Васильев Л.С. Древний Китай. Том 2. Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.)

Подождите немного. Документ загружается.

рия

Чжун Эра, которого в

ходе

его долгих странствий встречали то с

уважением, то с небрежением, что впоследствии было учтено могуще-

ственным цзиньским Вэнь-ваном.

Имея

это в

виду,

чжухоу

обычно оказывали беглым аристократам

тем более родственникам

чжухоу,

в том числе изгнанникам и мя-

тежникам, помощь. Такая помощь часто была элементом ритуального

церемониала. Дело в том, что, как правило, все

чжухоу

были связаны

друг

другом

родственными узами, как то было характерно и для

европейских царственных домов. Более того, связи такого рода рас-

пространялись едва ли не на всю наследственную знать, переплетен-

ную отношениями родства или свойства. Вообще

между

чжухоу

наследственной аристократией не было и не могло быть резкой грани,

хотя и была определенная разница в статусе.

Наследственная

знать

Отношения

чжухоу

с наследственной знатью, т.е. с владетельными

аристократами, объединенными в могущественные кланы, складыва-

лись по классическому принципу феодализма

«вассал

моего васса-

ла— не мой вассал». Этот принцип возник и тем более укрепился

тоже далеко не сразу. Уже шла речь о том, что изначально чжоуский

ван

обладал правом утверждения в должности

одного-двух

самых

высших сановников-министров

цинов

уделах.

Практически это озна-

чает, что до поры до времени — а точнее, до периода Чуньцю — упо-

мянутый классический принцип еще не работал, может быть, просто

не

появился на свет. Возник он лишь

тогда,

когда правители сложив-

шихся на базе западночжоуских

уделов

фактически независимых

царств стали ощущать себя подлинными хозяевами в своих владениях^

Впервые, как о том уже упоминалось, прецедент был создан

745 г. до н.э. в царстве Цзинь, где по решению правителя появилс

субудел,

т.е.

удел

уделе,

ставшем царством. Затем спустя несколь*

лет опыт был повторен в Чжэн. Спервоначала ван еще считал се(

вправе — а может быть, и своим долгом — вмешиваться в дела

сальных по отношению к нему царств. Позже, однако, установила^

иная

норма: если кто и вмешивается во внутренние усобицы, пытаж

навести порядок в царствах (порой и в домене вана) в связи с перево-

ротами, изгнанием правителя с трона, сварой

между

наследниками

т.п., то это

делает

только гегемон. И не столько по праву сюзерена,

сколько

по обязанности сильнейшего, коему официально поручено

обеспечивать стабильность в рамках Чжунго.

Но

это имело отношение лишь к экстремальным ситуациям. При

нормальном же

ходе

событий внутренние дела царств и княжеств

были прерогативой их правителей, а все знатные кланы, включая и

наиболее могущественные из них (видимо, и тех, кто по традиции

утверждался в своем

статусе

ваном), оказались вассалами своего пра-

вителя, а не вана. Тем самым де-факто и был актуализирован упомя-

нутый принцип

«вассал

моего вассала — не мой вассал». Между тем

число этих

«вассалов»,

т.е. наследственной знати в царствах возраста-

ло достаточно быстрыми темпами.

Дело в том, что все

чжухоу

имели по нескольку жен и наложниц.

В источниках много упоминаний о практике сорората, когда в жены

вместе с главной невестой одновременно брали и ее младшую сест-

ру

. Подобная практика, сохранившаяся и в эпоху империи

чуть

ли не

до XX в., не только заметно укрепляла родственные связи

между

до-

мами в общем-то не слишком многочисленных в Чуньцю

чжухоу,

но

гарантировала расширенное воспроизводство наследников. Как пра-

вило,

их было много. Если не считать тех, кто погибал в

ходе

жесто-

кой

борьбы за наследство (когда эта борьба велась, что бывало далеко

не

везде и не всегда) либо в феодальных войнах

между

царствами, все

остальные так или иначе обустраивались дома или на чужбине.

