтобы их различать, одну из них называли

Рукана, а другую Хатун Рукана, что означает8Рукана большая.8Они имели более

пятнадцати тысяч жителей;8[346]8это были люди знатные, хорошо сложенные и

одинакового [роста]. Когда они достигали двадцатилетнего возраста, их обучали

носить кривые носилки (andas sesgas) без толчков и ударов, без падений и не

спотыкаясь, что являлось великим позором для несчастного, с которым такое

случалось, потому что его капитан, который являлся старшим носильщиком,

наказывал его публичным оскорблением, как в Испании выставляют на публичное

обозрение [преступника]. Один историк утверждает, что тот, кто падал,

приговаривался к смерти. Эти вассалы по очереди исполняли ту службу, что являлось

их главной податью, так как это освобождало их от других [податей], а их самих

наполняло гордостью, ибо их считали достойными носить своего короля на своих

плечах; они шли всегда, [словно] приросшие к носилкам по двадцать пять и более

[человек], потому что если кто-либо споткнется или упадет, то так не будет заметно.

Расходы на еду в королевском доме были очень большими, главным образом расходы

на мясо, потому что его направляли из дома инки для всех людей королевской крови,

которые жили при королевском дворе, и то же самое происходило в любом месте, где

пребывала особа короля. Маис, который являлся их хлебом, расходовался в меньших

количествах, ибо он шел на слуг, [работавших] внутри королевского дома, потому что

те, что служили вне его, собирали его в достаточных количествах, чтобы содержать

свои дома. Запрещалось убивать каких-либо оленей, ланей и косуль, лам и викуний

как для королевского дома, так и для любого господина вассалов, а только лишь

птиц, потому что зверей берегли для охоты, которую проводили в свое время, как мы

расскажем в главе об охоте, которую они называли8чаку;8тогда они распределяли

мясо и шерсть среди всех бедных и богатых. Питье расходовалось в доме инки в

таких количествах, что его почти невозможно было измерить и подсчитать, потому

что главной милостью, которая им оказывалась, было угощение напитком всех, кто

приходил служить инке, кураков и некураков, пришедших просто посетить его или по

другим делам мира или войны, и невозможно себе представить, сколько

расходовалось напитков.

Глава IV

ЗАЛЫ, КОТОРЫЕ СЛУЖИЛИ ПЛОЩАДЯМИ, И ДРУГИЕ ПОМЕЩЕНИЯ

КОРОЛЕВСКИХ ДОМОВ

Во многих домах, принадлежавших инке, имелись огромные гальпоны, длиною в

двести и шириною в пятьдесят и шестьдесят шагов, являвшиеся одной комнатой,

которая служила площадью и в которых проводились праздники и танцы, когда

дождливая погода не позволяла находиться на открытых площадях. В городе Коско я

смог увидеть четыре таких гальпона, которые все еще были целы в мои детские годы.

Один8[347]8из них находился в Амару-канча — дома, принадлежавшие Эрнандо

Писарро, где сегодня находится школа святого ордена иезуитов, а другой находился

в Касана, где сегодня стоят лавки моего соученика Хуана де Сильорико, а другой

находился в Колькам-пата, в домах, принадлежавших инке Паульу и его сыну дону

Карлосу, который также был моим соучеником. Этот [последний] гальпон был самым

маленьким из четырех, а самый большой был в Касане, вместимостью на три тысячи

персон. Кажется невероятным, что можно было найти дерево, способное перекрыть

столь огромные комнаты. Четвертый гальпон тот, что сегодня служит кафедральной

церковью. Мы хотим предупредить, что индейцы Перу никогда не строили в своих

домах чердаки, ибо все они были одноэтажными зданиями, и не примыкали (travavan)

одна комната к другой, а все стояли отдельно, каждая сама по себе; в крайнем случае

в очень большом зале или комнате у одной и у другой стены ставились свои

небольшие внутренние помещения, которые являлись смежными комнатами.

Служебные помещения они разделяли длинными или короткими перегородками,

чтобы они не сообщались друг с другом.

Также известно, что все четыре стены из камня либо из адобов любого дoма или

помещения, большого или маленького, строились со внутренними подпорками (las

hazian aviadas adentro), ибо они не умели подпирать одну деталь другою или

перебрасывать перекладины с одной стены на другую; не знали они и употребление

гвоздей. Они просто укладывали сверху на стены все то дерево, которое служило

крышей; вверху вместо гвоздей они связывали [бревна] крепкими веревками, которые

изготовляли из длинной и мягкой соломы, похожей на испанский дрок. На этот

первый [ряд] дерева они укладывали другой, служивший стропилами и балками,

также привязывая одно к другому и другое к другому; на них накладывалось

соломенное покрытие и в таком количестве, что на королевских домах, о которых мы

говорим, оно в толщину достигало морскую сажень, если не больше. Это же самое

покрытие крыши служило карнизом стен, чтобы они не мокли бы. Оно выходило более

чем на вару за стены, чтобы сливалась вода; вся солома, выходившая наружу за

пределы стен, очень ровно обрезалась. Одну [такую] комнату я еще застал в долине

Йукай; она была построена так, как мы рассказали, в виде квадрата, размером более

чем в шестьдесят футов, с покрытием в форме пирамиды; стены были высотою в три

роста, а потолок имел более двенадцати ростов; по сторонам в ней находились два

небольших внутренних помещения. Это помещение индейцы не сожгли во время

всеобщего восстания, которое они подняли против испанцев, потому что в нем

размещались их короли инки, чтобы наблюдать оттуда самые главные празднества,

которые в их честь совершались на огромнейшей квадратной площади (лучше

сказать, поле), лежавшей перед ней. Они сожгли многие другие красивейшие здания,

находившиеся в той долине, стены которых я еще застал.8[348]

Помимо использования камня для стен, они строили их из адобов, которые готовили в

своих формах, как здесь формуют кирпичи: они делались из глины, перетоптанной с

соломой; адобы делались такой длины, какой толщины должна была быть стена, а

самые короткие из них имели в длину одну вару и более или менее одну шестую в

ширину и почти столько же в толщину; они сушили их на солнце, а затем

устанавливали их в [определенном] порядке и под крышей оставляли их при солнце и

дожде два и три года, чтобы они полностью высохли бы. Их укладывали в здание, как

укладывают кирпичи: скрепляющим раствором служила та же глина, что и для

адобов, перетоптанная с соломой.