Часть их, причем с каждым поколением все уменьшавшаяся, ста-

новилась сановниками и включалась в число небольшой группы влия-

тельных наследственных владельцев

субуделов,

вотчин. Именно эти

аристократы создавали могущественные кланы, ибо только наследст-

иенное

владение вотчиной давало им такую возможность.

Другие

за-

нимали

должности рангом пониже, получая в кормление города с

прилегавшей к ним округой. Отличие их от наследственной знати

(вотчинников)

было в том, что кормления имели, как правило, услов-

ный

и ненаследственный характер и давались аристократу на время

службы (возможно, иногда с правом перехода в руки наследника вме-

сте с должностью). Не исключено, что при благоприятных обстоя-

тельствах

эти кормления могли расшириться за счет соседних, укре-

питься

и превратиться в вотчину в рамках крупного

субудела,

особен-

но

если он возглавлялся людьми того же клана.

Некоторые из наименее удачливых наследников могли оказаться и

без вотчины, и без кормления. Иногда на группу таких наследников

выделялось одно кормление, как то было с чересчур многочисленной

родней цзиньского Сянь-гуна, впоследствии им же истребленной.

1хли дело не кончалось столь трагично, обездоленные наследники

должны были завоевывать себе место под солнцем. Как правило, они

Достаточно подробно об этом было написано в свое время выдающимся

фран-

цузским

синологом М.Гране [191].

303

становились воинами, служили колесничими у командиров или сами

воевали на колесницах и в

случае

воинской

удачи

могли — как то

характерно для феодальных

структур

— добиться

успеха,

обрести

кормление

или

даже

вотчину.

Если

к многочисленным сыновьям правителей прибавить сыновей

их братьев и дядей, а потом и сыновей

всех

этих сыновей (т.е. если

представить себе генеалогическое древо, развивающееся по нормам

конического

клана, хотя бы только в рамках

двух-трех

поколений), то

окажется, что число аристократов высшего ранга, т.е. только ближай-

ших, второй-третьей степеней родства родственников правителя, со

временем становилось весьма внушительным,

даже

принимая во вни-

мание

погибших в мятежах, междоусобицах и постоянных войнах.

А ведь

следует

учесть

еще и сыновей высших

сановников-цинов,

вла-

детельных аристократов из отдаленной родни правителя, а то и вовсе

не

родственных правителю аристократов. Словом, наследственная

знать и ненаследственные аристократы представляли собой весьма

многочисленную прослойку восточночжоуского общества, находив-

шуюся к тому же в состоянии непрерывной ротации.

Что касается наследственной знати, занимающей

следующую

по-

сле вана, гегемонов и

чжухоу

ступень пирамидальной иерархической

лестницы,

то она была тем влиятельным слоем общества, на который

опиралась власть

чжухоу,

которые в принципе благоволили к своей

родне [140]. Именно из рядов высшей аристократии обычно выходили

министры

и генералы, советники и помощники правителей. Для со-

держания этого высшего слоя, привыкшего к привилегиям и высоко-

му стандарту престижного потребления, нужны были немалые

регу-

лярные

доходы. Слаборазвитая в раннечжоуском Китае система цен-

трализованной редистрибуции, незнакомая со столь характерными для

ближневосточной древности царско-храмовыми хозяйствами, не была

состоянии обеспечить высшую сановную знать всем необходимым.

Зато обществу была хорошо знакома привычная с шанско-западно-

чжоуских времен система уделов.

Неудивительно поэтому, что как только вчерашние раннечжоуские

уделы

окрепли, увеличились в размерах и превратились в фактически

самостоятельные государства, удельная система стала создаваться и в

них, причем усилиями самих правителей, просто не видевших, не

знавших иной формы вознаграждения своих ближайших родственни-

ков

и помощников. Именно в

результате

довольно щедрых раздач, во

всяком

случае

на первых порах, в царствах и княжествах восточно-

чжоуского Китая появились те самые субуделы-вотчины, о которых

уже не раз упоминалось и которые, собственно, и составили фунда-

мент феодальной структуры Чуньцю. Структура же, в свою очередь,

304

воздействовала на формы взаимосвязей в высших слоях общества,

способствуя становлению в нем прослойки высшей наследственной

знати,

аристократии.

Проблема аристократизма как феномена, тесно связанного не толь-

ко

с самим сословием аристократов, но и со свойственными ему эти-

кой

и церемониалом, довольно неплохо изучена,

даже

имеет свою

богатую

историю. Правда, эта история создана в основном на евро-

пейском

материале (см., в частности, [2]). Но немало написано в связи

с этим и о древнем Китае. Как специально обратил внимание Г.Крил,

аристократия формируется веками и лишь после этого

существует

как

заметная и влиятельная социальная группа, играющая

ведущую

роль в

обществе [174, с. 331 и др.].

Мало известно о том, что представляла собой региональная знать в

Шан.

Мы достоверно знаем лишь о самом факте ее существования, но

не

о ней самой. Известно, например, что одним из региональных пра-

вителей в Шан при У Дине была его жена Фу Хао, чью

богатую

гроб-

ницу

не так давно обнаружили и раскопали китайские археологи. Но

•уго

была в первую очередь жена вана и лишь во

вторую

— глава од-

ного из региональных подразделений. Тем не менее есть определен-

ные

основания полагать, что региональная аристократия уже в Шан

жила по стандартам, принятым лишь для самых верхов, включая и

образ жизни, и привилегии.

Ранняя

чжоуская знать времен У-вана и

Чжоу-гуна, видимо, старательно копировала эти стандарты.

Впрочем, овладев ими достаточно быстро, западночжоуская ари-

стократия внесла немалый собственный вклад в их формирование и

совершенствование. В частности, создавались строго очерченные

нормы

кланового поведения, вассально-сюзеренных взаимных обяза-

1сльств и т.п. Хотя эти нормы и взаимные обязательства далеко не

разу приняли облик жестко соблюдаемых нормативов, о чем, в част-

ности,

свидетельствует беспрецедентный факт мятежного выступле-

ния

могущественного вассала

Э-хоу

против его сюзерена Ли-вана, тем

не

менее заданный самой жизнью процесс укрепления стандартов

(ристократическоЙ

этики шел вперед. Впоследствии он был задним

шелом

даже

воспет и закреплен в каноническом сочинении «Или».

Наследственная знать в каждом из царств и княжеств, включая до-

мен

вана, существовала в форме могущественных уделов-кланов,

феодов, как родственных, так и неродственных дому правителя. И эти

>цслы-кланы,

создававшиеся на фундаменте пожалованных во владе-

ние

их основателям субуделов-вотчин, были естественной в тех усло-

нпях

формой самоорганизации знатных аристократических домов,

'[учше всего можно это увидеть на примере тех субуделов-кланов,

">горые возникали в

результате

пожалований завоеванных террито-

305

рий

незнатным сподвижникам правителя, как то было, скажем, в цар-

стве Цзинь времен Сянь-гуна, подарившего завоеванные земли осно-

вателям

будущих

могущественных цзиньских кланов Чжао и Вэй.

Удел-клан — он чаще всего обозначается в источниках терминами

цзун-цзу

или цзя (дом) — это большая разветвленная семейно-клано-

вая

группа близких родственников одной фамилии, которая коллек-

тивно

владела вотчиной, пожалованной основателю клана. Не

следует

понимать

это коллективное владение в буквальном смысле слова, ибо

формально удел-вотчина принадлежал лишь старшему, главе клана,

унаследовавшему этот статус, как правило, от отца. Иными словами, в

субуделах

сохранялся тот же принцип единонаследия, который был и

доме вана, и в

уделах-царствах

чжоуского Китая. Однако, несмотря

на

это,

субудел,

или удел-клан, обычно, по меньшей мере в начале

периода Чуньцю, отличался большой внутренней сплоченностью чле-

нов

правившей им клановой группы. Это позволяет ставить вопрос не

столько о коллективном владении, сколько о коллективной ответст-

венности

семейно-клановой группы за

статус

судьбы

их вотчины.

Специфика

такого рода естественна и как бы сама собой разумеет-

ся.

Субуделы-вотчины были сравнительно небольшими образования-

ми,

особенно вначале, когда их наиболее активно создавали во

всех

царствах и княжествах. Там не было больших внутренних противоре-

чий

и тем более местнической междоусобной борьбы соперничающих

друг

другом

влиятельных групп. Напротив, семейно-клановая группа

рамках удела-клана была в те времена замкнутой социальной корпо-

рацией,

крепко спаянной внутренней дисциплиной и обязательной

взаимной

поддержкой. Глава такой чорпорации опирался на семейно-

клановое старшинство, издревле и везде уважавшееся, что обеспечи-

вало прочность его власти внутри клана и авторитет вне его.

Именно

он представлял свою вотчину, свой удел-клан во внешнем

мире,

в рамках царства и

даже

всего чжоуского Китая. Соответствен-

но

размерам удела-клана и некоторым иным параметрам, имевшим

значение

в складьгааашейся феодальной структуре, глава клана на-

следственной знати получал высокую официальную должность в цар-

стве и обычно имел право передавать ее по наследству своему преем-

нику.

Правда, это право не было абсолютным и непререкаемым, ибо

соотношение сил и влияния, а также различные конкретные обстоя-

тельства (мятежи, истребления кланов, миграции и т.п.) то и дело вно-

сили

свои естественные поправки в признанные нормы.

В целом же при неизменных обстоятельствах право на сохранение

за собой высшей должности

обычно

признавалось за тем либо иным

аристократическим кланом. Лишиться этого права клан мог чаще все-

го только в

результате

внутренних неурядиц в царстве, которые, впро-

306

чем, происходили достаточно часто. В этих нередких случаях аристо-

кратический

клан лишался не только прав на должность, но и своего

удела,

а порой дело кончалось истреблением

всех

членов клана. Но

при

нормальном развитии событий каждый клан обычно следил за

Тем,

чтобы сохранить и

даже

приумножить закрепленные за ним

должности . И это было не столько делом чести и достоинства клана,

сколько

едва ли не вопросом жизни и смерти, выживания в нелегкой

междоусобной борьбе. Только в

Цзинь,

где на носителя высшей

должности главного министра падала слишком большая ответствен-

ность,

существовала необидная для могущественных кланов ротация,

так

что должность главного министра оказывалась попеременно у

представителей разных кланов, причем престиж ни одного из них при

этом не страдал.

Главной задачей знатного клана было сохранить за собой имев-

шиеся

у него влияние и мощь, а при благоприятных условиях увели-

чить то и

другое.

Эта сама собой разумеющаяся цель была тем более

Важной, что

чжухоу

в начале Чуньцю обычно с легкостью создавали

новые уделы-кланы, каждый из которых не только стремился всемер-

но

укрепить свою вотчину, но и старался закрепить за собой ту либо

иную из высших должностей в стране. Соответственно с каждым но-

вым поколением объективно увеличивалось количество влиятельных

претендентов на высшие должности в администрации царства. Поэто-

му важно было не отдать своего и по мере возможности добиться

большего.

Со

своей стороны и

чжухоу,

создавая новые

субуделы

и формируя

тем самым новые аристократические кланы, стремились не столько

усилить дестабилизирующее страну соперничество, сколько ослабить

чересчур могущественные кланы и использовать противоречия

между

кими

в своих интересах.

Другое

дедо, что из всего этого получалось.

Чаще всего, особенно в первой половине Чуньцю, соперничество воз-

растало и вело как к взаимоистреблению знати (это стало нормой во

шорой

половине), так и к дестабилизации положения в стране. И это

сдует

считать вполне естественным, ибо высшая владетельная знать

it царствах и княжествах времен Чуньцю имела немало потенций и

inтивно

их использовала более в собственных интересах, нежели ради

нага

чжухоу,

которые очень скоро это ощутили и перестали созда-

и.пъ

новые

субуделы,

даже

если для этого открывались возможности.

Несколько

слов о

титулатуре

владетельной знати. В источниках ее

именуют терминами цин и

дафу,

нередко используя при этом устой-

Стоит обратить внимание на то, что в 1Дзинь порой несколько важных должно-

u-lt занимали представители одного удела-клана. Это бывало и в некоторых

других

чилвах, в частности, в Чу во время мятежа клана Жо-ао.

307

чивый бином

цин-дафу.

Для китайской традиционной историографии

с ее уже упоминавшейся явной склонностью к пентагруппам харак-

терна лестница

ван—гун—цин—дафу—ши.

Эта пятерка призвана сим-

волизировать пять иерархических ступенек феодальной лестницы в

чжоуском Китае. В принципе она вполне приемлема, хотя и несколько

искажает общую картину, исключая из счета нелегитимных гегемо-

нов-ба, которым в

схеме

просто нет места, и не обращая внимания на

различия

в среде

чжухоу.

Однако слабости ее этим не ограничивают-

ся.

Одна из них — в нечеткости дифференцирующих признаков цин и

дафу.

Действительно, их непросто дифференцировать. Начнем с того, что

цины

— это высшая владетельная знать, главы уделов-кланов. Их

число в каждом из царств обычно ограничивалось четырьмя-шестью,

реже восемью-десятью и лишь в Цзинь в отдельные времена было

большим.

Дафу

— аристократы более низкого ранга. Их было намно-

го больше. К

дафу

относились все близкие к главе удела-клана родст-

венники,

а также те из знатных аристократов, кто имел кормления от

чжухоу

или от главы клана. Однако здесь тоже есть некоторые слож-

ности

и несоответствия.

Дело в том, что во многих случаях источники упоминают о самых

высших должностных лицах в том или ином царстве, обозначая их

термином

дафу.

Так, в

«Чуньцю»

при описании событий в 710 г.

до н.э., когда сунский главный министр Хуа Ду убил высшего санов-

ника-сы-л«з Куна и забрал себе его жену, ни тот ни

другой

в тексте

цинами

не названы, а главнокомандующий

(сы-ма)

Кун именуется

дафу

[133, 2-й год

Хуань-гуна;

212, т. V, с. 37]. В

Цзинь,

где после

смерти Сянь-гуна всеми делами ведали важные сановники Ли Кэ, ПэЙ

Чжэн

и Сюнь Си, все трое обычно назывались

дафу

[85, с, 93; 29,

с. 128]. В рассказе о проекте реформ Гуань Чжуна пятеро высших

должностных лиц в царстве Ци именуются

дафу

[85, с. 83; 29, с. 116-

117]. А в том разделе проекта, где упомянуты трое командующих ар-

миями

— сам правитель-гун, а также Го и Гао, — последние не назва-

ны

цинами,

хотя из материалов

«Цзо-чжуань»

известно, что главы

этих кланов были не просто

цинами,

но

шан-цинами,

чей высший ста-

тус подтверждался самим сыном Неба.

Словом,

источники позволяют заключить, что в тех

случаях,

когди

дело не ограничивалось просто названием высших должностных ли»

по

их клановым именам или должностям

{сы-ма

и т.п.), часто исполь

зовался термин

дафу,

который можно считать своего рода сводным

обозначением высшей владетельной знати, занимавшей определенные

должности. Но если так, то кто же именовался терминами цин, шан

цин,

чжун~цин,

ся-цин

или

цин-ши?

308

Видимо, существовала некая разница в употреблении терминов и в

этом смысле пентарядная иерархическая лестница и

даже

временами

встречавшийся бином

цин-дафу

не вполне корректны. Правильней

было бы исходить из того, что термин

дафу

был сводным для обозна-

чения

всей должностной чжоуской аристократии, быть может, за ис-

ключением низшего ее слоя, который по мере его формирования и

численного роста — что происходило с каждым новым поколением —

все более обособлялся от

других,

пока не обрел свое собственное,

прочно

за ним укрепившееся наименование (ши). Что же касается

разницы

в употреблении терминов цин и

дафу,

то

следует

предполо-

жить, что она — по меньшей мере в начале периода Чуньцю — была

связана

не столько со ступенькой иерархической лестницы соответст-

вовавших им аристократических слоев, сколько со случайностью

использования

каждого из них.

Практически

это означает, что термины цин и

дафу

нередко упот-

реблялись для обозначения одних и тех же представителей знати. Час-

тое использование второго из них свидетельствовало о том, что речь

идет о знатном аристократе,

тогда

как более редкое использование

первого всегда имело в виду высший должностной ранг немногих

наиболее заметных из представителей знати, принадлежавших к раз-

ряду

дафу.

Возможно, при этом предполагалось, что если использова-

но

другое

указывавшее на высшую должность наименование

{сы-ма

т.п.),

что само по себе воспринималось как определенный ранг, то в

наименовании

этой же персоны

цином

просто не было нужды.

Из

источников

ясно,

что термином

цин-ши,

например, обознача-

лись высшие министры в домене. Так, в

«Цзо-чжуань»

[114, 3-й год

Инь-гуна; 212, т. V, с. 11] упоминается о том, что чжэнские

У-гун

(770-744

гг. до н.э.) и Чжуан-гун

(743-701

гг. до н.э.) были

цин-ши

при

Пин-ване,

а из

«Чжушу

цзинянь» явствует, что в 767 г. до н.э. Пин-ван

назначил

правителя Чжэн своим министром-сы-/«у [212, т. III,

Prolegomena, с. 158]

. Из текста

«Цзо-чжуань»

[114, 8-й год Инь-гуна;

212, т. V, с. 24 и 26]

следует,

что такого же ранга

цин-ши

был удостоен

правитель царства Го, тоже выполнявший функции главного мини-

стра, хотя неизвестно, был ли он при этом администратором ранга сы.

В любом

случае

мы вправе предположить, что ранги

сы-ту

цин-ши

были, вполне возможно, заменявшими

друг

друга

обозначе-

ниями.

Напомним, что это было достаточно древней традицией, ибо чжэнский правитель

был

сы-ту

еще при Ю-ване и погиб вместе с ним. Поэтому, скорее всего, должность

сы-ту

при дворе вана соответствовала рангу

цин-ши.

Впрочем, не исключено, что ранг

цин-ши

был дарован тому же чжэнскому

У-гуну

позже, когда он был уже не

сы-ту,

главным министром домена.

Термин

шан-цин

использовался преимущественно для наименова-

ния

тех сановников высшего ранга, чей статус подтверждался самим

ваном

и которых даже среди глав уделов-кланов из числа высшей

владетельной знати было немного, по одному-два на царство.

Ся-цин

как

термин в текстах встречается редко, причем преимущественно в

плане противопоставления

шан-цинам

(как то было при визите Гуань

Чжуна к вану) либо при перечислениях (таким-то положено столько-

то,

таким-то — меньше). Еще реже —

чжун-цин,

«средний

цин»,

кото-

рый,

в частности, использовал в своем витиеватом рассуждении со-

ветник

луского гуна в связи с рекомендациями о приеме послов. Наи- '

более же часто в источниках говорится просто о цинах.

Если

принять, что при этом имеется в виду лишь ранг министер-

ского класса, то многое в контекстах станет на свои места. Так, Сыма

Цянь

рассказывает, что в царстве Цзинь «были учреждены должности

шести

цинов»,

причем цинами стали такие-то. В примечании к этому

сообщению Р.В.Вяткин, ссылаясь на комментаторов, замечает, что,

так

как в аналогичном тексте «Цзо-чжуань» идет речь о шести армиях-

цзюнь,

здесь может быть опечатка, что, однако, несущественно, ибо во

главе

армии-цзюнь

обычно стоял сановник-^ш [103, гл. 39; 71, т. V,

с. 173 и 280, примеч. 130]. Едва ли это было так. В Цзинь никогда не

было шести армий — только четыре. Так что речь в тексте шла имен-

но

о сановниках-цинах. Из материалов же «Цзо-чжуань» явствует, что

не

только командующие армиями, но и их помощники имели ранг

цинов.

Впрочем, это

никак

не противоречит тому, что связь между

должностью

цина

и командованием армией была достаточно тесной

практически

во всех царствах. Напомним, что трое луских сановни-

ков,

поделивших между собой в 562 г. до н.э. все имущество луского

Сян-гуна, тоже создали каждый себе по армии и соответственно счи-

тались цинами.

Итак,

цинами

были немногие. В большинстве случаев каждый из

них был не только владетельным аристократом, но и главой

удела-

клана,

могущественным министром, обладателем наследственной

должности и одновременно — особенно в случае войны — командую-

щим

армией или по меньшей мере его помощником. Однако из

неко-

торых текстов явствует, что все эти должности, ранги и статусы не

всегда совпадали, т.е. принадлежали одному лицу. Вспомним драма-

тическую историю с кланом Ци в царстве

Цзинь.

В момент расцвета

этого клана, накануне и в

ходе

знаменитого сражения Цзинь с Чу при

Яньлине в 575 г. до н.э., трое из его представителей — Ци Ци, Ци Чжи

Ци Чоу — были

цинами

[85, с. 31—32; 29, с. 57-58]. Отсюда вытека-

ет, что не все

цины

стояли во главе кланов, что могли быть случаи,

когда трое из одного клана были

цинами

и что тем самым один и

уделов-кланов был сверхмогущественным. К слову, скорее всего

именно

это было главной причиной разгрома клана Ци после его три-

умфа в 575 г. до н.э.

Таким

образом, разница

между

цинами

дафу

не проходила чет-

кой

гранью

между

различными слоями аристократов, как обычно

принято

считать. Не исключая вовсе различий

между

узким слоем

цинов

и большой группой аристократов

дафу,

заметим, что

цины

были

теми же

дафу,

но имевшими высокую должность, а также и чаще все-

го свой удел-клан. Поэтому мы вправе считать

узкую

группу

цинов,

т.е. сановников, генералов и министров, прослойкой высшей владе-

тельной знати, а

всех

остальных аристократов просто

дафу.

Это зна-

чит, что вся родовая наследственная знать, включая и ее высшую про-

слойку,

цинов,

принадлежала к сословию аристократов-дафу.

Выше уже обращалось внимание на то, что

цинами

могли стать и

становились выходцы из различных кругов наследственной знати.

Чаще всего это были близкие родственники правителей. Но могли

быть и представители иных фамилий, в том числе и

захудалых,

уже

фактически

потерявших право принадлежать к сословию

дафу.

Когда

661 г. до н.э. цзиньский Сянь-гун аннексировал три владения и два

из

них дал своим офицерам, колесничему Чжао Су и копьеносцу Би

Ваню, родоначальникам соответственно кланов Чжао и Вэй, они не

были

даже

дафу.

Специальным распоряжением Сянь-гун ввел их в

число

дафу

[114, 1-й год Минь-гуна; 212, т. V, с. 123 и 125]. Такое

бывала, видимо, все же не слишком часто. В большинстве случаев

уделы-кланы создавались высокопоставленными аристократами и

родственниками правителей, о чем уже шла речь. Стоит также при-

нять

во внимание, что практически во

всех

царствах было немало

ныходцев из аристократических кланов

других

царств. Некоторые из

них получали высокие должности и становились

цинами.

Это вело к

тому,

что в числе

цинов

и соответственно глав влиятельных кланов в

каждом из царств времен Чуньцю оказывались и родственные, и не-

родственные по отношению к правящему

дому.

Больше того, некото-

рые специалисты считают, что именно этот фактор играл весьма важ-

ную роль в исторических

судьбах

царств.

Специалисты,

исследовавшие феномен наследственной знати в

чжоуском Китае периода Чуньцю, обращали особое внимание на то,

какими

были по происхождению аристократы, занимавшие наиболее

пажные должности в царствах, каково было соотношение министров

ич правящего дома и

других

знатных кланов и как все это выглядит в

линамике.

Главный вывод одного из наиболее известных среди них,

юй Чжо-юня, сводится к

тому,

что с течением времени сыновья пра-

нителей,

т.е. выходцы из его клана, играли все меньшую роль в поли-

зп